Статья впервые опубликована в «Banner of Light», Boston, Vol. XLVI, № 4, October 18, 1879, p. 7; на русском языке — Блаватская Е.П. В поисках оккультизма. — М., Сфера, 1996. С. 167—188. Пер. Т.О.Сухоруковой.
Что такое теософия?
Этот вопрос задается столь часто, а превратные толкования распространяются столь широко, что редакторы журнала, посвященного всемирной тео софии, допустят непростительную халатность, если первый номер журнала «Theosophist» не встретит полного понимания у читателей. Само название нашей статьи предполагает два вопроса: что представляет собой Теософское Общество и кто такие теософы? На каждый из них будет дан ответ.
Согласно лексикографам, термин теософия составлен из двух греческих слов: теос — «бог» и софос — «мудрый». До сих пор верно. Но дальнейшие толкования весьма далеки от ясного понимания теософии. Вэбстер довольно оригинально определяет ее как «предполагаемое общение с Богом и высшими духами и последовательное достижение сверхчеловече ского знания: с помощью определенных физических процессов — как того добивались через теургические действа некоторые древние платоники, или путем химических процессов — немецкие философы огня».
Мягко говоря, это довольно легкомысленное объяснение. То, что г-н Вэбстер связывает с подобной идеей такие имена, как Аммоний Саккас, Плотин, Ямвлих, Порфирий, Прокл, показывает либо сознательное искажение, либо его незнание философии и истинных побуждений великих гениев александрийской школы. Приписывать тем, кого со временники и потомки называли «теодидактами», то есть обученными самим богом, стремление развивать психологические и духовные способности посредством «физических процессов» — значит изображать их материалистами. Что же касается камня, брошенного в философов огня, то он отскакивает от них, рикошетом попадая прямо в наших знаменитейших современных ученых, в уста которых преподобный Джеймс Мартиньо вкладывает следующее бахвальство: «Материя — это все, что нам только нужно; дайте нам атомы — и мы объясним всю вселенную».
Воган предлагает более удачное и более философское определение. Он говорит: «Теософ — это тот, кто предлагает вам доктрину о Боге или творениях Бога, не являющуюся откровением, но боговдохновенную в своей основе». С этой точки зрения, каждый мыслитель и философ, тем более каждый основатель новой религии, философской школы или орде на, является теософом. Следовательно, теософия и теософы существовали с той самой поры, когда первый проблеск нарождающейся мысли заставил челове ка искать средства выражения своего собственного независимого мнения.
Теософы существовали задолго до христианской эры, вопреки христианским писателям, относящим развитие эклектической теософской системы к началу третьего века после Рождества Христова. Диоген Лаэртский прослеживает существование теософии до эпохи, предшествовавшей династии Птолемеев, и называет ее основателем египетского иерофанта Пот-Амона. Это коптское имя, означающее жреца, посвященного Амону — богу мудрости. Как показывает история, теософия возрождается Ам монием Саккасом, основателем неоплатонической школы. Аммоний и его ученики называли себя «филалетами» — любящи ми истину; другие же называли их «аналогетами» — за их метод толкования всех священных легенд, символических мифов и тайн посредством аналогии, или соответствия, при котором события внешнего мира воспринимались как выражение действий и впечатлений человеческой души.
Целью Аммония Саккаса было примирение всех сект, людей и наций под одной общей верой — верой в Высшую, Предвечную, Непознаваемую и Невы разимую Силу, управляющую вселенной посредством незыблемых, вечных законов. Его задачей было утвердить изначальную систему теософии, являвшуюся первоначально единой для всех народов; побудить человечество отложить споры и распри и объединиться в мыслях и намерениях, подобно детям единой матери; очистить древние религии от налета субъективности, объединив и разъяснив их на основе чисто философских принципов. Поэтому, наряду с философскими учениями Греции, в эклектической теософской школе изучались также буддизм, веданта, магия и зороастризм. Отсюда и прояв ление среди александрийских теософов таких исключительно буддийских и индусских черт, как почитание родителей и стариков, братская любовь ко всему человечеству и сострадание даже к бессловесным тварям. Аммоний Саккас стремился установить систему нравственной дисциплины, обязывающей людей жить по законам своей страны; возвысить их разум изучением и созерцанием Абсолютной Истины. Главной же своей задачей, определяющей до стижение всех остальных, он полагал извлечение из различных религиозных учений, как из многострунного инструмента, единой всеобъемлющей и гармоничной мелодии, которая найдет отклик в каждом сердце, преданном истине.
Таким образом, теософия — это древняя Религия Мудрости, эзотерическая доктрина, некогда известная во всех претендующих на цивилизованность странах. Все древние писания изображают эту «Мудрость» как эманацию Божественного Принципа; и ясное осознание этого запечатлено в таких именах, как индийский Будха, вавилонский Набу, Тот Мемфиса, Гермес Греции, а также в именах богинь — Метис, Нейт, Афина, гностическая София — и, наконец, в Ведах, чье название произошло от слова «знать». Все древние философы Востока и Запада, иерофанты древнего Египта, риши Арьяварты и тео дидакты Греции называли теософией знание об оккультных и, по существу, божественных вещах. Меркава112 еврейских раввинов — популярная мир ская серия — таким образом, является лишь средством достижения, внешней оболочкой, содержащей высшее эзотерическое знание. Маги Зороастра получали наставления и посвящения в пещерах и тайных ложах Бактрии; египетские и греческие иерофанты давали свои aporrheta — тайные инструкции — и mystes становился Epoptes — Пророком.
Центральной идеей эклектической теософии бы ла идея о единой Высшей Сущности, Неведомой и Непознаваемой, ибо: «Как может кто-то познать того, благодаря которому он познает все это?» — вопрошает «Брихадараньяка упанишада». Система этой теософии характеризовалась тремя определенными разделами: доктриной о вышеупомянутой Сущности, доктриной о человеческой душе — Ее эманации и, следовательно, одной с Нею природы, и теургией. Именно эта последняя и послужила причиной столь искаженных представлений о неоплатониках в наш век материалистической науки. По существу, теургия — это искусство применения божественной энергии человека для подчинения слепых сил природы; представителей этой науки раньше называли магиками, что является искажением слова «Маг», означающего мудрого или ученого человека, и высмеивали. Скептики прошлого века допустили бы точно такую же ошибку, если бы стали насмехаться над идеей фонографа или телеграфа. Тех, кого одно поколение осмеивает и назы вает «неверными», следующее, как правило, почи тает мудрецами и святыми.
Что касается Божественной Сущности, природы души и духа, то современная теософия рассматривает их так же, как и древняя теософия. Диу ариев идентичен Иао халдеев и даже Юпитеру менее образованных и философски настроенных римлян; и точно также он идентичен Яхве самаритян, Тиу, или Туисто, норманов, Дуву бриттов и Зевсу фракийцев. Что же до Абсолютной Сущности — Единой и Везде сущей — то возьмем ли мы для рассмотрения этого понятия учение греков-пифагорейцев, халдейскую каббалу или философию ариев — результат будет один и тот же. Первичная монада в системе Пифагора, которая растворяется во тьме и сама есть Тьма (для человеческого сознания), составляла основу всего сущего; и эту идею, во всей ее полноте, мы находим в философских системах Лейбница и Спинозы. Следовательно, соглашается ли теософ с каббалой, которая, говоря об Эйн Софе, вопрошает: «Кто же тогда может постичь Его, если Он бесформенный и Несуществующий?»; повторяет ли он величественный гимн из Ригведы (книга 10, гимн 129):
Кто знает, откуда берет начало это великое творение?
Создала ли его воля, или она бездействовала?
Он знает это — а может быть, не знает даже Он.
Принимает ли теософ ведантическую концепцию Брахмы, который в упанишадах представляется как «не имеющий жизни, не имеющий разума, чистый», бессознательный, ибо Брахма — это «Абсолютное Сознание»; или, наконец, разделяя веру свабхавиков Непала, утверждает, что не существует ничего, кроме «Свабхавата» (субстанция, или природа), который существует сам по себе, без всякого творца, — любая из этих концепций может привести только к чистой и абсолютной теософии. Той теософии, котора я побуждала таких людей, как Гегель, Фихте и Спиноза продолжать труд греческих философов и размышлять о Единой Сущности — Божестве, Всебожественном, исходящем от Божественной Мудрости — непостижимой, неведомой и невыразимой, на основе любой древней и современной религии, кроме христианства и магометанства.
Итак, каждый теософ, разделяющий доктрину о Божестве, «которая не является откровением, но бого вдохновенна в своей основе», может подпадать под любое из этих определений или принадлежать к любой из этих религий, но все же оставаться в рамках теософии. Ибо последняя представляет собою веру в Божество, которое есть Всё — источник всего сущего, беспредельность, которую нельзя постичь или узнать; одна лишь вселенная раскрывает Это, или, как предпочитают говорить некоторые, Его, тем самым наделяя полом, антропоморфизируя это божество, что является богохульством. Действительно, теософия избегает грубой материальности; она предпочитает верить, что пребывая в вечности, Дух Божества ничего не желает и ничего не творит; но то, что в безграничном сиянии исходит из Великого Центра, разливаясь повсюду, то, что производит все видимое и невидимое, есть лишь Луч, несущий в себе творящие и зарождающие силы, луч, который, в свою очередь, производит то, что у греков называлось Макрокосм, у каббалистов Тиккун, или Адам Кадмон, — архетип человека, а у арийцев — Пуруша, проявленный Брахма, или Божественный Муж. Теософия также верит в анастазис, или непрерывное существование, и в перевоплощение (эволюцию), или серию изменений души, что можно объяснить на строго философских принципах — но для этого нужно установить различие между Параматмой (трансцедентной, высшей душой) и дживатмой (животной, или сознательной душой) ведантистов.
Чтобы дать более полное определение теософии, мы должны рассмотреть ее во всех аспектах. Внутренний мир не ото всех сокрыт непроницаемою тьмою. Во все века и во всех странах существовали люди, которые с помощью высшей интуиции, приобретенной благодаря Теософии — или Богопознанию, уносящему ум из мира форм в мир бесформенных духов — ощущали явления мира внутреннего, невидимого. Поэтому «самадхи» — «Dyan Yog Samadhi» индусских аскетов, «Daimonion-photi» — духовное озарение неоплатоников, «Звездные беседы души» розенкрейцеров, или философов огня, и даже экстатический транс мистиков и современных гипнотизеров и спиритуалистов, хотя и различны по выражению, но едины по сути.
Поиски божественного «Я» человека, столь часто и столь ошибочно интерпретировавшиеся как индивидуальное общение с личным богом, занимали всех мистиков и, похоже, вера в его существование — ровесница человечеству. Но каждый народ называл это по-своему. Так, Платон и Плотин называют «умственной работой» то, что йоги и шротрии именуют видья. «Размышлением, самопознанием и дисциплиной мысли душа может возвыситься до лицезрения вечной истины, добра и красоты — это и есть Лице зрение Бога, это и есть эпоптейя», — говорят греки. Порфирий же добавляет: «Чтобы слить свою душу с Мировой Душой, необходим совершенно чистый ум. Через самосозерцание, целомудрие и очищение тела мы можем приблизиться к Ней и получить, в этом состоянии, истинное знание и замечательное прозрение». А свами Даянанда Сарасвати, не читавший ни Порфирия, ни других греческих авторов, но в совершенстве изучивший Веды, говорит в своей «Веда-бхашья»: «Для достижения Дикша (высшее посвя щение) и йоги необходимо руководствоваться правилами... Душа в человеческом теле может творить величайшие чудеса, познавая Вселенский Дух (или Бога), многообразие вселенной и качества (оккульт ные) вещей. Такой человек (дикшита, или посвященный) может приобрести способность слышать или видеть на огромном расстоянии». Наконец, Альфред Р.Уоллес — член Королевского общества, спиритуалист и, по общему признанию, великий натуралист — смело и откровенно заявляет: «Чувствует, ощущает и думает один лишь “дух” — это он познает, размышляет и устремляется... нередко встречаются люди с такою организацией, что их дух может чувствовать, независимо от телесных органов чувств, или может временно покидать, полностью или частично, свое тело и возвращаться в него вновь... дух... сообщается с духом легче, чем с материей».
Теперь мы можем видеть, как после тысячелетий, отделяющих эру гимнософистов113 от нашего высоко цивилизованного века, несмотря на просвещение, а возможно, и благодаря этому просвещению, пролившему свой сияющий свет на психологическую и физическую область естества, — свыше двадцати миллионов людей сегодня верят, в различной форме, в те же самые духовные силы, в которые верили йоги и пифагорейцы почти 3000 лет назад. Как арийские мистики утверждали, что им подвластны все вопросы жизни и смерти, стоит только достигнуть способности действовать независимо от тела, через Атмана — «высшее Я», или «дух»; как древние греки искали Атму — Сокрытое, или Божественную Душу человека, пользуясь символическим зеркалом Фесмофарийских мистерий, — так и современные спиритуалисты верят в способность духов или душ развоплощенных людей общаться, зримо и ощути мо, с теми, кого они любили на земле. И все они — арийские йоги, греческие философы и современные спиритуалисты — подтверждают такую возможность, на том основании, что воплощенная душа и ее никогда не воплощающийся дух — реальное Я — вовсе не отделены ни от Мировой Души, ни от других духов пространством, но единственно лишь различием своих качеств; как и в безграничном пространстве вселенной, здесь также не может быть ограничений. И как только это различие преодолено — абстрактным ли созерцанием, дающим временную свободу заключенной в теле душе, как это понимали греки и арийцы, или же, согласно представлениям спиритуалистов, медиумизмом — слияние воплощенного и развоплощенного духов становится возможным. Так, йоги Патанджали и следовавшие по их стопам Плотин, Порфирий и другие неоплатоники, утверждали, что несколько раз в течение своей жизни, в часы экстаза, они соединялись, или лучше сказать, становились одним целым с Богом.
Многие великие философы настаивали, да и теперь настаивают на том, чтобы эта идея, которая может показаться ошибочной в приложении к Вселенскому Духу, была отброшена как совершеннейшая химера. Что касается теодидактов, то единственным спорным моментом, темным пятном их философии крайнего мистицизма было требование приписать все, что являлось прозрением экстаза, чувственному восприятию. Утверждение йогов, что они способны видеть Ишвару «лицом к лицу», было успешно опроверг нуто строгой логикой Капилы. Что же касает ся подобного предположения, сделанного их греческими последователями, длинной вереницей христианских экстатиков, и наконец, двумя послед ними претендентами на «боговидение» — Якобом Бёме и Сведенборгом, то это утверждение можно и нужно было бы подвергнуть сомнению, с точки зрения логики и философии, если бы несколько наших знаменитых ученых-спиритуалистов больше интересовались философией, нежели феноменализмом спиритуализма.
Александрийские теософы подразделялись на неофитов, посвященных и учителей, или иерофантов; они заимствовали свои концепции от античных мистерий Орфея, который, согласно Геродоту, привез их из Индии. Аммоний связывал своих учеников клятвой не разглашать высшие доктрины никому, кроме тех, кто был того достоин и посвящен, кто умел уважать богов, ангелов и демонов других народов в соответствии с эзотерическим hyponoia, или скрытым смыслом. «Боги существуют, но они не являются тем, кем их представляют hoi polloi, невежественные массы, — говорит Эпикур. — Атеист не тот, кто отрицает существование богов, которым поклоняются толпы, но тот, кто устремляет мысли масс к этим богам». В свою очередь, Аристотель заявляет, что «те, кого называют богами, являют ся просто первичными принципами Божественной Сущности, пронизывающей собою всю природу».
Плотин, ученик Аммония, которого «учил сам Бог», говорит, что тайный гнозис, или знание тео софии, имеет три степени: убеждение, изучение и озарение. «Средством или инструментом первой явля ется чувство или восприятие, второй — диалектика, а третьей — интуиция. Рассудок подчинен интуиции — это абсолютное знание, основанное на слиянии сознания с познанным объектом». Теософия — это, можно сказать, точная наука психологии; она имеет такое же отношение к естественному, неразвитому медиумизму, как знания Тиндаля к познаниям школьника в физике. Она развивает в человеке непосред ственное созерцание — то, что Шеллинг называ ет «реализацией отождествления субъекта и объекта в личности»; под воздействием hyponoia чело век размышляет о божественном, видит все вещи такими, каковы они на самом деле и, наконец, «становится восприимчивым к Душе Мира», как прекрасно выразился Эмерсон. «Я, несовершенство, поклоня юсь своему собственному Совершенству», — говорит он в своем прекрасном эссе о Сверхдуше. Кроме этого психологического состояния, или состояния души, теософия развивает все отрасли науки и искусства. Она хорошо знакома с тем, что сегодня широко известно как гипноз. Теософы отвергают практическую теургию, или «ритуальную магию», к которой так часто прибегают католические священники для изгнания злых духов. Ямвлих был единственным, кто, превосходя остальных эклектиков, дополнил теософию доктриной теургии. Когда человек не знает истинного значения эзотерических, духовных символов природы, он может не рассчитать своих душевных сил и, вместо духовного, мысленного общения с высшими, небесными сущностями, добрыми духами (богами теургов школы Платона), он бессознательно призовет таящиеся вокруг человечества злые, темные силы — неумирающие, злобные порождения человеческих преступлений и пороков — и с теургии (белой магии) он скатится до гоэтии (черной магии, колдовства). Конечно, ни белая, ни черная магия на самом деле не являются тем, что понимает под этим об щественное суеверие. Возможность «вызывания духов» — согласно ключу Соломона — верх суеверия и невежества. Только лишь чистота наших деяний и помыслов способна поднять нас до общения «с богами» и приблизить к желанной цели. Алхимия, воспринимаемая многими как духовная философия и физическая наука, является одной из доктрин теософской школы.
Примечательно, что ни Зороастр, ни Будда, ни Орфей, ни Пифагор, ни Конфуций, ни Сократ, ни Аммоний Саккас ничего никогда не записывали. Причина тому понятна. Теософия — это обоюдо острое оружие, непригодное для эгоистов и невежд. Как и у любой древней философии, у нее есть приверженцы и в наши дни, но до недавнего времени их было очень мало; все они принадлежат к различным религиозным течениям и исповедуют различные взгляды. «Предаваясь созерцанию, не основывая никаких школ, они до сих пор оказывают молчаливое влияние на философию; и когда придет время, их идеи, безмолвно высказанные, несомненно могут дать новое направление человеческой мысли», — заме чает г-н Кеннет Р.Х.Макензи114, сам мистик и тео соф, в своем обширном и замечательном труде «Королевская масонская энциклопедия». Со времен философов огня они никогда не объединялись в общества, ибо христианское духовенство выслеживало их, как диких зверей, и быть известным как теософ еще столетие назад зачастую означало верную смерть. Статистика показывает, что за 150 лет по обвинению в колдовстве в Европе было сожжено более 90 000 мужчин и женщин. Только в Великобритании с 1640 по 1660 годы, всего за двадцать лет, за договор с «дьяволом» было предано смерти 3000 человек. И лишь в конце нашего столетия, в 1875 году, несколько прогрессивных мистиков и спиритуалистов, неудовлетворенных теориями и объяснениями спиритуализма, далеких от того, чтобы охватить всю область феноменов, организовали в Нью-Йорке, в Америке, ассоциацию, широко известную ныне как Теософское Общество. Объяснив теперь, что такое теософия, мы разъясним в отдельной статье сущность нашего Общества, которое также называется «Всемирным Братством Людей».
Статья впервые опубликована в «The Theosophist», Vol. I, № 1, October, 1879, pp. 2-5.
Кто такие теософы?
Являются ли они на самом деле теми, кем себя называют — исследователями естественных законов, древней и современной философии и даже точной науки? Кто они: деисты, атеисты, социалисты, матери алисты или идеалисты? Или они лишь раскольники современного спиритуализма — простые мечтатели? Можно ли о них говорить как о людях, которые могут вести дискуссии на философские темы и способствовать продвижению истинной науки — или же они заслуживают лишь сострадательной терпимости, какую оказывают «безобидным энтузиа стам»? В чем только ни обвиняют Теософское Общест во: и в вере в «чудеса» и «чудотворство», и в тайных политических намерениях — под стать карбонариям, и в том, что они шпионы державного царя, и в распространении доктрин социалистов и нигили стов, и — mirabile dictu! — в тайном соглашении с француз скими иезуитами... расколоть, за некото рое вознаграждение, спиритуализм! Американские позитивисты провозглашают теософов мечта телями, нью-йоркская пресса — фетишистами, спириту алисты — возродителями «заплесневелых суеве рий», христи анская церковь — безбожниками, посланниками дьявола , профес сор Карпентер, член Королевского общества — наитипичнейшими «шарлатана ми»; и вдобавок ко всему, что самое абсурд ное, некоторые индийские оппоненты, дабы приуменьшить влияние теософов , предъявляют им категорическое обвинение в том, что они прибе гают к услугам демонов для производства определенных феноменов. Но среди всей этой суматохи общественного мнения в глаза бросается следующий факт — Общество, его члены и их взгляды рассматриваются как достаточно важные, чтобы их обсуж дать и осуждать: люди клевещут лишь на тех, кого они ненавидят или боятся.
Однако, помимо врагов и хулителей, у Общества также есть друзья и защитники. На каждое порицание всегда найдется слово похвалы. Начав свое существо вание с дюжины убежденных мужчин и женщин, уже через месяц оно разрослось настолько, что потребовалось снимать общественный зал для заседа ний; а за два года работы у него появились действующие отделения в странах Европы. Чуть позже был заключен союз с индийским обществом Арья Самадж115, возглавляемым ученым пандитом свами Даянандой Сарасвати, и с цейлонскими будди стами под руководством всесторонне образованного У.Су мангала — верховного священника храма на Адамовом Пике116 и президента Видьодайя Колледжа в Коломбо.
Стремящийся серьезно вникнуть в психологиче скую науку должен отправиться в священную землю древней Арьяварты, старейшую колыбель эзотериче ской мудрости и цивилизации, несмотря на упадок ее жалкой тени — современной Индии. Почитая эту землю плодородной нивой, на которой зародились все последующие философские системы, несколько членов нашего Общества отправились к сему источнику психологии и философии изучать его древнюю мудрость и просить поделиться своими таинственными секретами. Филология в последнее время тоже сделала большой шаг вперед в поисках доказательств первородности Арьяварты. Необоснованная, построенная на предубеждениях гипотеза современной хронологии не заслуживает серьезного отношения; она исчезнет со временем так же, как и многие другие бездоказательные теории. Линия философской преемственности — от Капилы, Эпикура до Джеймса Милля, от Патанджали, Плотина до Якоба Бёме — может быть прослежена столь же легко, как и русло реки на местности. Одной из целей учреждения Общества было изучение крайне трансцендентных воззрений спиритуалистов на возможности развоплощенных духов; и если раньше мы говорили, чем, по крайней мере по нашему мнению, некоторые из их феноменов не являются — то теперь нам надлежит показать, чем же они все-таки являются. То, что ключ к так называемым «сверхъестественным» феноменам спиритуалистов надо ис кать на Востоке, и особенно в Индии, столь очевидно, что это при знает даже аллахабадский «Pioneer» (11 августа 1879 г.) — англо-индий ский ежедневный журнал, имеющий репутацию издания, которое не утверждает того, чего не знает. Порицая представителей науки, которые, «увлекшись физическими открытиями, в продолжение нескольких поколений были склонны пренебрегать сверхфизическими исследованиями», этот журнал отмечает «новую волну сомнений» (спиритуализм), которая «в конце концов опровергла это убеждение». Обращаясь к огромному числу своих читателей, среди которых много культурных и интеллигентных людей, он добавляет: «Сверхъестественное вновь утвердило себя в качестве объекта, пригодного для рассмотрения и исследования. И сущест вует несколько правдоподобных гипотез, подтверждающих идею, что... те индивидуальные особенности, которые необходимы для производства сверхъестественных феноменов, встречаются гораздо чаще и в большей степени среди “мудрецов” Востока, нежели среди более цивилизованных обитателей Запада». И затем, не зная, что дело, которое он защищает, является одной из главных целей нашего Общества, автор редакционной статьи замечает, что «это единственное направление, в котором, как нам кажется, усилия теософов в Индии могут быть полез ны. Ведущие члены Теософского Общества известны в Индии как опытные исследователи оккультных феноменов, и мы можем только надеяться, что их заявления о своем интересе к восточной философии... включают и намерение проводить исследования в той области, о которой мы говорили».
Что ж, одно наше намерение отмечено, но это — только одно из многих; главное же — возродить дело Аммония Саккаса и напомнить всем народам, что они дети «одной матери». Что же касается трансцендентной стороны теософии, то и этот вопрос Теософскому Обществу давно пора разъяснить. Полностью ли Общество согласно с природоисследовательской, богопознавательной наукой древних арийских и греческих мистиков и возможностями современного спиритуалистического медиумизма? Наш ответ будет — полностью. Но если спросить, во что оно верует, ответ будет следующим: «Как единое целое — ни во что». Общество, как целое, не имеет веры, ибо вера — это лишь оболочка, окружающая духовное знание; теософия же в своей основе и есть духовное знание — сама сущность философских и теистических исканий. Тео софское Общество, являясь видимым представителем всемирной теософии, подвержено сектанству не более, нежели Географическое общество, представляющее универсальное географическое ис следование и не заботящееся о том, к какой вере принадлежат исследователи. Религия Общества — это алгебраическое уравнение, в котором, пока не опущен знак равенства, каждый член может заменить собою остальных, поскольку его собственные качества лучше согласуются с климатическими и другими особенностями его родины, с темпераментом соотечественников и даже своим собственным. Не исповедуя никакой веры, наше Общество всегда готово давать и брать, учиться и учить, на основе практических экспериментов, в противоположность совершенно пассивному и легко верному признанию навязанных догм. Оно готово признать все выводы предшествующих школ и систем, если те могут быть логически и экспериментально доказаны. Но оно ничего не принимает на веру, кто бы того ни требовал.
Но совсем другое дело, когда мы рассматриваем себя индивидуально. Члены Общества представляют всё многообразие национальностей и рас, они родились и воспитывались в самых разнообразных ре лигиозных и социальных условиях. Одни из них веря т в одно, другие — в другое. Одни предпочитают древнюю магию, или тайную мудрость, которая преподавалась в святилищах и была полной противоположностью всему сверхъестественному или дьявольскому; другие — современный спиритуализм, или общение с духами умерших; некоторые верят в месмеризм, или животный магнетизм — либо исключительно в оккультные динамические силы природы. Кто-то еще не пришел к определенной вере, но находится в состоянии ожидания, есть даже и такие, кто называет себя, в некотором смысле, материали стами. Атеистов и предубежденных сектантов в нашем Обществе нет, ибо сам факт принятия человеком подобного мировоззрения подразумевает, что он ищет окончательную истину, которая имеет отношение лишь к конечной сущности вещей. Если бы существовало нечто вроде созерцательного атеиста (что философы могут отри цать), то он отвергал бы и причину, и следствие — как в мире материи, так и духа. Среди членов Общества могут быть такие, кто, подобно поэту Шелли, позволил своему воображению парить от причины к причине, ее порождающей, и так ad infinitum, пока Вечное не превратится в чистый туман, поскольку каждая из этих причин является логическим следствием предыдущей причины. Отождествляют ли они материальные силы Вселенной с теми функциями, которыми наделяют своего Бога теисты, или какими-либо другими — в любом случае, в смысле умозрительном, атеистами они не являют ся; ибо, если они не могут освободиться от концепции абстрактного идеала силы, причины, необходимости и следствия, то их можно рассматривать как атеистов лишь в отношении личного Бога, но не Мировой Души пантеистов. С другой стороны, пред убежденные сектанты, отгородившиеся верою — словно забором, на каждом шесте которого висит предупреждающая надпись «прохода нет» — не могут выйти из своего загона для того, чтобы присоединиться к Теософскому Обществу, да в нем и нет места тому, кому его религия запрещает исследования. Cвободное и бесстраш ное исследование составляет саму идею Общества.
Теософское Общество считает, что все истинные мыслители и исследователи сокрытой стороны природы — будь то материалисты, видящие «надежду и потенциальную возможность земной жизни» в материи, или спиритуалисты, находящие источник всей энергии, а также материи, в духе — были и, несомненно, являются теософами. Ибо, чтобы быть тео софом, не обязательно признавать существование како го-то особого Бога или божества. Необходимо лишь поклоняться духу живой природы и стремиться отождествить себя с ним. Почитать это Присутствие, невидимую Причину, проявляющую себя в непрерывных следствиях; этот неощутимый, всемогущий и вездесущий Протей — неделимый в своей Сущности и неуловимой форме и все же проявляющийся в каждой форме; Присутствие, которое всюду, везде и нигде; которое есть Всё и Ничто, вездесущее и все же одно; Сущность, которая наполняет, связывает, ограничивает, содержит в себе всё и сама содержится во всем. Мы надеемся, теперь будет понятно, что хотя таких людей и разделяют на теистов, пантеистов или атеистов — в остальном они очень близки друг другу. Будучи кем угодно, ис следователь, как только он отбросит старый, протоптанный путь рутины и вступит на одинокую тропу независимого мышления, устремляя мысли к Божественному — он Теософ, настоящий мыслитель, иска тель вечной, «бого вдохновенной» истины для реше ния мировых проблем.
Кто следует собственным путем в стремлении познать Божественный Принцип, его взаимосвязь с человеком и его проявления в природе — тому теософия союзница. Союзница она также и честной, несхожей со многими другими, слывущими за точные, физической науке, пока последняя не вторгается в область психологии и метафизики.
Кроме того, она союзница каждой честной религии — то есть такой религии, которая хочет, чтобы ее судили так, как она судит других. Те книги, которые содержат наиболее явную истину, для нее — вдохновение (а не откровение). Но так как в каждой из книг присутствует человеческий элемент, то они рассматриваются как меньшие братья Книги Природы — и чтобы читать ее и понимать правильно, нужно достигнуть высокой степени развития врожденных способностей души. Идеальные законы можно постичь только интуицией; они неподвластны аргументации и логике, и никто не сможет понять или правильно воспринять их через объяснения другого разума, пусть даже и претендующего на откро вение. И если Общество, допускающее широчайший охват чисто идеального, не в меньшей степени утверждает и сферу фактов, то его уважение к современной науке и ее добросовестным представителям искренно. Несмотря на то, что им не достает высшей духовной интуиции, мир в огромном долгу перед представителями современной науки; поэтому Общество всем сердцем присоединяется к благо родному и гневному протесту одаренного и красноречивого проповедника — преподобного О.Б.Фротингама — направленного против тех, кто старается принизить заслуги наших великих натуралистов. «Гово рят, что наука нерелигиозна, атеистична, — восклицает он в лекции, недавно прочитанной в Нью-Йорке. — Наука создает новую идею о Боге. И только благодаря науке мы имеем концепцию о живом Боге. Если мы в один прекрасный день не станем атеистами под умопомрачающим воздействием протестантизма, то это тоже благодаря науке, поскольку она освобождает от безобразных иллюзий, дразнящих и смущающих нас, и указывает, как судить о вещах, которые мы видим...»
Благодаря неустанным усилиям таких востоковедов, как сэр В.Джонс, Макс Мюллер, Бюрнуф, Коул брук, Хо, де Сент-Илер и многих других, Общест во — как целое — испытывает одинаковое уважение и благоговение перед Ведами, буддизмом, зороастризмом и другими древними религиями мира; оно питает братские чувства к индусам, сингальцам, парсам, джайнам, евреям и христианам, входящим в него, как к независимым исследователям своего высшего Я, природы и божественного в природе.
Родившись в Соединенных Штатах Америки, Об щество было организовано по образу и подобию своей родины. Последняя, опуская имя Бога в своей Конституции — дабы не дать повода к установлению в один прекрасный день государственной религии — провозглашает равенство всех религий перед законом. Все они поддерживают государство — и оно, в свою очередь, защищает каждую из них. Общество, созданное по образцу такой Конституции, можно справедливо назвать «Республикой свободы сознания».
Теперь, думается, мы пояснили, почему каждый член нашего Общества может исповедовать — или не исповедовать — любую религию. При условии, конеч но, что не будет претендовать на то, что он являет ся единственным, кто обладает свободой вероисповедания и не станет навязывать своего мнения другим. В этом отношении Устав Общества очень строг. Он старается следовать мудрости древней буддийской аксиомы — «Почитай свою религию и не клевещи на другие», эхом отозвавшейся в наше время в «Декларации Принципов» Брахмо Самадж, благород но утверждающей, что «нельзя клеветать, осмеивать или ненавидеть ни одну религию». Пункт VI Пересмотренного Устава Теософского Общества, недавно одобренного Генеральным Советом в Бомбее, гласит: «Никто из руководителей Общества не имеет права выражать (словом или действием) враждебности или предпочтения какой-либо секции (сектантскому подразделению или группе в составе Общест ва) по сравнению с другими. Ко всем следует относиться как к равноправным объектам заботы Общества. Все имеют равное право на то, чтобы представить свои религиозные убеждения на суд беспристрастного мира». Члены Общества в индивидуальном порядке иногда могут, в целях защиты, нарушать этот Устав, но выступая как руководители, они должны быть корректны; и Устав во время собраний соблюдается строго. Ибо теософия в своем абстрактном смысле стоит превыше всех религий — теософия, которую ни одна из них не может вместить, но которая легко вмещает их все.
В заключение можем добавить, что, придерживаясь более широких и гораздо более универсальных взглядов, чем все существующие чисто научные Общества, Теософское Общество обладает верой — плюс наукой — в любую возможность, а так же непреклонной волей постигать те неизученные сферы духа, которые, как заявляет точная наука, ее представители вовсе не обязаны исследовать. Кроме то го, у него есть одно преимущество перед всеми другими религиями: оно не делает никакого различия между язычником, иудеем или христианином. Именно в духе этого равенства и было учреждено наше Общество как Всемирное Братство.
Не интересуясь политикой, враждебно относясь к безумным мечтам о социализме и коммунизме, которые для него неприемлемы, поскольку оба — лишь замаскированный заговор грубой силы и лени против честного труда — Общество мало заботится о том, как человек управляет материальным миром. Все его устремления направлены к оккультным истинам видимого и невидимого миров. Является ли физический человек подданным империи или республики — это представляет интерес лишь для челове ка материального. Можно поработить его тело, но что касается души, то он вправе дать такой же гордый ответ своим правителям, как Сократ своим судьям. Над человеком внутренним они не имеют никакой власти.
Таково Теософское Общество, таковы его принципы, многообразные цели и намерения. Стоит ли удивляться тому, что у широкой публики сложилось неправильное представление и что враги, к которым относились снисходительно, использовали любой предлог, дабы умалить его значение в глазах общества? Истинный исследователь всегда был затворником — человеком, предпочитавшим тишину и размышление. С суетным миром его привычки и стремления имеют столь мало общего, что пока он занят познанием, его враги и клеветники имеют удобную возможность действовать безнаказанно. Но время расставляет все на свои места, и ложь преходяща. Вечна лишь одна истина.
О некоторых членах нашего Общества, сделавших выдающиеся научные открытия, и о некоторых других, перед которыми психологи и биологи в огромном долгу за то, что они пролили новый свет на темные проблемы внутреннего человека, мы поговорим немного позже. Сейчас наша цель показать читателю, что теософия не является ни «новомод ной доктриной», ни политической кликой, ни одним из тех сообществ энтузиастов, которые рождаются сегодня, чтобы завтра умереть. То, что не все его члены мыслят одинаково, подтверждает факт, что Общество имеет два больших отделения — Восточное и Западное, последнее подразделяется еще на множество секций, в соответствии с расовыми и религиозными убеждениями. Мысль одного человека, бесконечно разнообразная в своих проявлениях, не может охватить все. Поскольку она не может быть вездесущей, то человек вынужден размышлять лишь в одном направ лении; но стоит ему перейти границы точного человеческого знания, как он сбивается с пути, посколь ку разветвления одной Центральной и Абсолютной Исти ны безграничны. Поэтому даже великие философы иногда теряются в лабиринтах размышлений, тем самым навлекая на себя критику потомков. Но так как все они преследуют одну и ту же цель — освобож дение человеческой мысли, искоренение предрассудков и раскрытие истины — все они равно приветствуются. Все согласны, что достижению этих целей лучше всего способствует подъем энтузиазма и убежденность целого поколения молодых сознаний, которые именно теперь, на пороге зрелости, готовятся сменить своих предубежденных, консервативных отцов. Мы прислушиваемся к мнению каждого — как великого, так и малого — проторившего себе дорогу к знанию, и принимаем и малого и великого в свои ряды. Ибо никто из чест ных исследователей не приходит с пустыми рука ми, и даже непризнанные публикой могут внести свою лепту на единый алтарь Истины.
Статья впервые опубликована в «The Theosophist», Vol. 1, № 1, October, 1879, pp. 5-7.
|
