Проблемы филологического образования сборник научных трудов
Скачать 3 Mb.
|
ИМЕНА СОБСТВЕННЫЕ В МЕМУАРНОЙ КНИГЕ А. А. ФЕТА «РАННИЕ ГОДЫ МОЕЙ ЖИЗНИ» Изучение автодокументальной литературы в целом, мемуаров и автобиографий в частности, заметно оживилось в литературоведении последних десятилетий и обнаружило многообразие научных подходов. Тем не менее мало исследованным в настоящее время остается вопрос использования имен собственных в автодокументальных жанрах. Значением имен собственных занимается раздел лингвистики, который называется ономастика. Термин «ономастика» образован от греческого слова onomastike — «искусство давать имена». «Отличительный признак имен собственных состоит в том, что в современном своем употреблении они, как правило, не называют понятий, но служат лишь для обозначения конкретных предметов. Однако при своем возникновении все имена собственные употреблялись как обычные номинативные лексемы. Восстановление первоначального значения имени собственного — одна из задач современной ономастики»1. Как видим, в ономастике важна этимология, однако этимологические сведения уместно использовать при анализе любых литературных жанров, кроме мемуаров. Объясняется это тем, что в рассказах, повестях, романах, драмах и др. используются вымышленные имена, несущие дополнительную смысловую нагрузку. В мемуарах же используются имена реальные, этимологическое истолкование которых вряд ли является целесообразным. По мнению современного писателя Н. Ю. Климонтовича, «собственно воспоминаниями имеет смысл называть книги, в которых персонажи не списаны с прототипов и спрятаны за псевдонимы, но откровенно носят собственные имена»2. При этом Н. Ю. Климонтович подчеркивает, что приведенный им «критерий <…> тоже зыбкий: беллетрист остается и в мемуарах, претендующих на документальность, артистом и выдумщиком»3. В романе Василия Аксенова «Таинственная страсть», основанном на автодокументальном материале, герои имеют псевдонимы, появление которых автор объясняет следующим образом: «Желание создать образы реальных людей под реальными именами может вызвать у читателя раздражение и отторжение: они, дескать, были не такими и такого с ними не могло произойти»4. Аксенов подчеркивает, что он, «несмотря на близость к реальным людям и событиям, создает достаточно условную среду и отчасти условные характеры, то есть художественную правду, которую не опровергнешь»5. При создании романных образов реальных людей возникают «не клоны, не копии, а художественные воплощения, более или менее близкие к оригиналам. В связи с этим возникала потребность создать новые, хоть и созвучные имена»1. Примером «завуалированного» использования реальных имен в мемуарном произведении может служить также роман В.П. Катаева «Алмазный мой венец»2. Основная полемика вокруг этого произведения развернулась именно по вопросу отношения Катаева к персонажам. Сам автор, объясняя использование условных кличек «Скворец», «Соловей», «Журавль» и т.п., говорит: «У меня была своя задача — написать книгу о Революции, о людях, которые безоговорочно приняли Революцию и вращались в ее магнитном поле. И еще я считал своим долгом говорить правду, такую, как я знал <…>. Это свободный полет фантазии, основанный на истинных происшествиях, быть может, и не совсем точно сохранившихся у меня в памяти. В силу этого я избегал подлинных имен и даже выдуманных фамилий»3. Проблема представления имен реальных людей имеет место не только в автобиографических произведениях, но и в мемуарном творчестве, в частности, в мемуарах А. А. Фета. Книги «Мои воспоминания» (1890) и «Ранние годы моей жизни» (1893) являются документальным подтверждением вариативности написания имен героев. Автор очень часто прибегает к сокращению имен, дает имя без фамилии, представляет только инициалы, а иногда вообще оставляет лишь первую букву фамилии или имени. Все это требует от текстолога дополнительных затрат труда в установлении «зашифрованной» личности — работы с архивными материалами, опубликованными письмами, дневниками, летописями и другими источниками. Попытаемся разобраться, чем объясняется вариативность написания имен в воспоминаниях Фета. Известно, что во время работы над книгой «Ранние годы моей жизни» Фет был болен и самостоятельно писать не мог, поэтому прибегал к помощи секретаря — Е. В. Федоровой (Кудрявцевой) шесть лет — с 1886 по 1892 гг. Об этом свидетельствует письмо Е. В. Федоровой к А. В. Жиркевичу, в котором она пишет: «<…> я была у Афанасия Афанасьевича секретарем, заменяла ему глаза 6 лет и привязалась к нему всею душой, всем сердцем»4. М. А. Соколова в примечаниях к выпуску сборника «Вечерние огни» пишет: «В последние годы жизни Фета его друзья часто жаловались на неразборчивость почерка поэта. Поэтому большинство писем написаны его секретарем Екатериной Владимировной Федоровой. Своей рукой поэт дописывал лишь заключительные строки писем. Тексты стихотворений, посылаемых в письмах и также переписанных Федоровой (возможно написанных иногда и под диктовку) мы называем в примечаниях “авторизованным текстом”, а не списком»1. А. Г. Гачева и С. Г. Семенова в комментариях к собранию сочинений Н. В. Федорова пишут об одном из писем к Федорову Фета: «Письмо написано рукой неустановленного лица (предположительно — рукой Е.В. Федоровой), по всей видимости, под диктовку. Подпись и приписка на тексте письма принадлежат самому Фету»2. Многочисленные подтверждения участия Е. В. Федоровой (Кудрявцевой) в подготовке текста воспоминаний Фета содержатся в переписке Фета с некоторыми его корреспондентами. Так, например, в письме от 11 октября 1890 года Полонский сообщал Фету адрес Я. Г. Гуревича, редактора журнала «Русская школа», и указывал на возможный объем предстоящей публикации фрагмента фетовских воспоминаний в этом журнале. «Он будет очень польщен письмом твоим, — писал Полонский, — и тотчас же ответит о количестве листов ему потребных. — Вовсе не желаю заставлять Екатерину Владимировну лишнее переписывать, думаю только, что Гуревич все поместит, что ты соблаговолишь прислать ему (не в одном, так в двух и трех NN)»3. Сам Фет в письме к С. В. Энгельгардт от 7 июня 1891 г. сообщал: «Продолжаю я понемногу диктовать свои воспоминания с детских лет до гвардейской службы. Это целое море, в котором разобраться трудно»4. Таким образом, можно было бы предположить, что вариативное написание имен, произведение различного типа сокращений в тексте фетовских мемуаров не имеют отношения к автору, а принадлежат его секретарю Е. В. Федоровой (Кудрявцевой). Фет, к сожалению, не увидел итоговый вариант мемуаров «Ранние годы моей жизни», так как книга вышла из печати после его смерти. Однако черновой вариант поэт, как мог, вычитывал, производил правки и готовил к публикации. Об этом в письме от 10 сентября 1893 г., откликаясь на просьбу своего корреспондента сообщить о судьбе архива уже покойного поэта (умершего 21 ноября 1892 г.), Е. В. Федорова (Кудрявцева) писала: «<…> в прошлом году летом он кончил свою первую половину жизни «Ранние годы моей жизни». Эту книгу прошлой осенью начали мы печатать еще при жизни Аф<анасия> Аф<анасьевича>, но не напечатали до конца. Теперь она окончена и вышла в продажу, или вернее выйдет с 1-го сентября. Мы только что послали в газеты объявление о выходе книги»1. Поэтому нельзя вовсе исключать причастность Фета к произведенным сокращениям и вариативному написанию имен. Проблему фетовского представления имен собственных в мемуарах впервые поднял М.В. Строганов в статье «Имя героя в воспоминаниях Фета»2. Составляя комментированный указатель имен к мемуарным книгам «Мои воспоминания» и «Ранние годы моей жизни», исследователь столкнулся с разнообразием форм репрезентации имен собственных в них. Анализ открывшегося явления привел ученого к следующим заключениям: «Фет постоянно разнообразит формы подачи имен героев в своих воспоминаниях: он то скрывает их за инициалами, то пишет целиком, он одно и то же имя может дать в разных местах книги двумя, тремя, четырьмя разными способами. Объяснить это технической небрежностью, которую проявил стареющий Фет при подготовке книг, нельзя: такое объяснение противоречит вполне профессиональному подходу Фета к литературному труду»3. Не вдаваясь специально в возможные причины отсутствия унификации в представлении имен собственных, М. В. Строганов посвятил свое исследование изучению различных форм имен в воспоминаниях Фета, систематизации и описанию этих форм. Так, он справедливо разделил представленные мемуаристом имена на две группы: «“стабильные” имена, неизменность которых обусловлена внешними социальными, профессиональными, национальными и культурными причинами, и “вариативные” имена, сокращенные, измененные в зависимости от намерения автора. Непременно стабильны имена исторических лиц, мифологических героев и литературных персонажей, которые в разной мере и по разным причинам освящены традицией. Имена же реальных современных лиц обычно вариативны»4. Именно «вариативные» имена оказались измененными в зависимости от намерения автора. Вариативные имена ученый подразделил на три типа: трисоставные, двусоставные и односоставные, объясняя такого рода разделение общественным статусом, социальным положением, отнесенностью к «домашним именам» и др. причинами. Попытка применения данной классификации к именам фетовских персонажей выявила ряд несоответствий. Так, например, к трисоставным именам М. В. Строганов относит всех знакомых Фета по гражданской и помещичьей жизни, в том числе П. П. Новосильцова, действительного статского советника, камергера, который в 1838–1851гг. был вице-губернатором Москвы, с 1851г. — рязанским губернатором; тульского помещика, знакомого Борисовых и Шеншиных1. В начале 1840-х гг. в его московском доме бывал Фет и одно время жил И. П. Борисов2, для которого Новосильцов стал «самым близким и дорогим человеком»3, а впоследствии — крестным отцом его сына Петра. Имя Петра Петровича Новосильцова встречается в четырех различных вариациях, среди которых, как мы можем заметить, помимо трисоставной формы, имеется двусоставная и односоставная:
Аналогично обстоит дело с именами профессора московского университета, знаменитого историка Михаила Петровича Погодина, преподавателя Фета, магистра математики Павла Павловича Хилкова4, декана факультета, на котором учился Фет, Ивана Ивановича Давыдова и Александра Ивановича Григорьева — секретаря в московском магистрате:
Такое количество несовпадений свидетельствует о том, что предложенная классификация имен является несовершенной, не решает проблемы разнообразного представления имен в воспоминаниях. Фет сокращает имена произвольно, вне зависимости от круга общения (родственные отношения или общение на определенной дистанции), от ситуаций, обстоятельств, вне какой-либо закономерности. И довольно редко такие сокращения можно обосновать. Приведем несколько примеров. Имя Александры Николаевны Зыбиной – молодой красавицы-соседки, «добрейшей», по словам Фета, женщины, упоминается в мемуарах достаточно часто. Помещики Зыбины жили в селе Ядрино-Зыбино (второе название относилось к той части села, где находилась усадьба помещиков и церковь). Имение Зыбиных находилось в 3-х верстах от Новоселок, на дороге от Мценска. Их усадьба примыкала к левому берегу Зуши. Фет всегда с теплотою в душе отзывался о доме Зыбиных и гостеприимности его хозяев. Этот факт свидетельствует о доверительных отношениях между ними. Имя А. Н. Зыбиной на страницах мемуаров встречается в разных вариациях: Александра Николаевна Зыбина (РГ, с. 13) А. Н. Зыбина (РГ, с. 30) Ал. Н. Зыбина (РГ, с. 35-36) Зыбина (РГ, с. 13). Имя героини обозначается в одном варианте криптонимом «А.», а через пять страниц — «Ал.». Логически объяснить данный факт непросто, так же, как и при исследовании имени обер-прокурора М. А. Дмитриева: Мих. Ал. Дмитрiевъ (РГ, с. 212) М. А. Дмитриевъ (РГ, с. 119) Дмитриевъ (РГ, с. 119). При изучении биографии М.А. Дмитриева обнаруживаются некоторые сведения, которые могли повлиять на характер его именования в мемуарах поэт. М.А. Дмитриев (1796–1866) — камергер, статский советник, обер-прокурор 7-го Департамента Сената, московский сенатор, критик, поэт, переводчик и писатель, автор «Мелочей из запаса моей памяти». Возможно, чтобы не компрометировать столь важную персону, Фет решил не употреблять его имя в полной форме. Некоторые имена сокращены так, что без специальной дополнительной литературы личность описываемых установить трудно, так как автор на ближайших страницах повествования не дает никакой информации о них. Например: Н.М. О-въ (РГ, с. 154). М. В. Строганов справедливо определяет «инкогнито» как студенческого знакомого Фета и Григорьева1. Из «Летописи жизни А. А. Фета», составленной Г.П. Блоком, известно, что в начале 1839 года вокруг Аполлона Григорьева, — однокурсника Фета по Московскому университету, — начинает группироваться кружок студентов-гегелианцев, в который входил сын декабриста Н. М. Орлов2. Если обратиться к соответствующему фрагменту мемуаров, то можно увидеть, что спор между собеседниками был связан с гегелевским пониманием «отношения разумности к бытию»: «Возникали одни отвлеченные и общие: как, например, понимать по Гегелю отношение разумности к бытию? — Позвольте, господа, — восклицал добродушный Н. М. О-въ, — доказать вам бытие Божие математическим путем? Это неопровержимо. Но не нашлось охотников убедиться в неопровержимости этих доказательств» (РГ, с. 154). Имена многих учителей Фета представлены автором мемуаров неоднозначно. Остановимся, к примеру, на именах М.П. Погодина и П.П. Хилкова. Михаил Петрович Погодин — историк, писатель, почтенный профессор Московского университета. В его пансионе Фет жил с января 1838 г. по февраль 1839 г., готовясь к поступлению в университет, а затем учась на 1 курсе. Погодин всячески поддерживал Фета в начале его творческого пути (РГ, с. 141, 215). В Погодинском «Москвитянине» состоялся журнальный дебют Фета (1841. № 11), в 1842 г. его стихи печатались почти в каждом номере этого журнала. П. П. Хилков — магистр математики — пользовался у Фета особой любовью и уважением. М.П. Погодин и П.П. Хилков на страницах мемуаров упоминаются так: М.П. Погодинъ (РГ, с. 116) Погодинъ (РГ, с. 116) Михаилъ Петровичъ (РГ, с. 116) Мих. Петр. (РГ, с. 121) М. П. (РГ, с. 128) и П. П. Хилковъ (РГ, с. 123) Павелъ Павловичъ (РГ, с. 123) Пав. Пав. (РГ, с. 124) Хилковъ (РГ, с. 124). Неоднократному сокращению в различных вариантах подвергается имя отца однокурсника Фета Аполлона Григорьева — А. И. Григорьева. Александр Иванович Григорьев — чиновник, по свидетельству Фета, «человек совершенно беспечный», «это основное качество он передал и сыну» (РГ, с. 149). Приведем пример вариантов написания его имени: Ал. Ив. Григорьевъ (РГ, с. 148) Александръ Ивановичъ (РГ, с. 149) Алекс. Ив. (РГ, с. 149) Ал. Ив. (РГ, с. 193). Особый интерес для установления подлинности «зашифрованного» имени представляет некая Елена Б. Из мемуаров мы узнаем, что это возлюбленная Фета, с которой он вступал в переписку и несколько раз лично встречался. Елена Б., по словам Фета, отвечала ему взаимностью. Молодые люди скрывали свои отношения от общественности, по какой причине это было сделано, Фет не объясняет, но намерения у них, как им казалось, были самые серьезные. Известно, что Елена Б. материально поспособствовала Фету в издании его первого стихотворного сборника — «Лирического Пантеона». Влюбленные надеялись, что после выхода в свет этого сборника они будут более самостоятельными и им не придется скрывать свои отношения. Но их мечтам не суждено было сбыться. В XX главе книги «Ранние годы моей жизни» Фет описывает свое расставания с Еленой Б.: «После обеда, приготовленного отцовским походным поваром Афанасием Петровым, отец, оставшись со мною наедине, вдруг сказал: “беспутную Елену Григорьевну я расчел, а девочек везу в институт. Матку-правду сказать, некрасивую глупость ты там затеял”» (РГ, с. 172). После этого письма от Елены Б. вдруг прекратились. Но однажды вечером Фет получил записку о встрече в назначенном месте, и тайная переписка вновь возобновилась, но на этот раз возражение выразил генерал Коровин из Ливенского уезда, в доме которого проживала Елена Б. «Зная Вашего батюшку, — говорил генерал Фету, — я уверен, что он ни в коем случае не даст своего согласия на подобный брак, и разглашать самому тайные свидания с девицей не значит восстановлять ее репутацию» (РГ, с. 176). После этого Фет был вынужден прекратить свои встречи с Еленой Б., личность которой до сих пор установить не удалось. Фет представляет ее имя в разных вариантах: Елена Б. (РГ, с. 162) M-lle Б. (РГ, с. 169) Б. (РГ, с. 169) Елена (РГ, с. 170) Елена Григорьевна (РГ, с. 172) Ел. (РГ, с. 174) m-lle Б-а (РГ, с. 176). М. В. Строганов относит это имя к наиболее сложным в распознавании и считает, что за ним скрывается некая «баронесса, свояченица генерала фон дер Л.»1. Но могла ли баронесса быть «беспутной девкой», могла ли служить у Шеншина и кто такой этот генерал фон дер Л. — снова загадка. Валерий Огнев в своей статье «Русский поэт — главный враг демократов», говоря о первом взаимном чувстве А. А. Фета «к Елене Григорьевне Б., обернувшемся неожиданной драматической развязкой»2, никаких биографических пояснений не дает. И.В. Купцов в книге «Род Строгановых» пытается приоткрыть тайную завесу и расшифровать загадочную личность. «Баронесса Елена Григорьевна. Из родословной рукописи: Род. 11.02.1800 в СПб. Ум. 25.06.1832 в Царском Селе. Похоронена в Духовской церкви Александро-Невской лавры»3. Эта запись свидетельствует о возрасте Елены Б.: если бы она была той самой Еленой Б., то Фету на момент их встречи было бы 12 лет, что противоречит фактам, описываемым в мемуарах. «Какой смысл могло представлять наше взаимное с M-lle Б. увлечение, если подумать, что я был 19-летний, от себя не зависящий и плохо учащийся студент второго курса, а между тем дело дошло до взаимного обещания принадлежать друг другу, подразумевая законный брак» (РГ, с. 169). Сответственно, Елена Б., упомянутая Фетом на страницах книги «Ранние годы моей жизни», не может быть баронессой, о которой говорилось выше. В «Летописи жизни А. А. Фета» говорится о Марии Кузминичне Лазич, которую Фет скрыл в мемуарах под псевдонимом «Елена Ларина»4. «Она была по происхождению сербкой: ее дед по матери Илья Петкович и отец Козьма Лазич были сербами (выходцы из Сербии были поселены русским правительством в Херсонской губернии в середине XVIII века). Ко времени знакомства (осень 1848 года) Фету было 28, а Марии — 24 года; сближение их началось чуть позже — в январе-феврале 1849 года»5. В тексте мемуаров Фет делает Елену двумя годами моложе: «Мы оба не дети: мне 28, а ей 22, и нам непростительно было совершенно отворачиваться от будничной жизни» (РГ, с. 433). Невозможность соединить судьбы из-за отсутствия средств у обоих привела их к необходимости разрыва (Мария Лазич была бесприданницей, а офицерское жалованье Фета не позволяло ему помышлять о создании семьи). Ее имя встречается в нескольких вариантах: Елена Ларина (РГ, с. 422) m-lle Helene (РГ, с. 431) Елена (РГ, с. 432). Использование псевдонима в данном случае вполне объяснимо: Фет бережно относился к памяти давно ушедшей из жизни Марии Лазич и ничем не хотел ее компрометировать. Фет-мемуарист вообще руководствовался принципом «уважительного, бережного отношения к чести и достоинству здравствовавших и к памяти уже покойных»1. И это была одна из причин, по которой он менял или сокращал имена своих героев. «Не случайно эта тема стала предметом обсуждения в переписке поэта с С. В. Энгельгардт, С. А. Толстой, Н. Н. Страховым и другими корреспондентами. Из соображений такта Фет просил и получил разрешение Л. Н. Толстого использовать его имя в мемуарах без изменений. По тем же соображениям сокращались или заменялись «подставными прозрачными» аналогами фамилии людей, пребывавших в здравии на момент издания воспоминаний»2. Однако данная точка зрения не объясняет, почему в одном случае герой именуется И.И., в другом — Иван Иванович, а в третьем — Ив. Ив.; в одном случае — «Елена Б.», в другом — просто «Б.» или «Ел.»…Можно было бы предположить, что более полное именование используется при первом упоминании, а при повторном — сокращается. Однако это противоречит фактам: на странице 162 — «Елена Б.», на странице 169 имя редуцируется до «Б.», затем появляется «Елена» (с. 170), а на странице 172 — «Елена Григорьевна» и пр. При изучении проблемы представления имен в мемуарном творчестве Фета открывается еще одна проблема — графическое совмещение двух алфавитов, которое наблюдается, например, при написании имени Филиппа Агафоновича — слуги дедушки Фета, который на протяжении нескольких лет был его дядькой: Филиппъ Ага  оновичъ (РГ, с. 7)Филиппъ Агафоновичъ (РГ, с. 15). Такой пример не единичен и тоже требует объяснения: Илья А анасьевичъ (РГ, с. 7)А анаciй (РГ, с. 16)Неофитъ Петровичъ (РГ, с. 8) Петръ Неофитовичъ (РГ, с. 3) Никифоръ Федоровичъ (РГ, с. 12) Никифоръ едоровичъ (РГ, с. 22)Афимья (РГ, с. 38) Дмитрiй Ерофеевичъ (РГ, с. 281) А . А. (РГ, с. 424).В настоящее время, когда идет подготовка текста книги «Ранние годы моей жизни» к изданию в составе собрания «Сочинений и писем» А. А. Фета (в 20 томах), возникают многочисленные текстологические вопросы и проблемы. Представление имен собственных — одна из таких проблем, объективное исследование и истолкование которой — дело будущего. В. П. Крючков |
Похожие:
 | Язык. Речь. Речевая деятельность: Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск седьмой. – Нижний Новгород: Нижегородский государственный... | | Наука и молодежь: сборник научных трудов студентов и молодых ученых. Вып / Редколлегия: Роговая В. Г., Горин Н. И. – Курган: Курганский... |
| Наука и молодежь: сборник научных трудов студентов и молодых ученых. Вып / Редколлегия: Роговая В. Г., Горин Н. И. – Курган: Курганский... | | Сборник научных трудов по термодинамическим циклам Ибадуллаева // Под редакцией И. К. Камилова и М. М. Фатахова. – Махачкала: днц... |
| П68 Проблемы гражданской и региональной идентичности в современной Росии. / Ульян гос техн ун-т. – Ульяновск: Улгту, 2015. – 341... | | Музыка и молодежь: теоретические и практические аспекты: сборник научных статей. Саратов: ООО «Издательский Центр «Наука», 2011.... |
 | По итогам конференции будет опубликован сборник научных трудов. Сборнику присваивается международный индекс isbn, удк, ббк. Материалы... | | Желающие принять заочное участие в конференции (с публикацией в сборнике научных трудов) должны направить до 31 августа 2013 г. (включительно)... |
| Желающие принять заочное участие в конференции (с публикацией в сборнике научных трудов) должны направить до 3 (третьего) марта 2014... | | «Национальные приоритеты современного российского образования: проблемы и перспективы». Цель конференции — обсуждение и поиск новых... |