6. Избрание ревизионной комиссии Рассмотрев вопросы повестки дня, общее собрание решило: Отчет Совета, в том числе об исполнении сметы расходов за 2004 год, утвердить
Скачать 0.91 Mb.
|
ОСОБОЕ МНЕНИЕ ЧЛЕНА КВАЛИФИКАЦИОННОЙ КОМИССИИ АДВОКАТСКОЙ ПАЛАТЫ г. МОСКВЫ АДВОКАТА КОСТАНОВА Ю.А.. Соглашаясь с тем, что прочтение адвокатом обвиняемому, содержащемуся под стражей, текста переданного родственниками письма без передачи ему этого письма, может расцениваться, как попытка обойти законодательный запрет на переписку содержащихся под стражей подозреваемых и обвиняемых, минуя администрацию мест содержания под стражей и цензуру, полагаю, тем не менее, что комиссией при рассмотрении дисциплинарного производства в отношении адвоката Ш. не были в достаточной мере учтены следующие обстоятельства. 1. Частью шестой статьи 34 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» от 15 июля 1995 года № 103-ФЗ предусмотрено право сотрудников мест содержания под стражей при наличии достаточных оснований подозревать лиц в попытке проноса запрещенных предметов, веществ и продуктов питания производить досмотр их вещей и одежды при входе и выходе с территорий мест содержания под стражей, а также досмотр въезжающих и выезжающих транспортных средств, изъятие предметов, веществ и продуктов питания, запрещенных к хранению и использованию подозреваемыми и обвиняемыми. Не подвергаются досмотру вещи и одежда лиц, в производстве которых находятся уголовные дела подозреваемых и обвиняемых и лиц, которые обладают правом контроля и надзора за местами содержания под стражей. Очевидно, что досмотр адвокатов, посещающих места содержания под стражей в качестве защитников содержащихся там подозреваемых и обвиняемых противоречит требованиям о сохранении адвокатской тайны и, следовательно, положениям статьи 48 Конституции Российской Федерации о праве на защиту, поскольку адвокатская тайна является необходимой составляющей права на защиту. Уголовно-процессуальный кодекс РФ предусматривает право подозреваемого и обвиняемого иметь свидание с защитником наедине и конфиденциально (п. 3 ч. 4 ст. 46 и п. 9 ч. 4 ст. 47 УПК РФ) и недопустимость допроса адвоката об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с оказанием юридической помощи (п. 3 ч. 3 ст. 56 УПК РФ). В соответствии с частью второй статьи 18 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» свидания подозреваемого или обвиняемого с его защитником могут иметь место в условиях, позволяющих сотруднику места содержания под стражей видеть их, но не слышать. Из этого следует, что конфиденциальность свиданий подозреваемых и обвиняемых со своим защитником означает сохранение от иных лиц — в том числе и от следователя — содержания переговоров подозреваемого и обвиняемого со своим защитником. Право задержанного или находящегося в заключении лица на его посещение адвокатом, на консультации и на связь с ним без цензуры и в условиях полной конфиденциальности предусмотрено Сводом принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме, утвержденным резолюцией Генеральной ассамблеи ООН от 09 декабря 1988 года. Это право не может быть временно отменено или ограничено, кроме исключительных обстоятельств, которые определяются законом или установленными в соответствии с законом правилами, когда, по мнению судебного или иного органа, это необходимо для поддержания безопасности и порядка (Принцип 18). Европейским судом по правам человека право обвиняемого на конфиденциальность свиданий со своим защитником рассматривается в качестве одного из основных требований справедливого судебного процесса в демократическом обществе, вытекающих из положений пункта 3 «с» статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. В частности, в решении Европейского суда по делу С. отмечается, что «если адвокат не имеет возможности связаться со своим клиентом и получить от него конфиденциальные инструкции, не подвергаясь надзору, то его помощь в значительной степени утрачивает свою полезность, в то время как Конвенция призвана гарантировать право, которое носит практический и действенный характер (Судебное решение по делу С. от 28 ноября 1991 года, SeriesА, N0. 220, рага. 48. См. также решение по делу Кан от 30 сентября 1985 года, SeriesА, N0. 96). Следовательно, нарушение конфиденциальности отношений подозреваемого или обвиняемого со своим защитником нарушает также и положения части четвертой статьи 15 Конституции Российской Федерации, согласно которой общепринятые международные нормы и правила являются составной частью российского законодательства и приоритетны по отношению к российским нормативным актам. Изложенное свидетельствует о принципиальной недопустимости досмотров адвокатских досье в следственных изоляторах ввиду противоречия таких действий Конституции Российской Федерации. Поэтому получение сотрудниками мест содержания под стражей любых документов из адвокатских досье вопреки воле адвоката (и его доверителя) незаконно, полученные в результате таких действий сведения и материалы в силу конституционного запрета на использование полученных с нарушением закона доказательств не могут учитываться при рассмотрении дисциплинарных производств в отношении адвокатов. 2. Ввиду конкретных обстоятельств дела (жена обвиняемого, чье письмо зачитал подзащитному адвокат Щ., находилась на седьмом месяце беременности, в письме содержались сведения о состоянии здоровья членов семьи обвиняемого и иные семейно-бытовые сведения, не имевшие отношения к делу, передача обвиняемому этой информации негативного влияния на расследование дела не оказало) действия ТТТ вообще не образуют признаков правонарушения. Уголовное законодательство (часть вторая статьи 14 УК РФ) не признает преступлением действие (бездействие), хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного Уголовным Кодексом, «но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности». Поскольку деяние в таких случаях не признается преступным, то и уголовное дело в отношении совершившего его лица подлежит прекращению ввиду отсутствия события преступления (пункт 1 части первой статьи 24 УК РФ). Малозначительность деяния, лишающая его обязательного признака преступления — общественной опасности, не идентична той незначительной степени общественной опасности, которая предопределяет признание деяния преступлением небольшой тяжести (часть вторая статьи 15 УК РФ). По аналогии с нормой Уголовного кодекса, содержащейся в части второй статьи 14 УК РФ, полагаю возможным усмотреть отсутствие какой-либо опасности в действиях адвоката Ш. Адвокатское сообщество не должно быть в данном случае менее гуманным, чем законодатель. Совет, изучив заключение Квалификационной комиссии, рассмотрев особые мнения Н. Кипниса и Ю. Костанова, заслушав объяснения адвоката Ш., пришел к выводу о прекращении дисциплинарного производства вследствие малозначительности совершенного адвокатом Ш. проступка. Президентом Адвокатской палаты г. Москвы направлены письма начальнику СИЗО-1 и в Министерство юстиции РФ с требованием провести расследование обстоятельств обнаружения и изъятия у адвоката Щ. записки жены обвиняемого, как свидетельствующих о нарушении сотрудниками изолятора установленных федеральным законодательством гарантий конфиденциальности свиданий адвоката с подзащитным. О данном инциденте информирован Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации. 3. Статус адвоката не препятствует адвокату представлять интересы родственников и иных близких ему лиц в гражданском процессе не в порядке выполнения своих профессиональных обязанностей, а по личной просьбе этих лиц на основании полученной от них доверенности. Федеральный судья Хорошевского районного суда г. Москвы Н. 23 июля 2004 года довела до сведения Президента Адвокатской палаты г. Москвы информацию о том, что адвокат К., участвуя по доверенности в качестве представителя ответчицы в судебном заседании Хорошевского районного суда г. Москвы по гражданскому делу по иску М. к Л., не представил ордера, выданного адвокатским образованием, и «отказался от представления интересов своего доверителя Л., отказался защищать права, свободы и законные интересы последней по мотивам неприязненного отношения к нему судьи, тем самым продемонстрировал неисполнение своих обязанностей перед доверителем, расторгнув в одностороннем порядке договор поручения и нарушив присягу адвоката». Адвокат К. в своих объяснениях утверждал, что он осуществлял представительство интересов Л. не в качестве адвоката, а в качестве друга семьи, по личной просьбе Л., по ее доверенности. Он действительно 23 июля 2004 года отказался участвовать в судебном заседании из-за неприязненного отношения к нему судьи Н., о чем Л. была им поставлена в известность, она одобрила такое его поведение и 27 июля 2004 года выдала ему новую доверенность, в которой из числа полномочий участие в судебных заседаниях было исключено. В подтверждение своих объяснений адвокатом К. представлены в комиссию копии обеих доверенностей (в которых в качестве документа, подтверждающего личность поверенного, указан паспорт, а не удостоверение адвоката) и копия незаконного определения судьи Н. об отказе в принятии частной жалобы на отказ в принятии встречного иска. Изучив представленные материалы, Квалификационная комиссия считает объяснения адвоката К. убедительными. Изложенные в обращении федерального судьи сведения о допущенном якобы адвокатом К. нарушении закона и норм Кодекса профессиональной этики адвоката имеющимися в распоряжении комиссии материалами не подтверждаются. К. в упомянутом гражданском деле не идентифицировал себя перед судом как адвокат. Статус адвоката не препятствует адвокату представлять интересы родственников и иных близких ему лиц в гражданском процессе не в порядке выполнения профессиональных обязанностей адвоката, а по личной просьбе этих лиц на основании полученной от них доверенности. В этих случаях адвокат не должен представлять суду ордер; документом, подтверждающим полномочия представителя, является доверенность. При указанных обстоятельствах Квалификационная комиссия не находит оснований для привлечения адвоката К. к дисциплинарной ответственности. Совет согласился с мнением Квалификационной комиссии. 4. Надлежащее исполнение адвокатом своих обязанностей перед доверителем предполагает заключение письменного соглашения с доверителем, предоставление доверителю по его требованию либо по условиям соглашения отчета адвоката о проделанной работе. Заявительница П. — доверитель адвоката М-О. — утверждает, что она в устной форме заключила с адвокатом соглашение об оказании юридической помощи ее сыну П. (назначенное лицо — примечание Комиссии) при рассмотрении судами Российской Федерации уголовного дела по обвинению П. в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ. Она пояснила также, что во исполнение указанного соглашения адвокатом М-О. выполнялась работа по уголовному делу: изучение материалов дела, посещение П. в следственном изоляторе, участие в судебных заседаниях в Черемушкинском районном суде г. Москвы и в кассационной инстанции Мосгорсуда. Заключение соглашения об оказании юридической помощи в устной форме П. объясняет соответствующим разъяснением, полученным ею от адвоката М-О. Адвокат М-О. отрицает факт заключения им соглашения с П. на защиту ее сына П., указывает, что защищал его без заключения соглашения — «решил помочь из добрых побуждений», адвокат указал, что он считал, что необходимо назначить и провести судебную психолого-психиатрическую экспертизу, а после этого решить вопрос о заключении соглашения. С указанными объяснениями адвоката М-О. Квалификационная комиссия согласиться не может, считает их надуманными, поскольку они противоречат однозначным предписаниям действующего законодательства, которое различает два правовых основания для вступления адвоката в уголовное дело в качестве защитника — заключение соглашения с доверителем (на защиту доверителя или назначенного им лица) или назначение по требованию органов дознания, органов предварительного следствия, прокурора или суда (см. пп. 2 п. I ст. 7, ст. 25 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», ст. 50-51 УПК РФ). Из имеющихся в материалах дисциплинарного производства доказательств не следует, что районный суд г. Москвы обращался в коллегию адвокатов с требованием о назначении защитника подсудимому П. Назначение же осужденному защитника для представления его интересов в кассационной инстанции действующим уголовно-процессуальным законодательством вообще не предусмотрено. Защиту в кассационной инстанции осужденные осуществляют либо лично, либо с помощью приглашенного ими или третьими лицами (например, родственниками) адвоката. Адвокатом М-О. в коллегии адвокатов 15 декабря 2003 г. и 5 апреля 2004 г. были получены ордера на защиту П. в судах первой и кассационной инстанций, которые затем были адвокатом представлены соответственно в районный суд г. Москвы и в судебную коллегию по уголовным делам Мосгорсуда; ордера адвоката приобщены судами к материалам уголовного дела. В указанных ордерах, заполненных адвокатом М-О. собственноручно, в графе «Основание выдачи ордера» вписано слово «соглашение». Приведенные доказательства подтверждают, по мнению комиссии, объяснения П. о том, что защиту ее сына П. адвокат М-О. осуществлял на основании соглашения с доверителем, заключенного в устной форме. Квалификационная комиссия отмечает, что заключение соглашения между адвокатом и доверителем не в простой письменной, а в устной форме противоречит предписанию ст. 25 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации». Однако в соответствии с п. 1 и 2 статьи 162 («Последствия несоблюдения простой письменной формы сделки») ГК РФ несоблюдение простой письменной формы сделки лишает стороны права в случае спора ссылаться в подтверждение сделки и ее условий на свидетельские показания, но не лишает их права приводить письменные и другие доказательства; несоблюдение простой письменной формы сделки влечет ее недействительность лишь в случаях, прямо указанных в законе или в соглашении сторон (применительно к соглашению об оказании юридической помощи такое указание в законе отсутствует). В силу ст.ст. 1, 2, 7 п. 1 пп. 1 и 4 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и ст. 8 п. 1 Кодекса профессиональной этики адвоката на адвокате как лице, оказывающем на профессиональной основе квалифицированную юридическую помощь, лежит обязанность осуществлять адвокатскую деятельность в строгом соответствии с предписаниями законодательства Российской Федерации, в том числе Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации». По мнению комиссии, надлежащее исполнение адвокатом своих обязанностей перед доверителями предполагает не только оказание им квалифицированной юридической помощи, но и оформление договорных правоотношений с доверителями в строгом соответствии с законом. Квалификационная комиссия считает, что, заключив с доверителем П. соглашение об оказании юридической помощи (защите назначенного доверителем лица П.) при рассмотрении судами Российской Федерации уголовного дела по обвинению П. в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ, в устной форме, адвокат М-О. нарушил прямое предписание ст. 25 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», что свидетельствует об исполнении им своих обязанностей перед доверителем П. ненадлежащим образом. За неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих обязанностей адвокат несет ответственность, предусмотренную Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (п. 2 ст. 7 названного Федерального закона). П. утверждает, что в соответствии с условиями соглашения об оказании юридической помощи, заключенного ею с адвокатом М-О. в устной форме, она заплатила адвокату аванс 15000 долларов США. При этом заявительница не отрицает, что адвокатом во исполнение условий соглашения была проделана определенная работа, направленная на защиту П. от предъявленного ему обвинения. Ее требование обязать адвоката М-О. вернуть часть гонорара (10000 долларов США) связано с претензиями к качеству работы адвоката в суде кассационной инстанции и нежеланием продолжения этим адвокатом защиты ее сына в судах надзорной инстанции. Адвокат М-О. указал, что он рассчитывал получить гонорар за осуществление защиты П., однако его работа П. никогда никак не оплачивалась, денег он от П. не получал. В этой связи Квалификационная комиссия считает необходимым отметить, что вопрос о соразмерности оплаты труда адвоката фактически выполненной им работе не входит в предмет дисциплинарного производства, не относится к компетенции дисциплинарных органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, а подлежит рассмотрению в судах общей юрисдикции в порядке искового производства. При доказывании как факта оплаты юридической помощи, оказанной адвокатом М-О. обвиняемому П. по соглашению, заключенному в устной форме, так и размера выплаченного адвокату гонорара, П. следует иметь в виду, что при заключении указанного соглашения в устной форме не только адвокатом М-О., но и ею как участником гражданского правоотношения были нарушены требования п. 2 ст. 25 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», что в соответствии с цитировавшимся выше п. 1 ст. 162 ГК РФ лишает ее права при рассмотрении споров в юрисдикционных органах ссылаться в подтверждение условий сделки на свидетельские показания, но не лишает права приводить письменные и другие доказательства, каковые Квалификационной комиссии представлены заявительницей не были. В письменном заявлении, поданном в Адвокатскую палату г. Москвы 21 июля 2004 г., заявительница П. указала, что когда она попросила адвоката М-О. отчитаться о проделанной работе, он ей ответил, что «кто она такая, что он будет перед ней отчитываться». Давая объяснения в заседании комиссии, П. уточнила, что после рассмотрения Мосгорсудом кассационной жалобы П. она попросила адвоката отчитаться о том, на что пошли деньги, она хотела, чтобы адвокат конкретизировал стоимость каждого вида проделанной им работы, но адвокат отказал в предоставлении отчета, сказал, что он не обязан перед нею отчитываться. В этой связи адвокат М-О. пояснил комиссии, что он хотел представить П. отчет, но она отказалась от его помощи, обратилась к другому адвокату; о проделанной работе адвокат М-О. отчитался перед П. в устной форме. По мнению комиссии, надлежащее исполнение адвокатом своих обязанностей перед доверителями предполагает предоставление доверителю, по требованию последнего (либо, в соответствии с условиями соглашения об оказании юридической помощи, — периодически), отчета о проделанной адвокатом работе в форме, определенной соглашением сторон. При этом требование доверителя представить такой отчет в письменной форме предписаниям действующего законодательства не противоречит, наоборот, в случае спора, предоставляет адвокату возможность более эффективной защиты от претензий доверителя к качеству работы адвоката. Адвокат обязан помнить, что при осуществлении профессиональной деятельности он обязан уважать права, честь и достоинство лиц, обратившихся к нему за оказанием юридической помощи, доверителей; соблюдать деловую манеру общения (п. 2 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката). Квалификационная комиссия считает, что, не предоставив доверителю П., по требованию последней, отчет о проделанной работе в письменной форме, адвокат М-О. вопреки предписаниям пп. 1 и 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и п. I ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката не действовал разумно и добросовестно, что свидетельствует об исполнении им своих обязанностей перед доверителем П. ненадлежащим образом. За неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих обязанностей адвокат несет ответственность, предусмотренную Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (п. 2 ст. 7 названного Федерального закона). Высказывая претензии к качеству работы адвоката М-О., заявительница П. указала на то, что он не составил и не подал от своего имени кассационную жалобу на обвинительный приговор районного суда г. Москвы, по которому ее сын был осужден к длительному сроку лишения свободы; приговор был обжалован в Кассационной инстанции самим осужденным П., и жалоба была подписана самим осужденным П. В соответствии с п. 2 ст. 13 Кодекса профессиональной этики адвоката «адвокат, принявший в порядке назначения или по соглашению поручение на защиту по уголовному делу, не вправе отказаться от защиты и должен выполнять обязанности защитника до стадии подготовки и подачи кассационной жалобы на приговор суда по делу его подзащитного». Возражая против доводов доверительницы в указанной части, адвокат М-О. пояснил комиссии, что после вынесения приговора адвокат встречался с осужденным П. в следственном изоляторе и помог ему написать кассационную жалобу, при этом адвокат указал, что он не мог сам написать кассационную жалобу, потому что для обоснования непричастности П. к совершению преступления требовалось, с точки зрения адвоката, указать на причастность к совершению убийства близкого П. человека, однако, П. на свидании в следственном изоляторе запретил адвокату использовать этот довод в целях защиты; адвокат обратил внимание комиссии на то, что он не имел права пойти против воли своего подзащитного, поэтому они договорились, что адвокат поможет П. написать кассационную жалобу и выступит в Мосгорсуде в поддержку ее доводов; П. в кассационной жалобе не сослался на причастность близкого ему человека к убийству. Указанные объяснения адвоката М-О. представляются комиссии убедительными, свидетельствуют о необоснованности претензий доверительницы в рассматриваемой части. При этом Комиссия отмечает, что адвокат вправе без согласия доверителя (или назначенного им лица) использовать сообщенные ему доверителем (или назначенным им лицом) сведения в объеме, который адвокат сочтет разумно необходимым для своей защиты по возбужденному против него дисциплинарному производству (п. 4 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката). В соответствии с п. 1 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката разбирательство в Квалификационной комиссии адвокатской палаты субъекта Российской Федерации осуществляется на основе принципов состязательности и равенства участников дисциплинарного производства: доказательств, опровергающих объяснения адвоката М-О. о причинах, по которым он не составил и не подал от своего имени кассационную жалобу на приговор по делу П., Квалификационной комиссии не представлено. Адвокат при осуществлении профессиональной деятельности обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять обязанности, отстаивать права и законные интересы доверителя всеми, не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами; соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката (п. 1 и 4 ч. 1 ст. 7 названного Закона; ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката). Нарушение адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, совершенное по грубой неосторожности, влечет применение мер дисциплинарной ответственности, предусмотренных Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодексом профессиональной этики адвоката, установленных конференцией соответствующей адвокатской палаты (ст. 18 п. 1 Кодекса). На основании изложенного, руководствуясь п. 7 ст. 33 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и пп. 1 п. 9 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, Квалификационная комиссия Адвокатской палаты города Москвы выносит заключение о ненадлежащем исполнении адвокатом М-О. своих обязанностей, предусмотренных пп. 1 и 4 п. 1 ст. 7 и ст. 25 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», перед доверителем П. при выполнении поручения на защиту ее сына П. (обвинявшегося в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ), что выразилось в заключении адвокатом с доверителем П. соглашения об оказании юридической помощи назначенному доверителем лицу (П.) в устной форме, а также в непредставлении доверителю по его требованию отчета в письменной форме о проделанной адвокатом работе. Совет согласился с мнением Квалификационной комиссии и вынес адвокату М-О. дисциплинарное взыскание в форме выговора. |
Похожие:
 | О подготовке отчета о финансово- хозяйственной деятельности и отчета об исполнении сметы тсж «Содружество» за 2012 год для утверждения... | | Региональные (межрегиональные) организации Профсоюза представляют сводный финансовый отчет об исполнении сметы доходов и расходов... |
 | Утвердить годовой отчет ОАО «Мобильные гтэс» за 2014 год, годовую бухгалтерскую отчетность Общества за 2014 год, в том числе отчет... | | Отчет об исполнении сметы и договора управления за 2017 год, жилого дома по адресу: г. Хабаровск, ул. Матвеевское шоссе, 9 |
| Общее собрание собственников помещений в многоквартирном доме проводится в соответствии со ст. 44-48 жк РФ | | Отчет ревизионной комиссии Акт проверки фхд за период 01/01/2009 – 31/12/2010г от 24. 02. 2011г |
| Основание для проведения контрольного мероприятия: пункт 1 плана работы Контрольно-ревизионной комиссии Мучкапского района на 2013... | | Проверка проведена в соответствии с программой проверки Ревизионной комиссии Доволенского района Новосибирской области председателем... |
| Утвердить исполнение сметы Адвокатской палаты Красноярского края за 2013 год, подтвердив обоснованность произведенных расходов | | Проверка проведена в соответствии с программой проверки Ревизионной комиссии Доволенского района Новосибирской области специалистами... |