История современной психологии
Скачать 8.24 Mb.
|
| Влияние первой мировой войны Заседание Титченеровского общества экспериментальной психологии в Гарвардском университете состоялось в день вступления Соединенных Штатов в первую мировую войну в 1917 году. Среди присутствующих был президент АРА Роберт Иеркс, который обратился к коллегам с предложением подумать, чем психология может быть полезна стране в военное время. Титченер отгородился от этого призыва, объясняя свою позицию тем, что является британским подданным. Вероятно, Титченер не пожелал работать на армию, поскольку в принципе не одобрял идеи применения психологии к практическим проблемам, опасаясь, что психология станет торговать <наукой ради технологии> (O'Donnell. 1979. P. 289). Перед армией стояла задача - распределить огромное число новобранцев по родам войск и поручить им соответствующие задачи, для чего требовалась оценка их интеллекта. Для того, чтобы проводить тестирование по сложной шкале Стэнфорд-Бине, требовались специально обученные люди. Этот ориентированный на индивидуальность тест не подходил для крупномасштабной программы тестирования, когда за короткое время надо было оценить способности множества людей. Армия нуждалась в тесте, предназначенном для групп, - по возможности, простом в применении. Иеркс, назначенный главой специальной комиссии, собрал 40 психологов для разработки группового теста интеллекта. Они проанализировали множество существовавших на тот период тестов, ни один из которых не имел широкого применения, и взяли за образец тест Артура С. Отиса, ученика Термана. Отису принадлежит идея многовариантного тестирования. Группа Иеркса подготовила <армейский альфа-тест> и <армейский бета-тест>, в основу которых были положены разработки Отиса. (<Бета> - это версия <альфа> для неанглоязычных и неграмотных людей. Указания при проведении <бета-теста> даются не устно или письменно, а с помощью демонстрации или пантомимы.) Работа комиссии шла медленно, и фактически к тестированию новобранцев приступили за три месяца до окончания войны. Было протестировано более миллиона человек, но к тому времени армия больше не нуждалась в этих данных. И хотя программа почти не имела прямого влияния на военные успехи, она оказалась очень важной для развития самой психологии. Программа обрела широкую известность в обществе, что придало больше веса и психологии, а армейские тестирования стали прообразом многих последующих разработок в тестологии. При проведении групповых тестов в военных целях поощрялось также определение личных характеристик. До той поры предпринимались лишь робкие попытки оценить личные качества человека. В самом конце XIX века немецкий психиатр Эмиль Крепелин (1856-1926) использовал методику, которую он назвал свободными ассоциациями, - тест, в котором пациент отвечал на некое слово-стимул словом, которое первым приходило на ум. Идея этого метода принадлежит Гальтону. В 1910 году Карл Юнг разработал аналогичный метод исследования для установления скрытых влечений и <аффективных комплексов> испытуемого. Оба метода были тестами, оценивающими индивидуальные качества личности. Когда армии понадобились тесты для отсева новобранцев с неврозами, Роберт Вудворт разработал Бланк личностных данных - опросник, где обследуемые отмечают те признаки невротических состояний, которые, по их мнению, у них имеются. Подобно <армейскому альфа-тесту> и <армейскому бета-тесту>, Бланк личностных данных послужил моделью для дальнейшего развития групповых тестов. Психологическое тестирование одержало в войне собственную победу - этот метод исследования получил общественное признание. В скором времени миллионы служащих, школьников и абитуриентов колледжей стояли перед необходимостью тестирования, от результатов которого могла зависеть вся их дальнейшая жизнь. В начале 20-х годов ежегодно продавалось 4 миллиона тестов на интеллект - главным образом для использования их в государственных школах. В 1923 году было продано более пятисот тысяч экземпляров шкалы Стэнфорд-Вине. Система государственного образования Соединенных Штатов была реформирована, в основе преобразований лежала концепция коэффициента умственного развития. Показатель IQ стал самым важным критерием при приеме студентов в высшие учебные заведения (Brown. 1992). Соединенные Штаты охватила эпидемия тестирования. В ответ на огромный спрос со стороны коммерческих и образовательных организаций неизбежно появились наспех разработанные тесты, что порой приводило к неутешительным результатам. Наиболее печально известный случай - тест, предложенный в 1921 году изобретателем Томасом Эдисоном. Это был практически случайный набор вопросов, которые Эдисон считал чрезвычайно простыми. Например, среди них были такие: <Какой телескоп является самым большим в мире?>, <Каков вес воздуха в комнате объемом 20х30х10 футов?>, <Какой город в Соединенных Штатах лидирует в производстве стиральных машин?> Вопросы этого теста, возможно, не представляли труда для гениального Эдисона, чего не скажешь о 36 выпускниках колледжа, которым предстояло его пройти. Они смогли дать всего несколько правильных ответов, на что Эдисон заметил: <Для людей, закончивших колледж, они удивительно невежественны. По-моему, они вообще ничего не знают> (Dennis. 1984. P. 25). Так называемый тест Эдисона получил невиданную прессу - только <Нью-Йорк Тайме> посвятила ему 23 статьи в течение одного месяца. Все это способствовал тому, что было подорвано доверие к самому методу тестирования, снизился его научный авторитет. Неудачный опыт Эдисона и некоторых других разработчиков в середине 20-х годов заставил многие организации отказаться от использования психологических тестов. Метафоры из области медицины и техники Пытаясь придать молодому направлению науки - тестологии - авторитет и научный вес, разработчики тестов интеллекта переняли медицинскую и техническую терминологию. Их цель состояла в том, чтобы убедить общественность, что психология имеет такое же законное право на существование, как и другие науки (Reiger. 1993). Психологи называли людей, проходивших тесты, не субъектами, а пациентами. Тесты сравнивали с термометрами, которые в то время были доступны только врачам: без надлежащей подготовки никому не разрешалось пользоваться термометрами - так же, как неспециалист не мог проводить психологические испытания. Гесты называли <психологическими рентгеновскими аппаратами>, которые позволяли заглянуть внутрь психики, разума, препарировать психические механизмы пациентов. <Чем больше [психологов] входило в образ докторов, тем больше было желающих предоставить им этот статус> (Keiger. 1993. P. 49). Использовались также и технические метафоры. Школы называли образовательными фабриками, а тестирование было призвано оценить <продукцию> этих фабрик - то есть уровень умственного развития учащихся. Общество сравнивали с мостом, для сохранения которого - с помощью тестирования интеллекта в качестве рабочего инструмента - надо было обнаружить наиболее слабые элементы его конструкции, то есть слабоумных, которых затем следовало изолировать от общества и поместить в специальные учреждения. Годдард писал, что тесты умственного развития <дают нам важнейшие знания человеческого материала, умственной силы человека. Инженер не смог бы построить мост или здание, если бы ничего не знал о сопротивлении используемых материалов - то есть сколько груза они способны выдержать. Так вот, намного важнее знать прочность тех материалов, из которых строится паша социальная структура> (цит. по: Brown. 1992. P. 116-117). Заимствуя эти метафоры, то есть аналогии с другими науками, психологи надеялись повысить доверие к методам психологического тестирования и распространить их применение в различных областях жизни общества. Расовые проблемы Развитие тестологии стало причиной жаркой социальной полемики, не утихающей и поныне. В 1912 году Годдард, который перевел на английский язык тест Вине и ввел в обращение термин moron, посетил Эллис Айлэнд в Нью-Йорке - место, где впервые ступали на американскую землю сотни тысяч иммигрантов из Европы. Он полагал, что тест Бине будет полезен для выявления людей с психическими нарушениями, прибывающими в Соединенные Цитаты из других стран (Could. 1981). В свой первый визит в Эллис Айлэнд Годдард заметил молодого человека, которого он посчитал психически отсталым. Проведенный через переводчика тест подтвердил диагноз. Переводчик возразил, что слабый результат тестирования можно объяснить волнением от прибытия в Америку, и кроме того, данному тесту неправомерно подвергать людей, не знакомых с американский культурой. Но Годдард с ним не согласился. Последующие тестирования больших групп иммигрантов показали, что большинство из них - примерно 87 процентов русских, 85 процентов евреев, 80 процентов венгров и 79 процентов итальянцев - слабоумны, их умственный возраст ниже 12 лет (Could. 1981). Эти так называемые свидетельства тестирования интеллекта позже использовались в поддержку федерального закона об ограничениях на иммиграцию для тех расовых и этнических групп, которым приписывали <низкий уровень умственного развития>. Идея расовых различий в уровне интеллекта получила дополнительную поддержку в 1921 году, когда были обнародованы результаты тестов новобранцев, проводившихся во время мировой войны. Данные показали, что умственный возраст призывников и, как следствие, белого населения в целом, составляет только 13 лет. Согласно этим данным чернокожие американцы, как, впрочем, и иммигранты из стран Средиземноморья и Латинской Америки, имели более низкий показатель /Q, чем белые. По /Q с белыми американцами смогли сравниться только иммигранты из стран Северной Европы. Эти результаты подняли бурю возмущения среди ученых, политических деятелей и журналистов. На чем же держится американская система, если народные массы настолько глупы? Следует ли разрешать голосовать группам с низкими показателем /Q? Следует ли правительству отказать во въезде иммигрантам из стран с низким 7Q? А как быть с тем постулатом, что все люди созданы равными? Концепция расовых интеллектуальных различий была выдвинута в Соединенных Штатах еще в 80-е годы прошлого столетия, когда раздавались многочисленные призывы ограничить приток иммигрантов из Средиземноморья и латиноамериканских стран. Мнение о якобы низком уровне интеллекта чернокожих американцев широко бытовало еще до появления первых интеллектуальных тестов. Одним из наиболее резких критиков подобных взглядов был Горас Мэнн Бонд (1904-1972), афро-американец, ученый, президент университета Линкольна из штата Пенсильвания. Бонд, получивший докторскую степень по педагогике в Чикагском университете, опубликовал множество книг и статей, где утверждал, что любые различия в показателе /Q между чернокожими и белыми обусловлены средой, а не наследственностью. Его исследования показали, что результаты тестирования чернокожих из северных штатов выше результатов белых из южных штатов - вывод, который всерьез поколебал мнение о том, что по своему уровню умственного развития чернокожие стоят на ступеньку ниже белых (Urban. 1989). В ответ на заявления о расовых интеллектуальных различиях многие психологи предположили, что соответствующие тесты были составлены пристрастно. Со временем дебаты утихли, но не так давно этот вопрос вновь подняли авторы книги <График Белла> (The Bell Curve) (Hermstein & Murray. 1994), которые, полагаясь на результаты тестирования интеллекта, утверждают, что уровень умственного развития чернокожих ниже уровня развития белых. Психологи работают над разработкой тестов, свободных от предубеждений, имеющих отношение к культуре и образованию, тестов, более точно оценивающих весь диапазон способностей человека. Лайтнер Уитмер (1867-1956) В то время как Холл стремился к перевороту в американской психологии с помощью ее применения в детской психологии и в педагогике, а Кеттел использовал психологические методы для оценки умственных способностей, один из студентов Кеттела и Вундта использовал психологию для установления диагноза и лечения аномального поведения. Всего через 17 лет после основания Вундтом современной психологии его бывший ученик нашел еще одно практическое применение психологии, что явно противоречило позиции учителя. В 1896 году Лайтнер Уитмер, сменивший на посту университета Пенсильвании Кеттела, - тот самый Уитмер, который требовал, чтобы на его лекциях в аудитории всегда поддерживалась постоянная температура 68 градусов по Фаренгейту, - открыл первую в мире клинику психологии. Уитмер - по отзывам, <безнадежно сварливый и скрытный>, <тщеславный карлик> - начал развивать направление, которое он назвал клинической психологией (Landy. 1992. P. 793-794). То, что Уитмер практиковал в своей клинике, не было клинической психологией в том смысле, какое сегодня вкладывается в это понятие. Его деятельность была посвящена диагностике и лечению отклонений в умственном развитии школьников - он работал на поприще школьной психологии. Современная же клиническая психология занимается более широким диапазоном психологических нарушений - от легких отклонений до тяжелых форм - людей всех возрастов. Хотя Уитмер способствовал развитию клинической психологии и вполне обоснованно пользовался этим термином, на самом деле это направление намного шире того, с чем он имел дело. Уитмер читал в колледже первый курс по клинической психологии и начал издавать первый журнал <Психологическая клиника> (Psychological Clinic), редактором которого был в течение 29 лет. Он являлся одним из тех представителей функционализма, которые полагали, что современная наука должна помогать людям решать их проблемы, а не изучать содержимое их умов. Страницы жизни Лайтнер Уитмер родился в 1867 году в Филадельфии, штат Пенсильвания, в семье зажиточного аптекаря, который верил в силу образования. Уитмер закончил Пенсильванский университет в 1888 году, затем некоторое время преподавал историю и английский язык в частной школе в Филадельфии, после чего вернулся в университет, поступив на курс юриспруденции. Очевидно, что Уитмер не думал о карьере психолога, но по причинам, которые остаются неясными, он изучал экспериментальную психологию у Кеттела и получил место ассистента на психологическом факультете. Уитмер начал исследовать индивидуальные различия во времени реакции; его надежды были связаны с получением докторской степени в университете Пенсильвании. Но Кеттел имел иные планы. Он был очень высокого мнения об Уитмере; именно его он выбрал своим преемником, когда перешел на работу в Колумбийский университет. Для молодого ученого это был прекрасный шанс, но Кеттел поставил ему одно условие: Уитмер должен заработать свою докторскую степень в Лейпциге у Вундта. Престиж немецкого образования был очень высок, и Уитмер согласился. В Германии он учился у Вундта и Кюльпе, одним из его однокурсников был Э. Б. Титченер. Уитмера не вдохновлял подход Вундта, и позже он говорил, что кроме степени ничего в Лейпциге не получил. Вундт не позволил Уитмеру продолжать работу по изучению времени ответной реакции, которую тот начал с Кеттелом, принуждая его заниматься интроспективными исследованиями элементов сознания. Уитмер критиковал метод исследования Вундта, называя его <сомнительным>. Он описывал, как Вундт заставлял Титченера повторять наблюдения, <потому что результаты, полученные Титченером, были не теми, что ожидал Вундт> (O'Donnell. 1985. P. 35). Но Уитмер все же получил свою докторскую степень, вернулся домой и летом 1892 года занял новый пост в университете штата Пенсильвания. В тот же год и Титченер получил степень и поехал в Корнеллский университет, а Хьюго Мюнстерберг, также студент Вундта, приехал работать в Гарвард по приглашению Вильяма Джемса. В том же году Холл организовал Американскую психологическую ассоциацию, одним из членов которой стал Уитмер. Американскую психологию начал охватывать функциональный, прикладной дух. В течение двух лет Уитмер занимался экспериментальной психологией, проводя исследования и публикуя статьи по проблемам индивидуальных различий и психологии боли. Но он все время искал возможности применить психологию к диагностике отклонений в поведении. Случай представился в марте 1896 года; он был связан с теми экономическими обстоятельствами, о которых мы упоминали ранее, - в стране все больше денег выделялось на общедоступное государственное образование. Во многих управлениях просвещения штатов были учреждены отделы педагогики (для разработки принципов и методик обучения), и психологам предложили прочесть специальные курсы чиновникам из этих отделов и ^ителям государственных школ, работающим по углубленным программам. Кроме того, психологам пришлось пересмотреть программы своих лабораторных исследований, для того чтобы подготовить как можно больше квалифицированных школьных психологов. Психологические факультеты существенно выиграли от этого внезапного притока студентов, потому что тогда - как, впрочем, и теперь - бюджет факультета во многом зависел от количества обучающихся на нем студентов. |
Похожие:
 | История современной психологии / Пер с англ. А. В. Говорунов, В. И. Кузин, Л. Л. Царук / Под ред. А. Д. Наследова. – Спб.: Изд-во... | | Мационных технологий, технических наук, филологии и истории, искусствоведения, педагогики и политологии, экологии и психологии. Сборник... |
| Обсуждаются традиционные для психологии личности проблемы: мотивация, темперамент, способности, эмоции и защитные механизмы, социальные... | | История возникновения психолого-педагогической диагностики в России и за рубежом |
| В. Усмапов М. Чуриков В. Попов А. Евстратова Н. Резников В. Королева М. Рошаль, Л. Комарова А. Рапопорт В. Н. Дружинин | | В. Усмапов М. Чуриков В. Попов А. Евстратова Н. Резников В. Королева М. Рошаль, Л. Комарова А. Рапопорт В. Н. Дружинин |
| Киевский национальный торгово-экономический университет факультет финансово-банковского дела, Киев, Украина |  | Сидорова Ивана Сергеевича, старшего преподавателя кафедры общей психологии факультета педагогики и психологии |
| С другой стороны, неэкспериментальные методы позволяют глубже изучать жизненные ситуации и обладают большей экологической достоверностью.... | | К сожалению, в современной семье низка общечеловеческая культура, духовность. Родители не владеют азами педагогики и психологии,... |