Дома Виктор не был два года, и на кнопку звонка нажимал с волнением, не зная, как его примут. Волнение пересиливало даже усталость от долгой дороги. Имея при
Скачать 2.52 Mb.
|
"Вот она, родительская доля, - думал Виктор с насмешкой над собой и своими хлопотами. – Крутись как хочешь, а ребенка устрой... Вот бы Ольгуню привлечь, ну да черта с два получится. Это ж такая же стерва, как мамаша, один в один. Разве что образумилась?" Но проверять, образумилась Ольгуня или нет, желания не возникало. С старшей сестрой они и раньше-то жили недружно, по десять раз на день собачились, а как вышла она замуж, так и вовсе разговаривать перестали. С матерью она давно уж не жила, и Виктор после возвращения ее не видел. Он спрашивал у Лизки, не видала ли сеструху, но та только мотала головой. Наверное, уже и не помнила, что сестра у нее есть. Виктор и сам временами забывал. Деньги все-таки пришлось занимать по знакомым, не имея понятия, как и когда их отдавать. -3- Уже почти в самом конце августа Виктору, наконец, удачно подвернулась работа, которая идеально устраивала его по всем пунктам, кроме, разве что, финансового. Сумма оклада казалась почти смешной, но зато не нужно было платить за квартиру, ее предоставлял и оплачивал ЖЭК. Такой шанс Виктор упустить не мог, пусть даже речь, если по правде, шла не о квартире, а о комнате в общежитии. Но комната была отдельная, а общежитие располагалось не слишком далеко от "родительского" дома. А главное, в течение всего дня Виктор волен был распоряжаться собой, работая в одиночестве и созерцая начальство только время от времени. Начальство он обрел в лице очень полной, сурового вида тетки с невероятной высокой прической из тех, что были в моде лет тридцать назад. Звали ее Евгения Петровна, а сотрудники, как позже узнал Виктор, за глаза звали "наша Жэка". Когда Виктор пришел договариваться об устройстве на работу, она долго не могла поверить, что он ее не разыгрывает, тщательнейшим образом изучала его физиономию, а потом, еще более тщательно, паспорт и военный билет. Его явно принимали чуть ли не за сумасшедшего. Виктора эти смотрины очень позабавили. Причины недоверия к его личности были понятны. В голове у Евгении Петровны никак не укладывалось, почему молодой, здоровый и вроде непьющий парень пришел в ее контору, чтобы устроиться на грязную, малооплачиваемую и совершенно бесперспективную работу. Претенденту была задана тысяча наводящих вопросов, целью которых было выяснить, не является ли он алкоголиком, наркоманом или, может быть, освободившимся из тюрьмы уголовным элементом. Виктор честно ответил на все, но подозрительность Евгении Петровны не уменьшилась ни на йоту. Смотрела она на него с тоской. - Все-таки я не понимаю, - вздох вырвался из самой глубины ее объемной пышной груди, - почему вы пришли к нам. Не по-ни-ма-ю! Виктор улыбнулся ее явственному отчаянию и ответил: - Должен же кто-то этим заниматься. - Первый раз такого вижу, - призналась Евгения Петровна. - Дай бог, чтоб последний, - отозвался Виктор. Тогда она снова посмотрела на него как на сумасшедшего. - Может быть, вы все-таки объясните – почему? - Да какая, собственно, разница? – Виктор начал терять терпение. - Вам люди нужны или нет? Люди ЖЭКу были нужны, и еще как. И, конечно, Виктора на работу приняли, хотя с тех пор в конторе мнение о нем сложилось как о личности, у которой с головой не все в порядке. Поэтому его сторонились, да Виктор и сам не искал случая сблизиться со своими "коллегами", большинство которых были ему скорее неприятны. х х х При первой же возможности он съехал с материной квартиры, не известив об этом никого из знакомых, даже Гения. Переезд тоже не обошелся без скандала. Увидев, как Виктор выбирает из шкафа книги, которые намерен был забрать с собой, мать тут же пошла в наступление. - Ты чего это тут делаешь? – она воздвиглась у него за спиной, как зловещий призрак. - Освобождаю тебя от ненужного барахла, - ответил Виктор как мог спокойно, не поворачивая головы. Комната в общежитии уже ждала его, личные вещи были собраны и помещались в небольшой спортивной сумке, и он очень не хотел портить себе настроение перед выходом. В принципе, можно было обойтись и без книг и не затевать объяснения, но Виктору жалко было оставлять матери вещи, ей совершенно ненужные, а для него имеющие свою цену. Все равно, он знал, рано или поздно мать толканет их кому-нибудь за бесценок, когда очередной раз останется без денег. - Я тебя спрашиваю, куда ты это тащить намылился, а? – спросила мать уже громче и нагнулась к нему. Чтобы не потерять равновесие, уперлась руками ему в плечи, обдав впитавшимся уже в тело тяжелым самогонным духом. Виктор поморщился и отстранился. - С собой забираю, - ответил он сквозь зубы. – Тебе они все равно ни к чему, пропьешь. А я намерен перестать маячить у тебя перед глазами. Уезжаю. - Куда это?! - Подальше от тебя, - в сердцах сказал Виктор. – Да отцепись ты от меня, ради бога! - Че-его?!.. – тут же взвилась она. Понеслось. Конечно, он сам был виноват, следовало помалкивать, но – опять не сдержался. На душе стало гадостно. Сейчас еще Лизка на крики прибежит, и тогда без слез не обойтись. - Заткнись!! – зашипел Виктор. Он поднялся и отступил к дверям, вовремя успев схватить выскочившую из комнаты Лизку за плечи. Глаза у нее были большие, круглые – вот-вот заревет. И смотрела она, конечно, на мать. - Мама?.. И голосок уже дрожит. "Ну, мамаша, - подумал Виктор. – Зачтется тебе все это!.." - Иди, иди отсюда, тут мама, ничего с ней не стряслось, - говоря это, он развернул Лизку и вытолкал ее в коридор, подальше, а сам встал в дверном проеме вполоборота: так, чтобы видеть и сестру, и мать. Мать уже сидела на диване и в голос выла что-то невразумительное, но явно обвиняющее, раскачиваясь из стороны в сторону. - Заткнись! – велел он яростным шепотом, подавшись вперед. – Заткнись, дура! – на язык так и просилось куда более грубое слово, но Лизка могла услышать, как он сквернословит. Перед ней ему было стыдно. - А то я сейчас тебя сам заткну... Мать посмотрела в его лицо и тотчас же умолкла, захлопнув рот. Вой как ножом отрезало. Хоть и соображала она с каждым днем все хуже, все же ей хватило ума понять: лучше сейчас сделать, как велит сын, и прекратить истерику, иначе рискуешь умолкнуть навсегда. Уж очень страшные у него были глаза – черные, как у цыгана, и бешеные. Тогда Виктор развернулся и пошел к Лизке, затаившейся за углом коридора. Чувствительные сцены продолжались. Узнав, что Виктор переезжает, расплакалась Лизка, успевшая за полтора месяца прикипеть к нему, прирасти всем мясом. Виктору и самому было тяжело ее оставлять, но что он мог сделать? Забирать с собой маленькую девочку в общежитие, где всякий народ обретался, тоже не годилось. Быть с ней рядом каждую минуту он не мог, а не углядишь – обидят еще. С полчаса он просидел с Лизкой на кухне, утешая и уговаривая не плакать. Обещал заходить чаще. - Каждый день? – ревниво спросила Лизка. - Каждый день, - кивнул Виктор. – Мы с тобой в школу ходить будем вместе. Из дома он вырвался к вечеру, вовсе измученный истериками и слезами, шепнув напоследок матери: "Будешь обижать Лизку – убью". В тот момент он четко знал, что в случае чего угрозу исполнит, и тюрьма его уже не очень страшила. "Никакие нервы этого не выдержат, - думал он, вдыхая вечерний прохладный воздух и медленно остывая. – А я-то полагал себя спокойным, и даже крепким в нервном отношении человеком! Впрочем, мне ведь не в первый раз эта мысль уже приходит... значит, никаким спокойствием тут и не пахнет". х х х Общежитие располагалось в кирпичной пятиэтажке, ветхой и явно аварийной. Треть комнат в нем пустовала, поэтому Виктор расположился барином – один на десяти квадратных метрах! Это было счастье. "Наконец-то я смогу побыть один", - возликовал Виктор и стал неспешно обустраиваться. Требований к жилью у него было немного, и главными из них являлись – идеальная чистота и порядок. Выработались они, вероятно, из чувства противоречия, за годы обитания в захламленной, неухоженной квартире родителей. Неизвестно, кто и как давно обретался в его апартаментах ранее, но состояние их было неважное – повсюду пыль, плесень по стенам и прочие прелести. Виктор убил целую неделю, собственноручно приводя комнату в пригодное для жилья состояние, и остался доволен результатом. В первый же вечер, и впоследствии, какие-то личности пытались вторгнуться в его жилище под предлогом знакомства и, разумеется, обмывания новоселья, но Виктор никого не пускал дальше порога. На кухне, где постоянно толклись два-три человека, он тоже ни с кем первым не заговаривал, но если к нему обращались – не отмалчивался, отвечал, хоть и предельно коротко. В его планы не входило налаживать знакомство а, тем более, дружбу с местными обитателями. По большей части в общаге водились полубомжи, полуалкаши, которые были ему малосимпатичны и совсем неинтересны. Было и несколько личностей явно детдомовского происхождения, вечные неустроенные сироты, еще не опустившиеся окончательно, но будущее их ждало отнюдь не светлое, по соображению Виктора. Вливаться в их компанию он не собирался, даже рискуя своей подчеркнутой обособленностью настроить соседей против себя. Впрочем, если кому-то он и не угодил, то о нем, возможно, только шушукались да трепали языками на его счет, но вредить явно не собирались. А может, и вообще перестали обращать на него внимание, да и забыли про него. И все-таки, во избежание неприятных казусов, Виктор врезал в дверь новый замок (старый был сломан), из-за чего после имел долгий задушевный разговор с комендантом. Комендант Чуков, плешивый въедливый старикашка лет семидесяти, при очередном обходе комнат обнаружил внештатный замок, к которому не подошел ни один из его ключей, и принялся дубасить в дверь комнаты Виктора так, что затряслись стены. Открывать Виктору не хотелось. Рассчитывая, что скоро старикашке надоест биться в дверь, и он уберется восвояси, Виктор продолжал драить полы. Но Чуков был упертый дед. Стук начинал действовать Виктору на нервы. В сердцах он бросил тряпку в ведро и пошел открывать, держа перед собой мокрые руки. - Что это за самоуправство?! – возмутился комендант, тыча пальцем в ставший камнем преткновения замок. – Что это такое, молодой человек, я вас спрашиваю? С Виктором, как с новым жильцом, он на всякий случай еще обращался на "вы", хотя с остальными своими жильцами не церемонился нисколько. Тем более, что все они были сильно его моложе. - Это замок, - спокойно ответил Виктор. - А что он тут делает? - Старый был неисправен. А я не хочу, чтобы в мое отсутствие кто-то шарился по комнате. - Но это не по правилам! – продолжал шуметь Чуков. – Вы не должны, вы не имеете право что-либо менять здесь! Уберите его немедленно. - Не уберу, - возразил Виктор. – Он мне нужен. - Нет, уберете. А если вам так нужен замок, напишите заявление на замену неисправного замка на новый. - Не несите чепухи. Вы сами лучше меня знаете, что никто менять замок не будет. Обескураженный его уверенно-спокойным тоном, комендант слегка сбавил обороты, но поле боя оставлять не намеревался. - Ну хорошо, - сказал он тоном ниже. – Замок можете оставить, но мне нужен ключ от комнаты. - С какой стати? – удивился Виктор. – Что вам делать в моей комнате? Маленькие серые глазки Чукова злобно сверкнули на него из-под покрасневших век: - Мало ли что! Положено. - Ну уж нет, - уперся Виктор. – Ключ я вам не дам. - А вот выселю я тебя! – пригрозил комендант, от избытка чувств сразу перейдя на "ты". – Нечего тут выпендриваться! - Выселяйте, пожалуйста. Виктор мог наглеть, прекрасно зная, что новая начальница ни за что не позволит выставить его из общежития – с первых же дней она едва не молилась на него, видя, что каждое утро он идеально трезв и работает на совесть. Но все же он старался держаться вежливо. Все-таки комендант – такая должность, что обладатель ее может здорово испортить жизнь зависимым от него людям. Виктору портить себе жизнь не хотелось. Но и уступать коменданту он не собирался. - По-хорошему прошу – дай ключ, - наступал Чуков. - Простите, нет. В таком духе они препирались с полчаса, причем Виктор так и продержал собеседника на пороге. Виктор стоял на своем, спокойно и уверенно, не уступал ни просьбам, ни угрозам, и комендант отступился Виктор. ркнули на него из-под покрасневших век:"новку. о , проникшись уважением к его спокойному упрямству. Больше между ними трений не возникало, а комендант с тех пор стал звать его Витей и особо выделять из прочих жильцов. Отвергал Виктор и все попытки завязать знакомства тех сомнительных опухших личностей, которые с самого утра сидели по лавочкам в подведомственных ему дворах. Личности эти, числом до десятка в отдельных группках, выползали на улицу чуть не до рассвета, кучковались у подъездов и на детских площадках, вели громкие разговоры, щедро сдобренные матюками, пели песни. Надо ли говорить, что все они были уже сильно навеселе, и продолжали поднимать тонус в приятном обществе друг друга. Виктор не переставал дивиться на них: и откуда только деньги достают? Водка, хоть и паленая, тоже денег стоит. Опять же, непонятно было, когда они успевали набраться. Восемь утра, а они уже песни поют! И так – каждый день. Но сильнее всего Виктора поражали подруги опухших личностей, сами такие же опухшие и все в синяках. Рядом с этими дамами даже матушка Виктора выглядела бы королевой красоты. "Насколько же нужно не уважать себя, - размышлял он, - чтобы так опуститься?" Вопрос, разумеется, был риторическим. Любители возлияний на свежем воздухе сначала смотрели на Виктора с удивлением и подозрением, замолкая при его приближении, потом освоились и взялись одолевать вопросами о том, куда подевался какой-то там Вася. Виктор отвечал, что не знает, ему не верили и продолжали приставать, причем с каждым разом все более агрессивно. Тогда он перестал разговаривать с ними, делал вид, что в упор их не видит, молча занимался делом. На несколько дней от него отстали, но вдруг интерес к нему вернулся в возросших объемах. Опухшие личности присмотрелись к нему, пообтерлись, вставили его в привычный пейзаж и заодно занесли в категорию "своих". И стали настойчиво приглашать посидеть с ними на лавочках, отдохнуть от трудов праведных и согреть организм изнутри. Виктор отказывался сперва вежливо и спокойно, но личности с первого раза не понимали, и он начал раздражаться и однажды не выдержал и нагрубил. Личности обиделись и загалдели наперебой: "Брезгуешь, да? Не уважаешь, да? Гордый нашелся, да? Ну и вали отсюда!" Виктор свалил, и с огромным удовольствием. А личности, когда он попадался им на глаза – случалось это каждое утро, - плевали себе под ноги и презрительно отворачивали носы, более не считая его достойным их общества. -4- Мотоцикл Виктор все-таки починил. Правда, выглядел он по-прежнему так, что не всякий разумный человек рискнул бы на нем прокатиться, но Виктор знал, что видимость обманчива и машина вполне надежна. Вечером обычная компания: Виктор, Лизка, Гений и Гришка собрались у сараюшки, и Виктор выкатил "Урал" на траву, намереваясь устроить испытательные покатушки. - А ты меня покатаешь? – умильным голоском спросила Лизка, глазами так и поедая братову игрушку. – Покатаешь, а, Вить? - Посмотрим на твое поведение. А ты чего вообще тут крутишься? Чего с Катькой не идешь играть? - Не хочу. Мы поссорились. - Вот те раз! – удивился Виктор. – Чего вы не поделили? - Катька – дура, - заявила Лизка. – Она платье у моей куклы порвала. - Ну и ты у ее куклы порви, - флегматично посоветовал ей Гений. – Будете в расчете. Лизка посмотрела на него как на слабоумного и ничего не сказала. - А ты, Вик, куда вообще на этом звере собрался? – спросил Гришка, кивая на мотоцикл. – У тебя же прав нет. - Ну и что, - отозвался Виктор. - А если на гаишника наскочишь? - Тогда и буду думать. |
Похожие:
 | Тем более стоимость работ при последующем обслуживании. Даже если у вас есть какая-то статистика, говорящая о том, что, например,... | | Ответ: Адрес необходимо внести в формате: область (край), город, улица, номер дома, перечисляя через запятую без пробелов и сокращений... |
| В 1815 году Шарль-Франсуа-Бьенвеню Мириэль был епископом города Диня. Это был старик лет семидесяти пяти; епископскую кафедру в Дине... | | Это был медведь. (3)Я таскал его повсюду и даже в кроватке не расставался с ним. (4)Из всех игрушек ясельного возраста медведь был... |
 | Ведь как только начинались сумерки, Макс не только не открывал дверь, но даже не подходил к ней, как бы настойчиво не звонили в дверной... | | Уже без радости, но с волнением вы показываете его заказчику, от которого вы слышите: «А я думал, что вы меня поняли в прошлый раз.... |
| Курс на импортозамещение был объявлен два года назад, после введения санкций против России. В каком-то смысле на первый план при... | | Вопреки общественному мнению, дети уходят не только из неблагополучных семей. Семья внешне может быть вполне благопристойной и даже... |
| Вы хотите зарабатывать деньги, не выходя из дома? Благодаря бурному развитию сети Интернет это стало возможным. Имея компьютер, подключенный... | | Виктор, улыбаясь, шел навстречу Виктории. Покойный супруг выглядел на удивление бодрым и живым. Вика разозлилась настолько, что даже... |