Особенности толкования договора в российском гражданском праве
Скачать 2.88 Mb.
|
| §4. Правила, устанавливающие предпочтение различных версий толкования договора. В различных правовых системах можно обнаружить ряд правил толкования, которые направлены не столько на установление воли и понимания сторон либо разумного лица, сколько на определение предпочтительной версии толкования. При этом критерий такого предпочтения может быть обусловлен различными причинами, к примеру, публичными интересами либо требованием правовой определенности. Общая функция, которую данные правила призваны играть в процессе толкования, позволяет их объединить в общую группу. Отличие от рассмотренных нами ранее правил состоит в следующем. Если правила учета обстоятельств, принимаемых во внимание при толковании договора, направлены на установление эмпирической либо разумной воли сторон, то правила-предпочтения подсказывают суду «каким образом взвесить конкурирующие элементы»240 в рамках толкования договора, которые могут служить доказательствами различных версий интерпретации спорного условия. 4.1. Правило о толковании договора против автора неясного условия (contra proferentem). Наиболее известным из таких правил является правило о толковании договора против автора неясного условия (contra proferentem rule), корни которого могут быть обнаружены в римском праве. Так, в римском праве договор подлежал толкованию против будущего кредитора по сделке, то есть лица, которое в рамках стипуляции (stipulatio) формулировал вопрос (spondes?, обещаешь?), ожидая от будущего должника ответ (spondeo, обещаю). При стипуляции именно будущий кредитор отвечал за формулирование условий договора, поэтому правило contra proferentem являлось логическим последствием данной формы сделки. Помимо толкования договора против будущего кредитора, римское право также содержало правила толкования договора против продавца и арендодателя. Это объясняется тем, что в договорах купли-продажи и аренды, которые заключались в форме стипуляции, продавец и арендодатель соответственно формулировали вопрос, обращенный к будущему должнику. Данное правило в различных формах было реципировано многими европейскими правопорядками. В Англии contra proferentem rule применяется преимущественно к эксклюзивным условиям (exemption clauses), то есть к таким условиям, которые исключают или ограничивают ответственность одной из сторон договора. Во Франции данное правило может рассматриваться как общий принцип толкования. Так, в соответствии со ст. 1162 ФГК в случае сомнения соглашение должно толковаться против того, кто выговорил условия (в договоре), и в пользу того, кто принял на себя обязательства. При этом ФГК заимствовал из римского права правила толкования договора против продавца в сделке (ст. 1602 ФГК), однако, как отмечает проф. S. Vogenauer, суды ограничили применение данной нормы случаями, когда дополнительные условия договора были включены по настоянию продавца и в его интересах241. В Германии действие правила contra proferentem также ограничено: оно применяется при толковании стандартных условий в целях защиты прав потребителей. В 2001 году в ГГУ были внесены изменения, согласно которым «в случае сомнения стандартные условия толкуются против стороны, которая их использовала» (§ 305 ГГУ). Как подчеркивает проф. R. Zimmerman, на примере Германии в современном праве данное правило призвано защитить тех контрагентов, которые не могут повлиять на процесс формирования содержания условий договора. «Стандартные условия формулируются одной из сторон и такая сторона в действительности обычно не имеет особого интереса в своем контрагенте. Другая сторона, в особенности если она является обычным потребителем, не обладает экономической властью для того, чтобы настоять на альтернативных формулировках с целью достижения справедливого баланса рисков и интереса. Индивидуальные переговоры заменяются по существу навязыванием однотипных и, как правило, выгодных лишь одной стороне условий, оставляя в стороне правила ius dispositivum. Вскоре было обнаружено, что частная автономия больше не работает при таких обстоятельствах <…>. В этой связи понадобилось судебное вмешательство, однако кодекс не снабдил суды инструментарием для выполнения этой новой задачи. Неудивительно, что в итоге суды обратились к древнему правилу contra proferentem, в частности потому, что оно позволило им принять разумное решение без умаления «идола» свободы договора»242. Идея защиты экономически слабой стороны договора как основание применения правила contra proferentem нашла отражение в Директиве Европейского Совета 3/13/ЕЕС от 14 апреля 1993 г. о несправедливых условиях в потребительских договорах. Так, согласно статье 5 указанной Директивы в случае с договорами, в которых все или некоторые предложенные потребителю условия даны в письменной форме, эти условия должны всегда быть составлены простым понятным языком. Если имеются сомнения о значении условия, должно преобладать толкование, наиболее благоприятное для потребителя. Таким образом, после принятия Директивы применение правила contra proferentem для толкования договоров с участием потребителей может считаться общим требованием для всех стран Европейского союза. Рассматриваемое правило также было включено в международные унификации договорного права. В соответствии со ст. 4.6 Принципов УНИДРУА если условия договора, выдвинутые одной стороной, являются не ясными, то предпочтение отдается толкованию, которое противоположно интересам этой стороны. Согласно ст. 5:103 Принципов европейского договорного права в случае сомнения относительно значения специально не согласованного условия договора, предпочтение отдается толкованию, которое противоположно интересам предложившей его стороны. Наиболее современная трактовка правила contra proferentem была предложены разработчиками DCFR. Так, согласно п. 1 ст. II-8:103 DCFR в случае сомнения в отношении значения условия, которое не было индивидуально обговорено, преимуществом обладает толкование условия против стороны, которая его предложила. В соответствии с п. 2 ст. II-8:103 DCFR в случае сомнения в отношении значения любого иного условия, если такое условие было установлено под влиянием доминирующей стороны, преимуществом обладает толкование условия против такой стороны. Во-первых, условием применения рассматриваемого правила является наличие сомнения, то есть неясность условия договора. Вместе с тем, как мы уже указывали в главе первой настоящей работы, установление неясности договорного условия также является результатом толкования. В этой связи можно утверждать, что правило contra proferentem подлежит применению в тех случаях, когда применение иных правил не дало результатов243. При этом данный вывод является достаточно спорным. Во-вторых, DCFR прямо ограничивает действие правила contra proferentem теми случаями, когда спорное условие индивидуально не согласовывалось , что с одной стороны является продолжением идеи о применении данного правила только к стандартным условиям, а с другой – корреспондирует правилу о приоритете индивидуально согласованных условий (см. далее). Представляется, что это ограничение оправдано, поскольку если обе стороны участвовали в формулировании условий, и у стороны, которой данное условие было предложено, имелась возможность повлиять на его содержание – основания для возложения ответственности за спорную формулировку условия на другую сторону отсутствуют. В-третьих, разработчики DCFR разграничивают две ситуации. Первая – толкование стандартного условия против стороны, которая включила его в текст договора; вторая - толкование любого условия, в том числе индивидуально согласованного, против стороны, у которой имелась возможность навязать это условие другой стороне. В данном случае можно говорить о расширении сферы применения правила contra proferentem, исходя из публичных интересов, в том числе в контексте антимонопольного регулирования. На наш взгляд, логическое обоснование современного применения правила contra proferentem можно найти в ответственности той стороны договора, которая реализует в терминах немецкой доктрины «свободу выражения заявления» (formulierungsherrschaft). Правила contra proferentem функционально можно рассматривать как санкцию за неясное формулирование условий договора, которая стимулирует стороны в будущем составлять договора четко и ясно. Кроме того, посредством применения данного правила гарантируется «сохранение status quo, которое должно было существовать без учета спорного условия. Если одна из сторон предлагает условие, она, как правило, ухудшает существующую правовую позицию другой стороны, устанавливая обязанности либо ограничивая права. Правило contra proferentem направлено на то, чтобы обеспечить, чтобы правомерная позиция другой стороны была ограничена только в той степени, которая совершенно ясно следует из договора»244. Для иллюстрации применения данного правила следует обратиться к некоторым примерам из практики зарубежных стран. Истцы (покупатели) обратились с требованием к ответчику (продавец) о возмещении убытков в связи с нарушением условий поставки какао. Ответчик настаивал на том, что освобожден от ответственности в связи с тем, что его поставщики обанкротились и нарушили обязательства по поставке. При этом Ответчик ссылался на стандартную форму письменного подтверждения условий поставки, предложенную Ответчиком, согласно которой продавец обязан поставить товар в назначенный срок «при условии, что товар будет надлежаще и своевременно поставлен и в сохранности получен продавцом от собственных поставщиков». Придя к выводу о неясности данного условия, Верховный суд Германии разрешил спор в пользу Истцов, указав, что «наличие разумного сомнения в отношении пределов такой оговорки – которая общепризнано толкуется узко – неизбежно ведет к толкованию такого стандартного условия против лица его использовавшего, поскольку такое лицо имело возможность составить проект данного документа соответствующим образом, выделив формулировку, требующую внимания для того, чтобы обеспечить ясное выражение соглашения, которое имеет далеко идущие последствия и влияет на договорное обязательство в целом»245. В данном деле Верховный суд Германии возложил ответственность за неясную формулировку условия договора на лицо, которое данное условие предложило. Такое решение спора о толковании представляется справедливым, учитывая то, что исключающая ответственность оговорка могла быть им сформулирована ясно. Отечественному правопорядку правила, подобные contra proferentem, до последнего времени были не знакомы. Вместе с тем, в российской судебной практике также могли быть обнаружены ситуации, для разрешения которых такое правило могло бы служить основанием для вывода суда о толковании. В качестве иллюстрации данного утверждения можно привести следующий пример из практики российских судов. В обеспечение исполнения обязательств по кредитному договору, заключенного между банком и заемщиком (физическим лицом), между последним и страховой компанией был заключен договор личного страхования, выгодоприобретателем по которому выступил банк. Согласно страховому полису к страховым рискам была отнесена смерть заемщика в результате заболевания. При этом согласно сноске, содержащейся в полисе, данное основание является страховым риском только в том случае, если на момент заключения кредитного договора и с учетом срока кредита заемщик не достиг возраста 40 лет. В связи со смертью заемщика в результате заболевания банком было предъявлено требование о выплате страхового обеспечения. При установлении действительной воли сторон суд апелляционной инстанции посчитал, что включение страховой компанией в текст полиса указанной сноски вносит неопределенность в условия страхования, в том числе в отношении случая, являющегося страховым. Разрешая спор в пользу банка, суд апелляционной инстанции указал, что условия договора не должны вносить неопределенность, а при наличии таких обстоятельств должны трактоваться в пользу страхователя (выгодоприобретателя), поскольку недопустимо указание в полисе смерти застрахованного в результате заболевания в качестве страхового риска с одновременной ссылкой на указанную сноску. Как было специально указано в судебном постановлении, условия страхования четко и недвусмысленно должны быть определены и указаны в договоре. При отсутствии воли сторон на страхование смерти застрахованного лица в результате заболевания страховой компании надлежало просто не включать данное условие о страховании на случай смерти застрахованного в результате заболевания в текст полиса, при том что на момент заключения договора страхователю уже было более 40 лет. В данном деле судом ответственность за формулировку спорного условия была возложена на сторону-заявителя (страховую компанию), исходя из статуса страховой компании, профессионально занимавшейся оформлением страховых полисов, а также доступной для страховой компании информации (на момент выдачи полиса возраст заемщика превышал 40 лет). При этом суд подчеркнул, что именно страховая компания включила неясное положение в стандартные условия полиса, то есть фактически истолковал договор против лица, предложившего спорную формулировку. К моменту подготовки работы данное правила нашло непосредственное отражение в разъяснениях Пленума ВАС РФ (пункт 11 Постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 г. №16 «О свободе договора и ее пределах»). Согласно пункту 11 названного Постановления при разрешении споров, возникающих из договоров, в случае неясности условий договора и невозможности установить действительную общую волю сторон с учетом цели договора, в том числе исходя из текста договора, предшествующих заключению договора переговоров, переписки сторон, практики, установившейся во взаимных отношениях сторон, обычаев, а также последующего поведения сторон договора (статья 431 ГК РФ), толкование судом условий договора должно осуществляться в пользу контрагента стороны, которая подготовила проект договора либо предложила формулировку соответствующего условия. Пока не доказано иное, предполагается, что такой стороной было лицо, являющееся профессионалом в соответствующей сфере, требующей специальных познаний (например, банк по договору кредита, лизингодатель по договору лизинга, страховщик по договору страхования и т. п.). На наш взгляд, применение нового разъяснения ВАС РФ в отечественной судебной практике, в особенности в спорах, в которых одним из контрагентов является более слабая с экономической точки зрения сторона (например, потребитель), позволит судам защитить публичный интерес. Кроме того, толкование стандартных условий против стороны, принимавшей участие в их составлении, позволит повысить уровень договорной дисциплины. Помимо толкования contra proferentem в западных правопорядках имеются и иные правила, устанавливающие предпочтение различных версий толкования договора. 4.2. Правила о предпочтении значения, которое не лишает договор юридической силы либо смысла. В западных правопорядках также сложилось правило, согласно которому суду из предлагаемых сторонами интерпретаций спорного условия следует выбрать ту, которая подтверждает действительность договора и имеет правовой смысл (правовой эффект). В американском праве оно было закреплено в ст. 202 Второй кодификации договорного права (Restatement (Second) of the Law of Contracts), согласно которой толкование, которое влечет разумное, правомерное и действительное значение всех условий имеет приоритет по отношению к толкованию, которое влечет, что какая-либо часть договора становится неразумной, неправомерной либо недействительной. В европейских системах права рассматриваемое правило сформулировано на уровне позиций судебной практики. В международных унификациях оно было закреплено прямо. Так, в соответствии со ст. 4.5 Принципов УНИДРУА условия договора должны толковаться таким образом, чтобы всем им было придано значение, а не лишать силы какие-либо из них. Согласно ст. 5:106 Принципов европейского договорного права предпочтение отдается толкованию, согласно которому условия договора считаются правомерными или действительными, а не наоборот. Аналогичное правило содержится в ст. II-8:106 DCFR. Как отмечается в комментариях к Принципам европейского договорного права, «стороны должны восприниматься как разумные лица, которые желают, чтобы их договор имел силу (magis ut res valeat quam pereat). Следовательно, если условие является неясным и может быть истолковано так, что оно будет недействительным, и так, что позволит сохранить силу, последняя интерпретация должна иметь преимущество (favor negotii)»246. В указанных комментариях приводится следующий пример из практики. Компания А предоставила компании B лицензию на производство труб запатентованным способом. Компания B обязалась уплачивать вознаграждение 500 фунтов за каждые 100 метров продукции, если объем годовой продукции составит менее 500 000 метров, и 300 фунтов, если более - 500 000 метров. Для того, чтобы высчитать суммы вознаграждения в случае годового выпуска продукции объемом 600 000 метров, можно предположить, что стороны установили цену в 500 фунтов за первые 500 000 метров, последующий объем продукции должен рассчитываться из цены 300 фунтов за метр. Другая интерпретация условия: применение цены 300 фунтов в отношении всего годового объема (в отношении 600 000 метров продукции). При разрешении спора было установлено, что последняя версия толкования не имеет силы, поскольку она ведет к абсурдному результату: вознаграждение за продукцию объемом 600 000 метров будет меньше, чем вознаграждение за 400 000 метров. Как мы видим, в основе данного правила – принцип разумности, одним из аспектов которого является то, что разумные лица на месте сторон, заключая сделку, понимают спорные условия в том смысле, который обеспечивает сохранение ее действительности и исполнимости. Из перспективы понимания спорного условия разумным лицом должны быть исключены любые версии интерпретации, которые ведут к абсурдному результату либо имеют своим последствием недействительность сделки. По этой причине данное правило также может применяться для установления понимания неясного условия, которым обладало разумное лицо. Практический смысл рассматриваемого правила сводится к тому, что при толковании условия договора суду необходимо выбрать тот вариант интерпретации неясного условия, который в качестве результата толкования имел бы исполнимое и действительное правовое последствие для сторон. Во-первых, оно касается принципиальной возможности исполнения юридический обязанности и осуществления субъективного права. Во-вторых, данное правило затрагивает вопрос о действительности договора, если суд истолкует условие так, что оно будет недействительным, то такому толкованию в случае сомнения не должно отдаваться предпочтение. Вместе с тем, анализируемое нами правило следует рассматривать именно как правило предпочтения одной из интерпретаций, поскольку при его применении первоочередной целью является охрана публичного интереса, который состоит в том, чтобы сохранять сделку и не лишать ее исполнение смысла, обеспечив стабильность оборота. Примечательно, что в целях обеспечения стабильности оборота в практике ВАС РФ также сложилось правило, согласно которому договор следует толковать так, чтобы сохранить обязательства. Так, согласно мнению Президиума ВАС РФ в случае наличия спора о заключенности договора суд должен оценивать обстоятельства и доказательства в их совокупности и взаимосвязи в пользу сохранения, а не аннулирования обязательства, а также исходя из презумпции разумности и добросовестности участников гражданских правоотношений, закрепленной ст. 10 ГК РФ247. Интересен пример из практики ВАС РФ, в котором спорное условие, с одной стороны, было истолковано таким образом, чтобы не лишить его смысла, а с другой – было оценено на предмет соответствия закону и признано недействительным. Коллегия адвокатов обратилась с иском против доверителя в суд в связи с ненадлежащей оплатой оказанных по спорному договору юридических услуг. В данном деле спор возник о том, было ли включено сторонами условие о «гонораре за успех», которое согласно сложившейся судебной практике является недействительным. Согласно спорному пункту договора коллегия адвокатов приняла на себя обязательства по представлению интересов ответчика, которые в том числе «выражаются в предъявлении исков и ведении дел в судах, а также в принятии компетентными органами, включая суды, соответствующих постановлений, направленных на отмену решения налогового органа». Коллегия адвокатов также приняла на себя обязательство по окончании дела предоставить управлению все судебные решения и постановления, включая исполнительные листы, о взыскании с ответчика присужденной суммы задолженности и признании решения налоговой службы недействительным. По итогам системного толкования спорного договора Президиум ВАС РФ пришел к выводу о том, что рассмотрение указанных условий договора в их сопоставлении и взаимосвязи позволяет прийти к выводу о прямой зависимости исполнения ответчиком обязательства по оплате юридических услуг от исполнения коллегией адвокатов обязанности по предоставлению судебных актов и исполнительных листов с конкретным содержанием, а именно: о взыскании присужденной судом суммы задолженности и признании решения налоговой службы недействительным. Как было специально указано в данном постановлении, на правильность подобного толкования спорного условия указывает также и то, что представление коллегией адвокатов заказчику судебных актов и исполнительных листов само по себе не имеет экономического смысла, поскольку все решения и постановления в соответствии с процессуальным законодательством подлежат обязательному направлению лицам, участвующим в деле248. Признав наличие в договоре зависимости получения гонорара от принятия в будущем соответствующих судебных актов по трем делам в пользу доверителя, ВАС РФ разрешил дело в пользу ответчика. Важно то, что в рамках толкования данного договора были оценены два варианта интерпретации, один из которых лишал спорное условие договора смысла, другой – влек его недействительность. Судьи остановились на последнем варианте, поскольку было признано, что воля сторон была направлена на установление «гонорара за успех», то есть не был лишен смысла, однако стороны желали тех правовых последствий, которые запрещены законом. Интересен также другой пример из практики российских судов, в котором рассматриваемое правило было применено к прорагационному соглашению сторон. Согласно спорному условию договора стороны установили, что все споры, возникающие из настоящего договора и в связи с ним, могут быть рассмотрены Токийским окружным судом, юрисдикцию которого все заключившие настоящий договор стороны прямо обязуются признавать. Как было указано судом кассационной инстанции, сделав вывод об исключительной компетенции Токийского окружного суда, суды нижестоящих инстанций не проверили, имеет ли возможность истец обратиться в данный суд с настоящими требованиями к российскому юридическому лицу и не выяснили компетенцию данного суда249. В рассмотренном примере суд кассационной инстанции пришел к выводу о том, что для правильного толкования договора необходимо было проверить исполнимость прорагационной оговорки. Если истец не имеет возможности обратиться в поименованный в данной оговорке суд в силу норм иностранного процессуального законодательства, спорное условие лишается смысла, а предлагаемая версия толкования не может быть признана правильной. Сходная правовая аргументация толкования арбитражной оговорки была дана МКАС при ТПП РФ при рассмотрении вопроса о компетенции. Спорная арбитражная оговорка была сформулирована следующим образом: «все споры и разногласия, возникающие из выполнения настоящего контракта, будут рассматриваться, за исключением подсудности общим судам, в МКАС при ТПП РФ». Ответчик считал, что арбитражная оговорка является неисполнимой, поскольку из нее невозможно определить, какие споры могут рассматриваться МКАС при ТПП РФ, а какие - упомянутыми в арбитражной оговорке «общими судами». Признав свою компетенцию по делу, состав арбитража согласился с истцом, который утверждал, что включение в арбитражную оговорку слов «за исключением подсудности общим судам» связано не с намерением сторон передать часть споров на разрешение государственных судов, а с желанием сторон подчеркнуть так называемый дерогационный эффект арбитражного соглашения, заключающийся в исключении подсудности споров государственным судам. Как было указано МКАС при ТПП РФ, только такое толкование арбитражного соглашения ведет к непротиворечивым выводам и отражает действительное намерение сторон. Напротив, предлагаемое ответчиком толкование лишено смысла, поскольку по российскому процессуальному законодательству споры между коммерческими организациями, связанные с предпринимательскими отношениями, в отсутствие арбитражного соглашения подлежат разрешению не в судах общей юрисдикции, а в государственных арбитражных судах250. Исходя из данной мотивировки, следует признать, что, толкуя спорное арбитражное соглашение, состав арбитража оценил версию, предложенную ответчиком, как неисполнимую (абсурдную) с точки зрения процессуального закона, отдав предпочтение интерпретации истца. 4.3. Правило приоритета индивидуально согласованных условий. К правилам предпочтения одной из версий толкования договора может быть отнесено правило о том, что индивидуально согласованные условия в случае противоречия с иными, в том числе стандартными, условиями обладают приоритетом перед последними. Данное правило нашло отражение в международных документах. Согласно ст. 5:104 Принципов европейского договорного права специально согласованные условия имеют приоритет перед условиями, которые специально не согласованы. Аналогичное положение содержится в ст. II-8:104 DCFR. Указанное правило нашло отражение также в американском праве. Согласно ст. 202 Второй кодификации договорного права (Restatement (Second) of the Law of Contracts) отдельно согласованным либо включенным условиям придается больше силы, чем стандартным условиям либо условиям, которые отдельно не согласовывались. Можно выделить две ситуации применения указанного правила. Первая, достаточно очевидная, когда в договор, содержащий стандартные условия, включается условие, которое было согласовано сторонами в индивидуальном порядке. В таком случае разумно предположить, что такое условие, являясь предметом индивидуального обсуждения, в наибольшей мере отражает содержание действительной воли сторон, в связи с чем ему может быть отдано предпочтение при толковании договора. В стандартной форме договора купли-продажи земли спорное условие предусматривало в качестве обеспечения банковский чек в размере 10 процентов от покупной цены предмета договора, который подлежал передаче агенту-риэлтору. Стороны договорились заменить данное условие обеспечением в форме банковской гарантии, однако агент-риэлтор забыл исключить из текста условие о банковском чеке. При толковании противоречащих друг другу условий предпочтение было отдано индивидуально согласованному условию о замене стандартного обеспечения банковской гарантией251. Вторая ситуация, менее очевидная, когда в целом договор согласовывался между сторонами, но одно из условий было предметом специального обсуждения. В качестве примера можно привести случай, когда спорное условие обычно не включается в такого рода договоры, однако по настоянию одной или обеих сторон нашло отражение в тексте. Примером такой ситуации может быть дело из практики применения МКАС при ТПП РФ ст. 8 Венской конвенции. Иск был предъявлен российской организацией (покупателем) к индийской фирме (продавцу) о признании обоснованным расторжение контракта международной купли-продажи товаров в связи с отказом продавца выполнить содержавшееся в контракте эксклюзивное (исключительное) условие об отгрузке всего товара, подлежавшего поставке по данному контракту, одной партией на судне, специально зафрахтованном только для его перевозки, точно в срок, обусловленный контрактом. По мнению продавца, покупателем неправильно толковалось данное условие, поскольку условиями контракта исключалась возможность перевозки на судне иных товаров, но не одноименного товара для других покупателей. МКАС при ТПП РФ пришел к выводу о том, что условие об исключительности (эксклюзивности) использования судна только для товара, предназначенного покупателю, по своему характеру является необычным, особенным условием договора. Как было указано в решении, необычный характер такого условия контракта выражается как в том, что данное условие ранее не использовалось в коммерческой практике сторон и было специально включено в данный контракт, так и в том, что оно является специфическим, нетипичным договорным средством в данной области торговли. Намерением покупателя при включении данного условия в контракт являлось создание гарантий сохранения качества пищевого продукта, продавец согласился на включение данного условия, и разумное лицо, действующее в том же качестве, не могло не знать о намерениях покупателя в связи с данным пунктом контракта252. В этом деле включение одной из сторон в текст договора индивидуально обговоренного условия свидетельствовало о том, что разумное лицо, действующее на месте адресата волеизъявления, не могло не учитывать его исключительный характер и, следовательно, специальный смысл, придаваемый ему стороной-заявителем. 4.4. Правила предпочтения различных языковых редакций договора. На практике, в особенности в международной торговле, достаточно часто встречаются ситуации, когда спор о толковании договора возникает в связи с противоречием редакций договора, составленных на разных языках. В международных документах для разрешения данной проблемы предусмотрены специальные правила. В соответствии со ст. 4.7 Принципов УНИДРУА если договор составлен на двух или более языках, и каждый из его текстов имеет одинаковую силу, то в случае расхождения между текстами, предпочтение отдается толкованию в соответствии с вариантом текста договора, который был составлен первоначально. Согласно ст. 5:107 Принципов европейского договорного права в случае, если договор составлен на двух и более языках, и не указано, какой из вариантов имеет преимущество, при несоответствии между ними предпочтение отдается толкованию, основанному на том варианте, на языке которого договор был составлен изначально. Аналогичное правило содержится в ст. II-8:107 DCFR. Таким образом, общим подходом является приоритет оригинальной (первоначальной) редакции над переводами. Вероятнее всего в основание такого подхода заложена идея о том, что первоначальная языковая редакция в большей степени отражает волю сторон. Представляется, тем не менее, что данное правило суду необходимо применять с существенными оговорками. Суть первой оговорки состоит в том, что иное может быть предусмотрено в самом договоре, то есть стороны могут самостоятельно закрепить приоритет того или иного языка, на котором составлен договор, а могут признать их равенство в формулировке: «оба текста имеют равную юридическую силу». В таком случае выбор первоначальной редакции представляется не столь очевидным и должен быть оценен в совокупности с иными обстоятельствами дела. Приведем пример из практики МКАС при ТПП РФ. Договор, составленный на русском и английском языках с указанием, что оба текста имеют одинаковую юридическую силу, содержал несовпадающие тексты арбитражной оговорки. В тексте на русском языке была оговорена передача споров на рассмотрение в Арбитражный суд при Торгово-промышленной палате РФ. В тексте же на английском языке предусмотрена передача споров "to the Arbitration court of Russia". Как было указано МКАС при ТПП РФ, утверждение ответчика о том, что из текста на английском языке следует, что подразумевалась передача споров в российский государственный арбитражный суд, не может быть признано обоснованным. Общеизвестно, что термин "Arbitration court" в английском языке равнозначен в русском языке термину «третейский суд"» Это ясно видно как из соответствующих международных актов и регламентов международных третейских судов, так и из литературных источников. Таким образом, и в русском и в английском текстах арбитражной оговорки договора предусмотрено разрешение споров в третейских судах. Установив в результате сопоставления текстов, что первоначально вариант текста спорного договора был подготовлен на русском языке, который затем был переведен на английский язык, состав арбитража использовал указания Принципов УНИДРУА о толковании на случай лингвистических расхождений в тексте договора, составленном на двух или более языках, придя к заключению, что в английском тексте были пропущены указанные в русском тексте слова «при Торгово-промышленной палате» ("at the Chamber of Commerce and Industry")253. Вторая оговорка заключается в том, что если в одной из языковых редакций договора условие сформулировано однозначно, а в другой – условие порождает сомнения, то следует остановиться на той редакции, где условие сформулировано однозначно, даже если она не является первоначальной либо в соответствии с условием договора приоритетной254. Такое решение вопроса представляется оправданным, поскольку предпочтение должно быть отдано той версии, которая раскрывает действительные намерения сторон, а не той, которая хотя и была составлено первоначально, влечет неопределенность в отношениях сторон. §5. Каноны толкования договора. В рассматриваемых нами правовых системах также могут быть обнаружены «правила» толкования, которые помогают судам в установлении содержания спорных условий договора, однако по своей природе не являются собственно юридическими. Их обычно характеризуют как «каноны толкования» (canons of construction). Можно утверждать, что такие правила являются «случайными гостями» права, поскольку они заимствованы из иных гуманитарных наук – языкознания, логики и так далее. Это обстоятельство еще раз подчеркивает тесную связь между учением о толковании в праве и науками гуманитарного цикла, предметом изучения которых является язык, на что обращалось внимание в главе первой настоящий работы. При этом единства мнений по поводу того, какие правила относятся к собственно юридическим, а какие являются «канонами толкования» в западной доктрине нет. Так, например, правила об учете цели и общего смысла договора, а также о системном толковании; правила предпочтения толкования, не лишающего его смысла, некоторые исследователи относят к канонам толкования. На наш взгляд, основное различие следует искать в условиях применения указанных правил. Юридические правила толкования, которые, прежде всего, направлены на установление воли сторон (понимания разумного лица), оперируют как текстом спорного условия, так и иными, внешними по отношению к тексту, обстоятельствами. Применение канонов толкования, заимствованных из гуманитарных наук о языке, ограничено рамками текста договора. Кроме того, в контексте применения юридических правила толкования договора язык представляется, прежде всего, как способ коммуникации сторон, являясь средством выражения воли сторон, а также основой для понимания содержания такой воли. По этой причине при применении юридических правил в споре между сторонами по поводу содержания договора решающее значение имеют именно правовые доводы, обосновывающие содержание воли сторон. В этой связи стороны спора при обосновании содержания эмпирической либо разумной воли ссылаются не только на сам договор, но и на иные обстоятельства, которые могут помочь суду установить значение спорного договора. При применении канонов толкования напротив - язык представляется в качестве идеальной системы, действующей согласно собственным законам, которые имеют в конечном счете решающее значение для исхода спора о толковании. Иными словами, в данном случае язык играет самостоятельную роль для установления содержания спорного условия. Доводы стороны спора о толковании, основанные на применении канона толкования, нацелены в большей степени на то, чтобы подтвердить, что отстаиваемое значение соответствует сложившемуся в языке словоупотреблению, нежели на то, чтобы раскрыть содержание воли либо доказать обоснованность соответствующего понимания такой воли. Исторически данные правила также восходят к римскому праву, в котором различия между собственно юридическими и иными правилами не проводилось. Некоторые из канонов толкования кодифицированы, примером чему могут служить нормы ФГК, в остальных правовых системах они встречаются в отдельных судебных делах. Так, согласно ст. 1163 ФГК сколь бы общими ни были выражения, в которых составлено соглашение, оно распространяется лишь на те предметы, относительно которых стороны намеревались заключить договор. С другой стороны в соответствии со ст. 1164 ФГК если в договоре приведен какой-либо частный случай для разъяснения обязательства, то это не означает, что стороны тем самым хотели ограничить сферу действия, которую договор должен охватывать на полном основании в случаях, не нашедших в нем непосредственного упоминания. В данных правилах закреплены некоторые общие, характерные для договоров правила словоупотребления сторон юридической сделки по проблеме соотношения общего и частного при толковании договора. Вместе с тем, очевидно, что эта проблема и способы ее решения в большей мере относятся к сфере логики, нежели к праву. Применительно к канонам, закрепленным в ФГК, в сравнительно-правовой литературе отмечается, что «содержание этих правил отчасти банально, отчасти они являются «правилами жесткой руки» (“Faustregeln”) сомнительной ценности. Не случайно Кассационный суд Франции поспешил разъяснить по этому поводу, что судьи первой инстанции совсем не обязательно должны следовать этим правилам, если для принятия решения по рассматриваемым ими делам требуется прибегнуть к толкованию <…> Фактически создается впечатление, что судья обращается лишь задним числом к установленным в законе правилам толкования, причем только к тем из них, которые, с его точки зрения, подходят для доказательства его выводов, сделанных им ранее на основании совершенно иных принципов»255. В английском деле Mitchell (George) (Chesterhall) Ltd v. Finney Lock Seeds Ltd по поводу канонов толкования (canons of construction) было прямо указано, что они «не являются нормами права, а только определяют общее направление в исследовании предполагаемых намерений сторон в свете встречающихся фактических обстоятельств»256. Одним из часто применяемых в английской судебной практике канонов толкования является - правило ejusdem generis, которое также заимствовано из законов формальной логики. Согласно данному правилу, когда несколько слов стоят впереди основного слова, ограничивая его значение, то это основное слово не может толковаться расширительно, выходя за пределы категорий того же класса. В английском праве при применении канонов значение также могут иметь тип и размер шрифта спорного условия и правила пунктуации257. Для иллюстрации применения правил пунктуации при толковании договора можно привести следующий пример из практики российских судов: По договору аренды предусматривалось, что арендодатель в одностороннем порядке вправе изменить размер арендной платы в случае изменения действующего законодательства Российской Федерации и Санкт-Петербурга. Согласно обстоятельствам дела изменилось региональное законодательство (г. Санкт-Петербурга), арендодатель увеличил размер арендной платы в одностороннем порядке. Апелляционная инстанция истолковала это условие как одновременное изменение и регионального, и федерального законодательства. Кассационная инстанция установила, что данное условие предусматривает изменение либо регионального, либо федерального законодательства. В приведенном примере вопрос толкования заключался в установлении логической связи между суждениями (трактовка союза «и», который в обыденном языке может указывать на разные логические связи)258. В другом деле из практики российских судов при толковании договора определялось значение предлога «до» для установления значения спорного условия. Согласно обстоятельствам дела поставщик обязался предоставить покупателю скидку на продукцию при условии исполнения им денежного обязательства до определенной даты, однако покупатель допустил просрочку исполнения денежного обязательства на один день. С целью разрешения указанного спора суду необходимо было истолковать условие, содержащее формулировку «до определенной даты». Для целей толкования суд обратился к толковому словарю. Как было указано в постановлении, предлог «до» употребляется для указания на предел чего-либо, в значении «раньше чего-нибудь» (С.И. Ожегов. Словарь русского языка, 1971, С. 162). Следовательно, при формулировке срока «до определенной даты» действие, для совершения которого установлен этот срок, к названной дате должно быть уже совершено. Поэтому сама дата, до наступления которой должно быть совершено действие, в такой срок не входит259. Перечень канонов толкования не может быть исчерпывающим по определению, поскольку судом при толковании договора могут быть учтены различные правила языка, в том числе правила грамматики, синтаксиса, а также логические правила. Важно то, что их применение должно носить вспомогательный характер, поскольку такие «правила» не решают основных задач толкования, которые, как мы указывали, состоят в установлении содержания воли и понимания лиц, заключивших договор. |
Похожие:
 | Тема: Изучение особенностей института наследования в Российском гражданском праве | | Федеральное государственное образовательное бюджетное учреждение высшего профессионального образования |
 | Понятие, значение, правовая природа и классификации сроков в гражданском праве РФ | | Российской Федерации в трех томах / Под ред. А. П. Сергеева" (Кодекс, 2010, 2011 (в соавторстве)); учебных пособий "Правовое регулирование... |
| Расторжение договора аренды нежилого помещения и ответственность сторон | | Законодательная база, определяющая предпринимательскую деятельность в России 18 |
| Общая характеристика категории «добросовестность» в гражданском праве россии 7 | | Методические рекомендации для преподавателей, ведущих семинарские и практические занятия |
| Условные завещания как разновидность особого завещательного распоряжения в российском праве | | Иванова, 2, на участке с кадастровым номером 55: 36: 120500: 111 который принадлежит на праве собственности, что подтверждается свидетельством... |