Светлана Лурье Армен Давтян
Скачать 5.85 Mb.
|
Книги, сцена, музыкаОбщая для всех ереванцев домашняя библиотека стала собираться после юбилея Саят-Нова в 1962 году. С каким удовольствием люди всех слоев и любого уровня образования ставили на полку книжку за книжкой! «Избранное» Исаакяна, затем «Давид Сасунский» по-армянски и по-русскии с иллюстрациями Мартироса Сарьяна, затем «Раны Армении» и «Сказки» Туманяна, «толстый» «Песенник», через год-два — три книжки «тонкого» «Песенника», «Сказки» Газароса Агаяна, стихи Севака, «Пьесы» Шиллера, «Сочинения» Шекспира, «Уроки Армении» Андрея Битова. Тот, кто хорошо помнит те годы, лучше меня продолжит этот странный, но совершенно «обязательный» список. Наверное, люди постарше точнее расскажут, какими книгами и в каком порядке он пополнялся… Изящный шрифт «Нотр гир» (стилизация под почерк Саят-Нова) и непременные кяманча, лань, гранат или виноград украшали тонкие малоформатные книжицы молодых поэтов и прозаиков. Кроме художественной литературы, в список обязательных попадала и публицистика. Кто из ереванцев не имел обоих изданий (армянского и русского) «Семи песен об Армении» Геворка Эмина, или совершенно, по сути, «невозможной» даже в годы оттепели в СССР книги Армена Ованесяна «Я люблю вас, люди», большая часть которой была посвящена… группе «Битлз»! У многих ереванцев начали выстраиваться на полках и тома историка Лео. Особую часть в ереванской книжной коллекции составляли сувенирные издания об Армении, о Ереване. Том «Армения» из многотомника «Советский Союз», книжечки с переводом стихотворения «Ахтамар» на два десятка языков, комплекты открыток «Ереван», «Леонид Енгибарян», «Картины Сарьяна»… Среди многих издававшихся в то время книг в «обязательную библиотеку» попадало только то, в чем ереванцы каким-то непонятным образом находили что-то однозначно «свое». Через годы выяснилось, что даже номера журнала «Гарун» сохранились у многих одни и те же — любимые. Просматривая их сейчас, уже трудно сказать, почему именно на них пал выбор тогдашних читателей… До начала 1970-х продолжал расти почти стандартный для всех список книг, которые можно назвать «библиотекой ереванца». В 1960-х – 1970-х придя в любой дом, ереванец видел на полке те же книги, что у себя. Это очень объединяло людей. В 1970-е «обязательных» для всех книг не осталось. Пожалуй, их найдется всего два: вышедшие намного позже «Пьесы» Перча Зейтунцяна и «Старые боги» Левона Шанта. Популярность газет и журналов определялась, фактически, их творческим потенциалом, а не «положением». Так, «главная» газета «Советакан Айастан», известная своей пуритански коммунистической направленностью, была менее популярна, чем ее русскоязычный аналог — «Коммунист»: благодаря только более открытой позиции последней. «Айастани комеритакан» («Комсомолец Армении»), «Пионер канч» («Пионерский клич») влачили буквально жалкое существование, а «Возни» (сатирическая газета «Еж») пользовалась успехом в те годы, когда от острой сатиры переходила к теплому, «домашнему» юмору. В то время как «Ерекоян Ереван» («Вечерний Ереван») был излюбленной газетой большей части ереванцев. Популярность всесоюзных изданий также отличалась от предпочтений, скажем, москвичей или киевлян. Например, газеты «Известия» и «Труд», державшие первые места по всесоюзной популярности, в Армении почему-то сильно уступали партийной «Правде». Наверняка секрет здесь был в отличии содержания. «Правда» в большей мере отражала внешнюю политику и хронику событий: это интересовало и ереванцев. В то время как «Известия» и «Труд» в большей мере отражали жизненные проблемы и ситуации. Это достоинство в глазах ереванцев обращалось в недостаток: жизненные реалии в Армении были столь далеки от общесоюзных, что описание последних интереса почти не вызывало. Будь то трудовые споры, оценка достижений, критерии успеха или надежды на будущее: во всех этих вопросах у армян был свой, особый modus operandi. К тому же сказывалось отсутствие склонности обсуждать свои проблемы прилюдно, тем более, в прессе: армяне считали свои трудности, во-первых, небольшими, во-вторых, частными, не подлежащими никаким обобщениям, и, в-третьих, пребывали в убеждении, что огласка не приведет к их разрешению, а только навредит. Например, помешает «договориться» непосредственно с кем-то там упорствующим или мешающим. Корреспонденты центральных газет писали из Армении исключительно о достижениях и праздничных событиях. И уж конечно, письмо какого-либо ереванца в редакцию было совершенно исключительным явлением. Театральные спектакли привлекали огромное количество народа. Здесь были и опера, и балет, действительно дававшие повод для интереса к ним (балеты «Гаянэ», «Спартак», оперы «Ануш» и «Алмаст»), и драматический театр, в котором блистали такие артисты, как Хорен Абрамян, и музкомедия (любимец публики Карп Хачванкян), и, конечно, Армянский джаз под руководством Константина Орбеляна. Не могу отказать себе в удовольствии назвать несколько имен народных любимцев из числа ереванских джазменов (эти имена вызывают до сих пор ностальгическое «вах!» у ереванцев того поколения). Композиторы Артемий Айвазян и Константин Орбелян, контрабасист Аксель Бакунц, ударник Еолчян, конферансье Виктор Варосян… Любимой концертной площадкой для джазовых исполнителей было очень модное тогда кафе «Крунк» (ныне разрушенное: на его месте построен Текеяновский центр), для эстрадных исполнителей, прежде всего, это был открытый зал «Флора». Он располагался в сквере между нынешним Домом камерной музыки и улицей Абовяна. По другую сторону улицы Абовяна, за памятником Исаакяна, там где сейчас станция метро «Еритасардакан», располагалась большая беседка в стиле ампир: это было кафе с тем же названием — «Флора» и совмещенный с ним ресторан «Лори». Здесь завязывлось долгое и горячее обсуждение услышанного на концертах. Но главным центром обсуждений, обмена впечатлениями была улица Саят-Нова, ее многочисленные кафе. Люди стали восприимчивы к моде. Мода в Ереване началась с «ахпаров». Днем «ахпары» продавали пирожные (это было одной из их излюбленных профессий в Ереване), а вечером выходили гулять: мужчины в шортах в стиле «сафари» (в то время в шортах в СССР не решались ходить даже иностранные туристы!), а женщины чаще всего — в желтых платьях «в цветочек». Мужчины, гуляя по улице Абовян, распевали песни под гитару. Атмосфера была при этом очень веселая и доброжелательная. Собственно, «ахпары» были первыми, кто нарушил почти сплошь коричневый стиль одежды послевоенного Еревана: появились яркие цвета, разнообразие покроя… Вслед за «ахпарской» распространилась «стиляжная» и «европейская» одежда. Клетчатые рубашки, брюки-«дудочки»… Среди нарядной женской одежды наибольшей любовью пользовался «костюмчик» в стиле Коко Шанель — предмет мечтаний любой ереванки. Ереванцы с этих пор сохранили интерес к моде на долгие годы. Причем и мужчины, и женщины. Интересно, что модные атрибуты, которые в местах своего происхождения считались вызывающими, эпатажными, или даже рожденными контр-культурой, в Ереване почти всегда принимались с легкостью и не вызывали негативной реакции. Например, брюки-«дудочки» и попугайных цветов галстуки стиляг не шокировали старшее поколение. От ереванских стиляг дурного не ждали: «это же наши ереванские мальчики!». Так будет потом и с одеждой «хиппи», «панков» и т.д. В Ереване эта одежда не была знаком, который заставлял бы насторожиться. Только в 1970-х появится в Ереване знаковая одежда собственного изобретения, не имеющая никаких образцов вне Армении. А в 1960-х поведение молодого человека было связано с «ереванскими традициями» и не могло измениться к худшему, как бы ни был он одет. Интересно также, что кафе принадлежали не только молодежи. Собственно, такого понятия, как «молодежь» в Ереване не было. Просто были люди разного возраста, и все они ходили в кафе. В кафе почти ничего не ели. У армян принято есть почти исключительно дома (и, конечно, в гостях), кафе не могли бы конкурировать и с худшими из армянских хозяек. Вообще «общепита» в Ереване никогда не было, он так и не возник. Определенный интерес к ресторанам появился именно в эти годы, но они были все же очень дороги. Зато кафе привлекали возможностью общения, возможностью иногда послушать джаз (тоже не вызывавший ничьих возражений). В связи с этим укрепились шрджапаты, за счет внутрисемейного и соседского общения. Удивительно сложилась и судьба эстрады в Ереване. Интерес к ней рос день ото дня, появлялись новые исполнители. Все, чем интересовались ереванцы, — это своя, армянская эстрада. Более того, большинство песен было о Ереване и об Армении. Очередь для какой-либо другой тематики пришла лишь лет 10 – 15 спустя. В 1955-х – 1960-х годах армяне пели почти исключително о «городе», «улицах», «негасимых огнях», «родном крае», «весне». Даже о любви пели намного меньше, и то — сопровождая ее все теми же «городом» и «весной». Собственно, почти единственной песней «конкретно» о любви была знаменитая на весь Союз «Оф, сирун, сирун», которая несла бремя популярности в гордом одиночестве почти целое десятилетие. В джазе ли, в эстрадной ли песне — неожиданно находились безусловно «армянские» мотивы, своеобразное звучание. Например, великолепный вальс «Вечерний Ереван» или марш из «революционной» кинокомедии «Парни музкоманды». В них звучали мотивы, очень тонко связывающие современную музыку с армянской классикой конца XIX — начала XX века. Были и популярные твисты, например, «Ереван, мой каменный город», и шейки («Мой красивый Ереван» и др.). Слова еще одной песни наиболее точно раскрывают характерное отношение ереванцев к своему городу: «Ты — дом огней бессчетных, Ереван! / Заветный дом надежд для всех армян». Далее поется: «Я камни твоих стен складывал, я делился с тобой радостями и печалями, Ереван, мой розовый друг...». «Родился я здесь, и вырос я здесь, здесь воду студеную пил…», — пел (в той же песне) по-армянски певец с сильным русским акцентом. Возможно, в действительности он родился где-то в России. Складывать камни стен Еревана он мог, а вот родиться здесь — это маловероятно. Но то шутливо-искусственное создание образа родины, которое подразумевало древние корни, «старинные традиции», играло роль и тут: «мы все здесь старожилы, все хозяева этой древней земли». Несколько позже эту «игру» поддержит и фильм «Путь на арену» о клоуне-миме Леониде Енгибаряне (Енгибарове) на самом деле всю жизнь прожившем в Москве. В фильме историю его молодости свяжут с Ереваном, с севанскими рыбаками, с фонтаном «Каскад», который и построен-то был за год до выхода фильма. Бывший лениградец Жан Татлян сочинял и пел свои песни (в том числе знаментую песню «Фонари») на русском языке. Фонари, огни — символ Еревана. Ни в каком другом городе, считали ереванцы, нет таких фонарей. Жан Татлян часто начинал концерт с песни, в которой пел: «Моей единственной мечтой было добраться до родной Армении, и теперь я — еще один певец Еревана». Хотя Ленинград не был заграницей, и добраться в Ереван певцу было, в общем-то, не сложно, но точное попадание «в тему» иммиграции позволило Жану Татляну стать первым общим кумиром: его обожали все, от мала до велика. Это был Элвис Пресли Еревана! Жан Татлян, уже снискавший к тому времени всесоюзную известность, особенно ценил весенний ереванский настрой. «Звенит капель целый день с утра / И влюбляться давно пора / В том, что город такой теперь / Виноваты весна и капель!» — вот полный набор эмоций ереванца 1960-х: весна, любовь и, конечно, город. На музыку все той же любимой «Песни первой любви» пел азербайджанец Рашид Бейбутов: «Приезжайте к нам в Ереван, как к себе домой: / Он и вам будет город родной!». «У Рашида отец в Ереване живет», — непременно рассказывали гостям: «Это же наш, ереванский парень» (дом Бейбутовых был точно на месте теперешнего Дома Шахмат). В то время в Ереване было снято некоторое количество очень своеобразных музыкальных короткометражных фильмов. Фильмы эти назывались в то время «киноконцертами» и состояли они из «номеров»: очень похожих на то, что мы теперь называем «музыкальными клипами». Ереванские «клипы» были не только выступлениями того или иного исполнителя. Не менее важным была функция «задания стиля»: во всех тогдашних клипах певец располагался в одном из открытых кафе, чаще всего — в кафе «Крунк». По ходу песни он в обязательном порядке спускался по стильной «висящей в воздухе» лестнице вниз, к воде бассейна… В тех редких случаях, когда съемки производились не в «Крунке», а, скажем, на Новом озере или в Парке Победы (ереванцы говорили так: «на Монументе»), и там находили такую же «обязательную» висячую лестницу, спускающаяся к воде. Так что киноверсии песен всех исполнителей (певцов и певиц, исполнителей эстрадных, джазовых или народных песен…) выглядели на удивление одинаково… Даже в художественном фильме «Путь на арену» как только за кадром зазвучит песня, героя тут же потянет к лестнице: той, что у фонтана «Каскад». Мим Леня пройдет по ступеням, как по клавишам, а потом уснет на этом странном «символе музыки», и ему приснится прекрасный «джазовый» сон: об улицах, о весне, о любимой… И разбудит стилягу добрый старый дворник: «Не спи, сынок, замерзнешь…». И это уже будет не сон — это будет реальность ереванского стиля отношений… Символическую связь музыки и архитектуры и их общую роль для Еревана 1960-х, его своеобразного понимания личной свободы просто трудно переоценить. Удивительно, но общесоюзная и «соцстрановская» эстрада вызывала в Ереване редкостное отторжение. Она считалась самой неприятной частью общего советского «официоза». Исключение составляли (и то — «более-менее») Эдита Пьеха, Тамара Миансарова, болгарин Эмил Димитров и (несколько позже), югослав Джордже Марьянович. Позже незавидная судьба постигла в Армении и творчество российских рок-музыкантов: их не слушали ни в какой среде и ни при каких обстоятельствах! |
Похожие:
 | Есина Л. С., Широгалина В. И., Авдеева Е. Л., Исаева Г. П., Голосова О. М., Давтян Л. В | | Есина Л. С., Широгалина В. И., Авдеева Е. Л., Исаева Г. П., Голосова О. М., Давтян Л. В |
 | Состав контрактной службы определен приказом начальника Главного управления мчс россии по г. Москве от 09 августа 2016 г. №624 «О... | | Учитель немецкого языка первой квалификационной категории Хасанова Светлана Наримановна |
| Балдина светлана Вячеславовна – генеральный директор «Центра финансовых экспертиз» | | Заместитель директора: Едигарева Светлана Петровна Телефон: 8 (34136) 3 – 33 – 29 |
| Балдина светлана Вячеславовна – генеральный директор «Центра финансовых экспертиз» | | Героев, 15, кв. 21 ● г. Киев ● 03203 ● тел. +38 (044) 444-12345 ● e-mail |
| Балдина светлана Вячеславовна – генеральный директор «Центра финансовых экспертиз» | | Владение компьютером: на уровне опытного пользователя (офисные программы, 1с- предприятие, Интернет) |