Если позволительно изобразить тюремное заключение через другое тюрем
Скачать 3.22 Mb.
|
разных частях города с десяток больных без всякого предупреждения взяли и скончались от чумы, опасность по-прежнему казалась ему нереальной. Просто, если ты врач, у тебя составилось определенное представление о страдании и это как-то подхлестывает твое воображение. И, глядя в окно на свой город, который ничуть не изменился, вряд ли доктор почувствовал, как в нем зарождается то легкое отвращение перед будущим, что зовется тревогой. Он попытался мысленно свести в одно все свои сведения об этом заболевании. В памяти беспорядочно всплывали цифры, и он твердил про се- бя, что истории известно примерно три десятка больших эпидемий чумы, унесших сто миллионов человек. Но что такое сто миллионов мертвецов? Пройдя войну, с трудом представляешь себе даже, что такое один мертвец. И поскольку мертвый человек приобретает в твоих глазах весомость, только если ты видел его мертвым, то сто миллионов трупов, рассеянных по всей истории человечества, в сущности, дымка, застилающая воображение. Доктор припомнил, что, по утверждению Прокопия4, чума в Константинополе уносила ежедневно десять тысяч человек. Десять тысяч мертвецов - это в пять раз больше, чем, скажем, зрителей крупного кинотеатра. Вот что следовало бы сделать. Собрать людей при выходе из пяти кинотеатров, свести их на го- родскую площадь и умертвить всех разом - тогда можно было бы себе все это яснее представить, можно было бы различить в этой безликой толпе знакомые лица. Но проект этот неосуществим, да и кто знает десять тысяч человек? К тому же люди, подобные Прокопию, как известно, считать не умели. Семьдесят лет назад в Кантоне5 сдохло от чумы сорок тысяч крыс, прежде чем бедствие обратилось на самих жителей. Но и в 1871 году не бы- ло возможности точно подсчитать количество крыс. Подсчитывали приблизи- тельно, скопом и, конечно, допускали при этом ошибки. Между тем если од- на крыса имеет в длину сантиметров тридцать, то сорок тысяч дохлых крыс, положенные в ряд, составят... Но тут доктору изменило терпение. Он слишком дал себе волю, а вот этого-то и не следовало допускать. Несколько случаев - это еще не эпиде- мия, и, в общем-то, достаточно принять необходимые меры. Следовало дер- жаться того, что уже известно, например, ступор, прострация, покраснение глаз, обметанные губы, головные боли, бубоны, мучительная жажда, бред, пятна на теле, ощущение внутренней распятости, а в конце концов... А в конце концов доктор Риэ мысленно подставлял фразу, которой в учебнике завершается перечисление симптомов: "Пульс становится нитеобразным, и любое, самое незначительное движение влечет за собой смерть". Да, в кон- це концов все мы висим на ниточке, и три четверти людей - это уж точная цифра - спешат сделать то самое незначительное движение, которое их и сразит. Доктор все еще смотрел в окно. По ту сторону стекла - ясное весеннее небо, а по эту - слово, до сих пор звучавшее в комнате: "чума". Слово это содержало в себе не только то, что пожелала вложить в него наука, но и бесконечную череду самых необычных картин, которые так не вязались с нашим желто-серым городом, в меру оживленным в этот час, скорее приглу- шенно жужжащим, чем шумным, в сущности-то счастливым, если можно только быть одновременно счастливым и угрюмым. И это мирное и такое равнодушное ко всему спокойствие одним росчерком, без особого труда зачеркивало дав- но известные картины бедствий: зачумленные и покинутые птицами Афины6, китайские города, забитые безгласными умирающими, марсельских каторжни- ков, скидывающих в ров сочащиеся кровью трупы7, постройку великой про- вансальской стены8, долженствующей остановить яростный вихрь чумы, Яффу9 с ее отвратительными нищими, сырые и прогнившие подстилки, валяющиеся прямо на земляном полу константинопольского лазарета, зачумленных, кото- рых тащат крючьями, карнавал врачей в масках во время Черной чумы10, со- итие живых на погостах Милана11, повозки для мертвецов в сраженном ужа- сом Лондоне12 и все ночи, все дни, звенящие нескончаемым людским воплем. Нет, даже все это было не в силах убить покой сегодняшнего дня. По ту сторону окна вдруг протренькал невидимый отсюда трамвай и сразу же опро- верг жестокость и боль. Разве что море там, за шахматной доской тусклых зданий, свидетельствовало, что в мире есть нечто тревожащее, никогда не знающее покоя. И доктор Риэ, глядя на залив, вспомнил о кострах, о них говорил Лукреций, - испуганные недугом афиняне раскладывали костры на берегу моря. Туда ночью сносили трупы, но берега уже не хватало, и живые дрались, пуская в ход факелы, лишь бы отвоевать место в огне тому, кто был им дорог, готовы были выдержать любую кровопролитную схватку, лишь бы не бросить на произвол судьбы своего покойника... Без труда представ- лялось багровое пламя костров рядом со спокойной темной гладью вод, фа- кельные битвы, потрескивание искр во мраке, густые клубы ядовитого дыма, который подымался к строго внимающему небу. Трудно было не содрог- нуться... Но все это умопомрачение рушилось перед доводами разума. Совершенно верно, слово "чума" было произнесено, совершенно верно, как раз в ту са- мую минуту просвистел бич и сразил одну или две жертвы. Ну и что же - еще не поздно остановить его. Главное - это ясно осознать то, что должно быть осознано, прогнать прочь бесплодные видения и принять надлежащие меры. И тогда-де чума остановится: ведь человек не может представить се- бе чуму или представляет ее неверно. Если она остановится, что всего ве- роятнее, тогда все образуется. В противном случае люди узнают, что такое чума и нет ли средства сначала ужиться с ней, чтобы уж затем одолеть. Доктор отворил окно, в комнату ворвался шум города. Из соседней мас- терской долетал короткий размеренный визг механической пилы. Риэ встрях- нулся. Да, вот что дает уверенность - повседневный труд. Все прочее дер- жится на ниточке, все зависит от того самого незначительного движения. К этому не прилепишься. Главное - это хорошо делать свое дело. Вот о чем думал доктор Риэ, когда ему доложили, что пришел Жозеф Гран. Хотя Гран служил чиновником в мэрии и занимался там самыми разно- образными делами, время от времени ему, уже в качестве частного лица, поручали составлять статистические таблицы. Так, сейчас он вел подсчет смертных случаев. И, будучи человеком обязательным, охотно согласился лично занести доктору копию своих подсчетов. Вместе с Граном явился и его сосед Коттар. Чиновник еще с порога взмахнул листком бумаги. - Цифры растут, доктор, - объявил он, - одиннадцать смертей за пос- ледние сорок восемь часов. Риэ поздоровался с Коттаром, осведомился о его самочувствии. Гран объяснил, что Коттар сам напросился прийти с ним, хотел поблагодарить доктора и принести извинения за доставленные хлопоты. Но Риэ уже завла- дел списком. - Н-да, - протянул он, - возможно, пришла пора назвать болезнь ее настоящим именем. До сих пор мы тянули. Пойдемте со мной, мне нужно заг- лянуть в лабораторию. - Верно, верно, - твердил Гран, спускаясь вслед за доктором по лест- нице. - Необходимо называть вещи своими именами. А как прикажете назы- вать эту болезнь? - Пока еще я не могу вам ее назвать, впрочем, это вам ничего не даст. - Вот видите, - улыбнулся Гран. - Не так-то это легко. Они направились к Оружейной площади. Коттар упорно молчал. На улицах начал появляться народ. Быстротечные сумерки - других в нашем краю и не бывает - уже отступали перед ночным мраком, а на еще светлом небосклоне зажглись первые звезды. Через несколько секунд вспыхнули уличные фонари, и сразу же все небо затянуло черной пеленой и громче стал гул голосов. - Простите, но я поеду на трамвае, - сказал Гран, когда они добрались до угла Оружейной площади. - Вечера для меня священны. Как говорят у нас на родине: "Никогда не откладывай на завтра...". Уже не в первый раз Риэ отметил про себя эту страсть Грана, уроженца Монтелимара13, ссылаться в разговоре кстати и некстати на местные рече- ния, да еще непременно добавлять повсеместно бытующие банальные фразы, вроде "волшебная погода" или "феерическое освещение". - Правильно, - подхватил Коттар. - После обеда его из дому не выта- щишь. Риэ спросил Грана, работает ли он вечерами для мэрии. Гран ответил - нет, работает для себя. - А-а, - протянул Риэ, просто чтобы сказать что-то, - ну и как, идет дело? - Я работаю уже много лет, значит, как-то идет... Хотя, с другой сто- роны, особых успехов не заметно. - А чем, в сущности, вы занимаетесь? - спросил доктор, останавлива- ясь. Гран, пробормотав что-то невнятное, нахлобучил на свои оттопыренные уши круглую шляпу... Риэ смутно догадался, что речь идет о каком-то лич- ном самоусовершенствовании. Но Гран уже распрощался и засеменил под фи- кусами бульвара Марны. У дверей лаборатории Коттар сказал доктору, что очень бы хотел с ним повидаться еще раз и попросить совета. Риэ, нервно скручивая лежавшую в кармане таблицу, пригласил Коттара зайти к нему на прием, но тут же спохватился и сказал, что послезавтра будет в их квар- тале и под вечер сам заглянет к нему. Расставшись с Коттаром, доктор поймал себя на том, что все это время думает о Гране. Он представлял его в самом пекле чумной эпидемии - не такой, конечно, как нынешняя, не слишком грозной, а во время какого-ни- будь мора, вошедшего в историю. "Он из тех, кого чума щадит". И тут же Риэ припомнил вычитанное где-то утверждение, будто чума щадит людей тще- душных и обрушивается в первую очередь на людей могучей комплекции. И, продолжая размышлять об этом, доктор решил, что, судя по виду Грана, у него есть своя маленькая тайна. На первый взгляд Жозеф Гран был самым типичным. мелким служащим. Длинный, тощий, в широком не по мерке костюме, очевидно, нарочно покупа- ет на номер больше, надеется, такой дольше будет носиться. В нижней че- люсти еще сохранилось несколько зубов, зато в верхней не осталось ни единого. Когда он улыбался, верхняя губа уползала к носу и зияла черная дыра рта. Если добавить к этому портрету походку семинариста, неподража- емое искусство скользить вдоль стен и незаметно протискиваться в двери, да еще застарелый запах подвала и табачного дыма, все повадки личности незначительной, то, согласитесь сами, трудно представить себе такого че- ловека иначе как за письменным столом, сверяющего тариф для городских банно-душевых заведений или подготовляющего для доклада молодому делоп- роизводителю материалы, касающиеся новой таксы на вывоз мусора и домовых отбросов. Даже самый непредвзятый наблюдатель решил бы, что и родился-то он на свет лишь для того, чтобы выполнять скромную, но весьма полезную работу в качестве сверхштатного служащего мэрии за шестьдесят два франка тридцать сантимов в день. И действительно, именно такое определение, по словам Грана, фигуриро- вало в его личном деле в графе "квалификация". Когда двадцать два года назад он из-за отсутствия средств вышел из учебного заведения, не полу- чив диплома, и согласился занять эту должность, ему, по его словам, на- мекнули, что аттестация не за горами. Следует только в течение некоторо- го времени проявлять свою компетентность в щекотливых проблемах, которые возникают перед нашей городской администрацией. А потом, уверили его, он непременно дослужится до делопроизводителя, и это позволит ему жить без- бедно. Впрочем, не тщеславие владело Жозефом Граном, как он и заверил с грустной улыбкой. Но перспектива обеспеченного и честного существования весьма его манила, тем более что он мог бы тогда с чистой совестью отда- ваться любимому занятию. Если он согласился на эту должность, то из са- мых благородных побуждений и, если так можно выразиться, во имя верности некоему идеалу. Это неопределенное положение длилось уже долгие годы, жизнь непомерно дорожала, а оклад Грана оставался по-прежнему мизерным, хотя за это вре- мя оклады несколько раз повышали. Он пожаловался на это Риэ, ведь никто вроде бы не замечает его положения. Вот здесь-то и коренится самобыт- ность Грана, или, во всяком случае, таков один из ее признаков. Он и в самом деле мог бы сослаться если не на свои права, в которых не был осо- бенно уверен, то, во всяком случае, на данные ему вначале заверения. Но во-первых, начальник канцелярии, пригласивший его на работу, давно умер, да и сам Гран не помнил, в каких именно выражениях ему посулили повыше- ние. А главное, и, пожалуй, самое главное, было то, что Жозеф Гран не умел находить нужных слов. Вот эта характерная черта, насколько мог заметить Риэ, особенно ярко рисовала нашего Грана. Именно это и мешало ему всякий раз написать давно задуманную докладную или предпринять другие, соответствующие обстоя- тельствам шаги. Если верить ему, он чувствовал себя окончательно не спо- собным употребить как слово "право", ибо сам не был уверен в значении этого понятия, так и слово "обещание", ибо оно прозвучало бы как прямое требование воздать ему должное и, следовательно, граничило бы с дер- зостью, не слишком-то уместной для человека, занимающего столь скромное положение. С другой стороны, он наотрез отказывался употреблять такие слова, как "благосклонность", "ходатайство", "признательность", так как считал, что это унижает его человеческое достоинство.. Так вот из-за не- возможности найти точное выражение наш Гран продолжал выполнять самые скромные функции чуть не до седых волос. Впрочем, как опять-таки Гран сам сообщил доктору Риэ, он постепенно стал замечать, что с материальной стороны жизнь его так или иначе обеспечена, в основном потому, что он научился приспосабливать свои потребности к своим ресурсам. Тем самым он признавал справедливость любимого изречения нашего мэра, крупного оранс- кого промышленника, который настойчиво уверял, что в конце концов (при этом мэр особенно налегал на слова "в конце концов", ибо на них факти- чески базировалось все его рассуждение), итак, в конце концов никогда не приходилось видеть, чтобы кто-нибудь умер с голоду. Во всяком случае, чуть ли не аскетическое существование, которое вел Жозеф Гран, и в самом деле в конце концов освободило его от всех забот такого рода. Он продол- жал подыскивать слова. Скажем прямо, что в известном смысле жизнь его могла служить приме- ром. Он принадлежал к числу людей, достаточно редких как в нашем городе, так и за его пределами, которые имеют мужество отдаваться своим добрым чувствам. То малое, что он поведал о себе доктору, и впрямь свиде- тельствовало о наличии доброты и сердечных привязанностях, о чем в наши дни не каждый решится сказать вслух. Без краски стыда говорил он, что любит племянников и сестру, единственную оставшуюся у него в живых родственницу, и каждые два года ездит во Францию с ней повидаться. Он не скрывал, что до сих пор воспоминания о родителях, которых он потерял еще в молодости, причиняют ему боль. Признавался, что ему особенно мил один колокол в их квартале - каждый день ровно в пять часов он звонил как-то необыкновенно приятно. Но для выражения даже столь простых чувств он с превеликой мукой подбирал нужные слова. Так что в конце концов именно этот труд по подбору слов стал главной его заботой. "Ах, доктор, - гово- рил он, - как бы мне хотелось научиться выражать свои мысли!" И при каж- дой встрече с Риэ он повторял эту фразу. В этот вечер, глядя вслед удалявшемуся Грану, Риэ вдруг понял, что тот имел в виду: без сомнения, чиновник пишет книгу или что-нибудь в этом роде. Всю дорогу до самой лаборатории, куда он наконец добрался, мысль эта почему-то поддерживала Риэ. Он знал, что это глупо, но он не в состоянии был поверить в то, что чума и в самом деле может обосноваться в городе, где встречаются скромные чиновники, культивирующие какую-ни- будь почтенную манию. Точнее говоря, не знал, какое место отвести подоб- ным маниям в условиях чумы, и вывел отсюда заключение, что практически чуме не разгуляться среди наших сограждан. Назавтра, проявив незаурядную настойчивость, которая многим казалась просто неуместной, доктор Риэ добился от префектуры согласия на созыв санитарной комиссии. - Что верно, то верно, население встревожено, - признался Ришар. - А главное, еще эта болтовня, все эти преувеличения. Префект мне лично ска- зал: "Если угодно, давайте действовать быстро, только не подымайте шу- ма". Кстати, он уверен, что это ложная тревога. Бернар Риэ довез Кастеля в своей машине до префектуры. - Вам известно, что в департаменте нет сыворотки? - спросил старик. - Известно. Я звонил на склад. Директор точно с неба свалился. При- дется выписывать сыворотку из Парижа. - Надеюсь, что хоть волокиты не будет. - Я уже телеграфировал, - ответил Риэ. Префект встретил членов комиссии хотя и любезно, но не без нервознос- ти. - Приступим, господа, - сказал он, - Должен ли я резюмировать создав- шееся положение? Ришар считал, что это лишнее. Врачам и так известно положение в горо- де. Главное, пора уяснить себе, какие меры следует принять. - Главное, - грубо перебил Ришара старик Кастель, главное, уяснить себе - чума это или нет. Кто-то из врачей изумленно ахнул. Остальные, видимо, колебались. А префект даже подскочил на стуле и машинально оглянулся на дверь, как бы желая удостовериться, что это невероятное сообщение не просочилось в ко- ридор. Ришар заявил, что, по его мнению, не следует поддаваться панике: речь идет о лихорадке, правда осложненной воспалением паховых желез, это все, что можно сказать в данный момент; а в науке, как и в жизни, гипо- тезы всегда опасны. Старик Кастель, спокойно покусывавший желтый от ни- котина кончик уса, вскинул на Риэ светлые глаза. Потом благодушным взглядом обвел присутствующих и заметил, что, по его твердому убеждению, как раз это и есть чума. Но ежели признать этот факт официально, то при- дется принимать драконовские меры. В сущности, он уверен, что именно это пугает его уважаемых коллег, а раз так, он ради их спокойствия охотно готов согласиться, что это не чума. Префект нервно заерзал на стуле и сказал, что при всех условиях такие рассуждения неправильны. - Важно не то, правильные или нет, важно, чтобы они заставили заду- маться. Так как Риэ молчал, его попросили высказать свое мнение. - Речь идет о лихорадке тифозного характера, но сопровождаемой обра- зованием бубонов и осложненной рвотами. Я произвел надсечку бубонов. Та- ким образом я смог сделать анализы, и лаборатория предполагает, что об- наруженный ею микроб, очевидно, чумной. Но ради полной объективности следует добавить, что найденный микроб имеет известные отклонения от классического описания чумного микроба. Ришар подчеркнул, что именно это обстоятельство и должно насторожить врачей, что необходимо поэтому дождаться результатов целой серии анали- зов, благо они производятся уже несколько дней. - Раз микроб способен в течение трех суток в четыре раза увеличить объем селезенки, - после короткой паузы заговорил Риэ, - провоцировать воспаление лимфатических желез брыжейки, причем они достигают размера апельсина и наполнены кашеобразной материей, тут, по-моему, не может быть места для колебаний. Очаги заразы непрестанно множатся. Если не ос- тановить болезнь, принявшую такие размеры, она вполне способна убить по- ловину города в течение двух, а то и меньше месяцев. И стало быть, не так уж важно, как вы будете величать эту болезнь - чумой или лихорадкой. Важно одно - помешать ей убить половину города. Ришар возразил, что не следует сгущать краски, что заразность болезни к тому же еще не установлена, коль скоро родные заболевших живы и здоро- вы. - Но больные-то умирают, - заметил Риэ. - Разумеется, риск заражения - величина не абсолютная, в противном случае болезнь возрастала бы с уг- рожающей прогрессией и привела бы к молниеносной гибели всего населения. Правильно, не надо сгущать краски. А принимать соответствующие меры на- до. Ришар позволил себе подытожить прения, напомнив присутствующим, что если только эпидемия сама не перестанет расти, придется пресечь ее расп- ространение, применяя строгие меры профилактики, предписанные законом, а чтобы сделать это, нужно официально признать, что речь идет о чуме; но, поскольку пока что нет полной уверенности, надо еще и еще раз все проду- мать. - Вопрос не в том, - возразил Риэ, - каковы меры, предписываемые за- коном, строги они или нет, дело в другом - следует ли прибегнуть к ним, чтобы предотвратить гибель половины города. Все прочее - дело админист- рации, и не случайно в нашем законодательстве предусмотрены префекты, которым надлежит решать подобные вопросы. - Бесспорно, - подтвердил префект, - но для этого необходимо, чтобы вы официально признали, что идет речь об эпидемии чумы. - Если мы и не признаем, - сказал Риэ, - она все равно уничтожит по- ловину города. Тут заговорил явно нервничавший Ришар: - Все дело в том, что наш коллега верит, будто это чума. Это видно хотя бы из его описаний синдрома заболевания. Риэ возразил, что он описывал вовсе не синдром, а лишь то, что наблю- дал своими собственными глазами. А наблюдал он бубоны, пятна на теле, высокую температуру, бред, летальный исход в течение двух суток. Решится ли господин Ришар со всей ответственностью утверждать, что эпидемия прекратится сама собой без принятия строгих профилактических мер? Ришар замялся и взглянул на Риэ: - Ответьте мне положа руку на сердце, вы действительно считаете, что это чума? - Вы не так ставите вопрос. Дело не в терминах, дело в сроках. - Значит, по вашему мнению, - сказал префект, - чума это, нет ли, все равно следует принять профилактические меры, предписываемые на случай чумных эпидемий. - Если вам необходимо знать мое мнение, считаю, что это так. Врачи посовещались, и Ришар в конце концов заявил: - Следовательно, нам придется взять на себя ответственность и действовать так, словно болезнь эта и есть чума. Эта формулировка была горячо поддержана всеми присутствующими. - А ваше мнение, дорогой коллега? - спросил Ришар. - Формулировка мне безразлична, - ответил Риэ. - Скажем проще, мы не вправе действовать так, будто половине жителей нашего города не грозит гибель, иначе они и в самом деле погибнут. Риэ уехал, оставив своих коллег в состоянии раздражения. И вскоре где-то в предместье, пропахшем салом и мочой, истошно вопившая женщина с кровоточащими бубонами в паху повернула к нему свое изглоданное болезнью лицо. На следующий день после совещания болезнь сделала еще один небольшой скачок. Сведения о ней просочились даже в газеты, правда пока еще в фор- ме вполне безобидных намеков. А еще через день Риэ прочитал одно из ма- леньких беленьких объявлений, которые префектура спешно расклеила в са- мых укромных уголках города. Из них никак уж нельзя было заключить, что власти отдают себе ясный отчет в серьезности создавшегося положения. Предлагаемые меры были отнюдь не драконовскими, и создавалось впечатле- ние, будто власти готовы пожертвовать многим, лишь бы не встревожить об- щественное мнение. Во вступительной части распоряжения сообщалось, что в коммуне Оран было зарегистрировано несколько случаев злокачественной ли- хорадки, но пока еще рано говорить о ее заразности. Симптомы заболевания недостаточно характерны, дабы вызвать серьезную тревогу, и нет никакого сомнения, что население сумеет сохранить спокойствие. Тем не менее по вполне понятным соображениям благоразумия префект все же решил принять кое-какие превентивные меры. Эти меры при условии, что они будут пра- вильно поняты и неукоснительно выполняться населением, помогут в корне пресечь угрозу эпидемии. Поэтому префект ни на минуту не сомневается, что среди вверенного ему населения он найдет преданнейших помощников, которые охотно поддержат его личные усилия. Затем в объявлении приводился список мер, среди коих предусматрива- лась борьба с грызунами, поставленная на научную ногу: уничтожение крыс с помощью ядовитых газов в водостоках, неусыпный надзор за качеством питьевой воды. Далее гражданам рекомендовалось всячески следить за чис- тотой, а в конце всем оранцам - разносчикам блох предлагалось явиться в городские диспансеры. С другой стороны, родные обязаны немедленно сооб- щать о всех случаях заболевания, установленного врачами, и не пре- пятствовать изоляции больных в специальных палатах больницы. Оборудова- ние палат обеспечивает излечение больных в минимальные сроки с макси- мальными шансами на полное выздоровление. В дополнительных параграфах говорилось об обязательной дезинфекции помещения, где находился больной, а также перевозочных средств. А во всем прочем власти ограничились тем, что рекомендовали родственникам больных проходить санитарный осмотр. Доктор Риэ резко отвернулся от афишки и направился к себе домой; там его уже ждал Жозеф Гран и, заметив врача, взмахнул руками. - Знаю, знаю, - сказал Риэ, - цифры растут. Накануне в городе умерло около десяти больных. Доктор сказал Грану, что, возможно, вечером они увидятся, так как он собирается навестить Коттара. - Прекрасная мысль, - одобрил Гран. - Ваши визиты явно идут ему на пользу, он кое в чем переменился. - В чем же? - Вежливый стал. - А раньше не был? Гран замялся. Сказать прямо, что Коттар невежливый, он не мог - выра- жение казалось ему неточным. Просто он замкнутый, молчаливый, прямо ди- кий вепрь какой-то. Да и вся жизнь Коттара ограничивается сидением у се- бя в комнате, посещением скромного ресторанчика и какими-то таинственны- ми вылазками. Официально он числился комиссионером по продаже вин и ли- керов. Время от времени к нему являлись посетители, два-три человека, очевидно, клиенты. Иногда вечерами ходит в кино напротив их дома. Гран заметил даже, что Коттар отдает явное предпочтение гангстерским фильмам. В любых обстоятельствах комиссионер держался замкнуто и недоверчиво. Теперь, по словам Грана, все изменилось. - Боюсь, я не сумею выразиться точно, но у меня, видите ли, создалось впечатление, будто он хочет примириться, что ли, с людьми, завоевать их симпатию. Стал со мной заговаривать, как-то даже предложил пойти вместе погулять, и я не сумел отказаться. Впрочем, он меня интересует, ведь, в сущности, я спас ему жизнь. После попытки к самоубийству Коттара еще никто не посещал. Он главным образом старался заслужить расположение и соседей, и лавочников. Никогда еще никто так мягко не говорил с бакалейщиками, никогда с таким интере- сом не выслушивал рассказов хозяйки табачной лавочки. - Кстати, хозяйка эта чистая ехидна, - добавил Гран. - Я сказал об этом Коттару, а он ответил, что я ошибаюсь, что и в ней тоже есть много хорошего, надо только уметь приглядеться. Наконец, раза два-три Коттар водил Грана в самые шикарные рестораны и кафе. Он просто стал их завсегдатаем. "Там приятно посидеть, - говорил он, - да и общество приличное". Гран заметил, что весь обслуживающий персонал относится к Коттару с преувеличенным вниманием, и разгадал при- чину - комиссионер раздавал непомерно крупные чаевые. По всей видимости, Коттар был весьма чувствителен к изъявлениям благодарности со стороны обласканных им официантов. Как-то, когда сам метрдотель проводил их до вестибюля и даже подал ему пальто, Коттар сказал Грану: - Славный парень и может при случае засвидетельствовать. - Как засвидетельствовать, что?.. Коттар замялся. - Ну... ну что я, скажем, неплохой человек. Впрочем, изредка он еще взрывался по-прежнему. Недавно, когда лавоч- ник был с ним не так любезен, как обычно, он вернулся домой, не помня себя от гнева. - Экая гадина! С другими снюхался, - твердил он. - С кем это с другими? - Да со всеми. Гран сам присутствовал при нелепейшей сцене, разыгравшейся в табачной лавочке. Коттар с хозяйкой вели оживленную беседу, но вдруг она поче- му-то заговорила об аресте, происшедшем недавно и нашумевшем на весь Ал- жир. Речь шла о молодом служащем торговой конторы, который убил на пляже араба14. - Запрятать бы всю эту шваль за решетку, - сказала хозяйка, - тогда бы честные люди могли хоть свободно вздохнуть... Но фразы своей она кончить не успела, потому что Коттар как оглашен- ный бросился прочь из лавчонки и даже не извинился. Гран и хозяйка обом- лели от удивления. Впоследствии Гран счел необходимым сообщить Риэ еще о кое-каких пере- менах, происшедших с Коттаром. Тот обычно придерживался весьма либе- ральных убеждений. Например, любимым его присловьем было: "Большие всег- да пожирают малых". Но с некоторых пор он покупает только самую благо- мыслящую оранскую газету, и невольно создается впечатление, будто он с неким умыслом садится читать ее в общественных местах. Или вот несколько дней назад, уже после выздоровления, он, узнав, что Гран идет на почту, попросил его перевести сто франков сестре - каждый месяц он переводил ей эту сумму. Но когда Гран уже собрался уходить, Коттар его окликнул: - Пошлите-ка лучше двести франков, - сказал он, - то-то удивится и обрадуется. Она небось считает, что я о ней и думать забыл. Но на самом деле я к ней очень привязан. Наконец, у них с Граном произошла любопытная беседа. Коттар, которого уже давно интриговали вечерние занятия Грана, насел на него с вопросами, и тому пришлось дать ответ. - Значит, вы пишете книгу? - сказал Коттар. - Если угодно, да, но это, пожалуй, более сложно! - Ox, - воскликнул Коттар, - как бы мне тоже хотелось заняться писа- нием! Гран не мог скрыть своего удивления, и Коттар смущенно пробормотал, что, мол, с художника все взятки гладки. - Но почему же? - спросил Гран. - Просто потому, что художнику дано больше прав, чем всем прочим. Каждому это известно. Ему все с рук сходит. - Ну что ж, - сказал Риэ Грану в то самое утро, когда он впервые про- чел объявление префектуры, - эта история с крысами сбила его с толку, как, впрочем, и многих других. А может, он просто боится заразы. - Не думаю, - отозвался Гран, - и если, доктор, вы хотите знать мое мнение... Под окнами, оглушая выхлопами, прошла машина службы дератизации. Риэ молчал и, только когда грохот утих вдали, рассеянно спросил Грана, что же он думает о Коттаре. Гран многозначительно поглядел на доктора. - У этого человека, - проговорил он, - что-то на совести. Доктор пожал плечами. Правильно сказал тогда полицейский комиссар - дел без того хватает. К вечеру у Риэ состоялся разговор с Кастелем. Сыворотка еще не прибы- ла. - Да и поможет ли она? - спросил Риэ. - Бацилла необычная. - Ну, знаете, я придерживаюсь иного мнения, - возразил Кастель. - У этих тварей почему-то всегда необычный вид. Но в сущности, это одно и то же. - Вернее, это ваше предположение. Ведь на самом деле мы ничего толком не знаем. - Понятно, предположение. Но и другие тоже только предполагают. В течение всего дня доктор ощущал легкое головокружение, оно охваты- вало его всякий раз при мысли о чуме. В конце концов он вынужден был признать, что ему страшно. Дважды он заходил в переполненное кафе. И он, как Коттар, нуждался в человеческом тепле. Риэ считал, что это глупо, но именно поэтому вспомнил, что обещал нынче навестить комиссионера. Когда вечером доктор вошел к Коттару, тот стоял в столовой около сто- ла. На столе лежал раскрытый детективный роман. Между тем уже вечерело и читать в сгущавшейся темноте было трудновато. Вернее всего. Коттар еще за минуту до того сидел у стола и размышлял в наступивших сумерках. Риэ осведомился о его самочувствии. Коттар, усаживаясь, буркнул, что ему лучше и было бы совсем хорошо, если бы им никто не занимался. Риэ заме- тил, что не может человек вечно находиться в одиночестве. - Да нет, я не о том. Я о тех людях, которые занимаются только одним - как бы всем причинить побольше неприятностей. Риэ промолчал. - Заметьте, я не о себе говорю. Я вот тут читал роман. Однажды утром ни с того ни с сего хватают одного бедолагу. Оказывается, им интересова- лись, а он и не знал. Говорили о нем во всяких бюро, заносили его имя в карточки. Что ж по-вашему, это справедливо? Значит, по-вашему, люди име- ют право проделывать такое с человеком? - Это уж зависит от обстоятельств, - сказал Риэ. - В известном смысле вы правы, не имеют. Но это вопрос второстепенный. Нельзя вечно сидеть взаперти. Надо почаще выходить. Коттар, явно нервничая, ответил, что он выходит каждый день и что, если понадобится, весь квартал может за него свидетельствовать. У него даже за пределами их квартала есть знакомые. - Знаете господина Риго, архитектора? Мы с ним приятели. В комнате постепенно сгущались сумерки. Окраинная улица оживала, и там, внизу, глухой возглас облегчения приветствовал свет вдруг вспыхнув- ших фонарей. Риэ вышел на балкон, и Коттар поплелся за ним. Со всех ок- рестных кварталов, как и ежевечерне в нашем городе, легкий ветерок гнал перед собой шорохи, запах жареного мяса, радостный и благоуханный бормот свободы, до краев переполнявший улицу, где весело шумела молодежь. Еще совсем недавно Риэ любил этот милый час - ночную мглу, хриплые крики не- видимых отсюда кораблей, гул, идущий от моря, от растекающейся по улицам толпы. Но сегодня, когда он уже знал все, его не покидало гнетущее чувство. - Может, зажжем свет? - предложил он Коттару. Вспыхнул электрический свет, и Коттар, ослепленно моргая, взглянул на врача. - Скажите, доктор, если я заболею, вы возьмете меня к себе в больни- цу? - Почему бы и нет... Тут Коттар спросил, бывают ли такие случаи, чтобы человека, находяще- гося на излечении в клинике или в больнице, арестовывали. Риэ ответил, что такое иной раз бывает, но при этом учитывается состояние больного. - Я вам доверяю, - сказал Коттар. Потом он спросил, не может ли доктор довезти его до центра на своей машине... В центре толпа на улицах была уже не такая густая, да и свету поуба- вилось. Но у подъездов домов еще шумела детвора. По просьбе Коттара док- тор остановил машину около стайки ребятишек. Они с громкими криками иг- рали в классы. Один из них, с безупречным пробором в гладко прилизанных волосах, но с чумазой физиономией, вперил в Риэ упорный, смущающий взгляд своих светлых глаз. Риэ потупился. Коттар вышел из машины и, стоя на обочине тротуара, пожал доктору руку. Он заговорил хриплым, сдавлен- ным голосом. При разговоре он то и дело оглядывался. - Вот люди болтают об эпидемии. Это правда, доктор? - Люди всегда болтают, оно и понятно, - отозвался доктор. - Вы правы. Самое большее помрет десяток-другой, подумаешь, невидаль! Нет, нам не это нужно. Мотор приглушенно взревел. Риэ держал ладонь на рукоятке переключения скоростей. А сам снова взглянул на мальчика, который по-прежнему расс- матривал его степенно и важно. И вдруг, без всякого перехода, мальчик улыбнулся ему во весь рот. - А что, по-вашему, нам нужно? - спросил доктор, улыбаясь в ответ. Коттар вдруг ухватился за дверцу машины и, прежде чем уйти, крикнул злобным голосом, в котором дрожали слезы: - Землетрясение, вот что! Да посильнее. Однако назавтра никакого землетрясения не произошло, и Риэ провел весь день в бесконечных разъездах по городу, в переговорах с родными па- циентов и спорах с самими пациентами. Никогда еще профессия врача не ка- залась Риэ столь тяжкой. До сих пор получалось так, что сами больные об- легчали его задачу, полностью ему вверялись. А сейчас, впервые в своей практике, доктор наталкивался на непонятную замкнутость пациентов, слов- но бы забившихся в самую глубину своего недуга и глядевших на него с не- доверием и удивлением. Начиналась борьба, к которой он еще не привык. И когда около десяти вечера машина остановилась перед домом старика астма- тика - визит к нему Риэ отложил напоследок, - он с трудом поднялся с си- денья. Он медлил, вглядываясь в темную улицу, черное небо, на котором то вспыхивали, то гасли звезды. Старик астматик ждал его, сидя на постели. Дышал он полегче и, как обычно, считал горошины, перекладывая их из од- ной кастрюли в другую. На доктора он взглянул даже весело: - Значит, доктор, холера началась? - Откуда вы взяли? - В газете прочел, да и по радио тоже объявляли. - Нет, это не холера. - Опять наши умники все раздули, - возбужденно отозвался старик. - А вы не верьте, - посоветовал доктор. Он уже осмотрел больного и сидел теперь посреди этой жалко обставлен- ной столовой. Да, ему было страшно. Он знал, что вот здесь, в пригороде, его будут ждать завтра утром с десяток больных, не отрывающих глаз от своих бубонов. Только в двух-трех случаях рассечение бубонов принесло положительные результаты. Но для большинства больных единственная перс- пектива - больница, а он, врач, знал, что такое больница в представлении бедноты. "Не желаю, чтобы они на нем опыты делали", - заявила ему жена одного больного. Никаких опытов они на нем делать не будут, он умрет, и все. Принятые меры недостаточны, это более чем очевидно. А что такое "специально оборудованные палаты", кто-кто, а Риэ знал отлично: два кор- пуса наспех освободят от незаразных больных, окна законопатят, вокруг поставят санитарный кордон. Если эпидемия не угаснет стихийно, ее не одолеть административными мерами такого порядка. Однако вечерние официальные сообщения были все еще полны оптимизма. Наутро агентство Инфдок объявило, что распоряжение префектуры было встречено населением весьма благожелательно и что уже сообщено о тридца- ти случаях заболевания. Кастель позвонил Риэ: - Сколько коек в корпусах? - Восемьдесят. - А в городе, надо полагать, больше тридцати больных? - Да, многие напуганы, а о других, их, верно, гораздо больше, просто еще не успели сообщить. - А погребение не контролируется? - Нет. Я звонил Ришару, сказал, что необходимо принять строжайшие ме- ры, а не отыгрываться пустыми фразами и что необходимо воздвигнуть про- тив эпидемии настоящий барьер или вообще тогда уж лучше ничего не де- лать. - Ну и что? - Он не имеет соответствующих полномочий. А по моему мнению, болезнь будет прогрессировать. И в самом деле, уже через три дня оба корпуса были забиты больными. По сведениям Ришара, собирались закрыть школу и устроить в ней вспомога- тельный лазарет. Риэ ждал сыворотки и тем временем вскрывал бубоны. Кас- тель вытащил на свет божий все свои старые книги и часами сидел в библи- отеке. - Крысы дохли от чумы или от какой-то другой болезни, весьма с ней схожей, - пришел он к выводу. - Они распустили блох, десятки тысяч блох, которые, если не принять вовремя мер, будут разносить заразу в геометри- ческой прогрессии. Риэ молчал. В эти дни погода, по-видимому, установилась. Солнце выпило последние лужи, стоявшие после недавних ливней. Все располагало к безмятежности - и великолепная голубизна неба, откуда лился желтый свет, и гудение само- летов среди нарождающейся жары. А тем временем за последние четыре дня болезнь сделала четыре гигантских скачка: шестнадцать смертных случаев, двадцать четыре, двадцать восемь и тридцать два. На четвертый день было объявлено об открытии вспомогательного лазарета в помещении детского са- да. Наши сограждане, которые раньше старались скрыть свою тревогу под веселой шуткой, ходили теперь пришибленные, как-то сразу примолкли. Риэ решился позвонить префекту. - Принятые меры недостаточны. - Мне дали цифры, - сказал префект, - они и в самом деле тревожные. - Они более чем тревожны, они не оставляют сомнения. - Запрошу приказа у генерал-губернатора. Риэ тут же позвонил Кастелю. - Приказы! Тут не приказы нужны, а воображение! - Что слышно насчет сыворотки? - Прибудет на той неделе. Через посредство доктора Ришара префектура попросила Риэ составить доклад, который намеревались переслать в столицу колонии, чтобы затребо- вать распоряжений. Риэ привел в докладе цифры, а также клиническое опи- сание болезни. В тот же день было зарегистрировано около сорока смертных случаев. Префект на свой, как он выражался, риск решил со следующего же дня ввести более строгие меры. По-прежнему горожанам вменялось в обязан- ность заявлять о всех случаях заболевания, а больные в обязательном по- рядке подлежали изоляции. Дома, где обнаруживались больные, предписыва- лось очистить и' продезинфицировать; люди, находившиеся в контакте с больными, обязаны были пройти карантин; похоронами займутся городские власти, согласно особым указаниям префектуры. А еще через день самолетом прибыла сыворотка. Для лечения заболевших ее хватало. Но если эпидемии суждено распространиться, ее явно не хватит. На телеграфный запрос док- тору Риэ ответили, что запасы сыворотки кончились и что приступили к из- готовлению новой партии. А тем временем из всех предместий на рынки пришла весна. Тысячи роз увядали в корзинах, расставленных вдоль тротуаров, и над всем городом веял леденцовый запах цветов. Внешне ничего словно бы не изменилось. По-прежнему в часы пик трамваи были набиты битком, а днем ходили пустые и грязные. Тарру по-прежнему вел наблюдение над старичком, и по-прежнему старичок плевал в кошек. Как и всегда, Гран вечерами спешил домой к сво- им загадочным трудам. Коттар кружил по городу, а господин Отон, следова- тель, дрессировал свой домашний зверинец. Старик астматик, как обычно, перекладывал свой горошек, и изредка на улицах встречали журналиста Рам- бера, спокойно и с любопытством озиравшегося по сторонам. Вечерами все та же толпа высыпала на тротуары, и перед кинотеатрами выстраивались очереди. Впрочем, эпидемия, казалось, отступила, за последние дни насчи- тывалось только с десяток смертных случаев. Потом вдруг кривая смертнос- ти резко пошла вверх. В тот день, когда снова было зарегистрировано тридцать смертей, Бернар Риэ перечитывал официальную депешу, лично вру- ченную ему префектом со словами: "Перетрусили". Депеша гласила: "Офици- ально объявить о чумной эпидемии. Город считать закрытым". |
Похожие:
 | Если посмотреть на необъятные просторы нашего Отечества, то мы увидим, как много у нас тюрем и лагерей, так называемых зон общего... | | И если работодатель оплачивает простой по 2/3 тарифной ставки (оклада), ссылаясь на мировой финансовый кризис, тяжёлую производственную... |
 | Целью положения является нормативно-правовое обеспечение порядка оформления документов и проведения процедуры перевода студентов... | | В соответствии с частью 3 статьи 83 Жилищного кодекса рф: «В случае выезда нанимателя и членов его семьи в другое место жительства... |
| Интернет, не теряя времени в очередях – легко и удобно. В считанные минуты можно оплатить штрафы гибдд, отправить запрос в нужное... | | Если в этой стране путь к свободе лежит через тюрьмы, то мы, конечно, готовы его пройти |
| Если какие-либо документы отсутствуют в Вашем комплекте КонсультантПлюс – закажите их в Линии Консультаций по телефону 8 (812) 406-83-53... | | Если какие-либо документы отсутствуют в Вашем комплекте КонсультантПлюс – закажите их в Линии Консультаций по телефону 8 (812) 406-83-53... |
| Если какие-либо документы отсутствуют в Вашем комплекте КонсультантПлюс – закажите их в Линии Консультаций по телефону 8 (812) 406-83-53... | | Данный отчет появится в реестре! 2 Письмо, если Вы хотите отправлять неформализованную отчетность в Пенсионный фонд через программу... |