Светлана Лурье Армен Давтян
Скачать 5.85 Mb.
|
Впереди — гражданская...В эти дни (апрель–май 1989 года) впервые появился навязчивый мотив гражданской войны. Гражданской, поскольку война с русскими воспринималась именно как таковая. Правильнее было бы сказать, что это был нарастающий ужас перед гражданской. Я в разных домах снова и снова слышала такие разговоры. Может быть, если бы армяне уже не зашли так далеко, то они тогда попытались бы остановиться. Было поздно. Но вместо того, чтобы бороться против русских как против оккупантов, которые уже однажды были названы «белыми турками» и, казалось, можно было ожидать рецидива, грядущая война называлась гражданской. А значит, уже тогда русские очень скоро перестали восприниматься как враги, к чему дело склонялось зимой. Страшное слово было произнесено и отвергнуто народным сознанием. Острота конфликта спала, но сам конфликт, тем не менее, продолжался. И начал всплывать образ «русского а la Абовян». А в центре города в то время стояли танки, площадь у Оперы была прочно блокирована, и введен строгий комендантский час. Небольшие столкновения с войсками с умеренным мордобоем стали чуть не традицией. Так было до мая. «Исчезнувший» митингНа 6 мая был назначен массовый несанкционированный митинг. Кто его назначил, мне неизвестно. Все известные мне политические активисты от него открещивались, более того, как мне показалось, искренне пытались его отменить. Он грозил стать новой кульминацией армяно-русского конфликта. Вышло иначе. 4 мая по телевизору выступил комендант города (может быть, я неправильно помню его должность) генерал Сурков и заявил: только попробуйте митинговать, будут вам невинные жертвы. Еще месяца не прошло со времени тбилисских событий, и никто точно не знал, что и как в Тбилиси происходило. Выступление генерала привело к резкой вспышке негодования и отменить митинг стало невозможно. Когда же пришло известие, что прибудет народ из районов, казалось, что катастрофа неизбежна. Кто-то сказал мне тогда: «Ты будешь свидетелем». В городе было страшно от мрачной решимости и ненависти. Люди, в доме которых я жила, попытались не пустить меня на митинг, заперев в квартире, но, помня о том, что должна быть свидетелем, я сбежала. Я медленно шла вверх по Проспекту, к Матенадарану, где начинался митинг. Чтобы чуть-чуть подбодрить себя, по дороге я купила туфли. Дальше шла, обнимая коробку и размышляя, что когда буду убегать, мне все равно придется ее бросить, неудобно с коробкой бегать. К тому же я и город тогда знала плохо: если убегать, то как я решу, в какую сторону. Чем выше я поднималась по Проспекту, тем меньше оставалось вокруг женщин. Наверху у Матенадарана были только мужчины, и я увидела, что у многих припрятаны куски арматуры. Зубы сжаты, настроение самое решительное. Было более 100 тысяч человек, как мне потом сказали. Такого я раньше не видела. Я тогда совсем не знала армянского языка, и о чем говорили на митинге не понимала. Армянская политическая лексика вся особенная, собственная, я и сейчас понимаю ее плохо, тогда же до меня докатывался только страшный рев: «Ко-мит-э'», что означало комитет, т.е. Комитет «Карабах», который в то время весь, в полном составе, сидел в «Матросской тишине». Внезапно вся толпа двинула вниз. Рев «Ко-ми-тэ» стал просто невыносимым. Понять, что происходит, я не могла. Огромная колонна воинственно настроенных мужчин двигалась к Опере, где тогда стояли танки. Я только на миг представила, что сейчас будет. От страха мои ноги стали ватными, я присела на скамейку как раз наискосок от танков и закрыла глаза. Рев стих, причем не то, чтобы стал слабее, а стих совсем. Получилось, что я какое-то время ничего не видела. Когда же я, наконец, открыла глаза, то увидела абсолютно пустой Проспект и снова пришла в ужас. Как я, потенциальный свидетель, могла потерять стотысячный митинг? Город был абсолютно пуст. Даже спросить не у кого. Я бросилась вниз по Проспекту вперед, но увидела только у касс «Аэрофлота» человек сто спокойно беседующих мужчин. Бежать дальше было бесполезно. Митинга простыл и след. Через десять минут мне объяснили, что на митинге передали обращение генерала Суркова с предложением сейчас всем разойтись, а через несколько дней собраться с его разрешения, если даже не по его приглашению. И вот тогда, мне кажется, чуть не сам генерал Сурков оказался в роли русского «а la Абовян». (Если я правильно знаю, впоследствии ему предложили даже стать главнокомандующим армянской армии.) Антирусские настроения пошли на убыль и к лету были практически незаметны. Армяне снова хотели смотреть на Россию с надеждой. И это при том, что в это время все, что делалось центральными властями в Карабахе, никак не могло быть истолковано в пользу армян. Действительно, надежда умирает последней. Определенную роль в армяно-русских отношениях сыграл приезд и выдвижение депутатом от Армении в Верховный Совет СССР Галины Старовойтовой. Ереван был увешан лозунгами: «Галина — самый армянский депутат». Ее встречали аплодисментами и чуть ли не со слезами на глазах. И хотя в Армении подавляющее большинство не разделяло ее политических взглядов, по-человечески ее зачастую вспоминают с большой теплотой и заинтересованностью. |
Похожие:
 | Есина Л. С., Широгалина В. И., Авдеева Е. Л., Исаева Г. П., Голосова О. М., Давтян Л. В | | Есина Л. С., Широгалина В. И., Авдеева Е. Л., Исаева Г. П., Голосова О. М., Давтян Л. В |
 | Состав контрактной службы определен приказом начальника Главного управления мчс россии по г. Москве от 09 августа 2016 г. №624 «О... | | Учитель немецкого языка первой квалификационной категории Хасанова Светлана Наримановна |
| Балдина светлана Вячеславовна – генеральный директор «Центра финансовых экспертиз» | | Заместитель директора: Едигарева Светлана Петровна Телефон: 8 (34136) 3 – 33 – 29 |
| Балдина светлана Вячеславовна – генеральный директор «Центра финансовых экспертиз» | | Героев, 15, кв. 21 ● г. Киев ● 03203 ● тел. +38 (044) 444-12345 ● e-mail |
| Балдина светлана Вячеславовна – генеральный директор «Центра финансовых экспертиз» | | Владение компьютером: на уровне опытного пользователя (офисные программы, 1с- предприятие, Интернет) |