Все минется правда останется
Скачать 3.26 Mb.
|
- Так я же отдала её вместе с другими снимками в Каменную степь, - ответила. Тамара Конрадовна, лишив меня последней надежды разыскать её. Нет её в Каменной степи. И того человека, которому она отдала, давно уже нет на этом свете, а все бумаги, оставшиеся после него, молодая вдова, рассказывали мне, пустила по ветру. Память... Человек силен и тем, что уверен: его не забудут. Не могут забыть! Это же он создавал вот эти пруды, сажал вот эти деревья, шумящие на ветру - и будут шуметь не одному поколению. Так неужели же не вспомнят создателей, забудут их? Нет, не может такого быть. Ну, в самом деле, не ради же личной корысти приезжает в степь вот эта молодая публика, фанатично преданная науке! Собеневский поражался: ни одна барышня в те годы не вышла замуж - им, бедным, некогда было даже думать об этом. Многие так и остались одинокими. "А разве наука для меня не личная жизнь?" - повторяли они ответ Вавилова на заданный ему вопрос о личной жизни, на которую у него не оставалось ни минуты. Да, Собеневский завидовал им и жалел - а все же он был счастливее, на лето к нему приезжали дети, одни - в отпуск, другие - на каникулы. - Приезжали мы, - вспоминала Тамара Конрадовна, - отец сразу звал нас в степь: "Пойдемте, покажу вам свое детище". И вёл нас к Трещалинским и Хорольским прудам, в лесополосы... Он гордился долом рук своих, делом участников "Особой экспедиции". В память о сотоварищах Собеневский написал статью "Великий почин Докучаева". В архивных материалах есть упоминание о том, что Вавилов, прочитав её, дал высокую оценку проделанной автором работе, а напечатание её считал "исключительно необходимым". Разыскать эту статью мне не удалось. И ни в одном каталоге среди опубликованных работ она не упоминается. Я надеялся, что какие-нибудь бумаги сохранила Тамара Конрадовна. Нет, ничего не осталось. Когда же я упомянул о Вавилове, она сказала: - Когда Николай Иванович приезжал в Каменную степь, а он почти каждое лето туда наведывался, то уж тут у отца с ним настоящее соревнование разгоралось, кто утром пораньше встанет... Тамара Конрадовна. подтвердила одно воспоминание, в котором говорилось: "Обычно, чуть рассветало, Вавилов осторожно, чтобы не разбудить спящих, стучался в окно спальни Собеневского, и они уходили до полудня, без завтрака". Наверное, уходили в лесные полосы. Не для прогулок, конечно. Восхищались творением рук человеческих, так благотворно преобразивших природу степи: есть ли еще где на земле такое благотворное преобразование! Наверняка говорили о великом почине Докучаева, дело которого надо продолжать. Собеневский, конечно же, показывал Вавилову вновь созданный питомник, -опять надо было начинать с питомника, - а рядом с ним только что залаженный дендропарк, в котором он высадил 120 экзотических пород, завезенных из Полтавского, Тульского, Камышинского и других питомников. Осматривали новые посадки. Вписываясь в план создания лесных полос, намеченный и утвержденный еще Докучаевым, Собеневский как бы "огородил" усадьбу опытной станции со всех сторон - сколько же ей стоять на степном юру, на ветрах-сквозняках, дующих почти непрерывно. Однако особой гордостью Собеновского был так называемый арборетум - дендрарий, заложенный на 12 гектарах невдалеке от домов. Поделив всю эту территорию радиальными и периферийными дорогами на секторы, он высадил здесь 16 тысяч сеянцев 370 видов древесных и кустарниковых пород американской, азиатской и европейской флоры. Вот она, крупнейшая коллекция лиственных и хвойных пород из трех частей мира! Какие из них акклиматизируются в степи и окажутся пригодными для защитных полос, для декоративных посадок? Время покажет. Было, было что посмотреть в Каменной степи, и не только на опытных посевах, где верховодил Говоров, но и на участках древесных посадок, где увлеченно работал старейший степной лесовод, участник Особой экспедиции Конрад Эдуардович Собеневский. ВЫПАД ТРЕТИЙ 28 августа 1928 года в "Ленинградской правде" была опубликована хлесткая статья "Штаны научного значения". В одном из 17 ящиков, отправленных в Институт возвращавшимся из экспедиции по Мексике, Колумбии, Перу, Чили и Боливии ботаником Сергеем Васильевичем Юзепчуком, бойкий газетчик, подписавшийся "Неучем", высмотрел два чемодана с изношенной одеждой путешественника. Это и было поводом для злой насмешки над наукой, институтом и его деятельностью. На этот раз Вавилов но промолчал, ответил газете: "При отправке экспедиций научными учреждениями личный багаж, необходимый для путешественника, всегда, как правило, до всем существующим нормам рассматривается как багаж экспедиции, ибо для того, чтобы производить обследование, да еще в течение 3-х лет, проходить тысячи километров караваном, нужны "некоторые принадлежности". Такой порядок существует при организации всех экспедиций, и поэтому если среди материалов, доставленных в Институт, в чемодане самого Юзепчука оказались штаны, столь поразившие т."Неуча", то в сущности здесь удивляться нечему. Путешествовать по некоторым тропическим странам возможно, быть может, и без штанов, но в трехлетнем путешествии, да еще на высотах Боливии и Перу без этого аксессуара обойтись трудно". К сведению редакции сообщал, что экспедиция Юзепчука проходила в скромнейших условиях, что Институт не смог сполна оплатить своему сотруднику даже суточные расходы и издержки на организацию каравана. Втолковывал "Неучу", что доставленные экспедицией материалы во много крат ценнее тех минимальных средств, которые были затрачены, что, к тому же, значительная часть материалов имеет не только научный, но огромный практический интерес для выведения новых сортов. Поэтому было бы более справедливо упрекнуть институт в недоплате своему научному работнику всех причитающихся расходов по экспедиции, а не наоборот. Кажется, Вавилов не мог сдержать себя от обиды на такую несправедливость и неблагодарность, выраженную публично. Никогда раньше не говорил и не писал о трудностях, а тут словно прорвало. Знают ли "Неуч" и редакция о трудностях, которые испытывают советские ученые, выходящие за пределы своей страны, да еще ведущие исследования там, где нет советских представителей? Видимо, нет. А Юзепчук пробыл в условиях всевозможных лишений целых три года. Так что "прежде чем легкомысленно изыскивать анекдотические сюжеты, нужно подумать серьезно над существом дела". Вавилов мог бы поведать, для сравнения, как в одном из своих путешествий по Азии он встретился с американским "охотником за растениями", который спокойно, не торопясь, путешествовал со своей семьей - женой и дочерью, объезжал один город за другим, останавливаясь в лучших отелях. Необходимыми для этого средствами его обеспечивало вашингтонское Бюро растительной индустрии. Однако не поведал, и не потому, что забыл. Нет, помнил, но не стал дразнить гусей - хватит и этой отповеди. Возможно, написал бы и резче, но подлинная ценность собранных экспедицией Юзепчука материалов еще не была. известна даже Вавилову. Несколько тысяч образцов, заключенных в 17 ящиках, предстояло еще изучить. Но пройдет немного времени - и научный мир узнает, что русские "сделали одно из крупнейших открытий в области мирового растениеводства". В горных районах Центральной и Южной Америки, в Кордильерах, они обнаружили мировой очаг важнейших культур: хлопчатника, картофеля и кукурузы. Именно там, как оказалось, произрастают исключительные сортовые богатства, до сих пор не только мало изученные, но и мало использованные человеком. Русские ученые Букасов и Юзепчук поистине открыли Америке и миру Америку, обнаружив поразительное разнообразие сортов культурного и дикого картофеля, о которых не подозревал до тех пор ни один селекционер мира. Среди этих видов картофеля есть устойчивые к заболеваниям, обладающие исключительной морозостойкостью и засухоустойчивостью. Найденные в Перу и Боливии на высоте 3-4 метров над уровнем моря, эти сорта тропического картофеля можно было высевать на широте Мурманска. Мир был потрясен этим открытием, сделанным под самым носом у американских "охотников за растениями", для которых поездка в Перу и Боливию так же легка, как для русских - в Крым. Открытие несло избавление все более хиреющему картофелеводству: до той поры на полях Европы и Америки возделывались сорта картофеля, родоначальниками которых были те два-три образца, которые завез еще Колумб. С той поры ни одного посту-пления исходного материала не было, а поэтому картофель все сильнее страдал от грибковых и вирусных заболеваний и все более вырождался. Теперь задача, о решении которой не мог мечтать ни один селекционер мира, задача выведения холодостойких, фитофтороустойчивых и крахмалистых сортов картофеля стала разрешима не только в СССР, но и во всех других странах. После сообщения о находке советскими учеными сразу тринадцати совершенно новых видов картофеля и сотен его разновидностей, министерство земледелия США отправило по их следам две своих экспедиции - искать материал, необходимый для практической селекции картофеля. За ними отправились в путь ботаники Швеции и Германии. Итак, дорогой читатель, ты теперь знаешь, что успехам нынешнего картофелеводства мир обязан нашим ученым Сергею Михайловичу Букасову и Сергею Васильевичу Юзепчуку, которому отечественный "Неуч" вменил в вину изношенные в экспедиции штаны, отправленные вместе с собранной коллекцией. Это была одна из последних экспедиций, после которой в марте 1926 года Вавилов с гордостью сказал: - Словом, земной шар приведен в порядок! Мечта его сбылась! Он указал, что надо искать, чтобы заполнить пустующие места в открытых им рядах. Он безошибочно определил, где надо искать эти недостающие сорта и виды растений, установив предварительно семь основных географических центров их происхождения. Все подтвердилось, многое найдено - три четверти разновидностей важнейших культур вскрыты нами! И мир преклонился перед его научным подвигом. Мир, но не соотечественники, в толпе которых самоуверенно ухмылялся "Неуч". Так, нисколько этого не стесняясь, даже гордясь (мы академиев не кончали!), называл себя представитель того поколения, которое входило в жизнь, еще ничего как следует не зная и не умея... Поколение это было уверено в своей великой правоте, а потому не знало пощады ни прошлому, ни настоящему. Оно уверовало: чтобы построить новый мир, нужно разрушить уклад, традиции, дворцы. Представители этого поколения "простых людей" но хотели знать, что было до них, не считались с тем, что сделали предшественники. Начинался новый отсчет истории страны, науки, культуры. Старую интеллигенцию они называли попутчиками, к которым "неучи" относились с подозрительной настороженностью, как к своим потенциальным врагам, лишь по случайности не сметенным революцией. Им, "неучам", дела не было до того, что мир преклонился перед этими интеллигентами. Так ведь какой мир? Буржуазный. Да и за что? Эка невидаль, нашли какие-то новые картошины. Сами-то, должно быть, не картошку, а хлеб с маслом едят, да по заграницам разъезжают, на народные денежки там шикуют. Неуч... У меня не было никакого желания доискиваться, кто же скрывался за таким нелестным псевдонимом. Скорее всего, человек этот так и остался без имени, без отчества, без фамилии. Однажды, читая статью о репрессиях, я подумал: а ведь этого человека, обнаружившего доношенные штаны в поступившем из-за рубежа багаже, вполне могли заметить и взять на работу в органы. В таком случае автором, обозвавшим самого себя "Неучем", можно считать не Иванова, а Бориса Вениаминовича Родоса. Это он, Родос, будет истязать на допросах комсомольского вожака Александра Косарева, писателя Бабеля, журналиста Михаила Кольцова, режиссера Мейерхольда и, наверное, многих других деятелей и творцов. Высокое начальство его очень уважало, поэтому и доверяло "разговаривать" со знаменитостями именно ему. О, Родос умел и "разговаривать" с безвинными своими жертвами, умел и составлять протоколы допроса. Именно его протоколы начальство считало "истинными произведениями искусства" - все они завершались расстрелом. На каком, спросите, основании я называю Родоса? Не к нему же в лапы попадет Вавилов в 1940 году? Да, не к нему. Но именно Родос, когда его постигнет праведная кара, в ходатайство о помиловании сам напишет о себе: "Я - неуч". Мол, что с меня взять, если за плечами у меня всего четыре класса образования. Ну, а то, что читал лекции в Высшей школе МВД и был автором учебных пособий для начинающих следователей, так это всегда так было и будет: конкретному делу учит не тот, кто умствует, а кто по должности за это дело отвечает... Да, кстати, в его рассуждениях есть вот какой резон. Вера в правоту действий всякого должностного лица переживет, наверно, и нас с вами, читатель. Во всяком случае так и поныне: в любом принципиальном споре решающее слово чиновник оставляет за. должностным лицом, именуемым "специалистом". Всякий, кто в момент спора не при должности, правым быть не может, даже если он и образование имеет соответствующее предмету спора, и сам много лет работал в данной отрасли. Не при должности - и всё тут. Человек не при должности не может быть правым, все его доводы всего лишь эмоции. "Я - неуч"... Не всякий так откровенно в этом признавался. Многие хитрили, в анкетной графе "образование" писали: "высшее, по опыту работы". Таких, уверенных в своих способностях, я встречал на солидных должностях в министерствах и ведомствах. Что и говорить, разнолик неуч, самоуверен. Взяв на себя все заботы по защите интересов государства и его тайн, "линий", "установок", "указаний", он с подозрением смотрел на всех, кто думал, рассуждал, излагал свою точку зрения - такие растащат, распродадут оптом и в розницу всё государство. Напряженно вслушиваясь в их речи, он вынашивал в своем мозгу одну, но стройную мысль: "Ах ты, вражина..." И "безошибочно" определял, кто есть кто... - Чем занимался ваш подследственный Бабель? - спросил Родоса судья. - Мне сказали, это писатель. - Вы прочитали хоть одну его строчку? - Зачем? - с искренним недоумением спросил Родос. Однако, я слишком далеко вперед забежал. Этот строгий, без лести и заискивания, разговор с неучем состоится не скоро, в феврале 1956 года. До той поры много воды утечет, много судеб искалечится, много полезных деяний пресечется... ВЫПАД ЧЕТВЕРТЫЙ В феврале 1930 года "Правда" публикует статью В.Балашова "Институт благородных... ботаников". На этот раз обвинения были посерьезнее: тут и отрыв от задач реконструкции сельского хозяйства, и чуждое социальное происхождение сотрудников, и насаждение семейственности, и снабжение сортовыми семенами кулаков. По всему чувствовалось: "неуч" наш поднаторел, овладел звонкой политической фразой. Ответ Вавилова в редакцию был на этот раз выдержан в спокойном ироничном тоне. Да, из 350 научных работников института в родстве состоят 30 человек, причем значительная их часть стала родственниками уже после поступления на службу. "К сожалению, - подводит Вавилов итог этому пункту, - запретить вступать в брак не может ни директор, ни местком". Да, семена и литературу институт посылает агрономам, семенным товариществам, школам крестьянской молодежи, колхозам. И только один процент от этого количества семян и книг - в частные хозяйства, тем крестьянам, у кого есть рекомендации и удостоверения о принадлежности к беднякам и середнякам... Сегодня мы не знаем о судьбе тех посылок, которые составляли 99 процентов от общего количества. Однако адрес одной посылки частному хозяину нам хорошо известен. Напомню. В июне 1927 года в избу зауральского единоличника Терентия Мальцева почтальон принес пухлый пакет, в котором оказалась пригоршня блестящего темно-бурого зерна какой-то невиданной раньше пшеницы. В приложенной записке говорилось: "Институт прикладной ботаники... высылает вам 200 г. пшеницы сорта "Цезиум -III". Просим посеять, о полученных результатах сообщить в институт..." Дальнейшее читатель может узнать из книги о Мальцеве "Хлебопашец". Здесь же скажу лишь, что при вступлении в колхоз Терентий Семенович внес на общую пользу 16 пудов сортовой пшенички, размноженной им из тех 200 граммов, присланных ему из Ленинграда. А вскоре колхоз "Заветы Ленина" войдет в число первых в стране семеноводческих хозяйств - будет поставлять первоклассные семена пшеницы. Этот сорт на многие годы станет самым урожайным в Зауралье, сорт, которым в войну засевалась почти вся зауральская нива - и с каждого её гектара страна получала не один лишний центнер хлеба. |
Похожие:
 | Это книга рядового пилота гражданской авиации, пролетавшего 35 лет. Написана она в рейсах, по горячим впечатлениям, и все в ней –... | | Однако рано или поздно правда всё равно выходит наружу, и грязные страницы прививочной истории, политики и практики наконец-то становятся... |
| Так же, как и продажа товаров на внутреннем рынке. Правда, некоторое разнообразие в этот процесс вносит необходимость ведения раздельного... |  | Миша сказал: "Все, что говорит Коля, – правда". Директор понял, кто из них кто. Расположите первые буквы имен мальчиков в порядке:... |
| Сегодня даже эти случайные отрывки мне кажутся интересными. Минет забвение всех тех, кого я знал и любил, хоть что-то останется и... | | ... |
| Комсомольская правда, Татьяна синицына ("КП" Владивосток"), 17. 05. 2008, №072, Стр. 3 13 | | Тест состоит из 40 заданий. Задания рекомендуется выполнять по порядку, не пропуская ни одного, даже самого легкого. Если задание... |
| Комсомольская правда, подготовила оксана кальнина, 07. 08. 2008, №116-т, Стр. 41 22 | | Во время летних пожаров леса никто не поджигал? (Комсомольская правда, 22. 12. 2010) 17 |