Название книги: Гоа-синдром
Скачать 2.39 Mb.
|
Парни вышли на перрон, морозный воздух сразу пробрался под расстегнутую еще в метро куртку и защекотал кожу. Динк застегнул молнию одной рукой и, остановившись около вагона, поставил чемодан Болта внутрь. – Я не могу понять, чего ты ноешь. Едешь в тепло, белый песок, синее море. Тусовки, девочки… Все, держи пять, – Динк протянул Болту руку и поежился от холода. – Приедешь – все расскажешь, может, я тоже туда рвану, когда отпуск будет. Не грусти, всего две недели – и снова вернешься в снег, грязь и серое небо. Не забывай звонить, мне тут очень интересно, что с тобой станет. Болт плюхнулся на первое свободное место у окна и посмотрел через замерзшее стекло – Динк не стал дожидаться, пока электричка тронется, и засеменил в сторону теплого входа в метрополитен. Вагон быстро наполнялся людьми, среди них было очень много иностранцев, многие уже трижды пожалели, что приехали в Москву, – в столице давно не было таких сильных и продолжительных холодов. Шапки-ушанки, купленные на Арбате, потеряли свою сувенирную значимость, и сообразительная молодежь стала использовать их по прямому назначению. Где-то под мехом и шарфами, обмотанными вокруг головы, прятались обмороженные лица – испуганные глаза, единственная неприкрытая часть тела, бегали по сторонам, сканируя пространство в поиске более теплых мест. Болт еще раз посмотрел в замерзшее окно и мысленно помахал рукой Динку – тот уже ехал в сторону Комсомольской, оттуда – на Ярославский и дальше сорок минут до Королева. Электрички в ту сторону мало напоминали экспресс до Домодедова, мысль о том, что ближайшие две недели не придется мерзнуть на деревянных сиденьях, согрела Болта, он удобно развалился в мягком кресле и закрыл глаза. Через десять часов он первый раз окажется за границей – этот факт вызывал трепет, но в большей степени испуг, и единственное, что оставалось, – просто смириться. Это все Динк, он подбил Болта лететь так далеко и так надолго. Вообще было непонятно, как эти парни умудряются дружить. Болт редко выезжал из Королева без надобности, его устраивала маленькая квартира, подаренная родителями, работа в магазине сантехники на Красных Воротах и приходящая по вечерам Света из соседнего двора. Динк же, наоборот, постоянно находился в каком-то движении, работал курьером в модном журнале, знал все новости и сплетни столичного бомонда, заработанные деньги тратил на тусовку и всем своим видом старался показать, что он, как сам выражался, «в теме». Наверное, единственное, что Болта и Динка связывало – это шахматы. Когда Свете надоедало проводить с Болтом вечера перед телевизором и она уходила к подругам, тут же приходил Динк, и ребята до утра раскладывали партии, тренируя свою сообразительность. Игра сопровождалась пивом и рассказами Динка о том, где он был и что видел. Восемьдесят процентов историй Болт считал фантазиями друга, но в том, что он действительно был «в теме», сомневаться не приходилось. Месяц назад, заканчивая седьмую партию с явным перевесом в свою сторону, Болт передвинул по диагонали «слона», сказал «шах» и вдруг вспомнил, что у него намечается отпуск. «Гоа!» – незамедлительно отреагировал тогда Динк, будто поставил «мат», и начал рассказывать другу о какой-то фотомодели, с которой его связывали якобы очень тесные отношения (при этом Динк многозначительно подмигивал и всем своим видом показывал, что отношения действительно были очень тесные) и которая тусовалась там постоянно два-три месяца в году. Забыв про шахматы, Динк поведал Болту о том, что такое гоа-транс, чем он отличается от хауса и хардкора, рассказал о том, что такое «настоящий опен-эйр», про «пати» в зарослях бамбука и про пляж на Рублевском шоссе. Болт узнал, что в Гоа – самый лучший гашиш, разрывные экстази и нереальная кислота, хотя сам ни разу в жизни ничего из перечисленного Динком списка не пробовал. И пробовать никогда не хотел. Для подтверждения своих слов Динк включил компьютер, залез в интернет, показал сначала для убедительности фотомодель и… парни зависли почти на месяц, собирая информацию о Гоа. Они облазили сотни сайтов, прочитали все статьи на travel.mail.ru, зарегистрировались в нескольких форумах и одну ночь провисели в чате, общаясь с неизвестным по имени Хоботоff, который раньше там жил и все видел своими глазами. Болт узнал про то, что Гоа – бывшая португальская колония, которая потом стала колонией хиппи. Его успокоило, что теперь, по всем признакам, Гоа становилось колонией русской, но поехать туда дикарем, как советовал незнакомец из чата, он наотрез отказался. Более того, Серега озадачился, когда Хоботоff начал рассказывать про какой-то север и про его существенную разницу с югом – весь штат был ненамного больше Москвы – но немного успокоился, когда тот уверенно написал: «Сам все поймешь… если нужно будет». После этого он пропал и больше в чате не появлялся, лишь пожелав напоследок не стать жертвой «гоанского синдрома». Что это такое и насколько это заразно, Болт спросить не успел, а в интернете этого понятия просто не существовало. Гоанский транс, гоанский ром, гоанский закат, гоанский карнавал – двадцать тысяч ссылок со словом «гоанский», и ни в одной о гоанском синдроме. Когда Динк почувствовал, что морально его друг согласился с неизбежностью поездки, он стал искать ему дешевые туры – обзванивал агентства, приносил стопки журналов; Болт удивлялся, почему Динк так старается его сплавить, и только когда услышал на перроне «приедешь – расскажешь», понял, что он едет на разведку. Динку очень хотелось туда, но что-то его сдерживало и не пускало. Сергей зашел в здание аэропорта и растерялся – он понятия не имел, куда идти и что надо делать, мимо него по блестящему полу бесшумно проезжали тележки с чемоданами, цифровой голос постоянно оповещал о начале регистраций на рейсы в далекие города и страны, люди хаотично перемещались, и все это напоминало Болту кадры из какого-то клипа с MTV. «Motherfucker!» Он бы еще долго так простоял, если бы не увидел, как какая-то девушка, очень похожая на ту самую фотомодель, о которой рассказывал Динк, тянула какого-то парня за руку и без остановки говорила, что ему понравится в Гоа. Болт понял, что единственное его спасение – идти за ними. Так он дошел до стойки регистрации. Милая девушка в синей униформе представилась, что она из авиакомпании «Трансаэро», взяла его билет и начала быстро стучать пальцами по клавиатуре, параллельно общаясь с Болтом: – В Гоа, значит? – не поднимая глаз, спросила она, по интонации Серега понял какой-то подвох в вопросе, но не понял, какой именно, поэтому честно ответил: – В Гоа… А что? – Да нет, ничего, – то ли она сама хотела оказаться на его месте, то ли она что-то знала, а в силу служебного положения не говорила, но хитрая ухмылка не сползала с ее лица. – Что же вас так всех тянет туда, словно медом намазано? – Не знаю, – опять честно ответил Болт. – Я первый раз туда лечу. – Удачи, – девушка положила посадочный талон на стойку и жестом направила Сергея в сторону паспортного контроля. Там уже не было приветливых лиц, даже девушка, все время рассказывающая парню о том, как в Гоа красиво, восхитительно и замечательно, используя всего одно слово – «пиздато», замолчала и сделала серьезное лицо, будто вызывалась в районный суд в качестве свидетеля. Тетенька открыла паспорт Болта, долго изучала фотографию в нем, потом еще дольше сверяла ее с оригиналом, в конце концов шлепнула синей печатью и только потом спросила: – Какова цель поездки? – Отдых. – Знаем мы этот отдых. Каждый третий туда такой едет. – Какой «такой»? – Болт снова ничего не понял, но времени понять не было, тетенька протянула его паспорт и громко крикнула: – Следующий! – Не то на вопрос ответила, не то разговор больше не желала продолжать. Так и не поняв загадочных диалогов с сотрудниками аэропорта, Сергей зашел в зал ожидания. Он напоминал площадку отборочного тура передачи «Народный артист». Болту показалось, что сейчас откуда-то появится видеокамера с ведущим, и он начнет представлять участников шоу. Семейные пары спокойно сидели на алюминиевых сиденьях, изредка одергивая непослушных детей, четыре парня, похожие на бойцов ОПГ с одинаковыми золотыми цепями на запястьях вальяжно заняли целый ряд, клерки со своими подругами, похожими на учительниц начальных классов, обсуждали падение акций «Норильского никеля» и возможности паевых фондов. Старички тихо вздыхали, причитая об авантюризме на старости лет, среди рядов, как фрекен Бок, прыгала девушка и напевала о том, что сошла с ума и как здорово, что она едет в Гоа. Парочка, за которой следовал Болт, сидела в дальнем углу – девушка, очевидно, продолжала рассказывать парню, куда он едет, по губам можно было прочитать, что эпитетами она особо не пользовалась, выбрав один, но самый емкий. – Ты зря обратный билет взял, – Болт подсел со спины и стал слушать, что она ему объясняет. – Гарантирую, – она говорила очень уверенно, – через неделю ты побежишь его сдавать! Тебя там так вскроет… «Что же это, в конце концов, за место, куда я еду? Одни его записали в разряд авантюрных приключений, другие туда, как на праздник, а третьи вообще не понимают, куда и зачем они едут. И, что самое удивительное, их большинство», – Болт осмотрелся вокруг еще раз, все зашевелились, услышав объявление на посадку, и выстроились в очередь к коридору. Прямо перед Болтом молодая мамаша несла на руках своего трехлетнего сына, малыш из-за ее плеча постоянно строил рожи и кривлялся так, что Болту стало плохо, когда в салоне самолета он понял, что оказался замкнутым в одном ряду между ним и иллюминатором, в котором ночью можно будет увидеть только отражение все того же малыша. Итак – семь часов. Когда все утрамбовали шубы и ручную кладь, расселись по своим местам и пристегнули ремни, в салоне наступила тишина ожидания, у кого-то – взлета, а у кого-то – еды. Пассажиры открыли вываливающиеся из спинки столики-полочки и начали читать журналы из корзины на той же спинке. Притих даже малыш – все сосредоточили взгляд на колышущихся шторках. После полушепотом произнесенного за ними стюардессой: «Твою мать, опять на два часа. Надо сообщать пассажирам», – шторки раздвинулись и из-за них появилась сама стюардесса. Она профессионально натянула улыбку, до такой степени милую, что не поверить в образ было сложно, и как-то запросто и непринужденно сказала: – Уважаемые пассажиры, наш рейс задерживается на полчаса из-за обледенения. Сейчас самолет польют специальным раствором, и мы сможем взлететь, – после этого она пропала на два часа, потом минута в минуту появилась вновь из-за бархатных шторок – и опять у нее это получилось сделать все так же запросто и непринужденно: – Уважаемые пассажиры. Когда нам обливали раствором корпус, случайно залили один двигатель, поэтому рейс задерживается еще на полчаса. Все пассажиры салона одним разом вдохнули и тяжело выдохнули. Болт закрыл глаза, чтобы не видеть всего происходящего, и услышал первый возмущенный ядовито-саркастичный голосок, который визгливо прокричал: – И сколько на этот раз будут длиться ваши полчаса? И понеслось! – Что вы себе позволяете? – старчески надменно. – Мы за что деньги платим? – с мнимой многозначительностью. – Как вам не стыдно, тут люди с маленькими детьми, – по-наставнически, с материнскими нотками… Люди заговорили разными голосами и фальшивыми интонациями, как студенты в театральном институте на предмете «Сценречь»: – Сколько можно терпеть издевательства? – по-жлобски хамовато. – Мы будем жаловаться! – с тоскливой безнадежностью. – Это не лезет ни в какие рамки приличий… – как на коммунальной кухне. Весь этот поток ругани стюардесса приняла, простояв в каменной позе с улыбкой на лице, – оставалось только улыбаться им, глупцам, непонимающим, что два часа задержки прошли исключительно для обеспечения полной безопасности их продолжительного полета и что все это время на тридцатиградусном морозе тщательно осматривался двигатель, миллиметр за миллиметром. Выслушав все до последнего обвинения и замечания, стюардесса еще на секунду взяла паузу и опять же запросто и непринужденно предложила самым непонятливым сдать билеты, увидела, что большинство людей уже ожидали скорее ужина, чем взлета, выкатила за собой тележку с пластиковыми квадратными тарелками, обтянутыми тонким полиэтиленом, и начала предлагать выбор из двух вариантов скудной еды. К моменту окончания ужина самолет наконец-то был подготовлен к вылету, набитые желудки заурчали в унисон двигателям, командир корабля объявил о взлете, и Москва, светящаяся ожерельем Кольцевой, стала быстро удаляться, а потом, как только самолет вошел в облака, и вовсе пропала. 03. Этот момент Лакшми любит особенно. После нескольких дней затянутое низкими серыми облаками небо вдруг становится выше. Мокрая зелень начинает блестеть под лучами пробившегося сквозь тучи солнца – в больших каплях на банановых листьях переливается синева небес и зелень всего остального. Зеленые пальмы с зелеными кокосами, зеленые побеги поднявшегося риса и зеленая трава, закрывшая собой серый мокрый песок. Зеленая вода в колодце и зеленая плесень на черепичной крыше. Лакшми заводит свой скутер и мчится на вершину холма. Брызги разлетаются из-под колес, лужи везде, они соединены между собой ручейками, ручьями, другими лужами – и все они тоже блестят. Темно-оранжевые потоки воды бегут с вершины навстречу скутеру, оставляя разводы на асфальте и красные пятнышки на джинсах. Наверху Лакшми останавливается и подходит к краю дороги. Анджуна и Вагатор спрятались где-то внизу в пальмовых рощах, за ними – океан, над которым низко висят тяжелые свинцовые тучи, связанные с поверхностью тонкими нитями проливного дождя. Но это там, над океаном, а над холмом светит солнце – недолго, всего на полчаса, муссоны скоро вновь придут с запада. Но этот момент Лакшми любит особенно. Под палящими лучами вода начинает испаряться и белым паром подниматься над землей. Капли, которые выпали из давно ушедших туч и полетели вниз, по пути испаряются и зависают над землей белым туманом. Здесь, на вершине холма, Лакшми видит, как на ее глазах все окутывается тяжелой дымкой. Дышать горячим паром тяжело, он прилипает к легким – и там остается. Муссоны приходят в Гоа в середине июля и останавливаются в конце сентября, аккурат на окончание праздника Ганеша. Три месяца без остановки льет дождь. Три месяца за окном дождь. Просто дождь. И больше ничего. Это случилось накануне Ганеша. В последнюю неделю августа небо очистилось от облаков, и солнце, словно копившее лучи два месяца муссонов, выбросило их на землю. Зелень превратилась из темно-зеленой в ядовито-салатовую, с пятнами только что распустившихся желтых и красных бутонов. Палитра разноцветных одежд вытекла из-под крыш на улицы, и все вдохнули свежий воздух, готовясь к предстоящему туристическому сезону. Пространство заполнилось миллионами сверчков и мотыльков – когда спустились сумерки и над домами загорелись оранжевые фонари, вся эта насекомобратия устроила представление, кружась вокруг столбов в танце смерти. «Вот люди, они такие же глупые, как и эти бабочки… Стремятся все время туда, где что-то светит, а когда обжигаются и с опаленными крыльями начинают падать, хватаются за голову, понимая, что ничего не изменить. Неужели заранее непонятно, что и так уже ничего не изменить…», – Лакшми сидела на крыльце около своего дома и смотрела, как падают на асфальт мягкие тельца с тоненькими лапками. Родители назвали ее в честь богини любви, счастья и хранительницы семьи, надеясь, что все это придет вместе с именем. Как же… Она даже не помнит своих родителей – единственное, что от них осталось, – пожелтевшая за семнадцать лет фотография. Годовалая Лакшми, отец в белой рубашке и мать в красно-зеленом сари – дядя Прамод успел сфотографировать их за несколько часов до того, как огромный автобус, не справившись с управлением, подцепил мотоцикл и переехал его, не оставив шансов на выживание взрослым людям. Дядя Прамод приехал к месту аварии первым, увидел искореженную «хонду», два тела у колес и заглянул под автобус. Маленькая Лакшми молча лежала, уставившись в ржавое днище монстра. |
Похожие:
 | Пусть вас не удивляет странное, на первый взгляд, название этой книги — «Еврейский синдром-2,5». Почему именно «2,5»? Дело в том,... |  | Хирургический метод лечения имеет большое значение в клинической медицине. Одну четверть заболеваний составляют хирургические болезни.... |
| Если продлить удачное название книги его педагога М. О. Кнебель "Поэзия педагогики", то можно было бы назвать труд М. М. Буткевича... | | Автор этой книги считает, что антисемитизм – это болезнь. Но для лечения болезни надо знать ее происхождение. Ведь иногда болезненное... |
| Приказ Федеральной налоговой службы от 5 марта 2012 г. № Ммв-7-6/138@ “Об утверждении форматов счета-фактуры, журнала учета полученных... | | Закладка похозяйственной книги Документ «Правовой акт на открытие похозяйственной книги» 13 |
| Российской Федерации, выписки из домовой книги, выписки из похозяйственной книги, выписки из поземельной книги, карточки регистрации,... | | Перевод книги/статьи (выходные данные: автор, название, год и место издания), например |
| В билетах указывается местное время, время полета до Гоа 6-8 часов, в зависимости от города вылета | | ... |