Актуальные проблемы паремиологии
Скачать 2.16 Mb.
|
| Глава № 1. Актуальные проблемы паремиологии Невероятно пёстрая палитра паремиографических источников, сугубо хрестоматийных по своему характеру, долгое время задавала темп проводившимся исследованиям словацкого, чешского, английского и русского пословичных фондов. То есть в процессе составления словарей наблюдалась ярко выраженная тенденция максимально полно отражать на страницах лексикографических изданий разнообразные пословицы и поговорки, приметы и праностики, прибаутки и скороговорки, загадки и побасенки, крылатые выражения и афоризмы, а также многие другие типы устойчивых изречений, которые демонстрировали весь потенциал народного языкотворчества. Такого рода энциклопедичностью обладают классические образцы славянской паремиографии, какими являются сборники В.И. Даля, Ф.Л. Челаковского, А.П. Затурецкого и др. Богатейшее наследие подготовило плодородную почву для зарождения самостоятельной науки паремиологии, не зависимой от фразеологии и целого комплекса смежных дисциплин (фольклористики, культурологии, этнографии и проч.). § 1. Вклад отечественных паремиологов в разработку современных методов изучения пословичного фонда языка Обособление паремиологии датируется 70-ми гг. XX в., а решающую роль в этом сыграл выдающийся российский ученый Григорий Львович Пермяков (1919 – 1983 гг.). В качестве теоретической базы дисциплины служит концепция проф. Г.Л. Пермякова о синтаксической структуре пословиц, которые в отличие от других словесных образований, оформлены в виде предложения. И одним из ключевых аспектов является теория о паремиологическом уровне языка, к которому автор относит пословицы, выделяя их в самостоятельный класс языковых единиц по той причине, что они являются «знаками ситуаций или отношений между вещами», в то время как фразеологические обороты – это «знаки вещей или понятий» [Пермяков 1988: 85]. Новаторство Г.Л. Пермякова заключается в составлении первого паремиологического минимума. Его социолингвистический эксперимент, отвечающий именно этой цели, оказался совершенно уникальным явлением среди других демоскопических попыток современников, направленных преимущественно на изучение общественного мнения, выяснение этимологии пословиц, дифференциацию паремий и т.д. Паремологический эксперимент проводился в два этапа. Сначала участники опроса выбирали из анкет (во вступительном слове к которым были сформулированы цели исследования Г.Л. Пермякова, а также приводились дополнительные инструкции относительно техники заполнения опросников) известные им выражения среди 1495 русских пословиц, которые самому ученому казались наиболее употребительными. Далее, анкетируемым предлагалось сообщить некоторые данные о своей личности (профессия, образование, место жительства до 18-20 лет). Следом, вторая группа информантов тестировалась на знание паремий, отобранных в ходе первого опроса. Участникам было предложено самостоятельно дописать концовки 538 ПЕ, обладающих наивысшей степенью известности (напр., Обещанного – ? … / Обещанного три года ждут/; Сказано – ? … /Сказано – сделано/; Тише едешь – ? … / Тише едешь – дальше будешь/ и т.д. [Иванов 2015: 49]) Оригинальная методика изучения количественного и качественного состава ПЕ языка до сих пор, спустя почти полвека, приковывает научные взгляды множества передовых исследователей. Лингвистическая значимость описанного выше паремиологического эксперимента проф. Г.Л. Пермякова состоит в том, что полученные статистические данные позволили определить минимальный состав паремий (в количестве 500 единиц), известных носителям русского языка, и стали эмпирической основой для проведения дальнейших исследований иных пословичных фондов на синхроническом уровне. Однако несмотря на то, что методика паремиологического эксперимента, разработанная Г.Л. Пермяковым в 70-х гг. прошлого века, наилучшим образом продемонстрировала на практике свою простоту и вместе с тем масштабность, и обрела в кругу языковедов заслуженную популярность, все же впоследствии она столкнулась с волной критики. При обсуждении самого процесса социолингвистического паремиологического эксперимента (СПЭ), предпринятого Г.Л. Пермяковым, часто обращают внимание на две очевидные проблемы: экстралингвистическую и собственно лингвистическую [Иванов 2015: 52-57]. Первую связывают с синхроническим аспектом изучения паремиологической подсистемы языка, т.е. выявленное экспериментальным методом ядро наиболее активно употребляемых ПЕ репрезентирует актуальное состояние пословичного корпуса и не отображает диахронической динамики языка. Таким образом, отдавая дань уважения столь масштабному и новаторскому исследованию, следует, однако, признать, что существует потребность не только дополнения и уточнения результатов паремиологического эксперимента Г.Л. Пермякова, но и главное, систематического обновления данных. Подобного рода меры позволят судить с научной достоверностью о качественном и количественном составе пословичного корпуса народа в разные периоды его истории. Вторая, лингвистическая, проблема обнаруживает трудности идентификации формальных и структурных модификаций одной и той же пословицы. Очевидно, что с течением времени единицы паремиологического уровня языка претерпевают множество формальных (фонетических и/ или графических) и структурных (лексических, грамматических) изменений. В контексте данной работы особенно важно рассмотреть довольно сложный вопрос разграничения вариативных форм пословицы от её перефразирований, либо же случайных совпадений лексико-грамматических форм разных, генетически не связанных, ПЕ. Иными словами, релевантно отличать модифицированные паремии, сохранившие единство семантики (языковые варианты пословиц), от единиц, образовавшихся по схожим моделям, и между которыми не существует деривационных отношений, т.е. ПЕ с несовпадающими мотивировками (различные с этимологической точки зрения единицы). Поэтому весомым аргументом в пользу расширения географии СПЭ, а также привлечения информантов разных возрастных и социальных категорий, оказывается возможность обнаружения взаимосвязей между структурными и семантическими типами пословиц в данном языке. В итоге, у исследователей получится более объективно оценить соотношение единиц паремиологического минимума (синхронический срез) и основного пословичного фонда (учитывается как синхроническое, так и диахроническое состояние). Кроме того, сама георгафия эксперимента Г.Л. Пермякова была узко локализована (тестировались только жители Москвы и Московской области), как справедливо отметил Е.Е. Иванов в своей статье “Паремиологический минимум и основной паремиологический фонд” [Иванов 2015]. В качестве недостатка исследованию Г.Л. Пермякова приписывают и количественную несбалансированность участников на двух этапах (300 информантов на первом, и лишь 100 – на втором). С объективной точки зрения, упомянутые недочеты определенным образом сказались на результатах опроса, а следовательно, полученные сведения могут быть лишь частично применимы для обобщенной оценки квантитативных и квалитативных характеристик паремологического резерва в языке в целом. Обвинениям подверглась и субъективность отбора материала для использовавшихся в ходе опроса анкет, поскольку их составитель полагался лишь на собственное языковое чутьё. Хотя следует признать, что принцип антропоцентризма в процессе отбора языковых единиц при работе с паремиологическим материалом, где так много индивидуального и интуитивного, всегда был и до сих пор остается доминирующим. В качестве альтернативы субъективной выборки, которая импонирует множеству специалистов в области паремиологии, для установления употребительности пословиц можно использовать метод экспертной оценки (согласно В. Занглигеру в статье «Употребительность как важнейший критерий отбора пословичного минимума» [Занглигер 2008: 108-109]). Как одно из возможных решений данной задачи рассматривается и практикуется доказавшее свою эффективность сопоставление различных списков и словарей при выявлении минимумов. В. Занглигер, обсуждая проблему субъективности отбора материала, утверждает, что показателем употребительности считается наличие той или иной пословицы в нескольких словарях, а большей объективности можно достигнуть исключительно в процессе проработки паремиографических источников небольшого объема. Ведь кажется логичным, что чем меньше словарь, тем тщательнее он отбирается. Вместе с тем важно осознавать, что ПЕ, попавшая в несколько сопоставляемых сборников, совсем не обязательно должна включаться в пословичный минимум. Значит, необходимо осуществление тщательного анализа по целому комплексу других показателей и критериев, чтобы максимально учесть лингвистические характеристики пословицы, а уже после этого решать вопрос о ее включении или исключении из основного корпуса паремий. Высказываясь в защиту методики поиска пословичного минимума, разработанной Г.Л. Пермяковым, фразеолог и паремиолог В.М. Мокиенко обращает внимание на то, что идея научно обосновать и систематизировать самые известные пословицы в изучаемом языке сразу же вызвала большой резонанс в современной науке. Однако в статье упомянутого исследователя «Паремиологический минимум и паремиологические максимы современной русской жизни» [Мокиенко 2011] выдвигается и встречная точка зрения, согласно которой как такового общего минимума для всех носителей языка, видимо, не существует. Можно говорить лишь о «зоне узнавания», которая очерчивает более или менее условное ядро национальной паремиологии. В качестве альтернативного критерия пословичной «фондовой» частотности в данной теории постулируется подсчет фиксаций той или иной паремии в соответствующих источниках. Резюмируя вышесказанное, требуется обозначить насущную задачу паремиологии, ожидающую своего решения, – речь ведется о совершенствовании способов и приемов первой в истории науки попытки проф. Г.Л. Пермякова объективировать показатели степени распространенности пословиц, исходя только из анализа устной речи. Чем чаще и масштабнее будут проводиться социолингвистические эксперименты в области паремиологии, тем полноценнее станет наше представление о пословичных корпусах разных языков мира. Таким образом специалисты смогут подготовить базу для дальнейших сравнительно-исторических и типологических исследований на основе объективных лингвистических данных и пересмотреть традиционно сложившийся принцип максимальной полноты репрезентируемого материала, который долгое время составлял непоколебимый фундамент паремиографических источников. Во многом благодаря теории пословичного минимума выдающегося российского ученого Г.Л. Пермякова сформировалось современное видение дисциплины. Перечень пятиста русских ПЕ, составленный Г.Л. Пермяковым, продолжает использоваться с целью создания словарей общеупотребительных пословиц, и уже обнаруживаются конкретные результаты этой работы. Пожалуй, наиболее яркой иллюстрацией является многоязычный «Русско-славянский словарь пословиц с английскими соответствиями» проф. М.Ю. Котовой [РССПАС 2000], уникальный в своем роде паремиографический источник, отличающийся особенной комплексностью. В словарь вошло 5289 пословиц на девяти языках: 500 русских, 652 белорусских, 628 болгарских, 465 польских, 670 сербских, 568 словацких, 826 украинских, 508 чешских, 472 английских. Пословицы, включенные в РССПАС, маркированы согласно степени известности носителям языков, а тематический указатель в Приложении помогает читателю определить место паремии в русской языковой картине мира. Таким образом, РССПАС отражает одновременно несколько релевантных параметров, характеризующих ПЕ предельно точно (т.е. распространенность, тематическую принадлежность, потенциальные ситуации употребления, эквивалентность русской пословице и проч.), и особенно значимым является тот факт, что в словарь входят «живые» (узуальные, «общезнаемые»3 и воспроизводимые) пословицы, собранные в результате многоступенчатого социолингвистического паремиологического эксперимента. О широкомасштабности проведенного исследования свидетельствует сама цель руководителя СПЭ: «Прежде чем составить списки пословиц иностранных языков, была предпринята попытка создать предварительную базу для установления паремиологического минимума славянских языков», – как отмечает М.Ю. Котова в предисловии к лексикографическому труду [РССПАС 2000: 3-6]. В течение длительной подготовительной работы (1990 – 1998 гг.) носители семи славянских языков маркировали употребительность паремий (методом сплошной выборки) из монументального многоязычного словаря Ф.Л. Челаковского «Mudrosloví národu slovanského ve příslovích» (1852 г.) [Čelakovský 2000], а также фундаментального сборника словацких пословиц А.П. Затурецкого «Slovenské príslovia, porekadlá a úslovia» (1897 г.) [Záturecký 1975] и некоторых иных паремиографических источников. Из вступительного комментария к словарю известно, что русские пословицы взяты из паремиологического минимума Г.Л. Пермякова. Наряду с этим, привлекался материал из дополнительных ресурсов, например, проводилась запись устной речи, фиксация паремий в художественных произведениях, газетной публицистике и т.д. Важно отметить, что при обработке полученных списков славянских ПЕ, консультанты словаря (носители языков, свободно владеющие русским), подбирали пословичные параллели на основе полученной инструкции, согласно которой они опирались исключительно на собственный языковой опыт и не прибегали к помощи лексикорафических и прочих ресурсов. Итоговая маркировка паремий и их иноязычных соответствий несколькими информантами по каждому языку позволила вывести финальные показатели степени узуальности единиц пословичного корпуса. Таким образом завершилась подготовка к следующему этапу тестирования: из полученной картотеки (более 71 000 примеров) предстояло отобрать общеизвестные пословицы-параллели, а при отсутствии таковых – включить малоупотребительные ПЕ и непословичные соответствия. Впечатляют сведения о территориальной локализации СПЭ: богатую географию исследования демонстрируют данные о месте жительства информантов до 17-летнего возраста. В опросе участвовали выходцы из Слуцка (респонденты, чей родной язык – белорусский); Софии, Пловдива, Шумена (носители болгарского); Варшавы и Вроцлава (польскоговорящие участники); Никшича (носители сербского); Братиславы (жители Словакии); Брно, Градец-Кралове, Луже, Кладно (их чешские соседи); Житомира, Иваново-Франковска, Львова (говорящие на украинском информанты) и других городов. Конкретизируя информацию об англоязычной части исследования, руководитель СПЭ проф. М.Ю. Котова, отмечает, что “принцип составления списка английских пословиц – тот же, что и славянских языков. Различие лишь в указании знаков употребительности. В английском списке присутствует только знак активной употребительности из-за недостатка сведений от информантов-носителей» [РССПАС 2000: 3-6]. В результате, такая глобальная и, вместе с тем, кропотливая работа, подарила современной науке комплексный паремиографический источник, в процессе создания которого были продуктивно использованы наработки предшественников, главным образом, автора первого СПЭ (осуществленного на базе русского языка) Г.Л. Пермякова, а также замечания критики, предложившей возможные способы совершенствования социопаремиологических методик. После выхода словаря в свет началась вторая, корректировочная часть исследования, которая хронологически соответствует 2002-2004 гг. Каждый участник СПЭ получил анкету, в которую были включены ПЕ, не маркированные показателем частотности и редуцированные по принципу, апробированному Г.Л. Пермяковым (то есть, например, пословицы, организованные по типу сложного предложения, усекались за счет второго простого: ср., слов. Daj mu prst …? /Daj mu prst a chce celú ruku/; чеш. Podej mu prst…? /Podej mu prst a utrhne ti celou ruku/; пол. Daj mu palec, a on…? /Daj mu palec, a on całą rękę chwyta/; серб. Даj му прст…? /Даj му прст, он хоће цијелу руку/; белорус. Дай яму палец, ён …? /Дай яму палец, ён усю руку з’есць/; болг. Дай му пръст – той…? /Дай му пръст – той ръката ще ти отгризне/; англ. Give him an inch… /Give him an inch and he’ll take a yard (mile)/ [РССПАС 2000: 110]). В течение 2002-2003 учебного года опросники (100 экземпляров по каждому языку) были заполнены носителями соответствующих славянских языков в восьми европейских университетах, а затем членами паремиологической группы кафедры славянской филологии СПбГУ (Н.Е. Боевой, М.Ю. Котовой, М.А. Милютиной, О.В. Раина, О.С. Сергиенко, И.В. Ходаловой) была произведена компьютерная обработка заполненных анкет: а именно, в электронном виде были обобщены все варианты концовок пословиц, дописанных участниками СПЭ, выявлены наиболее широко известные ПЕ (первоначально на материале 30 заполненных анкет), суммированы сведения об информантах (пол, возраст, место проживания, род занятий). Результаты проведенного М.Ю. Котовой СПЭ легли в основу её докторской диссертации «Славянская паремиология», защищенной в СПбГУ, спустя год после завершения социолингвистического исследования [Котова 2004]. Но и на этом научная работа, уже в двух предыдущих фазах внесшая существенный вклад в развитие паремиологии, не останавливается. Более того, результаты социопаремиологического тестирования корректируются и обновляются до сих пор. Так, с целью расширенного переиздания РССПАС осуществляется проверка ПЕ и их вариантов на наличие иллюстраций в Интернет-источниках (на данный момент такую обработку прошли болгарский, чешский и словацкий пословичные индексы). Опубликованные в 2013 г. «Тетради паремиографа» (Выпуск № 1 подготовлен на базе болгарского языка М.Ю. Котовой, А.А. Колпаковой, О.В. Раина [Котова, Колпакова, Раина 2013]; Выпуск № 2 составлен на чешских материалах М.Ю. Котовой, О.С. Сергиенко [Котова, Сергиенко 2013]) – два приложения к учебному пособию проф. М.Ю. Котовой «Лекции по сопоставительной славянской паремиологии» [Котова 2010]. В настоящее время ожидают выхода в свет словацкие «Тетради паремиографа», в частности, автор данного магистерского исследования принимала участие в проверке словацкого списка пословиц на наличие примеров в Интернет-ресурсах. «Тетради» – это рабочие материалы, которые станут основой для новых изданий русско-болгарского и болгарско-русского, а также русско-чешского и чешско-русского и других межъязыковых словарей паремий. Основная цель «Тетрадей паремиографа» – показать вариантность пословиц в речи, поэтому в них читатель обнаружит не только инославянские пословичные параллели к русским ПЕ, но и текстовые иллюстрации к паремиям из Интернет-источников. Особо значимым в рамках настоящего исследования, посвященного типам преобразований словацких, чешских и английских пословиц в веб-пространстве является то, что в «Тетрадях паремиографа» авторы приводят все ответы участников СПЭ, включая те, которые являются окказионализмами. Другими словами, подобного рода сборники могут послужить незаменимым подспорьем при изучении пословичных трансформов, образующихся в языке как следствие творческого обыгрывания общеизвестных вариантов ПЕ. Подводя итоги, можно заключить, что паремиология XXI века уже не может существовать и развиваться в традиционном русле и не испытывать влияния со стороны новых тенденций в науке о языке, актуальной составляющей которых являются социологические исследования, так результативно продемонстрировавшие себя в трудах отечественных лексикографов. С появлением указанных паремиографических источников создаются не только перспективы обновления методологических принципов современной паремиографии, но и открываются возможности для сопоставления пословичных минимумов разных языков. Поскольку данная работа нацелена на изучение функционирования нормативных ПЕ и их преобразований в словацком, чешском и английском языках, то было бы целесообразно наметить некоторые отправные точки: обозначить ключевые аспекты, которыми занимаются паремиологи, исследуя пословичные фонды указанных языков, а также приемы, которыми они пользуются для выявления узуальных пословиц в живой речи носителей. |
Похожие:
 | Актуальные проблемы гражданского процесса: Учебно-методическое пособие. М. А. Гранат, Тольятти: тгу, 2012. с. 26 |  | Учебная дисциплины «Актуальные проблемы «холоднойвойны» предусмотрена компетентно- ориентированным учебным планом по направлению... |
| Актуальные проблемы рекламной деятельности: теория и практика : сб науч тр. / отв ред. А. В. Прохоров; м-во обр и науки рф, г оувпо... | | Костенко Р. В., Зубенко Е. И. Актуальные проблемы уголовного процессуального права: Учебно-методическое пособие для студентов юридического... |
| Костенко Р. В., Зубенко Е. И. Актуальные проблемы уголовного процессуального права: Учебно-методическое пособие для студентов юридического... | | Актуальные проблемы гражданского права: учебное пособие/ под ред. Н. М. Коршунова, Ю. Н. Андреева, Н. Д. Эриашвили. 2-е изд., испр... |
| Представлены материалы конференции молодых ученых «Актуальные проблемы современной механики сплошных сред и небесной механики», прошедшей... | | Актуальные проблемы современной науки: Труды 14-й Международной конференции -конкурса «Актуальные проблемы современной науки». Гуманитарные... |
| «Актуальные проблемы применения законодательства о несостоятельности (банкротстве)» | | «Актуальные проблемы физического и астрономического образования: опыт прошлого – взгляд в будущее» |