Романтическая компенсация повседневной рутины. В выделении этого признака ряда молодежных субкультур для нас важна не столько мотивация соответствующих действий, сколько выявление фактора, внешнего по отношению к конкретным субкультурным проявлениям. Как и криминализация общества, и западные влияния, романтическая компенсация может быть рассмотрена в данном аспекте. Она выражает особенности и данного времени, и общего для молодежи (в модели европейской цивилизации) стремления к обновлению, приключению, испытанию себя в необычных условиях, поиску смысла жизни и т. д.
«Тяга к опасному» реализуется в различных формах молодежных сообществ и не обязательно имеет криминальный оттенок. Фактически субкультурными образованиями стали группы, объединяемые интересом к экстремальным видам спорта. Некоторые сообщества сформировали довольно развитую идеологию на перекрестке актуальных общественных проблем и практику испытания волевых качеств личности в экстремальных условиях.
Диггеры. К такого рода субкультурным феноменам относятся диггеры — исследователи подземных коммуникаций. Опасности пребывания в подземных ходах, закрытость сообществ диггеров, таинственность мира подземелий, лишенного обыденности, — эти свойства диггерства определяют внутренние мотивы интереса определенной части молодежи к таким формам активности. Здесь есть параллели с профессиональной деятельностью спелеологов, но в неменьшей степени, как представляется, — с герильей (без политических мотивов, а лишь по самоощущению участников), военной разведкой (нередко военная форма используется как идентификационный знак), приключениями в стиле Индианы Джонса.
Если в начале 1990-х годов активность диггеров отмечалась главным образом в Москве, то к настоящему времени объединения диггеров (обычно — не зарегистрированные официально) существуют во многих городах России (Владивосток, Самара и др.). Они имеют малочисленный состав участников (до нескольких десятков человек) и не ищут возможностей его расширения. Стремления к афишированию своей деятельности у диггеров, как правило, нет. Лишь в некоторые группы допускаются представители средств массовой информации. Во многих случаях диггеры сотрудничают с исполнительной властью, органами местного самоуправления, когда обнаруживают в подземных коммуникациях опасные для жизни людей явления (оседание фундаментов зданий, утечки в системе водоснабжения, различные нарушения экологического характера и т. д.). В этом аспекте диггеры проявляют себя как часть экологически ориентированных движений молодежи.
Толкинисты. Особняком в молодежных субкультурах России стоят толкинисты. Очевидна их связь с иностранным источником — образами книг Джона Рональда Роуэла Толкиена «Хоббит», «Властелин колец» и «Сильмарилион», сюжеты которых были положены в основу ролевых игр, породивших своеобразное общественное движение. В то же время в этом движении многое достаточно оригинально, связано с российскими экзистенциальными и мировоззренческими проблемами, с российским менталитетом.
Критики толкинистов обратили внимание на то, что книги Толкиена изданы в России или как совместные издания, или как российские издания, но осуществленные при поддержке западных фондов, т. е. являются частью планов культурной экспансии Запада, направленной на захват российского социокультурного пространства. Видимо, столь однозначные выводы не имеют достаточных оснований, поскольку не учитывают множество противоречивых обстоятельств, определивших распространение идей и образов Толкиена в России. Мы, во всяком случае, считаем, что эти идеи и образы скорее стали материалом для конструирования реальности толкинистами, чем законченными социокультурными моделями. Это подтверждается и парадоксальным обстоятельством продвижения на российском кинорынке в 2002 г. фильма компании Wignut Films «Властелин колец», а затем последующих серий, что, тем не менее, не повлекло за собой заметных изменений в активности толкиенистов (хотя прокатная судьба фильмов была достаточно удачной).
Основываясь на интервью с рядом участников движения толкинистов, мы можем зафиксировать некоторые его характерные черты. Начало движения относится примерно к 1992 г. Толкинисты появились на физическом факультете Московского университета. Особенностью времяпрепровождения толкинистов стало соединение популярных в то время ролевых игр с художественным миром Толкиена (детальная разработка этого мира дала необходимый материал для социального конструирования и идентификаций). Местами сбора толкинистов в Москве стали «Эгладор» (Нескучный сад) и Царицыно. Заранее известно время встреч: в «Эгладоре», например, в четверг после 6 вечера, общение шло почти до утра. В Царицыно встречи такие были по субботам. Есть и другие места встреч (например, на Арбате в центре Москвы, а также на квартирах).
На встречи в конце 1990-х годов собиралось по несколько сот человек, одетых в экзотические самодельные одежды: «по-эльфийски» (красивые накидки разных цветов поверх доспехов, броши, хайратник и фенечки из бисера или мулине и колокольчики, которые в основном покупали в магазине «Охотник» на Арбате), «по-гномовски» (капюшоны, кожаные доспехи или балахоны с надписями «Монавар», «Скорпионс» и т. д.); «гоблины» и другое черное воинство были одеты в основном в косухи и в козаки. Фенечки, колокольчики не снимались, и толкинисты узнавали друг друга в любой обстановке. Один из лозунгов: «Тусоваться всегда, тусоваться везде, даже на суше, даже в воде».
Участники встреч имели экзотическое самодельное вооружение для ведения боев. Бои — основное занятие, они шли постоянно в течение вечера по всей территории, часто — стенка на стенку (бои на мечах). В ходе встреч дрались на деревянных мечах, сделанных из клюшек или из лыж. Кистени делались из лыжных палок, карнизов от занавесок, каких-то палок и т. д. Были и доспехи — поначалу из картона, дерева, железа (кастрюльки, крышки от сковороды), позже — специально изготовленные.
При встрече все общались и вели себя соответственно героям Толкиена, с которыми себя идентифицировали. Ставили пиво или сигареты на выигрыш в боях. Очень много курили. Наркотики, по всей видимости, принимать было не принято.
Новых приводит кто-нибудь из «ветеранов», он обычно и становится «родственником». Каждый, кто приходит, берет себе имя, заимствованное у Толкиена, сочиняет историю своей жизни. Девушки вначале обычно эльфийки. История увязана с историей «родственника», потом она может измениться, когда появятся «мать», «отец». Этикет общения — ориентированный на «аристократический» («Что вам угодно, милостивый государь?»).
Все объединены в семьи (мамы, братья и сестры), проводятся «свадьбы», где жрец, орудуя мечом как крестом, произносит перед «новобрачными» ритуальную фразу: «Я венчаю вас во имя водки, пива и спиртнаго духа». На венчание испрашивается согласие «родителей», надо пригласить всю «семью». Когда «жених» целует «невесту» — вслух ведется счет, и сколько насчитают, столько бутылок пива надо поставить собравшимся в случае «развода» («Поэтому развод невыгодное дело»).
В последнее время толкинисты с большим стажем («старики») уже не ходят на «Эгладор» («там гниль, новенькие»). Важными организационными формами движения стали «кабинетки» — ролевые игры, проводящиеся небольшим числом участников в квартире одного из них, а также выездные игры, которые проводятся по предварительно разработанному сценарию (обычно по мотивам одной из книг Толкиена) нередко в лесу, с ночевками в палатках. У игр есть рейтинг, на хорошие можно попасть по личному приглашению. Каждый раз для участия в выездных играх шьются новые костюмы.
Организация ролевых игр все более четко регламентируется и планируется. Так, в Нижнем Новгороде действует Клуб Ролевых Игр (КРИНН), в рамках которого проводятся конференции «мастеров» региона для координации их действий на следующий игровой сезон и составления графика игр.
Проблема общения — одна из актуальных для молодежи, и ролевые игры оказываются важным средством технологической подготовки к более эффективному общению в молодежной среде. Проблема идеала накладывается на проблему общения в аномичном обществе, и фантазии Толкиена оказываются большей реальностью, чем мир российской социальной действительности. В одном из интервью (девушка 19 лет, активная участница встреч толкинистов до 1999 г.) есть выразительное представление такого соединения реальности и иллюзии: «Я по телефону обсуждала сюжеты из «Сильмариллион» Толкиена, всю ночь говорили о стихах, рыдали над их трагическим звучанием».
На этом фоне в ролевые игры все более активно внедряются мистические идеи, что связано с увлечением некоторой частью участников ролевых игр книгами Н. Перумова, М. Семеновой, А. Сапковского и других российских пропагандистов оккультизма и неоязычества. Такие увлечения закрепляются сценариями некоторых игр. Например, в одной из них («Древняя Русь-97») от каждого участника требовалось принести жертву идолу языческого бога Перуна. В других играх прослеживались связи с сатанинскими ритуалами: «черная месса» на «животе обнаженной эльфийки» и т. д. В наших интервью с толкинистами такого рода факты также получили отражение: «У нас было и течение диссидентов-перумистов (от фамилии «Перумов»). Произведения Перумова как бы подправляли Толкиена, у него была уже серьезная магия («Кольцо тьмы»). Диссидентство состояло в бесконечных спорах до хрипоты, кто лучше — Толкиен или Перумов».
В целом мифологизация в рамках данного неформального объединения выстроена по конфигурации романтизированного и более яркого мира, чем тот, который окружает молодых россиян. Характерно, что формами общения являются различного рода дискурсы. Обращает на себя внимание и «семейная» организация толкинистского сообщества. Нам известны факты, когда ролевые браки становились позже реальными. Вообще утеря ясной грани между реальностью и вымыслом оказалась способом компенсации аномии и разрушения идеалов советского времени. Вполне серьезно участники толкинистских встреч видят себя спасителями мира (в одной из наших записей буквально: «Дома маме я говорила: как ты не понимаешь, мы же совершаем подвиги, мы же спасаем мир!»).
В конечном счете в толкинистком движении сказалась ментальность россиян, ранее реализовавшаяся в таких формах, как тимуровское движение. Литературные образы писателя Аркадия Гайдара в книге «Тимур и его команда» (1940) определяли лицо общественного движения детей и подростков в СССР на протяжении десятилетий. Тимуровские отряды создавались повсеместно, в их деятельности соединялась общественная польза и романтическое отношение к жизни. На фоне дискредитации образов советской юношеской литературы, дававшей образцы для поведения молодому человеку в определенной нормативно-ценностной системе, в том числе в прямой форме ролевых игр, как это было в книгах Гайдара, мифологизации Толкиена оказались востребованными, поскольку воспроизводили близкую конструкцию: вполне завершенную и идейно освященную конструкцию, легко воспроизводимую в ролевом поведении.
Воспроизводство некоторых черт советского прошлого. Перенос в молодежную среду моделей поведения и организации жизненного пространства из советской эпохи носит субкультурный характер главным образом в крупных городах (сохранение соответствующих черт как свидетельство медленного развития культурных форм в российской провинции вряд ли следует трактовать в субкультурном аспекте). Следы такого переноса обнаруживаются в организациях, сохраняющих связь с пионерией, комсомолом, компартией в их прошлых формах. Такого рода феномены удалось обнаружить в проведенном под нашим руководством исследовании прокоммунистических ориентаций современной российской молодежи. Было установлено, в частности, что среда молодых коммунистов обладает чертами социокультурной общности, близкой по своим показателям к субкультурному феномену[21]. Объединительным мотивом чаще является не политический выбор, а стремление к общению и преодоление обыденной рутины.
Подведем некоторые итоги.
1. Субкультурные феномены легко поддаются описанию, но их классификация и типологизация затруднены многообразием несводимых в систему признаков. Методологически важно видеть, что какой-то стройной классификации субкультур создавать нет смысла. Здесь упорядочение фиксируемых данных скорее всего возможно в рамках каждого из отдельных фрагментов субкультурной мозаики.
2. Молодежные субкультуры в России несут на себе воздействие криминализации общества, западной культурной экспансии, тяги к преодолению рутины повседневности, «родимых пятен» советской эпохи. Эти воздействия переплетаются, в разной мере присущи тем или иных субкультурным феноменам. Главное же состоит в том, что субкультурная специфика не свойственна молодому поколению россиян как таковому, это мозаика социокультурных образований, фрагментарно рассеянная в молодежной среде.
3. Некоторые из молодежных субкультур могут создавать платформу для развития негативных тенденций в молодежной среде (проблемы наркотизма, насилия и т. д.), другие скорее имеют позитивное общественное значение (экология и т. д.). Во всех случаях важно, что через субкультурные формы для определенной части молодежи лежит путь к освоению социальности.
4. Анализ ряда субкультурных феноменов в современной России неожиданным образом приводит нас к пониманию того, что в российской социальной практике укоренились те стороны общинного взаимодействия молодежи, которые в советское время реализовывались в деятельности комсомола. Утеря этого института социализации по соображениям политического характера не была восполнена на уровне обыденности, что вызывает определенную неудовлетворенность и поиск новых форм коллективности. Это обстоятельство следует учитывать при рассмотрении вопроса о молодежных субкультурных феноменах в современной России. С этой точки зрения яснее станет характер организованных структур в российском молодежном движении. Собственно, это и позволяет более широко представить субкультуры молодежи в России в их специфике, генезисе и возможном влиянии на стили жизни в ближайшие десятилетия..htm
СКИНХЕДЫ: МИФ ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
Урсул В.
Зарубежные и отечественные исследователи нацизма отмечают очевидные тенденции усиления его влияния не только на общественно-политическую жизнь стран Западной Европы, но и России . При этом, по их мнению, рост и укрепление субкультуры нацизма в России наблюдается с начала 90-х годов ХХ столетия и определяется не столько факторами экономического, политического и социально-психологического характера, сколько современным кризисом традиционных и либеральных ценностей .
Представляется, что именно последствия этого кризиса активизировали процесс возникновения на политическом пространстве России 90-х годов ХХ столетия ряда экстремистских партий и движений, которые открыто пропагандируют радикальные идеи националистического и расистского толка: «Память», «Русское национальное единство», «Национал-большевистская партия России», неформальное молодежное движение скинхедов и др. Деятельность этих движений становится объектом пристального внимания центральных и региональных СМИ. Они представляют «русский нацизм» главным и чуть ли не единственным фактором дестабилизации российского общества. Среди организаций нацистского толка в средствах массовой информации большей «популярностью» пользуется молодежное движение скинхедов. Однако проведенный анализ истории, идеологии и практики скинхедов позволяет сделать несколько другие выводы.
В России скинхеды появились в первой половине 1990-х годов в среде учащихся столичных ПТУ и техникумов. Наибольшее распространение движение скинхедов получило в Москве, Санкт-Петербурге, Красноярске, Томске, Иркутске, Владивостоке, Воронеже и Ярославле. В целом это движение возникло под влиянием массовой культуры Запада. Этим объясняется и копирование внешнего облика западных скинхедов под военный стиль, а именно: камуфляж, армейские полуботинки, специфические шарфы и короткие куртки. Практически все атрибуты российских скинхедов являются прототипом западных образцов.
Подавляющее большинство «бритоголовых» представляют собой либо националистически настроенную молодежь, либо футбольных фанатов.
Российские скинхеды в целом не имеют единой организации. Они представляют собой совокупность разрозненных и не связанных между собой групп (в среднем по 10–15 человек в каждой), которые не всегда и не везде промышляют избиениями и убийст-вами, часто дело ограничивается распитием пива и слушанием тяжелого рока и также легко распадаются, как и возникают.
Число скинхедов в России незначительно. В 1991 году их насчитывалось буквально несколько десятков человек, в 2001 году, по данным правоохранительных органов, их было уже свыше 10 тысяч, а в 2004-м – 33 тыс. При этом на 12-миллионную Москву приходилось около 5000, а в Санкт-Петербурге – около 3000 человек. К 2006 году их численность на порядок выросла, но в конечном итоге не превышала 40 000 человек по всей стране. Как правило, скинхеды у нас – это учащиеся старших классов школ, ПТУ, реже – вузов. Подавляющее большинство – так называемые пионеры, уличные боевики, которые не очень увлечены идеологией и годны только на то, чтобы пить пиво, слушать рок и устраивать драки. Без идеологов движения они не представляют большой опасности, потому что сам по себе их пыл может легко рассеяться и движение распадется. По данным социологов, идеологов и лидеров, скинхедов не больше нескольких сотен. В Москве их не более ста. Они выпускают самиздатовские журналы – «Уличный боец» (Москва), «Русский кулак» (Санкт-Петербург), создают интернет-сайты, готовят и распространяют учебные пособия по уличным дракам. Свои акции они проводят регулярно, но на фоне общей криминальной статистики совершаемые ими преступления ничтожно малы.
К примеру, по данным информационно-аналитического центра «Сова», который вовлечен в проблематику противодействия национализму и ксенофобии и с момента своего создания целенаправленно отслеживает «расовые преступления», всего за 2004 год в России было совершено 44 убийства на почве национальной ненависти. Из них 12 произошли в Москве и Подмосковье . При этом самым громким преступлением «бритоголовых» стало убийство в феврале 2004 года в Санкт-Петербурге 9-летней таджикской девочки Хуршеды Султоновой. Санкт-Петербург традиционно занимает одно из ведущих мест по числу совершаемых там нападений на расовой и национальной почве.
А уже в 2005 году общая численность преступлений подобного рода в стране сократилась и к концу года согласно данным центра «Сова» составила 28 убийств. В то же время согласно докладу бывшего генерального прокурора В. В. Устинова об уровне преступности в стране в 2005 году в Российской Федерации было совершено около 30 000 убийств. Таким образом, из 30 000 убийств, совершенных в РФ в 2005 году, по данным МВД, лишь 28 совершены скинхедами. На третьем месте в «черном рейтинге» центра «Сова» в этом же году оказался Воронеж.
С начала 2006 года радикальные националисты совершили в России несколько громких преступлений.
Однако общее количество убийств, совершаемых ежегодно именно скинхедами, составляет около одной тысячной доли процента – величина, которую социологи, как правило, не учитывают в силу ее статистической ничтожности, так как она входит в так называемый процент погрешности. Тем не менее эта тысячная доля процента постоянно находится в поле зрения средств массовой информации, тогда как все остальные преступления, как правило, замалчиваются и особо не рекламируются.
СМИ же формируют в глазах обывателя совершенно иной образ скинхедов. Их представляют исключительно как неонацистов. Всевозможные репортажи в новостных программах ТВ изображают пьяных подростков, тупо орущих нацистские лозунги и оскорбления в адрес небелых, все это журналисты преподносят как «тусовки скинхедов». При этом некоторые непрофессиональные журналисты, сознательно замалчивая реальные факты, отождествляют скинхедов с любыми хулиганами-националистами и не делают различий между членами радикальных националистических партий и движением скинхедов. Последних изображают грозной и чрезвычайно опасной для общества силой. Статистика по убийствам, произведенным скинхедами или просто боевиками-неонацистами, при этом не приводится, сухие цифры заменяются эмоциональными рассказами о жестокостях избиений. Число скинхедов, озвучиваемое журналистами телевидения и радио, в разы превышает те цифры, которые мы находим в Интернете, в официальных отчетах МВД, в трудах специалистов по молодежным субкультурам и даже в докладах правозащитников.
Из всего этого очевидна совершенная правота М. Вершинина, который утверждал, что СМИ с настойчивостью, достойной лучшего применения, создают из движения скинхедов разнородного, малочисленного, подражательного и сугубо подросткового явления политический феномен. В этой связи представляется логичным высказывание мэра Москвы Ю. М. Лужкова в отношении деятельности СМИ. Так, комментируя столкновения на национальной почве, которые произошли 22 июня 2007 года в Москве у станции метро «Китай-город», он отмечал: «Особо хотел бы напомнить для ряда СМИ, которые своей необъективной информацией разжигают нервозность в обществе, подогревают ее переход к конкретным практическим действиям, какими необратимыми последствиями это чревато. Возбудить конфликт в многонациональном и многоконфессиональном обществе легко, погасить – сложно».
К этому следует добавить, что такая политика СМИ не только вводит общество в заблуждение, но и способствует количественному росту таких скинхедов, какими их изображают СМИ. Расписывая зверства скинхедов, СМИ, объявляющие себя «борцами с нацизмом», формируют такой образ скинхеда, что он оказывается наиболее привлекательным для подростков.
В результате итогом борьбы со скинхедами либеральных СМИ становятся подражательные действия со стороны молодежи, которая обо всем узнает из передач телевидения. Посмотрев передачи НТВ и ОРТ о скинхедах, они играют в них такими, какими их представляют в СМИ. К сожалению,эти «игры» иногда заканчиваются кровью.
В данном случае вполне закономерен вопрос: «Кому это выгодно?». Очевидно, и в России, и за ее пределами существуют радикальные политические силы, которые заинтересованы не только в раздувании мифа о зловредном русском июнянационализме, но и в создании такого маленького и управляемого, но очень шумного феномена. Грамотно используя недовольства национальных групп и профессионально подогревая национализм в этнических диаспорах, эти силы всегда остаются в тени. Мы не станем утверждать, что они напрямую «заказывают» журналистам лживые и провокационные сюжеты о скинхедах. Скорее всего здесь мы имеем дело не с внешней, репрессивной цензурой, как в советские времена, а с внутренней самоцензурой журналистов: работники СМИ заранее знают, что хотят их новые хозяева, и стараются им угодить, создавая все новые и новые идеологические мифы. Но как бы то ни было, без поддержки определенного сегмента общества и политической элиты столь широкомасштабные операции по манипуляции общественным сознанием да еще и с применением центральных СМИ не проводятся. Следует предположить, кому выгодно раздувание темы русского нацизма.
Это прежде всего наиболее русофобские и агрессивно настроенные круги на Западе и главным образом в США. Картинки с русскими подростками, вскидывающими руки в нацистском приветствии, полученные с наших либеральных каналов, – очень хорошая иллюстрация для тех западных политиков, которые до сих пор паразитируют на мифе времен холодной войны о России – империи зла и мечтают окончательно добить наиболее крупный обломок СССР– нынешнюю Российскую Федерацию.
Это российские радикал-либералы, которые спекулируют на теме «русского нацизма». Ведь, во-первых, это отвечает интересам их хозяев с Запада и совпадает с их собственными призывами к разрушению РФ как последнего оплота империи. Кроме того, это совпадает с их душевным порывом как можно чаще поливать русских грязью, ведь наши либералы почти поголовно страдают русофобией. Наконец это выглядит как удар в сторону действующей власти, которая не может справиться с угрозой нацизма.
Внутрироссийским национал-сепаратистам также только на руку скандалы вокруг темы «русского нацизма», так как их мечта – отделение от России ее национальных регионов. Адля этого необходима демонизация русских в глазах жителей этих регионов, чему служат провокационные сюжеты о скинхедах в либеральных СМИ.
И как бы парадоксально ни прозвучало, это в какой-то степени выгодно некоторым представителям нынешней политической элиты, которые, конечно же, стремятся к достижению социально-политической стабильности в обществе и не заинтересованы, чтобы общественный порядок «раскачивали» банды подростков-неонацистов, но они заинтересованы в том, чтобы такое ощущение создавалось у обычных граждан. Тем больше граждане будут ценить существующую власть, которая хоть и не идеальна, но все же лучше нацистского беспредела.
Все это позволяет утверждать, что разыгрывание пропагандистского спектакля о скинхедах в настоящее время выгодно определенным заинтересованным группам. При этом создается впечатление, что чиновникам любого уровня (от администрации школы до губернатора), неспособным грамотно и своевременно исполнять свои прямые обязанности, гораздо выгоднее отвести недовольство от себя, направив его в другое русло. Ав условиях реализации жестких и главное – непоследовательных и непродуманных социальных реформ, непрекращающейся террористической деятельности на территории Северо-Кавказского региона выбор «инородца» в качестве «врага» идеален.
Таким образом, вряд ли имеет смысл серьезно обсуждать проблему нацизма в России как сколько-нибудь реальной политической силы. Вместе с тем следует согласиться с доктором исторических наук А. Малашенко, который совершенно справедливо замечает, что проблема нацизма в России одновременно и очень проста, и очень сложна. Из ее простоты и запутанности следует, что с одной стороны – с этим феноменом (различаемым по свастике на руке и черным сапогам) бороться чрезвычайно легко. Однако с другой стороны – он присутствует в размытом виде как нечто радикальное, в доброй полудюжине ныне действующих партий и объединений и оттого как бы неуловим.
Если трактовать нацизм как своеобразный конгломерат великодержавности, национализма, авторитарности и социальной демагогии, то и в этом случае вряд ли можно говорить о наличии в этом явлении достаточно мощных корней в российском обществе, способных реально изменить направление политического развития страны. Ведь даже при крайних формах авторитаризма в России обращались к интернационализму, поскольку использование расовых составляющих (а это непременный компонент нацизма) в нашей многонациональной стране не имеет шанса на значительный успех . При этом не подлежат никакому сравнению молодежные радикальные организации в России, не представляющие сегодня влиятельной политической силы, и европейские ультраправые партии. Вместе с тем рост экстремистских настроений в российском обществе вполне вписывается в общеевропейскую тенденцию усиления нацизма.
Конечно, в отличие от классического нацизма современные праворадикальные группы и национал-популистские политические организации обладают и массовой базой, и мобилизационными возможностями. Однако они располагаются на социальной и политической периферии и не имеют пока серьезных шансов на политическую власть, хотя и способны быть источником дестабилизации. Именно поэтому внимание ученых к данной проблеме не должно ослабевать и должно иметь не только чисто академическое, но и практическое значение в ходе работы государственных органов, силовых структур и общественных организаций.
СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ МОЛОДЕЖИ КАК ФАКТОР СТАНОВЛЕНИЯ НЕФОРМАЛЬНЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ
Детинкин Д.С., аспирант, РГСУ, Москва
Фундаментальные макроэкономические и социально-политические изменения в обществе отразились, прежде всего, на социальном составе и в положении молодежи в социальной структуре. Произошло перераспределение занятости молодежи между государственным и негосударственным секторами экономики. С началом 2000-х гг. занятость молодежи на государственных предприятиях несколько стабилизировалась, однако, кредит доверия со стороны молодежи государственному сектору заметно меньше реальной занятости в нем. Вынужденные простои, нищенская зарплата, которая к тому же систематически задерживается, постоянная угроза банкротства предприятий подорвали у молодых людей надежду на работу в госсекторе как на гарантию стабильности. Эта проблема не имеет четко выраженных тенденций к улучшению и на нынешний момент. Молодежь устраивается в государственный сектор лишь по причинам специфического характера, таким как трудовой опыт, связи, получение того или иного социального статуса. Развал колхозов и невозможность заняться фермерством маргиназилировали значительную часть сельской молодежи. Растет ее отток из села в город. После 1991 года в 2,5 раза (1) возросла доля молодых людей, стремящихся любыми способами перебраться на постоянное место жительства в город, где их никто не ждет, кроме криминальных структур.
Неуклонно сокращается доля учащейся молодежи. Сегодня отсев из средней школы исчисляется миллионами. Еще больше молодых людей не имеют возможности продолжать свое образование в средней и высшей школе. Наметилась крайне негативная тенденция роста численности молодежи призывного возраста, не имеющей даже начального образования.
Изменение социального состава нынешнего поколения молодежи проявилось и в возрождении таких групп, как нищие, бомжи, беспризорники, беженцы. Нельзя не отметить и появление сравнительно немногочисленной (2-3%), но быстро растущей группы богатых молодых людей, способных, по их собственному признанию, не отказывать себе ни в чем. Однако процветание большинства из них имеет весьма сомнительное, а часто криминальное происхождение.
Ухудшение по многим позициям социального положения молодого поколения существенно расширяет базу социального исключения отдельных его слоев и сферу их конфликта с обществом.
Две трети молодежи находятся за чертой бедности (1), что не может не сказываться на структуре их потребления. Вместе с тем, через средства массовой информации активно формируется стереотип легких заработков, усиливается реклама досуговой индустрии. Разбалансированность уровня доходов и уровня потребления, вызванная этим, приводит к деформации интересов, как в сфере труда, так и потребления, к конфликту мотивов в этих сферах. Высокая неудовлетворенность материальным положением конфликтует в сознании молодежи с низким уровнем потребности в труде.
Очевидно, что подобная ситуация не способствует поддержке молодежью не то, что политики государства, но и, что самое катастрофическое, всего общества в целом, обрекшего молодых людей на нищету и невежество. Как можно ожидать социальной и политической полезной активности от тех, кто обречен на выживание в подобной ситуации? Кризис во взглядах молодежи — отражение общего кризиса в стране. Молодежь – это опора государства на пути в будущее. Нищая, необразованная, больная, страдающая наркоманией молодежь – не самое перспективное будущее государства. Она является благоприятной средой для развития ксенофобии, неонацизма, фашизма, криминала, революционных и насильственных идей и поступков. Постоянно провозглашая необходимость выработки действенной государственной молодежной политики, власть на практике очень плохо заботится о молодом поколении. В этой связи наблюдается активный рост числа неформальных политических организаций различного толка и специфики, но единых в одном – смене существующего общественного порядка. Молодежь – это индикатор состояния общества, и легкомысленное невнимание к ее проблемам государства и общества может иметь крайне тяжелые последствия, вплоть до социальной катастрофы.
|
