Конкурс в этот институт в то время был никак не ниже, чем, скажем, в мгимо или “щуку”

Сорок три - это все-таки мало Сорок три – это песни и мысли, Сорок три - это море и скалы, Сорок три - это поиски смысла, Сорок три - это все-таки мало. … ишь несколько раз чихнув, мотор, явно игнорируя проме-жуточный этап кашля, сразу же перешел на хрип, слегка разбавленный свистом. В ушах загудело, и одновременно зазвенели сразу все колокола Троице-Сергиевой Лавры, хотя перепонки все равно уже были напряже-ны из-за пробоин в корпусе. Хуан с испугом посмотрел на своего товарища – Мигеля. В ответ тот повернул череп в его сторону. Затем, словно сговорившись, с ужасом и мольбой в глазах они оба синхронно взглянули на Сергея Михайловича, расположившегося в импровизированном кресле чуть позади. “Дернула меня нелегкая связаться с этими болванами”, – подумал он, озирая их тупые лица. “Кажется, старая карга оказалась права, хотя времени пожить немного все еще есть”, – отметил про себя Сергей Михайлович, зафиксировав как стрелка альтиметра рванула с отметки семь тысяч футов и заверте-лась, словно Ворошиловский волчок на “Поле чудес”. До ближайшего колумбийского берега оставалось не менее 150 морских миль. Уж когда и как они попали на вечеринку к своим знакомым, Сергей Михайлович точно и не помнил, да это и не так важно. Ужин удался, все было прекрасно, и лишь чудо могло испортить ему настроение. Его супруга, будучи слегка навеселе, что-то мурлыкала себе под нос, а когда Сергей Михайлович помогал дома ей снять шубку, та с радостным блеском в глазах произнесла (благо язычок развязался): – Знаешь, дорогой, недавно одна очень хорошая бабушка мне нагадала, что ты умрешь на 43-м году жизни, – и как ни в чем не бывало, перейдя на попурри, павой проплыла в комнату. “Господи! Этого мне только не хватало!” – подумал Сергей Михайло-вич, мгновенно протрезвев, и тут же прикинул – осталось лишь каких-то несчастных семь лет. “Вот дура, хотя бы срок не называла, – все было б легче”, – мысленно обращаясь то ли к жене, то ли к бабусе резюмировал он. Сергей Михайлович долго не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок. Почему-то вспомнился анекдот: “Встречаются два дружка. Один говорит: – Всех теща заедает, а меня тесть ну просто достал уже. Не знаю даже что и делать. Посоветуй. Второй повертел головой, почесал нос и спрашивает: – А как он выглядит, твой тесть? – Да обычно, – как и все, правда с бородой, – отвечает бедолага. Тут его друг снова на какое-то время задумался. Наконец, родив идею, он произнес: – Ты вот что, – спроси-ка его, когда он спит, то прячет бороду под оде-яло или кладет ее сверху, оставляя снаружи. На том и чокнулись. Несчастный зять с точностью выполнил указания друга, не забыв при этом пожелать любимому тестю “спокойной ночи”. Улегся тот спать. Положит бороду поверх одеяла – неудобно, не может уснуть. Спрячет под одеяло – все тот же результат. Так промучился он до утра, а потом и сошел с ума”. Сергей Михайлович с ума не сходил, но проснулся утром с тяжеленной головой, и для него начался новый отсчет времени – семилетка кошма-ров, страхов за свою жизнь, патологическая боязнь всего того, что дви-гается, издает звуки, дымит и даже дышит. “Неплохо было бы переждать на очень необитаемом острове, – резонно рассудил он, – но ведь и там могут сожрать какие-то пресмыкающиеся, а то и лавой, глядишь, накроет, не говоря уже об отравлениях.” Он стоически переносил это тяжелое бремя, всегда как минимум по десять раз оглядываясь при переходе дороги, ожидая электропоезда только посредине платформы, умоляя таксистов не превышать скорость более 40 км/час и беря с собой во все поездки Библию. На огромном листе ватмана Сергей Михайлович начертил около двух с половиной тысяч квадратиков-клеток – количество дней, которые ему было необходимо преодолеть, после чего, достигнув 43-х можно было вздохнуть повольготнее. Он с облегчением зачеркивал глазеющие на него клеточки, и сразу же мрачнел при подсчете оставшихся. И чего только не происходило с ним за эти роковые годы! В одном из провинциальных городков посреди бела дня на абсолютно прямом участке пути почему-то сошел с рельсов доходяга-трамвай. При наборе высоты в Амстердаме, что на реке Амстел в Нидерландах, загорелся двигатель самолета. Каким-то чудом успели приземлиться. Об этом оповещали весь мир. А однажды Сергей Михайлович вдолбил себе в голову, что его укусит змея. Но где? В центре города? Чушь какая-то. Это же невозможно! Так нет же! Вскоре они поехали с сыном на рыбалку, и он, как больной, после выхода из машины смотрел лишь себе под ноги. И вот, собираясь уезжать и совсем было успокоившись, Сергей Михайлович решил вдруг сходить за бугорок по нужде. Продираясь сквозь заросли репейника или еще там чего-то, он было занес ногу на камешки, полянкой расположившиеся среди травы, как прямо под подошвой увидел клубок серо-зеленых в желтую крапинку змей, пригревшихся на солнышке. До предсказания бабки оставались считанные миллиметры. По воскресеньям Сергей Михайлович исправно посещал церковь, часами наслаждаясь службой, глядя, однако, с опаской на потолок. Он очень переживал, когда по каким-либо причинам пропускал молебен или религиозные праздники, после чего наведывался в храм по будням, чтобы наверстать упущенное, а заодно и покаяться, позаимствовав в “Книге молебных пений” 50-й (покаянный) псалом. В конце-концов, ему изрядно надоели эти состязания со смертью. Стало просто интересно – как все произойдет и когда. Сергей Михайлович понемногу начал успокаиваться и порой даже забывал, что ему еще не исполнилось 43 года. Однако, время лечит, хотя и имеет свойства как останавливаться, так и чесать с космической скоростью. Сергею Михайловичу чрезвычайно помогала отвлечься его работа. Загруженный ей по самую ватерлинию, он обычно не успевал думать о гадалке и ее предсказании, но рано или поздно, мысли все-таки прихо-дили на ум, стуча во все двери мозга и скрежеща зубами назойливости. Как-то ему на ум нагрянула неплохая идея – сходить к какому-нибудь знахарю и снять роковой навет. Но он тут же испугался собственных мыслей – а вдруг от этого он лишь ускорит собственную кончину? Нет, уж лучше переждать, как бы тяжело не было – переждать! И он ждал. Ждал годы. А они сменяли друг друга с невозвратимой ритмичностью. Так и наступил решающий. Оставалось “проскочить” последние месяцы. Однажды из Одессы Сергею Михайловичу позвонил его знакомый – Кирилл, который иногда подбрасывал ему довольно сложную, хорошо оплачиваемую работу, связанную с ремонтом судового оборудования и автоматики. Он так и сказал: – Михалыч, на одном сухогрузе из четырех не работают три спарки, ну и там по мелочам. Как насчет нескольких месяцев? Деньги хорошие, а ответ необходим мне вчера, - пошутил Кирилл. Оговорив контракт, Сергей Михайлович немного успокоился. “Может в море и пережду оставшийся срок”, – подумал он. Судно универсального назначения называлось “Топаз”. Весь экипаж, за исключением стюарда из далекой Шри-Ланки, состав-ляли греки. Но грек греку рознь. Эти ребята все поголовно были родом с острова Касос, расположенного на юге Эгейского моря. Чтобы понять психологию этих особых греков, необходимо спуститься хотя бы на несколько строк в анналы античной истории. …Морские пути из Константинополя и Южной Европы на Ближний Восток проходили через Эгейское море, где на юге не могли миновать пролив Касос шириной 35 миль. Прямо посреди пролива расположен остров с одноименным названием. Гористая местность с крутыми скло-нами на Западе острова, хотя и не совсем удобны для обитания цивили- зованных людей, но в этом аспекте не являлись решающими. Главную роль сыграло географическое положение. Удобнее места для пиратов и процветания их ремесла в то время трудно было выдумать. Именно мор-ские разбойники и захватили остров в целях использования его в своих нуждах. И, следует добавить, что это самое ремесло в указанной точке Средиземного моря процветало довольно продолжительное время. Сейчас на острове находятся несколько деревенек, разбросанных по его территории, основным центром является местечко с типично греческим названием Авлаки. Здесь же и приютились семьи членов экипажа “Топаза”. Основным занятием населения является разведение коз и козлов, т.е. козловодство. Коли вы никогда вплотную не сталкивались с греками, то лучше и не надо этого делать в дальнейшем. А если (не приведи, Господь!) вдруг окажетесь надолго в одном замкнутом пространстве с козловодами, то, боюсь, это пребывание отложит отпечаток на ваше поведение в ближай-шие несколько лет. Судя по повадкам членов экипажа, они недалеко оторвались в развитии от своих предков-разбойников. В перуанском порту Кальяо, аналогично бандитском, как и древний Касос, Сергей Михайлович поднялся на борт “Топаза”. Судно сразу привлекло его внимание необычностью своей надстройки, огромной по величине и абсолютно не гармонирующей с корпусом. Какой-то подозрительный тип в темно-зеленом джемпере, стоя у трапа, вместо приветствия надменно спросил у него: – Ты умеешь ремонтировать мотоциклы и бытовую технику? Сергей Михайлович, подумав с минуту, с не меньшей надменностью в голосе ответил: – Я ремонтирую все крутящееся, греющееся, издающее звуки и свет. Но только во время работы. Это было правдой. Он ненавидел тех, кто ковыряется с молотком и гвоз-дями в отпусках, пролеживая по 5 месяцев на диване вместо того, чтобы заработать и нанять на дом слесаря. Тогда он еще не понимал намека, но успел усвоить, что судовая автома-тика и состояние кранов (цель его контракта-командировки) абсолютно никого не интересовали. День за днем Сергей Михайлович начал активно принюхиваться к окружающей среде. Среда же на самом деле оказалась первобытным Пятницей, работавшим лишь после дождичка по Четвергам! Всеми делами на судне заправлял (вроде советского партийного секретаря) второй помощник капитана – Иоанис, тот самый образ в его неизменном зеленом джемпере. Довольно мрачная, неразговорчивая фигура, признающая только своего адъютанта – повара Димитриоса. Этот субъект был не менее великолепен. Он никогда не выпускал из рук стакана с виски, умудряясь в таком положении даже готовить пищу. Веселый и жизнерадостный, Димитриос сновал повсюду. Казалось, он никогда не спал. Его можно было встретить где угодно в любое время суток. Пароход специализировался на перевозках каких-то запчастей, турбин, компрессоров, арматуры, металлических конструкций, различных ящи-ков и т.п. из портов Японии в Колумбию, Перу и Чили. Судно стояло на указанной линии уже несколько лет подряд. При подходе к одному из пунктов страны Восходящего Солнца Иоанис отвел Сергея Михайловича в сторону и, подумав немного, произнес: – Если ты будешь в деле, давай сразу оговорим условия. Он объяснил новичку, что за месяц “Топаз” должен посетить 12 япон-ских пунктов, где экипаж вскладчину намерен отовариться бывшими в японском употреблении мотоциклами, велосипедами, телеаппаратурой, холодильниками, видеомагнитофонами, стиральными машинами и т.д. Сергей Михайлович должен по-возможности привести в надлежащий вид все это хозяйство до подхода к Колумбии. – Но позвольте, а как же спаренные краны? – с недоумением в голосе осмелился спросить ошеломленный Сергей Михайлович, ведь тогда еще он психологически не был готов к предстоящим поворотам в работе. – Забудь, – отрезал Иоанис, – как работали раздельно, так и будем продолжать работать, ничего страшного не случится. А это “Пятно на стекле” (он толковал о капитане – любителе смотреть в иллюминатор) подпишет тебе любые бумаги. Ты сам ему их и нацарапаешь. О старшем механике вообще – не может быть и речи. Что скажу, то и подпишет. “Ну, дела!” – вздохнув, подумал Сергей Михайлович. Они договорились с Иоанисом о следующем. Мотоцикл должен хотя бы завестись. За эту работу ему причитается 30 U$D за каждый агрегат. Холодильник – работать на охлаждение не менее 5 минут (по 25 долларов); стиральная машина (20) – крутиться, видеомагнитофон и телевизор (по 15 за каждый) – показывать, можно с помехами; музыкальный центр приравнивался к горному велосипеду и тянул лишь на десятку; по пятерке шла такая мелочь как фены, утюги, тостеры и т.д. После продолжительных дебатов Сергею Михайловичу все же удалось уломать начальника производства и приравнять микроволновую печь к стиральной машине, хотя Иоанис так и ушел при своем мнении, что выше ремонта велосипеда эта штука не тянет. – А для себя я могу что-нибудь приобрести? – с надеждой пролепетал Сергей Михайлович перед уходом босса. – Возьмешь, но немного – времени не будет на реставрацию, – строго отрезал тот. “Ну, это мы еще посмотрим”, – потирая руки, прикидывал С.М. “Теперь я, кажется, начинаю понимать – что к чему. Ну что ж, мне это по душе, лишь бы заплатили, гады. Греку верить – себя перестать ува- жать”, – рассуждал он. Азарт сразу же захватил его. “Интересно, сколько они хапнут?” – неоднократно задавал сам себе во- прос не на шутку взволнованный мастер. Очевидно, в свое время “Топаз” являлся учебным судном, поскольку, как указывалось выше, надстройка была такая огромная, что по коли-честву кают пароход мог бы всецело сойти за небольшой пассажирский лайнер. Вполне естественно, что такие судовые бонзы, как Иоанис, Пятно на стекле, адъютант, старший офицер Георгий, старший механик Михаил (Мегали) имели по нескольку помещений в своем распоряжении на раз-ных палубах. Ну, а одна из верхних кают с солидной железной дверью числилась как личный офис Иоаниса. Уж какие делишки обтяпывались за этой дверцей одному Богу известно. В обычное рабочее время господин Иоанис нес лишь одну вахту в силу своей “занятости”. Время отбывания вахты выбирал он сам. Конечно, сквозь этот офис прошел весь экипаж, включая самого Сергея Михайловича. – Все имущество приобретем в Кагошиме, приедет наш друг и доставит необходимое на причал. С остальными портами возиться уже не будем –дорого, да и не тот размах, – тоном бывалого специалиста предупредил Сергея Михайловича главнокомандующий во время приема в офисе. Вы не бывали в Кагошиме? Нет? Не отчаивайтесь – все еще впереди. Это красивый старинный город, административный центр префектуры с одноименным названием. Сергей Михайлович даже использовал внезапно появившееся “окошко”, сумев посетить музей фаянса, расположенный в самом центре города. Кстати, совсем недалеко от города расположен и центр космических исследований. О впечатлениях от музея лучше не упоминать, – зачем лишний раз теребить душу! Итак, взяв на борт тяжкий груз в нескольких японских портах, судно ошвартовалось в Кагошиме. Сергей Михайлович бывал в Японии множество раз и знал этих людей, как высокодисциплинированных, исполнительных и трактующих закон, как необходимо понимать закон. Это ни в коей мере не относилось к мистеру Норику Сато и его противоестественной супруге. 50-летний Норик был небольшого роста худощавый мужичишка с крысиной физиономией. Четыре верхних зуба, между которыми гулял ветер, выступали вперед настолько, что не могли упаковаться в пасти Норика. Реденький волос то ли от природы, то ли от покраски был ядовито-желтого цвета. Короче, господина Сато можно было смело сажать в японскую кутузку только лишь за внешний вид. Мистер Сато являлся владельцев автотрака с 20-футовым контейнером, кабину которого, очевидно из-за своих сумо-вских размеров никогда не покидала супруга Норика. Контейнер был исписан различными иероглифами, а в левом верхнем углу красовался с сигарой в зубах крокодил Гена. Но Иоаниса и компанию, естественно, интересовали не иероглифы, а содержимое контейнера. Прямо во время грузовых операций (видно в порту у него все было схвачено) Норик гостеприимно распахивал двери своего контейнера, приглашая м-ра Иоаниса взглянуть на товар. Тот внимательно и очень серьезно осматривал внутренности контейне-ра, а затем подавал знак боцману и палубной команде приступать к погрузке имущества на борт. О бедолаге боцмане стоит упомянуть отдельно. Во время кровопролитной Ирано-Иракской войны он работал в одной из многочисленных компаний Ливаноса, серьезного конкурента имени-того Аристотеля Онасиса.* Однажды во время налета неважно, чей авиации бедняга был контужен. Контузия таки не отпустила его по прошествии лет. Прохождение медицинской комиссии на Касосе осуществлялось в мест-ной таверне, где подвыпивший и единственный на весь остров горемыка костоправ выдавал пациенту сразу по три-четыре заполненных бланка с печатью – на несколько лет, чтобы не надоедали. Боцман после контузии почему-то всех белых людей, даже Норика, при-нимал за янки (скорее всего авиация оказалась все-таки американской). Палубная команда резво бралась за погрузку ценного инвентаря, среди которого были те вещи, которые уже никому в Японии не были нужны, однако высоко стоили в Колумбии, не говоря уже о Советских осколках. За два дня стоянки в Кагошиме мистер Сато успел доставить на борт аж 5 контейнеров японского хлама, бывшего в употреблении. Вряд ли стоит упоминать, что все расчетно-денежные операции произ-водились в офисе Иоаниса. Как они договаривались с властями, кто это делал – Иоанис или Норик, также покрыто мраком. Возможно, все исходило от Пятна на стекле. Ясно было лишь одно – все чисто, торговый контейнерный экспресс чесал по явно накатанной дорожке. Наутро, когда судно уже вышло в море, Иоанис через адъютанта вызвал Сергея Михайловича в свой офис, где с особой серьезностью сообщил: – Я все здесь пересчитал. Возьмешь себе 7 мотоциклов, штук 10 види-ков, 5 телевизоров, не больше 3-4 холодильников и пару стиральных ма-шин. Другие мелочи – музыкальные центры, утюги – можешь забирать сколько хочешь. Велосипедов всего 300 штук, так что их пока не трогай. Да, совсем забыл – еще 12 микроволновок. Потом все покажешь мне, – подвел итог босс, захлопнув блокнот и дав понять – разговор окончен. Все свободные помещения, кладовые, проходы, тамбуры и коридоры были забиты до отказа различной техникой. Слегка адаптировавшись, Сергей Михайлович принялся за отбор. Двое суток, почти не спав, он перебирал эти горы аппаратуры и техни-ки, большинство из которых находились в прекрасном состоянии. В результате, он отобрал себе 4 мотоцикла, 3 мопеда, 4 холодильника, 2 стиральные машины, 10 видеомагнитофонов, 5 телевизоров, 12 микро-волновых печей и 7 музыкальных центров – все, как наказывал Иоанис. *В компании Ливаноса ”Ceres” на газовозах типа LNG работал и С.М. Он старался с особой тщательностью (все-таки для себя) и почти пол-ностью все проверил в работе. Иоанис являлся опытным предпринимателем и особенно качественный (а значит и дорогостоящий) инвентарь хранил в запертых помещениях. Критически осмотрев отобранное Сергеем Михайловичем хозяйство, он, снова заглянув в свой блокнот, постановил: – С тебя 675 долларов США. Все расчеты уже в Колумбии, – патрон с достоинством удалился. “Да, сейчас бы все это домой!” – подумал Сергей Михайлович. Тогда он еще не представлял себе и даже не подозревал – насколько четко и отлажено все прокатит в Колумбии, а главное – выгодно, может даже не менее выгодно, чем в Восточной Европе. В заботах тихоокеанского перехода быстро пролетело время. Конвейер функционировал давно, поэтому в распоряжении Сергея Михайловича была огромная, как спортзал мастерская, состряпанная из нескольких смежных кают, переборки которых были выломаны, абсолютно любой сверкающий инструмент, которому мог позавидовать автосервис или “Ремонт быттехники” и две дюжины канистр с бензином. Распорядок дня был следующий: Уже после завтрака Иоанис вместе с адъютантом и старшим механиком Мегали приходил с ручкой и блокнотом (повар со стаканом) в ремонт-ную мастерскую. Затем вызывались 3-4 матроса или моториста и сов-местно с Сергеем Михайловичем начинался обход техники. Иоанис сам решал, что необходимо ремонтировать на сегодня. Техника доставлялась в мастерскую, и начальство с облегчением покидало рабо-чую территорию. Если вдруг Сергей Михайлович, в состоянии азарта опережал график и выбирал для себя на текущий день дополнительные работы по своему усмотрению, это только приветствовалось. Никого абсолютно не интересовало состояние (а в основном оно, как уже указывалось выше, было отменным), в котором находился агрегат. Подлежал он ремонту или нет – единицы засчитывалась одинаково, по одной цене, что, конечно же, вполне устраивало начальника мастерских. Конечно, превыше всего ценились мотоциклы. Затем, рангом ниже, стояли холодильники. 80-90% всего оборудования вообще не требовало человеческого вмешательства. Поэтому Сергей Михайлович сразу же завел себе тетрадь, в которую записывал все, что прошло через мастерскую “оформителя”, а цена в конце рабочего дня согласовывалась с Иоанисом, где под общей суммой он ставил свою размашистую подпись. Все, что с первого раза не работало или не заводилось, откладывалось Сергеем Михайловичем в сторону, уже затем, в зависимости от степени неисправности оборудование ожидало своей очереди. Если что-то отказывалось работать наотрез, он обязан был предъявить поломку “экспертам”. Ну, а в зубры техники просочились: Обер-механик Миша (на своем острове он держал целых 17 коров, а это очень уважаемый человек), второй механик (шофер, лишившийся глаза во время стычки в деревенской таверне), которого прозвали “кривой”, радист – тому натикало около 70 лет, и он просто не понимал – где находится и что делает, а кроме “клоподава” – старого ключа Морзе – никакой техники не признавал, ассистента электрика – кадета, который вкручивал лампочку против часовой стрелки и главного специалиста – боцмана, вообще непонятно каким образом затесавшегося в “эксперты”. Разумеется, Сергею Михайловичу ничего не стоило надуть всю эту чу- десную публику, однако, Иоанис и он прекрасно понимали, что от этого пострадают все, а прежде всего карман Сергея Михайловича. Однажды, уже около 8 часов вечера, когда Сергей Михайлович привин-чивал глушитель, смотря одновременно три телевизора, что-то стирая и охлаждая, в диво-мастерскую с неразлучным стаканом забрел адъютант и сказал, что его на этот раз не в офис, а в апартаменты приглашает г-н Иоанис. Взволнованный ремонтник отправился на палубу “С”. – Сергей, я доволен твоей работой, но есть дополнительные хорошие новости. Судно зайдет сначала в Чили и Перу на выгрузку, затем уже – Колумбия. Так что ты имеешь в запасе еще дней 20, – сообщил патрон и даже угостил его настоящим немецким пивом. “Отлично, – подумал Сергей Михайлович, – можно будет немного пере-дохнуть, а к тому же старший механик умоляет что-нибудь постряпать в машинном отделении, да и неплохо бы начать осмотр второй спарки”. На подъем особо тяжелых грузов два раздельных крана синхронизиру-ются на общем фундаменте. Затем управление одновременно обеими стрелами на один гак осуществлялось из кабины ведущего крана. Этот вариант получил название спарка. На первом агрегате Сергей Михайлович довольно быстро обнаружил неполадку. Он заменил на одном из кранов сельсин-датчик на наклон стрелы, и на этом неисправность была забыта. Вообще-то судно было построено в Японии, на их электрооборудование грех было жаловаться, ведь даже не специалисту известно, что японское оснащение – это всегда надежно, качественно, долговечно, удобно и весьма несложно. В заботах, подсчетах барыша, вечерних танцах Сиртаки, темп которых с каждым днем ускорялся, шло время. Сергею Михайловичу нравилась эта работа. К нему в мастерскую посмотреть на товар (у каждого был свой пай) ре-гулярно заходили самые различные слои населения “Топаза”, зачастую с поломками каких-нибудь безделушек. Свой собственный товар Сергей Михайлович настолько обновил, подкрасил, надраил и освежил так, что после того, как он накрыл все целлофаном и перевязал, технику можно было выставлять хоть на витрину. Непригодного к использованию оборудования набралось не так уж и много, но и его куда-то перетащил стюард, уговорив Иоаниса не выбра-сывать хлам за борт в надежде, что судно когда-нибудь зайдет в порт Коломбо, ну, а там уже банковать будет он. Наконец, спустя два месяца после Японии подошли к колумбийскому порту Буэнавентура. Даже в переводе с испанского, а почти все греки владели этим языком, – Буэнаветура означало “пожелание удачи”, а она ох как была необходима! Пятно на стекле посоветовался с Иоанисом, где лучше бросить якорь, и в эту ночь все началось. Буэнавентура – главный порт Колумбии на Тихоокеанском побережье. Город насчитывает около 200 тыс. жителей и известен производством дубильного экстракта. Примечательно, что он основан почти 500 лет назад. Сергей Михайлович по своей наивности предполагал, что судно стоит в ожидании лоцмана, либо властей. Как бы не так! Около полуночи ему позвонил адъютант и с тревогой в голосе сообщил: – Скорее к Иоанису в офис! Полусонный Сергей Михайлович прибежал в контору, где развалив-шись в кресле, сидел босс. – Твой товар готов? – спросил он. Сергей Михайлович утвердительно кивнул. – Через час к нам пришвартуется баржà. Я познакомлю тебя с нашими друзьями. Будь в мастерской наготове и никаких пререканий! – прика- зал Иоанис. Сергей Михайлович стал покорно ждать. Вскоре в ночи прорезался огонек и послышался рокот двигателя. Баржà! Матросы приняли швартовные концы, кто-то включил наружное освещение, принялись снаряжать судовые краны. Тут на борт поднялись человек семь местных, одетые в темное. Сергей Михайлович спустился в мастерскую. Через полчаса к нему в сопровождении Иоаниса, Пятна на стекле и трех колумбийцев наведался двухметровый горилла, с косой как у Вали Толкуновой в молодые годы. Златая цепь, по которой бродил ученый пушкинский кот вокруг дуба, казалась просто ниточкой по сравнению с той, что у него болталась на шее. Сергей Михайлович мгновенно вспомнил все фильмы об ужасных кровожадных наркодельцах. Но Луис – так звали гиганта – оказался веселым и приветливым парнем. Он похлопал начальника ремонтных мастерских по плечу, сказал что-то своему помощнику и в сопровождении всей свиты удалился. – Босс сказал, что у тебя хороший товар. Если все это работает как надо, получишь 5 грандов, – произнес очередной инспектор, которого звали Фернандо, оставленный Луисом для прохождения техосмотра. Около часа под надзором колумбийского сюрвейера С. М., словно на выставке, представлял свою технику. В конце-концов Фернандо улыбнулся, пожал гордому за свое производ-ство специалисту руку и был таков. Минут через 10-15 бригада судовых грузчиков все забрала из мастерс-кой и вытащила на палубу, где полным ходом шла перегрузка товара на баржý. Сергей Михайлович отправился на показ остальной техники, будучи благодарен Иоанису, за то, что его личное оборудование “протолкнули” первым. Работа кипела до 7 утра, пока все не испарилось в трюмах баржи. К обеду, весело попыхивая дымком, как ни в чем не бывало, “Топаз” заходил в бухту Буэнавентура. В Руководстве Таможенных властей этого порта записано, пожалуй, то, что как раз особенно свойственно вообще всей Колумбии, а именно: “Для членов экипажей нет никаких ограничений, однако, они (т.е. эти ограничения) не должны превышать определенные нормы, чтобы избе-жать каких-либо проблем с властями”. Вот и понимай, как хочешь. Миновав все портовые формальности, начали выгрузку. Подготовка к выгрузке, бумажная волокита, беготня – все шло как обычно. – Простоим дней десять. Часов, эдак, в восемь вечера зайдешь в офис, - предупредил Иоанис. На приеме у патрона Сергей Михайлович чувствовал себя раскованно и даже, не спросив разрешения, позволил себе закурить. – Сегодня в китайском ресторане, что под церковью св. Антония наш Кривой справляет свое 55-летие. Все там будут. Ты тоже приезжай, – сообщил Иоанис, доставая из сейфа деньги. – Как мне туда добраться? – спросил Сергей Михайлович. – Ты понравился Луису, и он выделил тебе на неделю одного из своих подручных в качестве шофера. Дашь ему 150 долларов, и он будет уже полностью в твоем распоряжении на время стоянки. Никакие деньги и сдачу в американской валюте нигде не бери в городе, ну, а менять на колумбийские тугрики будешь только у меня и по моему курсу. За все, с учетом удержаний и продажи твоей собственной утвари тебе полагается 6465 долларов США. Вопросы? – отчеканил Иоанис. После этого он швырнул на стол пачку денег, перевязанную резинкой, и, дав понять, что беседа окончена, позвонил адъютанту. “Да, – прикидывал Сергей Михайлович, – это больше, чем я успел за это время заработать. Черт возьми, лучше всю жизнь быть на побегушках у Иоаниса! А сколько же тогда “срезал” он?”, – вихрем кружились мысли в его разгоряченной голове. Проезд посторонней техники в порт Буэнавентура, охраняемый военной полицией, категорически запрещен. Однако, около десяти часов вечера, прямо у трапа остановился изрядно потрепанный “Фольксваген – жук”, образца 60-х годов выпуска, и на борт поднялся Мигель – будущий шофер Сергея Михайловича. Не думаю, что в вашей жизни прибавилось бы благоприятных розовых оттенков, если вы когда-то в одиночку бродили по ночным уединенным улочкам колумбийских городков. Не упомянуть об этом, хотя б вкратце, нельзя. Вряд ли где-либо еще вы сможете встретить место, в котором прямо в магазине вам вручают сдачу фальшивыми деньгами; где грабануть человека – все равно, что сказать ему “здрасьте”; где бесцеремонно, как у нас семечками, на каждом шагу торгуют кокаином; где у вас на глазах среди бела дня кого-то убивают; где, если ты иностранец, заплутавший в глухом районе без сопровождения, шансов выжить у тебя откровенно маловато. Полиция, бандиты и мафия в Колумбии – одно и то же, впрочем, как и во многих других странах, включая,… да и не включая. Но вот за деньги здесь можно купить гораздо больше. Как-то, совершая очередной ночной вояж к месту сборища потомков средиземноморских пиратов, Мигель намекнул Сергею Михайловичу, что, мол, тому неплохо было бы познакомиться с его братом – Хуаном, который служит лейтенантом в военной полиции Буэнавентуры, зани-мая там неплохую должность, а это очень полезный человек. Сергей Михайлович сразу же смекнул, что дело пахнет очередным вымогательством и попытался, было возразить. Но Мигель настоял на своем. Часов в 11 утра братья подкатили на “жуке” к трапу. Даже бывалые ветераны с Касоса были удивлены, когда на борт, лично к электромеханику в гости в полной камуфляжно-боевой экипировке с автоматом наперевес поднялся Хуан в сопровождении своего братана, одетого по такому особому случаю По-парадному. Встреча происходила в мастерской. Хуан бормотал по-английски намного хуже, чем Сергей Михайлович по-турецки, поэтому Мигель был за переводчика. – Тебе необходимо на вечер приобретать у Хуана всего за 20 долларов США радиостанцию. А лучше – дай ему сразу 100, а я ежедневно буду сам ее тебе привозить,– прокомментировал длинную речь брата Мигель. – Но зачем мне радиостанция? – осторожно осведомился Сергей Ми-хайлович, предчувствуя чем все закончится. – Так надо, – отрезал Мигель. Скрепя сердце, Сергей Михайлович протянул Хуану банкноту с физио-номией Бенджамина Франклина, так почитаемого им, и позже не пожа-лел об этом. В ответ Хуан, совершенно непонятно зачем, вручил ему свою цветную фотографию размером 3×4 и почтенно удалился. – Радиостанция вообще-то ни к чему, но вот если ты покажешь кому-либо вот эту бумажку из полиции на разрешение ее ношения, от тебя все будут шарахаться, как от змеи, – заговорщически прошептал на ухо Сергею Михайловичу Мигель. При этом он протянул напечатанный лист серой бумаги с множеством подписей, закорючек, подчеркиваний и печатей. Вместе с фотографией Хуана ценную бумагу Сергей Михайлович спря-тал в особом отдельчике своего портмоне. Как-то после весьма плотного ужина в китайском ресторанчике, Сергей Михайлович, сам не зная зачем, решил зайти в супермаркет и отпустил верного Мигеля на часок по каким-то делишкам. Поскитавшись вместе с неразлучной радиостанцией (некое подобие walkie-talkie) по магазину, он вышел на безлюдную улицу выкурить сигару в ожидании “жука”. Внезапно, как это обычно и происходит, из темноты выплыли четыре мрачные фигуры, намерения которых были откровенно понятны. Они окружили опешившего от неожиданности Сергея Михайловича. Но он четко помнил инструктаж Мигеля и полез за бумажником, глядя на их ухмыляющиеся лица. С.М., не торопясь, достал и развернул перед ними драгоценную хартию, пестрящую печатями, и в свою очередь сам ухмыльнулся. Как местные боевики исчезли, он не заметил. “Неплохо было бы заиметь такую бумагу дома из ГАИ”, – прикинул в трясущемся от напряжения уме Сергей Михайлович. Выгрузка затягивалась – докеры явно не спешили, а члены экипажа “Топаза” – тем более. Сергей Михайлович слыл уважаемым человеком в нескольких рестора-нах, где оставлял щедрые чаевые. Ему платили зарплату независимо от того, работал он или нет. Он курил лишь знаменитые кубинские сигары “Monte Cristo”, и все было бы просто прекрасно, если б не оставшиеся несколько суток до его дня рождения, который выпадал, учитывая нема-лую разницу во времени с Европой, на субботу/воскресенье. В четверг (рабочий день!) часов в 6 утра его разбудил верный Мигель, прикативший как минимум на полдня раньше срока. – Серхио, есть дело! – еще не отдышавшись, выпалил шофер. “Опять кому-то надо платить”, – мелькнула мысль в голове С.М. – Мы с Хуаном собираемся на выходные махнуть на Мальпело, можем взять и тебя с собой, ты же говорил, что у тебя в субботу день Ангела или как там у вас? – уже просящим тоном закончил Мигель. “Если бы ты знал – сколько времени я его ожидаю”, – подумал Сергей Михайлович и спросил: – А это где? – Всего лишь 500 километров к западу от колумбийского побережья. Так, небольшой островок, – не задумываясь, ответил тот. – Как же мы туда доберемся? – удивленно спросил Сергей Михайлович. – Луис предоставил самолет, чтобы туда кое-что переправить. – Да, но это, наверное, опасно? – упавшим голосом пролепетал С.М.. Мигель с откровенным сожалением посмотрел на него – так смотрят на калеку, которому уже невозможно чем-то помочь. – Чего ж тут опасного, если Хуан – офицер полиции, – заверил он шефа. “И то верно”, – успокоился Михайлович, после чего снова спросил: – Что с меня? Ответ был давно уже заготовлен: – 800 долларов на оформление бумаг, разрешение на полет – закрытая зона, билет, бензин, путевые расходы и т.д. Короче, – Хуан все сделает. “Вот гады, сами ведь явно за сотню все обтяпают”, – соображал Сергей Михайлович, но тут же дал согласие – самолеты нанимать не каждому удается, только рок-звездам, да и то далеко не всем. – А кто будет пилотировать? – осведомился он. – Хуан, кто же еще! Да ты и сам потом можешь сесть за штурвал, – ответил Мигель. Этот ответ не очень-то понравился фрахтователю. Всю ночь Сергею Михайловичу снились воздушные бои времен Первой Мировой войны. Вот он сидит за штурвалом старенького “Фармана” и наслаждается полетом. Внизу, далеко под ним, зеленеют поля, поодаль расположились несколько агроферм. Сергей Михайлович улыбается. Внезапно из-за облака появляется новейший усовершенствованный моноплан “БлериоXI”, пилотируемый Хуаном. На его голове блестит кожаный шлем. Хуан ехидно смеется и машет Сергею Михайловичу ру-кой в огромной перчатке. Он пытается уклониться от сближения, но в этот момент Хуан нажимает гашетку, строчит пулемет. В мгновение ока самолет загорается. Сергей Михайлович кричит что-то, пытаясь выпрыгнуть из кабины, но застревает. Какая-то старуха протягивает к нему свои когти, рядом стоит его супруга в зимней шубе и улыбается. В холодном поту со слезами на глазах Сергей Михайлович просыпается. В полдень он поплелся к Иоанису в офис отпрашиваться на уик-энд. – Что-то не нравится мне все это. По крайней мере, будь осторожен, – предупредил его тот. В субботу, в семь часов утра веселый “жук”, как обычно, подкатил к трапу. Радостный (еще бы!) Мигель прибежал в каюту и, сказав, что Хуан “все оформил”, потащил Сергея Михайловича к машине. – Подожди, я забыл паспорт, ведь закрытая зона, – вспомнил С.М. – Какая к черту зона, если все бумаги в порядке! – с нетерпением ото-звался Мигель. – А где билет? – добавил Сергей Михайлович. – Ты что с Луны свалился – в Колумбии нет никаких билетов! Поехали, Хуан ждет! – заводя двигатель, откликнулся шофер. Проехав километров тридцать, Мигель остановился невысоких зеленых зарослей на берегу залива, где возле деревянного настила, служившего одновременно причалом, стояло нечто, похожее на гидроплан. Однако, когда Сергей Михайлович вблизи посмотрел на это чудо техники, то подумал, что самолет одолжил не Луис, а братья Райт. На воде раскачивался Sunderland F60. С. М. где-то уже читал, что в начале 41-го эти транспортные летающие лодки использовались Королевскими ВВС Великобритании в операциях против армии Роммеля в Ливии и Египте. Впрочем, безуспешно. В корпусе летающего чуда повсюду были видны дыры, то ли от камней, запущенных колумбийскими ребятишками, играющими чуть поодаль, то ли от фашистских пуль. Снизу болтались несколько кабелей, материя на крыльях была вся в лохмотьях, а под самым двигателем плавало огромное масляное пятно. Корпус был изрисован цветными красками не первой свежести, а где-то посредине огромными синими буквами кто-то криво изобразил слово BALTAZAR. Сергей Михайлович сделал вывод, что это прозвище гидроплана. Внизу, буквами поменьше, было намазано название фирмы-владельца: FONSECA Special Delivery. Разумеется, такой фирмы никогда не существовало, и никто в районе 50-ти миль никогда не слышал о сеньоре Фонсека. Ручка на двери в салон отсутствовала, и она открывалась с помощью ржавых пассатиж. Хуан уже умудрился затолкать в грузовой отсек несколько ящиков, два холодильника и стиральную машину. О том, чтобы эта штуковина смогла взлететь, не могло быть и речи. Но Сергей Михайлович решил для себя – если уж суждено погибнуть в последний день, так от этого не уйти. Наверное, все же лучше умереть с шиком, пусть это и обойдется в восемь сотен, а заодно можно, наконец, взвесить по-настоящему свое собственное мужество, ибо ему давненько уже поднадоела бабская болтовня об истинных мужчинах. Салон оказался довольно просторным. Вместо скамеек использовались обыкновенные деревянные ящики. Повсюду валялись огрызки бананов, грязная ветошь, канистры, хлам гаечные ключи и пр. Входа в кокпит, как такового, не существовало – переборку давно сломали, и Сергей Михайлович соорудил себе кресло из двух ящиков и мешка с крупой, куда уселся вслед за командиром корабля. Штурман расположился чуть справа. Из-под приборного щитка торчали провода, обмотанные изолентой, ручки тумблеров были обломаны, у доброй половины приборов отсутствовали указательные стрелки. Разумеется, никакой радиостанции на борту не было. Поэтому, вместо диспетчера Хуан спросил разрешение на взлет у Мигеля. Прочитав про себя “Отче наш”, Сергей Михайлович принялся ждать. На деле Бальтазар оказался намного проворнее, чем следовало ожидать, судя по его внешнему виду. После запуска двигателя Хуан сначала развернулся против ветра, чтобы определить направление взлета, затем вновь “перестроил” самолет по ветру, прикинув разбег, и медленно стал приоткрывать регулятор оборо-тов, чтобы выбрать необходимый режим движения. Бальтазар резко задрожал. По мере разгона вибрация усиливалась и казалось, что бедняга вот-вот развалится на куски. Скорость все увеличивалась. Гидроплан стал под-прыгивать на волнах. Но вот скорость возросла до 85 миль в час, Хуан резко увеличил обороты и до отказа выпустил рули высоты. Бальтазар, словно пеликан, вспорхнул ввысь. Шкипер сидел неподвижно, вцепившись руками в штурвал. Он очень напоминал каменную статую, впрочем, возможно, – восковую. – Ты не волнуйся, он уже второй раз летит на Мальпело, – успокоил Сергея Михайловича Мигель. – Ну, а карта хотя бы имеется на борту? – спросил пассажир. – Зачем она нам? Как два часа пройдет, если не увидим остров, повер-нем обратно, – хладнокровно заверил его штурман. “Слава Богу, хоть гирокомпас работает”, – подумал Сергей Михайлович и тут же три раза сплюнул. Мигель достал фляжку с бренди и протянул ее Хуану. Тот, жадно глотнув, передал ее Сергею Михайловичу. Он поначалу хотел, было отказаться, но передумал и сделал несколько глотков для самоуспокоения. Настроение понемногу улучшалось. “Да, жаль помирать, красота-то какая!” – с восхищением подумал С.М., глядя из иллюминатора на гребешки волн. Он вспомнил своего двоюродного брата Виктора – полярного летчика, прекрасного человека со сложной трагической судьбой, которого С.М. очень любил и уважал. Виктор был Яркий мужик! – Самая заветная мечта – высота, высота! – запел Сергей Михайлович и ему вторили две колумбийские глотки. Он вдруг вспомнил, что когда-то сидел со своим приятелем Серегой Подгорцевым в Немецком клубе в известном среди моряков бразиль-ском порту Сантос. К счастью, совки не посещают это заведение, что было очень удобно для вечернего времяпровождения в тихой обстановке. Однако, Серега, неизвестно каким образом затесывшийся в судовые радисты, страдал алкоголизмом, причем конкретно. Тот выпивал два стакана водки, абсолютно не закусывая и, как правило, отключался. А позже, вызвав на помощь двигательные резервы, он бродил в прост-ранстве в полнейшей простраНции, даже не подозревая, что не спит, а собирает на палубе грибы. Как и все алкоголики, он был чрезвычайно рад, когда кто-нибудь из сидевших рядом напивался, оправдывая сам перед собой склонность к употреблению. За беспробудное пьянство он некогда был отчислен из Ейского летного училища, если не самого захудалого, то далеко и не блистательного в те непростые годы. Так вот, Серега, как ему казалось, поведал товарищу по работе немало секретов советской военной авиации, а поскольку тема для него имела (или не имела) жизненно важный смысл, успел свою норму сопроводить несколькими банками пива. Авиатор вот-вот готов был свалиться (в клубе имелись комнаты отдыха по 25 долларов за ночь), как вдруг его перемкнуло, и он произнес: – А знаешь, братан, на МИГах летать гораздо проще, чем водить маши-ну, вот почему я до сих пор не могу получить водительские права (здесь брат явно не желал декольтировать свое пристрастие). Эх, вызвать бы сейчас на воздушную дуэль всех этих асов, – изрек напо- следок Серега, намекая на лютого противника времен Второй Мировой войны. Затем, держа стакан на вытянутой руке, как пилоты стискивают штур-вал, уже окончательно потеряв ориентацию, он громко, с пристрастием икнув, подытожил: – Скоты! – и уронил голову на стол. Вообще-то, слова братана отчасти подтверждались, учитывая то, что даже Хуан умудрился взлететь. Ну, а в дальнейшем полет прошел без видимых происшествий. Сергей Михайлович минут двадцать сидел за штурвалом гидросамолета, опробуя рули высоты и меняя курс. Главное, резко не поворачивать и не дергать штурвал. Подгорцев был прав. При всем при том Бальтазар оказался послушен, словно вчера сошел с налаженного конвейера “O’Neel Aircraft Co.”, что в Глазго. Вдали показался остров Мальпело. Он находился приблизительно в 270 милях (около 500 км) к западу от порта Буэнавентура. Лишь в 1993 году было объявлено, что остров расположен на 2 мили дальше к северо-западу, чем показано на карте. Это делало честь пилоту Хуану – он не промахнулся. В основном это голые каменистые скалы, покрытые мхом и невысокими карликовыми кустарниками. Подход к берегу возможен только с востока, но и он везде затруднен ввиду отмелей. Это маленький остров – всего пару километров длиной, площадью менее 4-х кв. км и высотой до 390 метров. В результате упорных политических разборок южноамериканские государства сумели убедить Колумбию, что остров принадлежит ей. Колумбия согласилась.

Похожие:

	За последнее время были сделаны два важных уточнения, которые надо... Ндс вообще (за исключением одного случая, для которого предусмотрен именно бумажный вариант декларации, об этом мы скажем ниже) (Федеральный...		Исходный файл "Новости ортв" "Новости ортв", 12. 07. 2010 В 2009 году этот показатель составлял чуть более 4 тыс заявлений. Лидерами по количеству поданных заявлений являются Гуманитарный...
	Въезд на территорию мгимо (У) только по перерегистрированным парковочным картам Парковочные карты можно перерегистрировать (или оформить новые) в комнате №16 спортцентра мгимо ежедневно без выходных с 7: 30 до...		Становление современной налоговой системы Швеции можно датировать... Ввп страны сохранялась на уровне примерно 20%, в 2001 году этот показатель достиг 54%. Кроме Швеции, только в Дании налоговая нагрузка...
	Переписка с М. Б. Менским Менским я был склонен понимать метафорически, психологически, но никак не онтологически, то бишь физически. Например, в Сутре проповедей...		Награждается Издательство «мгимо-университет» Диплом I степени. Награждается Издательство «мгимо-университет» за книгу: История России: учеб пособие. В 3 ч./ под общ ред. В. И....
	Конкурс Lexus Design Award 2017 «Конкурс» Участвуя в данном конкурсе, Вы соглашаетесь с настоящими официальными правилами, которые составляют контракт между Вами и Спонсором,...		Куда обращаться в случае нарушения ваших прав? У каждого в жизни наверняка не раз были случаи несправедливости со стороны чиновников, администрации или любой другой организации....
	Скажите, а вы-то сами помните восстание на броненосце “Очаков”? Смутно, смутно, — ответил посетитель. — В то героическое время я был еще крайне мал. Я был дитя		Энциклопедия Этот проект был утвержден последовательно дирекцией Института экономики ран, Советом Международного фонда Н. Д. Кондратьева и Ученым...