Учебное пособие Коллектив авторов: Е. Я. Букина
Скачать 1.84 Mb.
|
Радищев Александр Николаевич (1749-1802) Родился в помещичьей семье. Его детские годы прошли в селе Верхнее Аблязово (ныне Пензенская область). В 1762 г. Радищева определили в привилегированное учебное заведение — Петербургский пажеский корпус. По окончании корпуса Радищева в числе лучших учеников отправили за границу, в Лейпциг, для получения специального юридического образования. По окончании университета Радищев возвратился на родину, готовый, по его собственным словам, «жертвовать и жизнию для пользы Отечества». В 1789—1790 гг. одно за другим публикуются четыре произведения Радищева, написанные на разные темы. Это «Житие Федора Васильевича Ушакова», рассказывающее о жизни в Лейпциге русских студентов; «Письмо к другу...», дающее исторически верную оценку деятельности Петра I; «Беседа о том, что есть сын Отечества», где в праве называться патриотом отказывается большинству представителей дворянского общества, и, наконец, главный труд и подвиг всей жизни Радищева — «Путешествие из Петербурга в Москву». Беседа о том, что есть сын Отечества Не все рожденные в Отечестве достойны величественнаго наименования сына Отечества (патриота). – Под игом рабства находящиеся не достойны украшаться сим именем. – Поудержись чувствительное сердце, не произноси суда твоего на таковыя изречения, доколе стоиши при праге. – Вступи и виждь! – Кому не известно, что имя сына Отечества принадлежит человеку, а не зверю или скоту, или другому безсловесному животному? Известно, что человек существо свободное, поелику одарено умом, разумом и свободною волею; что свобода его состоит в избрании лучшаго, что сие лучшее познает он и избирает посредством разума, постигает пособием ума и стремится всегда к прекрасному, величественному, высокому. – Все сие обретает он в едином последовании естественным и откровенным законам, инако божественными называемым, и извлеченным от божественных и естественных гражданским или общежительным. – Но в ком заглушены сии способности, сии человеческия чувствования, может ли украшаться величественным именем сына Отечества? – Он не человек, но что? он ниже скота; ибо и скот следует своим законам, и не примечено еще в нем удаления от оных. Но здесь не касается разсуждение о тех злосчастнейших, коих коварство или насилие лишило сего величественнаго преимущества человека, кои соделаны чрез то такими, что без принуждения и страха ни чего уже из таких чувствований не производят, кои уподоблены тяглому скоту, не делают выше определенной работы, от которой им освободиться не льзя; кои уподоблены лошади, осужденной на всю жизнь возить телегу, и не имеющие надежды освободиться от своего ига, получая равныя с лошадью воздаяния, и претерпевая равные удары; не о тех, кои не видят конца своему игу, кроме смерти, где кончатся их труды и их мучения, хотя и случается иногда, что жестокая печаль, обьяв дух их размышлением, возжигает слабый свет их разума, и заставляет их проклинать бедственное свое состояние и искать оному конца; не о тех здесь речь, кои не чувствуют другаго, кроме своего унижения, кои ползают и движутся во смертном сне (летаргия), кои походят на человека одним токмо видом, в прочем обременены тяжестию своих оков, лишены всех благ, изключены от всего наследия человеков, угнетены, унижены, презренны; кои не что иное, как мертвыя тела, погребенныя одно против другаго; работают не обходимое для человека из страха; им ни чего, кроме смерти не желательно, и коим наималейшее желание заказано, и самыя маловажныя предприятия казнятся; им позволено только расти, по том умирать; о коих не спрашивается, что они достойнаго человечества сделали? какия похвальныя дела, следы прошедшей их жизни, оставили? какое добро, какую пользу принесло Государству сие великое число рук? – Не о сих здесь слово; они не суть члены Государства, они не человеки, когда суть не что иное, как движимыя Мучителем машины, мертвые трупы, тяглый скот! – Человек, человек потребен для ношения имени сына Отечества! – Но где он? где сей украшенный достойно сим величественным именем? – Не в объятиях ли неги и любострастия? – Необъятый ли пламенем гордости, любоначалия, насилия? – Не зарытый ли в скверно-прибыточестве, зависти, зловожделении, вражде и раздоре со всеми даже и теми, кои одинаково с ним чувствуют, и к одному и тому же устремляются? – или не погрязший ли в тину лени, обжорства и пиянства? – Вертопрах, облетающий с полудня (ибо он тогда начинает день свой) весь город, все улицы, все домы для безсмышленнейшаго пустоглаголания, для обольщения целомудрия, для заражения благонравия, для уловления простоты и чистосердечия, соделавший голову свою мучным магазином, брови вместилищем сажи, щеки коробками белил и сурика, или лучше сказать живописною политрою, кожу тела своего вытянутою барабанною кожею, похож больше на чудовище в своем убранстве, нежели на человека, и его разпутная жизнь, знаменуемая смрадом из уст и всего тела его произходящим, задушается целою аптекою благовонных опрыскиваний, словом, он модный человек, совершенно изполняющий все правила щегольской большаго света науки; – он ест, спит, валяется в пьянстве и любострастии, не смотря на изтощенныя силы свои; переодевается, мелет всякий вздор, кричит, перебегает с места на место, кратко, он щеголь. – Не сей ли есть сын Отечества? – или тот поднимающий величавым образом на твердь небесную свой взор, попирающий ногами своими всех, кои находятся пред ним, терзающий ближних своих насилием, гонением, притеснением, заточением, лишением звания, собственности, мучением, прельщением, обманом и самым убийством, словом, всеми, одному ему известными, средствами раздирающий тех, кои осмелятся произносить слова: человечество, свобода, покой, честность, святость, собственность и другия сим подобныя? – потоки слез, реки крови не токмо не трогают, но услаждают его душу. – Тот не должен существовать, кто смеет противоборствовать его речам, мнению, делам и намерениям! сей ли есть сын Отечества? – Или тот простирающий объятия свои к захвачению богатства и владений целаго Отечества своего, а ежели бы можно было, и целаго света, и который с хладнокровием готов отъять у злосчастнейших соотечественников своих и последния крохи, поддерживающия унылую и томную их жизнь, ограбить, разхитить их пылинки собственности; который возхищается радостию, ежели открывается ему случай к новому приобретению; пусть то заплачено будет реками крови собратий его, пусть то лишит последняго убежища и пропитания подобных ему сочеловеков, пусть они умирают с голоду, стужи, зноя; пусть рыдают, пусть умерщвляют чад своих в отчаянии, пусть они отваживают жизнь свою на тысячи смертей; все сие не поколеблет его сердца; все сие для него не значит ничего; – он умножает свое имение, а сего и довольно. – И так не сему ли принадлежит имя сына Отечества? – Или не тот ли сидящий за исполненным произведениями всех четырех стихий столом, коего услаждению вкуса и брюха жертвуют несколько человек, отьятых от служения Отечеству, дабы по пресыщении мог он быть перевален в постель, и там бы спокойно уже заниматься потреблением других произведений, какия он вздумает, пока сон отнимет у него силу двигать челюстьми своими? И так конечно сей, или же который ни будь из вышесказанных четырех? (ибо пятаго сложения толь же отдельно редко найдем). Смесь сих четырех везде видна, но еще не виден сын Отечества, ежели он не в числе сих! – Глас разума, глас законов, начертанных в природе и сердце человеков, не согласен наименовать вычисленныхлюдей сынами Отечества! Самые те, кои подлинно таковы суть, произнесут суд (не на себя, ибо они себя не находят такими), но на подобных себе, и приговорят изключить таковых из числа сынов Отечества; поелику нет человека, сколько бы он ни был порочен и ослеплен собою, чтобы сколько ни будь не чувствовал правоты и красоты вещей и дел. Радищев А.Н. Полн. собр. соч.: В 3 т. – М.; Л., 1938. – Т. 1. Чаадаев Петр Яковлевич (1794-1856) Мыслитель, общественный деятель. Родился в старинной богатой дворянской семье. По материнской линии Чаадаев – внук М .М. Щербатова. Рано остался без родителей, но получил хорошее домашнее образование, много читал, собирал свою библиотеку. В 1808-1811 учился в Московском университете, был дружен с А.С. Грибоедовым, будущими декабристами Н.И. Тургеневым, И.Д. Якушкиным. В 1829-1831 Чаадаев создал «Философические письма» – размышления о путях человечества к высшей свободе и великому единству, т.е. к царству Божию на Земле. Россия, полагал Чаадаев, восприняла религию и культуру от Византии, находившейся вне Востока и Запада, и потому осталась вне истории мировой цивилизации. Изоляционизму и государственничеству православия Чаадаев противопоставлял католицизм с его идеей всеобщности и надгосударственности. Резко отрицательная характеристика России вызвала гнев Николая I. Вызванному к московскому полицмейстеру Чаадаеву объявили, что по распоряжению правительства он считается сумасшедшим. Унизительный надзор полицейского лекаря за «больным» был снят лишь в 1837. Умер от воспаления легких, оставив свои материальные дела в полном расстройстве. Философические письма Письмо первое <…> В жизни есть обстоятельства, относящиеся не к физическому, а к духовному бытию; пренебрегать ими не следует; есть режим для души, как есть режим и для тела: надо уметь ему подчиниться. Я знаю, что это старая истина, но у нас она, кажется, имеет всю ценность новизны. Одна из самых прискорбных особенностей нашей своеобразной цивилизации состоит в том, что мы все еще открываем истины, ставшие избитыми в других странах и дате у народов, гораздо более нас отсталых. Дело в том, что мы никогда не шли вместе с другими народами, мы не принадлежим ни к одному из известных семейств человеческого рода, ни к Западу, ни к Востоку, и не имеем традиций ни того, ни другого. Мы стоим как бы вне времени, всемирное воспитание человеческого рода на нас не распространилось. Дивная связь человеческих идей в преемстве поколений и история человеческого духа, приведшие его во всем остальном мире к его современному состоянию, на нас не оказали никакого действия. Впрочем, то, что издавна составляет самую суть общества и жизни, для нас еще только теория и умозрение. И, к примеру сказать, вы, сударыня, столь счастливо одаренная для восприятия всего доброго и истинного на свете, вы, как бы созданная для испытания всех самых сладостных и чистых душевных наслаждений, чего вы, спрашивается, достигли при всех этих преимуществах? Вам все еще приходится разыскивать, чем бы наполнить даже не жизнь, а только текущий день. Впрочем, вы совсем лишены того, что создает необходимые рамки жизни, естественно вмещающие в себя повседневные события, а без них так же невозможно здоровое нравственное существование, как без свежего воздуха невозможно здоровое состояние физическое. Вы понимаете, дело пока еще не идет ни о нравственных принципах, ни о философских положениях, а просто о благоустроенной жизни, об этих привычках, об этих навыках сознания, которые придают уют уму и душе, непринужденность, размеренное движение. Взгляните вокруг. Разве что-нибудь стоит прочно? Можно сказать, что весь мир в движении. Ни у кого нет определенной сферы деятельности, нет хороших привычек, ни для чего нет правил, нет даже и домашнего очага, ничего такого, что привязывает, что пробуждает ваши симпатии, вашу любовь; ничего устойчивого, ничего постоянного; все течет, все исчезает, не оставляя следов ни вовне, ни в вас. В домах наших мы как будто определены на постой; в семьях мы имеем вид чужестранцев; в городах мы похожи на кочевников, мы хуже кочевников, пасущих стада в наших степях, ибо те более привязаны к своим пустыням, нежели мы к нашим городам. И не подумайте, что это пустяки. Бедные наши души! Не будем прибавлять к остальным нашим бедам еще и ложного представления о самих себе, не будем стремиться жить жизнью чисто духовной, научимся благоразумно жить в данной действительности. Но поговорим сначала еще немного о нашей стране, при этом мы не отклонимся от нашей темы. Без этого предисловия вы не сможете понять, что я хочу Вам сказать. У всех народов есть период бурных волнений, страстного беспокойства, деятельности без обдуманных намерений. Люди в такое время скитаются по свету и дух их блуждает. Это пора великих побуждений, великих свершений, великих страстей у народов. Они тогда неистовствуют без ясного повода, но не без пользы для грядущих поколений. Все общества прошли через такие периоды, когда вырабатываются самые яркие воспоминания, свои чудеса, своя поэзия, свои самые сильные и плодотворные идеи. В этом и состоят необходимые общественные устои. Без этого они не сохранили бы в своей памяти ничего, что можно было бы полюбить, к чему пристраститься, они были бы привязаны лишь к праху земли своей. Эта увлекательная эпоха в истории народов, это их юность; это время, когда всего сильнее развиваются их дарования, и память о нем составляет отраду и поучение их зрелого возраста. Мы, напротив, не имели ничего подобного. Сначала дикое варварство, затем грубое суеверие, далее иноземное владычество, жестокое и унизительное, дух которого национальная власть впоследствии унаследовала, – вот печальная история нашей юности. Поры бьющей через край деятельности, кипучей игры нравственных сил народа – ничего подобного у нас не было. Эпоха нашей социальной жизни, соответствующая этому возрасту, была наполнена тусклым и мрачным существованием без силы, без энергии, одушевляемом только злодеяниями и смягчаемом только рабством. Никаких чарующих воспоминаний, никаких пленительных образов в памяти, никаких действенных наставлений в национальной традиции. Окиньте взором все прожитые века, все занятые нами пространства, и Вы не найдете ни одного приковывающего к себе воспоминания, ни одного почтенного памятника, который бы властно говорил о прошедшем и рисовал его живо и картинно. Мы живем лишь в самом ограниченном настоящем без прошедшего и без будущего, среди плоского застоя. И если мы иногда волнуемся, то не в ожидании или не с пожеланием какого-нибудь общего блага, а в ребяческом легкомыслии младенца, когда он тянется и протягивает руки к погремушке, которую ему показывает кормилица. Настоящее развитие человеческого существа в обществе еще не началось для народа, пока жизнь не стала в нем более упорядоченной, более легкой, более приятной, чем в неопределенности первой поры. Пока общества еще колеблются без убеждений и без правил даже и в повседневных делах и жизнь еще совершенно не упорядочена, как можно ожидать созревания в них зачатков добра? Пока это все еще хаотическое брожение предметов нравственного мира, подобное тем переворотам в истории земли, которые предшествовали современному состоянию нашей планеты в ее теперешнем виде. Мы до сих пор еще в таком положении. Первые наши годы, протекшие в неподвижной дикости, не оставили никакого следа в нашем уме и нет в нас ничего лично нам присущего, на что могла бы опереться наша мысль; выделенные по странной воле судьбы из всеобщего движения человечества, не восприняли мы и традиционных идей человеческого рода. А между тем именно на них основана жизнь народов; именно из этих идей вытекает их будущее и происходит их нравственное развитие. Если мы хотим подобно другим цивилизованным народам иметь свое лицо, необходимо как-то вновь повторить у себя все воспитание человеческого рода. Для этого мы имеем историю народов и перед нами итоги движения веков. Без сомнения, эта задача трудна и одному человеку, пожалуй, не исчерпать столь обширного предмета; однако, прежде всего надо понять в чем дело, в чем заключается это воспитание человеческого рода и каково занимаемое нами в общем строе место. Народы живут только сильными впечатлениями, сохранившимися в их умах от прошедших времен, и общением с другими народами. Этим путем каждая отдельная личность ощущает свою связь со всем человечеством. Чаадаев П.Я. Философические письма // Полн. собр. соч. и избранные письма. – Москва, 1991. – Т. 1. Юности честное зерцало или Показание к житейскому обхождению Собранное от разных авторов, русский литературно-педагогический памятник начала 18 в. Книга написана сподвижниками Петра I, среди которых был Я.В. Брюс, и напечатана в Петербурге (1717; 5 изд., 1767). В 1-й её части помещены азбука, таблицы слогов, цифр и чисел, религиозные заповеди. Эта азбука являлась одним из первых пособий по обучению новому, гражданскому (светскому) шрифту и арабскому написанию цифр вместо церковно-славянского их обозначения. Вторую часть книги составляли правила поведения для «младых отроков» и девушек дворянского сословия. Правила составлены в духе петровских преобразований, проводили идею царского единовластия. Они требовали от молодого дворянина гордиться не знатностью рода, а конкретными делами на пользу отечества; он обязан беспрекословно подчиняться старшим, «быть в книгах научен», знать иностранные языки, уметь фехтовать, танцевать, ездить верхом, вести себя в светском обществе. Вместе с тем он должен быть строг с простолюдинами - своими «рабами», держать их в страхе, беспощадно «смирять и унижать». Како младый отрок должен поступить, когда оный в беседе с другими сидит. Когда прилучится тебе с другими за столом сидеть, то содержи себя в порядке по сему правилу: в первых обрежь свои ногти да не явится яко бы оныя бархатом обшиты, умой руки и сяди благочинно, сиди прямо и не хватай первой в блюдо, не жри как свинья, и не дуй в ушное, чтоб везде брызгало, не сопи егда яси, первой не пии, будь воздержан, избегай пьянства, пии, и яждь сколько тебе потребно, в блюде будь последний, когда часто тебе предложат, то возьми часть из того, протчее отдай другому, и возблагодари ему. Руки твои да не лежат долго на тарелке, ногами везде не мотай. Когда тебе пить, не утирай (рта) губ рукою, но полотенцем, и не пии, пока еще пищи не проглотил. Не облизывай перстов и не грызи костей, но обрежь ножем. Зубов ножем не чисти, но зубочисткою, и одною рукою прикрой рот, когда зубы чистишь, хлеба приложа к грудям не режь, еж что пред тобою лежит, а инде не хватай. Ежели перед кого положить хощешь, не примай перстами, как некоторый народы ныне обыкли. Над ествою не чавкай, как свинья, и головы не чеши, не проглотя куска, не говори, ибо так делают крестьяне. Часто чихать, сморкать и кашлять не пригожо. Когда яси яйцо, отрежь напред хлеба, и смотри, чтоб при том не вытекло, и яждь скоро. Яишной скорлупы не разбивай, и пока яси яйцо не пии, между тем не замарай скатерти, и не облизывай перстов, около своей тарелки не делай забора из костей, корок хлеба и протчаго. Когда перестанешь ясти, возблагодари бога, умой руки и лице и выполощи рот.Коим образом имеет отрок поступать между чуждыми. Когда (куда) в которое место приидешь, где едят или пьют, тогда, поклонясь, поздравь им к пище их. И ежели поднесут тебе пить, отговаривайся отчасти, потом, поклонясь, прийми и пии, вежливо благодари того, кто тебе дал испить. И уступи назад, пока тебя отправят, когда кто с тобою говорить станет, то встань и слушай прилежно, что он тебе скажет, дабы ты мог одумався на оное ответ дать. Буде што найдешь хотяб что ни было, отдай оное назад. Платья своего и книг береги прилежно, а по углам оных не разбрасывай. Будь услужен и об одном деле дважды себе приказывать не давай: и таким образом получишь милость. Охотно ходи в церквы, и в школы, а не мимо их. Инако бо пойдешь путем, которой ведет в погибель. Не пересмехай, не осуждай, и ни про ого ничего зла не говори, да не постигнет и тебя зло. Никакое неполезное слово, или непотребная речь да не изыдеть из устен твоих. Всякой гнев, ярость, вражда, ссоры и злоба да отдалится от тебя. И не делай, ни приуготовляй никаких ссор: все, что делаешь, делай с прилежанием и с разсуждением, то и похвален будешь. Когда ты верно обходисся, то и богу благоприятно, и так благополучно тебе будет. А ежели ты не верно поступаешь, то наказания божия не минуешь, ибо он видит все твои дела. Не учись как бы тебе людей обманывать, ибо сие зло богу противно, и тяжкой имаши за то дати ответ: не презирай старых или увечных людей, буди правдив во всех делах. Ибо нет злея порока в отроке, яко ложь, а от лжи рождается кража, а от кражы приходит веревка на шею. Не выходи из дому твоего без ведома и воли родителей твоих, и начальников, и ежели ты послан будешь, то возвратись паки вскоре. Не оболги никого ложно, ни из двора, ни во двор вестей не переноси. Не смотри на других людей, что они делают или как живут, ежели за кем какой порок усмотришь, берегись сам того. А буде что у кого доброе усмотришь, то не постыдись сам тому следовать. Кто тебя наказует, тому благодари и почитай его за такова, которой тебе всякого добра желает. Где двое тайно между собою говорят, так не приступай, ибо подслушивание есть безстыдное невежество. Когда тебе что приказано будет сделать, то управь сам со всяким прилежанием, а отнюдь на своих добрых приятелей не надейся и ни на кого не уповай. Хрестоматия по истории школы и педагогики в России / Сост. С.Ф. Егоров. – М., 1974. – С. 49-51. МЕРЕЖКОВСКИЙ ДМИТРИЙ СЕРГЕЕВИЧ (1865–1941) Писатель, литературный критик, публицист, философ русского Серебряного века. В 1884-88 – студент Санкт-Петербургского университета, где прошел период увлечения позитивизмом (Спенсер, Конт, Милль, Дарвин) и неудовлетворенности им, испытал влияние народнической идеологии и литературы, впервые почувствовал интерес к религиозным исканиям и новейшей французской литературе. Совокупность этих тенденций определила дальнейшее развитие Мережковского как мыслителя. В 1889 женился на З. Гиппиус, ставшей его единомышленником во всех духовных исканиях. Один из теоретиков и практиков русского символизма. В 1901-03 Мережковский организует в Петербурге Религиозно-философское собрание со своим печатным органом (ж. "Новый путь", 1903-04; в 1905 выходил под названием "Вопросы жизни"), в 1907-17 возобновленное как Религиозно-философское общество. В конце 1919 эмигрирует в Париж. Основные произведения: сборник стихов "Символы" (1892), программная книга русского символизма «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» (1893), прозаическая трилогия "Христос и Антихрист" (1896-1905), "Л. Толстой и Достоевский" (1901-02), "Гоголь и черт" (1906), "Больная Россия" (1910) и др. О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы <…> Куда бы мы ни уходили, как бы мы ни прятались за плотину научной критики, всем существом мы чувствуем близость тайны, близость океана. Никаких преград! Мы свободны и одиноки!.. С этим ужасом не может сравниться никакой порабощенный мистицизм прошлых веков. Никогда еще люди так не чувствовали сердцем необходимость верить и так не понимали разумом невозможности верить. В этом болезненном, неразрешимом диссонансе, этом трагическом противоречии, так же, как и в небывалой умственной свободе, в смелости отрицания, заключается наиболее характерная черта мистической потребности XIX века. Наше время должно определить двумя противоположными чертами - это время самого крайнего материализма и вместе с тем самых страстных идеальных порывов духа. Мы присутствуем при великой, многозначительной борьбе двух взглядов на жизнь, двух диаметрально противоположных миросозерцании. Последние требования религиозного чувства сталкиваются с последними выводами опытных знаний. Умственная борьба, наполняющая XIX век, не могла не отразиться на современной литературе. Преобладающий вкус толпы - до сих пор реалистический. Художественный материализм соответствует научному и нравственному материализму Пошлая сторона отрицания, отсутствие высшей идеальной культуры, цивилизованное варварство среди грандиозных изобретении техники - все это наложило своеобразную печать на отношение современной толпы к искусству. <…> Непростительная ошибка - думать, что художественный идеализм - какое-то вчерашнее изобретение парижской моды. Это возвращение к древнему, вечному, никогда не умиравшему. <…> Что такое символ? В Акрополе, над архитравом Парфенона, до наших дней сохранились немногие следы барельефа, изображающего самую обыденную и, по-видимому, незначительную сцену: нагие, стройные юноши ведут молодых коней и спокойно, и радостно мускулистыми руками они укрощают их. Все это исполнено с большим реализмом, если хотите, даже с натурализмом, - знанием человеческого тела и природы. Но ведь едва ли не больший натурализм в египетских фресках. И, однако, они совсем иначе действуют на зрителя. Вы смотрите на них как на любопытный этнографический документ, так же, как на страницу современного экспериментального романа. Что-то совсем другое привлекает вас к барельефу Парфенона. Вы чувствуете в нем веяние идеальной человеческой культуры, символ, свободного эллинского духа. Человек укрощает зверя. Это - не только сцена из будничной жизни, но вместе с тем - целое откровение божественной стороны нашего духа. Вот почему такое неистребимое величие, такое спокойствие и полнота жизни в искалеченном обломке мрамора, над которым пролетели тысячелетия. Подобный символизм проникает все создания греческого искусства. <…> Символы должны естественно и невольно выливаться из глубины действительности. Если же автор искусственно их придумывает, чтобы выразить какую-нибудь идею, они превращаются в мертвые аллегории, которые ничего кроме отвращения, как все мертвое, не могут возбудить. <…> «Мысль изреченная есть ложь». В поэзии то, что не сказано и мерцает сквозь красоту символа, действует сильнее на сердце, чем то, что выражено словами. Символизм делает самый стиль, самое художественное вещество поэзии одухотворенным, прозрачным, насквозь просвечивающим, как тонкие стенки алебастровой амфоры, в которой зажжено пламя. Символами могут быть и характеры. Санчо Панса и Фауст, Дон Кихот и Гамлет, Дон Жуан и Фальстаф, по выражению Гете, - Schwankende gestalten (нем.: Колеблющиеся образы). Сновидения, которые преследуют человечество, иногда повторяются из века в век, от поколения к поколению сопутствуют ему. Идею таких символических характеров никакими словами нельзя передать, ибо слова только определяют, ограничивают мысль, а символы выражают безграничную сторону мысли. <…> Таковы три главных элемента нового искусства: мистическое содержание, символы и расширение художественной впечатлительности... 1893 Мережковский Д.С. Собр. соч.: В 4 т. – М., 1990. БРЮСОВ ВАЛЕРИЙ ЯКОВЛЕВИЧ (1873-1924) Русский поэт, прозаик, теоретик литературоведения, переводчик, один из основателей символизма. Разрабатывал мотивы декадентства 8, индивидуализма. С 1892 в Московском университете изучает историю, философию, литературу, искусство, языки. Знакомится с поэзией французского символизма — Верлена, Рэмбо, Маларме, — оказавшей большое влияние на его творчество. В 1900 вышла книга «Третья стража», после которой Брюсов получил признание как большой поэт. В 1903 публикует книгу «Граду и миру», в 1906 — «Венок», свои лучшие поэтические книги. В последующие годы появляются новые черты его лирики: интимность, задушевность, простота в выражении мыслей и чувств. Октябрьскую революцию 1917 Брюсов принял и поставил ей на служение свой талант организатора новой культуры. Известен как выдающийся переводчик, особое место занимают переводы армянской поэзии и стихотворений Верхарна. Брюсов внес заметный вклад в исследование творчества Пушкина, Фета, Гоголя, Блока и др. В советское время в Московском университете читал курсы лекций по античной и новейшей русской литературе, по теории стиха и латинскому языку, по истории математики и т.д. Основные произведения: "Шедевры" (1895), "Это — я" (1897), "Третья стража" (1900), "Граду и миру" (1903), "Ключи тайн" (1904), "Все напевы" (1909), "Зеркало теней" (1912), "В такие дни" (1921) и др. |
Похожие:
 | И 32 Изучаем компьютер и программы: Учеб. Пособие / Коллектив авторов – М.: Изд-во рудн, 2009. – 240 с.: ил |  | «Владимирский государственный университет имени Александра Григорьевича и Николая Григорьевича Столетовых» |
| Учебное пособие подготовлено коллективом авторов. Общее руководство и редакция – заведующий кафедрой философии и социологии, доктор... | | Учебное пособие пм 04 Выполнение работ по профессии Младшая медицинская сестра по уходу за больными |
| Учебное пособие предназначено для студентов III v курсов специальности «Технология художественной обработки материалов» | | Учебное пособие подготовлено коллективом авторов. Общее руководство и редакция – заведующий кафедрой философии и социологии, доктор... |
| Адамов Н. А., Амучиева Г. А. Бухгалтерский учет в строительстве: Учебное пособие / гуу. – М., 2004. – с. 128 | | Учебное пособие предназначено для студентов имтп, а также может быть использовано при самостоятельном освоении современного программного... |
| Безопасность жизнедеятельности / Под редакцией д-ра экон наук, проф. С. Г. Плещица. Часть 1: Учебное пособие.– Спб.: Изд-во Спбгэу,... | | Учебное пособие предназначено для подготовки студентов экономико-управленческих специальностей по программе группового проектного... |