Все минется правда останется
Скачать 3.26 Mb.
|
Сказав эти слова, он посмотрел на Мальцева. Александр Иванович бывал в Каменной степи – почти каждое лето ездил туда на опыты. Только ему, своему помощнику, мог предложить Регель это рискованное предприятие: отправиться в путь в такое тревожное время и во что бы то ни стало, хоть пешком, добраться до места: надо сохранить – только бы сохранить! – Степную станцию от разорения. Представлял ли Мальцев всю трудность этого предприятия? Да, пожалуй. Однако по натуре своей он был человеком дела, за что и ценил его Регель. Они вместе презирали ту российскую интеллигенцию, которая говорит и пишет красно и умно, щеголяет широтой взглядов и эрудицией, но ко всему конкретному и реальному относится враждебно. Эта оторванность интеллигенции от жизни больше всего возмущала Регеля: –Стремятся объять необъятное, а к решительным и определенным заключениям не приходят, – говорил он. – Вечно у них какие-то компромиссы и полумеры, чем и воспользовались господа большевики. Нет, в рядах революционеров он не был, но отдавал должное большевикам. –Потому-то они и одержали верх. что привыкли планомерно и решительно действовать в подходящий момент, опять же не в пример нашей интеллигенции. Мальцев был таким же: резким, порывистым, с всегда горячим, повышенным тоном речи, с постоянным интересом к делу. Понимал: им, ботаникам-прикладникам, выпала труднейшая задача – привести в порядок сортовой материал российских полей, где царил ужасающий хаос. Вон их сколько, коробок с семенами, собранными по России, – скоро стеллажи займут все свободное пространство в комнатах и кабинетах. В красных коробках – пшеницы, в зеленых – овсы, в синих – ячмени. Многие образцы – (десятки тысяч) – уже изучены в полевых условиях, однако сколько тысяч ждет проверки. Нет, потерять сейчас Степную опытную станцию – это лишить смысла и цели собственной деятельности. Надо, значит надо. С командировочным удостоверением от 27 ноября 1917 года Мальцев отправился в губернию, которая уже находилась на военном положении, едет в Каменную степь, на просторах которой вот-вот сойдутся войска Южного фронта и в сшибке этой будет решаться судьба России. Он ехал официальный представитель центрального научного учреждения – помощник заведующего Отделом прикладной ботаники (Бюро было преобразовано Временным правительством в Отдел). Ехал в командировку, но на неопределенный срок. Регель сказал: до весны, весной приедет заведывать станцией Николай Иванович Вавилов, недавно утвержденный в должности помощника заведующего Отделом. Времени до весны – дожить бы. Однако Мальцев не унывал. Он не знал, что его ждет впереди, поэтому жил надеждами на лучшее будущее: все в обществе уляжется, упорядочится и каждый опять займется своим делом. Да и сейчас нечего время зря терять... НАКАНУНЕ СОБЫТИЙ I Когда Мальцеву надоедало писать «историю», он брал ружье и отправлялся в степь – ему понравилось забредать в дальние хутора, заходить в крестьянские избы. Неожиданно для себя он обнаружил, что в этих избах знают о полезных свойствах дикорастущих растений гораздо больше его, ученого-ботаника. Тут тебе и знатоки лекарственных растений, и мастера приготовления пряностей, и специалисты по окраске тканей в разные цвета. Последние его заинтересовали тем, что могли тут же продемонстрировать свое мастерство и не таили своих секретов: пожалуйста, запоминай или записывай, господин хороший, а по новым временам – товарищ. Возвращаясь из этих походов, Мальцев не переставал удивляться: насколько же ум народный, придавленный нуждою и голодом, изощряется, чтобы поддержать свое существование. По вечерам читал или писал письма: Регелю – в Петроград, в Саратов – Вавилову. Напоминал, торопил, спрашивал, когда же Николай Иванович собирается приехать в Каменную степь. С Вавиловым он познакомился в 1912 году: молодой выпускник Московского сельскохозяйственного института приехал к ним на стажировку, ознакомиться, как он писал, «с работами Бюро, как единственного учреждения в России, объединяющего работу по изучению систематики и географии культурных растений...». Практикант приглянулся всем: своей работоспособностью и устремленностью, а главное – было в этой устремленности что-то свое, еще не уловимое, но позволившее Регелю сказать: «В лице Вавилова мы привлечем в Отдел прикладной ботаники молодого талантливого ученого, которым еще будет гордиться русская наука». Эти слова он сказал в канун октябрьских событий 1917 года, когда ходатайствовал перед Ученым комитетом об избрании Вавилова на должность помощника Отделом. В это время Николай Иванович был преподавателем Саратовских высших сельскохозяйственных курсов – возглавлял кафедру частного земледелия и генетики. Предложение Регеля пришлось Вавилову по душе: это как раз то, «в чем хотелось бы самому принять ближайшее участие». Но он не мог бросить начатый курс лекций, не мог оставить на произвол судьбы посевы озимых на опытном поле. так что просил отсрочки до весны 1918 года – приступить к обязанностям раньше никак не сможет, Регель согласился. Вот почему и Мальцеву было сказано: «Только до весны». Весной освободится Вавилов и возглавит Степную опытную станцию. Однако, чувствовалось по письмам, Вавилову не вырваться из Саратова ни весной, ни летом – там, на опытном поле института, формировался по-существу новый опорный пункт с большим числом помощников-студентов. Нынешний читатель может с недоумением спросить: но ведь опытное поле принадлежало учебному заведению, а не Отделу прикладной ботаники? Верно. Однако в те годы наука, как и природа, меньше зависела от ведомственной принадлежности, а последняя не имела нынешнего значения – данные исследований, где бы они ни были получены, в равной степени принадлежали науке. И еще он может спросить: как же так, Вавилова пригласили в Петроград помощником заведующего Отделом, а сами думали тут же переправить его в Каменную степь? Не обман ли? Нет, ни в малейшей степени. в те годы приглашение в научное учреждение вовсе не означало, что человек будет сидеть в одном из его кабинетов. Именно в качестве главного специалиста головного учреждения он мог уехать от столицы и годами руководить там опытной станцией, оставаясь ответственным за разработку той или иной темы, контролируемой головным учреждением. Это повышало роль полевых станций, которыми руководили не хозяйственники, рекомендованные на эти должности местными властями, а ведущие ученые, заявившие о себе в науке. Обманом было бы как раз обратное: если бы приглашенного для научной работы специалиста вынудили сидеть в стенах столичного учреждения. К тому же Регель, приглашал Вавилова, так и писал ему: с должностью помощника заведующего Отделом к нему переходит и руководство Степной опытной станцией. Однако Вавилов не вырвется из Саратова ни весной, ни летом, он застрянет здесь на несколько лет. В мае 1918 года он написал Регелю первый свой отчет, в котором сообщал, что на опытном участке, работа на коем начиналась «от сотворения мира», уже высеяно около 12 тысяч номеров гибридной пшеницы, ячменя и бобовых, что весь опытный материал распределен между помощниками (около 20 специалистов по селекции) на темы для дипломных работ. А подытоживая, писал: «Таким образом, фактически в нынешнем году имеется Саратовское отделение Бюро по прикладной ботанике. И если удастся выполнить все, что задумано, если год будет благоприятным и стихии минуют посевы, удастся получить большой материал и по сортоизучению и по генетике». Нет, срывать сейчас Вавилова и перебрасывать на другой участок не было никакого смысла. Он делает то, что при нынешних условиях невозможно сделать в Каменной степи. «Я вижу, что работа в Саратове у Вас закипела, – откликнулся Регель, не скрывая своего восторга. – Для такой широкой постановки в данное время требуется не только энергия, но и решимость. Очень рад, что у Вас таковая появилась». Удивительно, как же быстро разнеслась эта добрая весть в научной среде: где-то под Саратовом среди всеобщего хаоса молодой ученый продолжает ставить опыты. Туда, к этому спасительному островку, потянулись специалисты из Петрограда и Москвы. Даже великий Прянишников приехал погостить к ученику своему. Сообщая об этом Регелю, Вавилов и его уговаривал наведаться: «командируйте себя...» Роберт Эдуардович обещал приехать «на хлеба» – в Петрограде очень голодно. И все же вряд ли кто мог догадаться, что именно там, на опытном поле под Саратовом, уже начала зарождаться школа, которая прославит не только Отдел прикладной ботаники, но и отечественную науку. Получал письма и Мальцев: и от Регеля и от Вавилова. Читая их он понимал: под Саратовом разворачивается такая работа, бросать которую было бы преступлением, тем более сейчас, когда во всех других местах заглохла всякая деятельность. Что ж, надо настраивать себя на длительное жительство в Каменной степи. И когда Мальцев сказал себе это. ему стало спокойнее: оказывается, неопределенность, временность своего положения и ожидание перемены очень мешают человеку нормально жить. Что-то бы и сделал, приступил бы к какому-то делу, явно нужному и интересному, да все медлишь. ждешь, что ты вот-вот уедешь отсюда. Все, ему тут жить долго, а поэтому надо и обстоятельно устраиваться. Пора перебираться от родственников в дома на юру – хватит квартировать в стороне от опытной станции. Он занял ту же квартиру, в которой жил первый заведующий станцией Литвинов, на втором этаже двухэтажного каменного дома, построенного в 1913 году рядом с таким же домом, где была лаборатория и хранилась вся научная документация. Эти два дома на степном юру да чуть поодаль от них несколько дощатых сараюшек и были опытной станцией, Степным отделением Бюро прикладной ботаники. Правда, Бюро уже давно переименовано в Отдел, однако прежнее название успело стать привычным и отказались от него не сразу. Пройдут годы, Отдел преобразуют в Институт, из памяти человеческой выветрится первоначальное его название, а здесь, в степи, вот это крошечное поселение народ долго еще будет называть «Бюро». До тех пор, пока один из умников, каких на Руси всегда хватало, приказом отменит это название и тем же приказом повелит именовать Бюро «Участком № 2», а где начинали свои работы докучаевская Экспедиция – «Участком № 1». И как ни странно, эти безликие номерные обозначения исторических мест приживутся на многие годы и дойдут до наших дней. 2 Март выдался теплый, ласковый. На белоснежной равнине проступили черные пятна – это вытаяли сурчиные холмики. Везде, куда ни глянь – эти холмики, от которых вся степь кажется рябой. В апреле на бугорках появились сурки – сидят, греются на солнышке, посвистывают. Оригинальное зрелище! Перед глазами оживала первобытная картина девственной степи, какой она была еще 150-200 лет назад. «Нигде бо видети человека, точию пустыня велия и зверей множество» – сообщал летописец, сопровождавший метрополита Пимена в Царьград по реке в XVI столетия. Потом и в южные степи пришел оратай. И побежали перед плугом свистуны-сурки, побежали туда, где была еще нераспаханная степь – на пашне жить отказывались. А площадь их обитания все сужалась и сужалась, все меньше становилось и этих реликтовых зверьков, которых когда-то было множество. Однако ж вот на пашне и не поселились. И не только на пашне. Ушли и с некосимого заказного участка, покрывающегося летом густой и высокой травой. Ушли даже со степных участков, огражденных лесными полосами. И еще приметил Мальцев и удивился: на межполосных степных квадратах нет и жаворонков, которые вне полос поют тысячами. Да, в настоящем всегда есть отголоски и указания на далекое прошлое. Надо лишь уметь прислушаться, приглядеться. В девственных доисторических степях не все пространства были покрыты высокими травами, а лесами и того меньше – на это указывают типично степные обитатели, предпочитавшие открытую местность. Сошел снег – и сурчиные холмики превратились в желто-серые бугорки – от массы цветущих лютиков. Прошло еще несколько дней – и старозалежная степь, еще вчера нежно зеленевшая, покрылась ярким золотисто-желтым ковром. Это горицветы раскрыли свои бутоны. И вдруг по этому зеленому, ярко-золотистому ковру в одно утро вспыхнули синие узоры – зацвели фиалки, гиацинты, ирисы и вероники, раскрыл крупные бутоны степной пион-воронец, заголубела сон-трава. Мальцев - Регелю 16. V.1918 года: «Сейчас нас очень беспокоит вопрос о кормежке. Вся здесь быстро взбудоражило до невозможности и мы все питаемся, чем придется. Соседние крестьяне открыли на наших заказных участках даже новую овощь – это молодые сочные побеги катрана Татарского, которые, как оказывается, совершенно могут заменять в щах капусту ( я думаю даже набросать об этом заметку, которую вышлю вам). Открытие это, однако, причиняет нам массу неприятностей – топчут участки, расшатывают столбики и т.п., не гладя на присутствие сторожа. которого совершенно игнорируют. Но гораздо опаснее предстоящий сенокос. Многие хорольские крестьяне говорят, что они будут косить там, где им понравится, на том основании, что теперь все должно принадлежать народу. Вероятно, придется мне обращаться в Таловский Совдеп за содействием против таких намерений...» Я прерву здесь плавное течение большого письма, отправляемого в Петроград с жалобой на плохую кормежку. Мальцев конечно же знал, что неделю назад из Петрограда за подписью Ленина и наркома продовольствия Цюрупы была передана телеграмма всем губсовдепам: «Петроград в небывало катастрофическом положении. Хлеба нет. Выдаются населению остатки картофельной муки, сухарей, Красная столица на краю гибели от голода...» Это был государственный приказ: взять хлеб в принудительном порядке у буржуя, взять его и у крестьянина, «который вернулся из чертова ада войны и впервые за жизнь свою, своих отцов и прадедов посеял и собрал свой хлеб на своей земле». «Единственный человек, о котором я радикально изменил свое мнение, поближе узнав его, это Кожухов, – продолжал письмо Мальцев. – Как-то зимою Гринцевич хотел прогнать его за то, что он требовал или просил себе добавочной платы. Оказывается, это удивительно скромный, весьма трудолюбивый, очень практичный , наблюдательный человек, благороднейшей души. Я ходил с ним собирать растения, и выяснилось, что зимою, когда он не получал в течение 2-3 месяцев ни копейки денег. у него не было рубах и сапогов; он тогда и обратился к Гринцевичу с просьбой дать ему хотя бы какую-нибудь сверхсрочную работу, чтобы заработать себе на белье и сапоги. А Гринцевич его не понял и толковал это как нежелание работать. Само собой разумеется, что зимой босиком нельзя ни запрягать лошадей, ни привезти воды и т.п. Одним словом, Кожухов – это, по моему теперь глубокому убеждению, незаменимый для нас человек и я обращаю на него ваше внимание. У меня даже является мысль: он вполне заслуживает, чтобы быть назначенным младшим техником, хотя бы младшего склада. По своему развитию и сообразительности он много выше Ефимова, хотя и окончил только низшую сельскохозяйственную школу». Я тоже хочу обратить внимание читателя на эту фамилию – Кожухов. Долгое время я не знал ни отчества, ни имени этого человека. «Заслуживает, чтобы быть назначенным младшим техником». Значит, исполнял какую-то рядовую должность. Однако строгий в оценках Мальцев поставил его, перед тем скомпроментированного, много выше техника Ефимова, которого отпустил « вследствие нужды» преподавать в Верхне-Озерскую сельскохозяйственную школу. Никто в Каменой степи не мог мне сказать о Кожухове ничего определенного. Одни отвечали: был такой, но кто он, кем был и что с ним стало – неизвестно. Жаль. Однако я обращаю ваше внимание на этого человека в надежде, что след его мы еще отыщем. |
Похожие:
 | Это книга рядового пилота гражданской авиации, пролетавшего 35 лет. Написана она в рейсах, по горячим впечатлениям, и все в ней –... | | Однако рано или поздно правда всё равно выходит наружу, и грязные страницы прививочной истории, политики и практики наконец-то становятся... |
| Так же, как и продажа товаров на внутреннем рынке. Правда, некоторое разнообразие в этот процесс вносит необходимость ведения раздельного... |  | Миша сказал: "Все, что говорит Коля, – правда". Директор понял, кто из них кто. Расположите первые буквы имен мальчиков в порядке:... |
| Сегодня даже эти случайные отрывки мне кажутся интересными. Минет забвение всех тех, кого я знал и любил, хоть что-то останется и... | | ... |
| Комсомольская правда, Татьяна синицына ("КП" Владивосток"), 17. 05. 2008, №072, Стр. 3 13 | | Тест состоит из 40 заданий. Задания рекомендуется выполнять по порядку, не пропуская ни одного, даже самого легкого. Если задание... |
| Комсомольская правда, подготовила оксана кальнина, 07. 08. 2008, №116-т, Стр. 41 22 | | Во время летних пожаров леса никто не поджигал? (Комсомольская правда, 22. 12. 2010) 17 |