Дома Виктор не был два года, и на кнопку звонка нажимал с волнением, не зная, как его примут. Волнение пересиливало даже усталость от долгой дороги. Имея при
Скачать 2.52 Mb.
|
- Ты же знаешь, что я никогда ничего не отмечаю. - До сих пор? – с недоверием спросил Гений. - До сих пор. - Ну а пиво-то, пиво хотя бы? - Ты же знаешь, - повторил Виктор. – Нет. - Знаю, - вздохнул Гений. – Зануда ты все-таки, Витька. Скучно с тобой. - Зато если выпью, будет очень весело. Гений не стал настаивать дальше, прекрасно зная, о чем говорит Виктор. Ему были известны многие обстоятельства его жизни, в том числе и те, из-за которых Виктор зарекся брать в рот спиртное. Обстоятельств было несколько. Сильнее всего на решение Виктора повлияли произошедшие три года назад, одна за другой с промежутком всего в месяц, смерти отца и друга. Первый покончил с собой, второй разбился на угнанной машине. Оба были очень пьяны. Виктор едва с ума не сошел, пытаясь справиться с произошедшим, а перед глазами не переставая маячила вечно пьяная мать. Говоря же о том, что "будет очень весело", Виктор подразумевал то дурное состояние, которое накатывало на него, стоило ему немного выпить. Алкоголь сразу же ударял ему в голову, вмиг лишая соображения, и тогда он делал вещи, которых после не помнил, но за которые ему было стыдно, когда ему о них рассказывали очевидцы. Так стыдно, что впору было волосы на себе рвать. - Ну, давай хотя бы просто пойдем посидим где-нибудь, - без особой надежды предложил Гений. - Зачем далеко ходить, садись здесь, - с улыбкой сказал Виктор, указывая на заросший буйной травой пятачок у себя под ногами. - Я серьезно! Ну, не хочешь пить – не пей, никто тебя заставлять не будет. - А если серьезно, то у меня денег ни фига нет, и в ближайшее время не предвидится. Так что присаживайся. Помявшись и ворча себе под нос, Гений все-таки сел в траву и подвернул по-турецки свои длинные ноги. Он знал, что разговор окончен, и продолжать его нет смысла, так же как предлагать Виктору заплатить за него в кафе. Виктор сел рядом, оборвал верхушку и попавшейся под руку травинки и принялся ее грызть. - Ты что делаешь? – испуганно округлил глаза Гений. - А что? - Здесь же собаки бегают! И всякое такое. - Да ладно, брось, - лениво отозвался Виктор, щурясь на него и продолжая истязать травинку. – Рассказывай лучше, как вы тут с ребятами поживаете. Кто, где, чем занимается. - А давай я им позвоню? – предложил Гений и быстро, боясь, что Виктор начнет возражать, схватился за карман, где лежал мобильник. – Придут, сами расскажут. Виктор подумал и сказал честно: - Не очень-то хочется мне всех видеть. Как-нибудь в другой раз. - Может, и мне уйти? – демонстративно обиженно спросил Гений, задетый таким пренебрежением к их прежней дружбе, и приподнялся было, но Виктор удержал его за плечо. - Сиди. Хоть ты не выкаблучивайся, а? С меня на сегодня уже вот так хватит, - Виктор провел ладонью по горлу. – Первый день дома, а башка уже трещит. Гений тут же перестал притворяться, посмотрел на него с сочувствием и принялся рассказывать об общих знакомых, которых Виктор не видел два года, а он встречал почти каждый день: - Гришку помнишь? Из института вылетел, на стройку какую-то устроился, теперь, говорят вроде, неплохие деньги зашибает. Макс закончил свое фельдшерское, сидит в педиатрии, идеалист. Илюха в Москву свалил... Виктор слушал, кивая и мусоля травинку. Когда от нее осталась одна метелка, он отбросил ее и сорвал новую. За каждым из имен, которые называл Гений, стоял человек, лучше или хуже ему знакомый, были среди них и друзья детства, но теперь Виктор понимал, что ему, в сущности, нет никакого дела до их жизни. Вокруг себя он ощущал как бы социальный вакуум: за два года друзья-приятели отодвинулись от него, стали почти чужими, и ему совсем не хотелось сближаться снова. Но одно имя все-таки его интересовало, а Гений, как назло, не упоминал его. Виктор решил напомнить сам. - А Машка? – спросил он небрежным тоном, дождавшись, когда Гений замолкнет, переводя дыхание. – Она где? Тоже куда-нибудь рванула? - Какая Машка? – Гений озадаченно нахмурил белесые брови, соображая, и сразу лицо его просветлело. – А, Кудряшова? Нет, зачем рванула. Тут она. Только уже не Кудряшова, замуж она вышла. - За кого?.. - За жлоба одного, ты его не знаешь. Виктор помрачнел. "Ну а ты чего хотел? – сказал он себе. – Ты же так и не сказал ей ни слова! Не может же она читать твои мысли. Разумеется, она и не думала ничего такого, чего бы ей и замуж не выйти". - Ты чего? – удивился Гений, заметив легшую на его лицо тень. – Из-за Машки, что ли, расстроился? - Да вот она мне нужна... - Ну и правильно. Мы таких Машек десяток еще найдем! - Обойдусь пока без всяких Машек. И без них дел хватает. - Вот-вот, о делах! – встрепенулся Гений. – А ты сам куда податься думаешь? Поступать будешь? - Буду, - мрачно сказал Виктор. – На работу. - На какую еще работу? У тебя даже образования нет, дурень. - Почему же нет? Есть. Среднее полное, одиннадцать классов... - Кого твое среднее интересует? Сейчас все на диплом смотрят! - Ну, допустим, не все. Нет разве таких, которые и без диплома живут себе? - Может, и есть, - согласился Гений. – Да только "корочка" – не лишняя. И кто тебе мешает совмещать приятное с полезным? Поступишь в универ, найдешь работу... - Да? – перебил его Виктор. – Ну-ка, объясни мне, как совместить лекции с работой, умник. - У некоторых как-то получается. - Я – не некоторый. У меня не получится. - Да ты даже не пробовал! – вскинулся Гений, возмущенный его упрямством. - И пробовать не хочу. - Ну а чего же ты хочешь?! Виктор посмотрел на него, на пищавшую поодаль Лизку, на темнеющее небо, закусил травинку и проговорил лениво: - А не скажу. -2- Дел, требующих скорейшего разрешения, оказалось так много, что домой Виктор приходил только ночевать (да и то не каждый день), и такое положение полностью устраивало и его и мать, которая не могла видеть его без того, чтобы не закатить очередной скандал. Почему-то вид Виктора страшно раздражал ее, как раздражает быка красная тряпка тореадора, и, хуже того, приводил в бешенство. Его она винила во всех своих несчастьях, в первую очередь – в хроническом безденежье. Она выдумала, будто он тайком лазит по ее карманам и забирает оттуда деньги, желая ей и Лизке голодной смерти, и не замедлила свои соображения высказать. Обвинение было столь чудовищным и абсурдным, что Виктор даже не стал ничего отвечать на него. Так же его заподозрили в намерениях выкинуть родную мать из квартиры на улицу, а то и придушить во сне или зарезать. Его называли иродом и бандитом и в накале страстей бросались на него с кулаками. Виктор старался помалкивать, недоумевая, с чего мать вдруг так взъелась на него. И раньше их отношения были далеки от классических отношений матери и сына, но до таких крайностей не доходило. Чтобы не раздражаться лишний раз, Виктор запирался в своей комнате (на второй же день он врезал в дверь замок), тогда мать, повизжав и повыв некоторое время под дверью, успокаивалась и уходила спать. Еще надежнее было уйти на время из дома, но тогда приходилось оставлять Лизку наедине с невменяемой женщиной. Впрочем, похоже было, что в отсутствие Виктора она не буянила и с дочкой вела себя довольно тихо и почти пристойно. Иногда случалось, что Виктор не выдерживал и начинал орать в ответ, теряя всяческий самоконтроль. Единственное, на что его хватало, это следить за руками, чтобы сгоряча не натворить страшных вещей. Испуганная громкими криками Лизка забивалась в угол и начинала плакать, а несколько раз случалось, что слабонервные соседи, встревоженные шумом, вызвали милицию. После таких стычек Виктор долго не мог успокоиться, его трясло, и он уходил бродить по улицам, иногда и до ночи. Если возвращаться домой было совсем невмоготу, он напрашивался ночевать к Гению, тот с радостью соглашался, предчувствуя долгие ночные беседы, столь милые его сердцу. Его родители, хорошо знавшие Виктора с детства, тоже не возражали против присутствия его в своей квартире. Однако он старался не злоупотреблять, чтобы не надоесть. Ему очень хотелось поскорее съехать с квартиры, но с поисками собственного жилья не заладилось. Съемные квартиры все стоили очень дорого, к тому же требовалось оплатить три месяца вперед. Для Виктора это были огромные деньги. Он мог назанимать у знакомых, но страшно не хотелось залезать в долги, и этот вариант он отложил до "черных дней", то есть на случай, если станет совсем невмоготу. Гораздо интереснее было найти работу, на которой ему предоставили бы жилье, пусть и в общежитии. После двух лет житься в казармах и ежедневных руганок с матерью хотелось обзавестись собственным тихим углом, где бы его никто не трогал. Хотелось тиши, одиночества и свободы размышлять. Кроме того, ему хотелось, чтобы на работе начальство не долбило его по мозгам с утра до вечера. Виктор понимал, что требование его почти невыполнимое, но не переставал надеяться и не прекращал поисков. Однако положение становилось все безнадежнее. Вечера он просиживал во дворе, потихоньку ковыряясь в мотоцикле. К нему присоединялся Гений, который, правда, рук об железки не марал, а просто смотрел и предавался своему любимому занятию - чесал языком. Воспринимать его всерьез, как и раньше, было невозможно, но послушать бывало забавно. Через раз приходил и Гришка, который жил через два дома, и с которым Виктор учился в одном классе. Был он теперь высокий, тонкий, жилистый и загорелый, сказывалась работа на открытом воздухе. Узнав о проблемах Виктора, звал его к себе, на стройку, но жилье не обещал, и Виктор, подумав, с сожалением отказался. Хотя предложение было соблазнительное, физическая работа на воздухе его привлекала. - Ну, надумаешь, приходи, - не слишком расстроился Гришка. – У нас всегда люди нужны. Видел Виктор и еще кое-кого из знакомых ребят, но обменивался с ними парой слов, не больше, и то на ходу. А однажды встретил Машу. Едва ее завидев, почувствовал, что краснеет, разозлился на себя и хотел пройти мимо, сделав вид, что не узнал. Но Маша сама его остановила. - Здравствуй, Витя, - сказала она, с ясной, мягкой улыбкой глядя ему прямо в лицо. – Ты меня разве не узнал? Виктор пробурчал в ответ что-то маловразумительное. Ему было неловко. Маша сияла ему улыбкой и глазами и была очень красивой и вместе с тем сильно повзрослевшей: не юная девушка, а молодая женщина, чья-то жена и, может быть, в скором времени мать. Виктору тут же вспомнилась его прежняя в нее влюбленность, на которой ныне следовало поставить жирный крест. И уж вовсе неловко было вспоминать, как в детстве он дергал эту девочку за косички и обливал ее водой из пластмассового водяного пистолета. - Как ты поживаешь, Витя? – как ни в чем не бывало, Маша продела свою руку в его и пошла рядом. – Чем занимаешься? - Да ничем пока, - ответил Виктор. Чувствовать на своем локте Машину руку было, с одной стороны, приятно и волнующе, а с другой, хотелось поскорее от этой руки освободиться. – Ищу, куда пристроиться. А ты? - А я тоже ничем! – засмеялась Маша. – Дома сижу, хозяйничаю. Андрей мой не хочет, чтобы я работала, а его не переспоришь. Да я и не очень стараюсь: все равно, если все пойдет хорошо, скоро в декрет уходить. Невольно Виктор скользнул взглядом по ее животу, который только едва выступал под легкой блузкой и никак не выдавал Машиного положения. - Поздравляю, - сказал он деревянным голосом, чувствуя себя донельзя глупо. Вечером он рассказал Гению об этой встрече. Тот только вздохнул философски: "И куда торопится, дура..." – и спросил: - Не жалеешь, что упустил девчонку? - Нет, - ответил Виктор. – Да мне сейчас и не до девчонок. Мне одной Лизки хватает. С Лизкой, и в самом деле, хлопот было множество. Следовало устроить ее в школу, и непременно в этом же году, потому что и без того она почти два года уже потеряла. Мать уже, конечно, забыла разговор насчет школы, произошедший в день возвращения Виктора, и ничего делать не собиралась. И без того она чувствовала себя неплохо, а образование Лизки волновало ее меньше всего. Пришлось Виктору все устраивать самому, и он в полной мере ощутил тяжесть груза родительских забот. Елена Николаевна - учительница, в класс которой была записана Лизка, - пока шло собеседование, все поглядывала на него с удивлением. А когда закончила расспрашивать, ласково попросила Лизку подождать в классе, а Виктора пригласила выйти в коридор. - Девочка совсем неподготовленная, - сказала она, остановившись около двери и застенчиво взглядывая на Виктора. Была Елена Николаевна чуть постарше Виктора, совсем молодая девушка, в школе работала, вероятно, первый год и еще не научилась разговаривать с родителями (или родственниками) учеников строго и равнодушно. Видно было, что она стесняется. "Тяжко ей, наверное, будет управляться с оболтусами-первоклашками", - подумал Виктор. – Она ходила в сад? - Нет, - ответил он. - Очень жаль. Это заметно. А вы брат девочки, верно? - Верно. - Простите... – совсем стушевалась молоденькая учительница. – А ваши родители... они... мне бы хотелось поговорить с ними. - Боюсь, это не получится, - очень вежливо сказал Виктор. – Отец умер три года назад, а мать не сможет прийти. Никак не сможет. Так что со всеми разговорами – ко мне. - Ваша мать тяжело больна? - Можно и так сказать. - А... – она с пониманием и мимолетным сочувствием скользнула взглядом по старой застиранной футболке Виктора и подняла глаза на его лицо. – Понимаю. Тогда я попрошу вас, Виктор... простите, как вас по отчеству? - Не надо отчества, - улыбаясь, сказал Виктор. – Просто Виктор. Ему очень хотелось предложить ей перейти на "ты" и назвать ее Алёной, а то и Леночкой, но он понимал необходимость сохранять дистанцию и потому сдерживался. - Виктор, - повторила Елена Николаевна, как бы с легкой задумчивостью. – Так вот у меня будет к вам просьба: позанимайтесь с сестрой, насколько это возможно. Хотя бы объясните ей алфавит. Иначе ей придется очень тяжело. - Я думал, это должны объяснять в школе. - И объясняют. Но, понимаете, сейчас почти все дети приходят подготовленными. Большинство умеют читать. А мы ориентируемся на большинство, чтобы не тормозить класс. Ваша сестра будет сильно отставать. Виктор не имел никакого понятия, как нужно подготавливать детей к школе, но на всякий случай кивнул. На этом разговор окончился, и они с Еленой Николаевной вернулись в класс. Лизка стояла у доски и старательно пририсовывала мелом хвост большой собаке, присевшей у ног маленькой девочки с бантом на голове. - Пойдем домой, - сказал Виктор и протянул ей руку, за которую она тут же с готовностью уцепилась, оставив свои художества. – Попрощайся с Еленой Николаевной. - До свиданья, Елена Николаевна, - потупившись, послушно пропищала Лизка. - До свидания, Лиза, - с улыбкою сказала молоденькая учительница и перевела светлый застенчивый взгляд на Виктора. – До свидания, Виктор. Заходите. х х х Прикинув, сколько денег понадобится на покупку учебников, тетрадей и прочей школьной мелочи, по выданному Еленой Николаевной списку, Виктор даже присвистнул. Он никак не ожидал, что сумма окажется четырехзначной, даже если ограничиться самым необходимым минимумом. Столько денег у него не было. Доходы его с приработков, которыми он перебивался в отсутствие постоянной работы, подобных трат не вмещали. В отсутствие матери Виктор тщательно осмотрел квартиру в поисках запрятанных заначек. Он не особенно рассчитывал найти хоть какие-нибудь деньги, прекрасно зная, что мать сразу же спускает все, что попадает ей в руки, но слабая надежда оставалась. Мало ли, мать могла засунуть куда-нибудь деньги и забыть о них. Денег он не нашел ни копейки. От досады на собственную финансовую беспомощность Виктору хотелось кусать локти. Тем более обидно, что ему самому денег требовалось совсем немного; ни в чем, кроме самых простых и необходимых вещей он не нуждался. По десять раз на дню он вспоминал, насколько же проще было в армии, чем дома! Виктору очень хотелось пойти по контракту (несмотря на то, что это опять были бы казармы, и офицеры, и муштра; однако в армейском антураже все это в глазах Виктора приобретало особый смысл), но он не мог заставить себя оставить Лизку на произвол судьбы. Оставить ее с матерью, считал он, все равно что бросить одну: мать об ее существовании вспоминает через день. И будь Лизке не восемь лет, а двенадцать, четырнадцать или даже шестнадцать, это ничего не изменило бы. |
Похожие:
 | Тем более стоимость работ при последующем обслуживании. Даже если у вас есть какая-то статистика, говорящая о том, что, например,... | | Ответ: Адрес необходимо внести в формате: область (край), город, улица, номер дома, перечисляя через запятую без пробелов и сокращений... |
| В 1815 году Шарль-Франсуа-Бьенвеню Мириэль был епископом города Диня. Это был старик лет семидесяти пяти; епископскую кафедру в Дине... | | Это был медведь. (3)Я таскал его повсюду и даже в кроватке не расставался с ним. (4)Из всех игрушек ясельного возраста медведь был... |
 | Ведь как только начинались сумерки, Макс не только не открывал дверь, но даже не подходил к ней, как бы настойчиво не звонили в дверной... | | Уже без радости, но с волнением вы показываете его заказчику, от которого вы слышите: «А я думал, что вы меня поняли в прошлый раз.... |
| Курс на импортозамещение был объявлен два года назад, после введения санкций против России. В каком-то смысле на первый план при... | | Вопреки общественному мнению, дети уходят не только из неблагополучных семей. Семья внешне может быть вполне благопристойной и даже... |
| Вы хотите зарабатывать деньги, не выходя из дома? Благодаря бурному развитию сети Интернет это стало возможным. Имея компьютер, подключенный... | | Виктор, улыбаясь, шел навстречу Виктории. Покойный супруг выглядел на удивление бодрым и живым. Вика разозлилась настолько, что даже... |