Институт переподготовки и повышения квалификации преподавателей гуманитарныхи социальных наук
Скачать 4.32 Mb.
|
| стран народной демократии (социалистических стран), основываясь на принципах непризнания послевоенных реалий и подчинения интересов Западной Германии евроатлантическому сотрудничеству, с одной стороны, способствовала успешной интеграции ФРГ в западное сообщество, а с другой стороны, – усилению блокового противостояния в рамках «холодной войны». После вступления ФРГ в НАТО были решены две внешнеполитические задачи. Западная Германия практически на всех уровнях государственного существования была интегрирована в систему европейской политической коммуникации и фактически добилась признания собственного суверенитета. В то же время все более недостижимой становилась приоритетная внешнеполитическая цель Бонна: воссоединение нации или, по крайней мере, установление «особых» отношений с ГДР и Западным Берлином. Отказ принимать в расчет роль СССР как ведущего актора международных отношений и основного системообразующего фактора социалистического лагеря, игнорирование инициатив по разрядке между западным и восточным блоками привел к ряду внешнеполитических просчетов ФРГ. На протяжении почти 20 лет «политика с позиции силы» канцлера К. Аденауэра так же, как и «политика размычки» канцлеров Л. Эрхарда и частично К.-Г. Кизингера ухудшала отношения Бонна с Москвой, отдаляла перспективы урегулирования германской проблемы и способствовала эскалации «холодной войны». Фактически проводимая христианскими демократами односторонняя, ориентированная исключительно на Запад внешняя политика ФРГ сильно ограничивала возможности страны на мировой арене. Налицо был разрыв между экономическим потенциалом ФРГ и ее слабым международным влиянием. Не оправдались надежды, связанные с давлением Запада на СССР для получения уступок в разрешении «германского вопроса». Несмотря на заявления о солидарности, партнеры и союзники ФРГ – Великобритания, Франция, Италия – начали налаживать торгово-экономическое сотрудничество с социалистическими странами Восточной Европы, в чем была крайне заинтересована и сама Западная Германия. К концу 1960-х годов ФРГ фактически оказалась во внешнеполитическом тупике. Таким образом, смена внешнеполитического курса ФРГ диктовалась жизненными интересами страны. Второй этап развития внешнеполитической стратегии ФРГ и, прежде всего, «восточной политики» стал возможен лишь в 1969 году с приходом к власти в стране правительственной коалиции СДПГ/СвДП во главе с ее лидерами В. Брандтом / В. Шеелем. Перемены в советской внешней политике, американские инициативы в области разрядки при президенте Р. Никсоне и широкий внутриполитический консенсус среди нового руководства Западной Германии относительно необходимости покончить с эпохой «холодной войны» стали основной предпосылкой для выработки и претворения в жизнь новой концепции «восточной политики». Ее основными принципами и новизной стали практические шаги по нормализации отношений ФРГ с социалистическими странами на базе территориального статус-кво в Европе и отказа от применения силы или угрозы ее применения, по созданию климата доверия между партнерами по переговорам, по самоутверждению Федеративной Республики на мировой арене и ее превращению в полноправного субъекта международных отношений. Не отказываясь от идеи национального воссоединения, ФРГ перенесла достижение этой цели на долгосрочную перспективу и под лозунгом «Перемены через сближение» сосредоточилась на задачах средне- и краткосрочной перспективы. Этими задачами стали: «улучшение отношений с Советским Союзом, нормализация отношений с восточноевропейскими государствами и сохранение модуса вивенди386 между обеими частями Германии», при том понимании, что международно-правовое признание ГДР по-прежнему являлось для ФРГ нежелательным.387 Руководством ФРГ была сделана попытка через контакты между людьми и придания особого статуса отношений ФРГ и ГДР сделать границы между двумя германскими государствами более прозрачными. Первым практическим актом реализации новой внешнеполитической концепции ФРГ стало подписание между правительствами Советского Союза и Федеративной Республики в августе 1970 года «Московского договора», в котором подтверждалась нерушимость сложившихся после войны границ в Европе, и содержался отказ от применения силы для решения спорных вопросов. Как отмечал министр иностранных дел СССР А.А. Громыко, «канцлер Брандт сделал стратегический ход в политике, когда дал согласие на то, чтобы под советско-западногерманские отношения подвести договорную основу. Затем подобный договор был заключен ФРГ с Польшей, были заключены договоры об основах отношений между ФРГ и ГДР и о нормализации отношений с Чехословакией. Подписанием «Московского договора», а также серии «восточных договоров» правительство В. Брандта в целом решило две из трех поставленных задач. Основными результатами подписания договоров стали решение наиболее острых вопросов между ФРГ и социалистическими странами (таких как признание «ничтожным изначально» Мюнхенского соглашения, признание границ по Одеру и Нейсе, выплата репараций полякам пострадавшим в результате гитлеровской агрессии и др.); признание и закрепление в договорной форме принципа нерушимости границ в Европе и принципа отказа от применения или угрозы применения силы в будущем. Мощнейший импульс был придан углублению и дальнейшему развитию сотрудничества ФРГ с социалистическими странами Восточной Европы в экономической сфере. «Речь идет о долгосрочных межгосударственных соглашениях, об экономическом сотрудничестве, о создании целой системы институтов – межправительственных комиссий и рабочих групп, взаимных представительств, фирм, банков, хозяйственных организаций в странах-партнерах…»388 Также произошло существенное расширение культурных контактов Западной Германии с восточноевропейскими соседями. Так, с февраля 1971 г. в бундестаге начала работу группа по связям с Верховным Советом СССР. На протяжении 1972–1973 годов прошли переговоры об установлении дипломатических отношений и открытии посольств между ФРГ и рядом соцстран: Польшей, Болгарией, Венгрией. Существенно возрос объем торгово-экономического оборота. В 1970–1972 годах Западная Германия подписала соглашения о торговле и экономическом сотрудничестве с СССР, Румынией, Польшей, Чехословакией, Венгрией и Болгарией. Таким образом, в целом, «сближение» западного и восточного блоков произошло, но его рамки были достаточно строго очерчены Советским Союзом. «Новая восточная политика» ФРГ, способствовав преодолению инерции «холодной войны», явилась неотъемлемой частью процесса разрядки международной напряженности, и фактически «стала ее синонимом».389 Как отмечает историк Н.В. Павлов, «…не будь «новой восточной политики», не было бы и Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, предварительные консультации о проведении которого начались в ноябре 1972 г. после ратификации «восточных договоров», вступления в силу Четырехстороннего соглашения по Западному Берлину и начала процесса нормализации отношений между ФРГ и ГДР. «Восточная политика» вошла в качестве немецкого термина в международный лексикон и стала синонимом политики разрядки».390 В 1973 году началась многосторонняя фаза «восточной политики» – СБСЕ и переговоры о сокращении вооруженных сил и вооружений в Центральной Европе. Но продолжали ее уже преемник Вилли Брандта на посту федерального канцлера Гельмут Шмидт и новый министр иностранных дел Ганс-Дитрих Геншер. Внешняя политика социал-либерального правительства В. Брандта / В. Шееля хотя и была в первую очередь всемирно признанным немецким вкладом в укрепление мира, но, прежде всего, она была политикой, которая представляла собой обеспечение немецких интересов и предполагала осторожное расширение поля внешнеполитической активности Федеративной Республики. Одним из важнейших следствий смены внешнеполитических ориентиров и проведения «новой восточной политики» стало обретение более свободного внешнеполитического статуса Федеративной Республикой Германией и значительное расширение внешнеполитических горизонтов для этой страны, которая получила возможность наравне с партнерами использовать в своей политике практически все международно-политические институты и каналы. Благодаря отмене «доктрины Хальштейна» были ликвидированы препятствия на пути отношений Бонна со многими государствами развивающегося мира. В результате ФРГ смогла окончательно самоутвердилась на мировой арене и превратиться в полноправный субъект международных отношений. Новая германская политика В. Брандта не имела шансов на осуществление без предварительной нормализации отношений с СССР и другими социалистическими странами в рамках «новой восточной политики». Через упрочение связей между ГДР и ФРГ внешнеполитическая концепция канцлера В. Брандта обеспечила ощутимое улучшение положения разделенной германской нации и не допустила потери национальной общности народов Восточной и Западной Германии. Несмотря на то, что обойти формальное международно-правовое признание ГДР Бонну удалось, именно в этом, а не в принципиальной позиции игнорирования факта существования и отказа от международно-правового признания одним государством другого, лежали предпосылки реализации стремления к воссоединению германского государства. Дальнейшие отношения между ФРГ и ГДР, строящиеся по правилам международного права, фактически означали перевод германской политики в сферу международных отношений. В частности, это подтверждалось стремительным прорывом дипломатической блокады Германской Демократической Республики со стороны Запада. В период с декабря 1972 года по сентябрь 1974 года с ней установили отношения 69 государств мира, в том числе США, Франция, Великобритания и др.391 18 сентября 1973 года оба германских государства стали членами Организации Объединенных Наций. Как отметил 10 декабря 2008 года, Федеральный министр иностранных дел Ф. Штайнмайер в своей речи об общеевропейском партнерстве, «от «восточной политики» Вилли Брандта ведет прямая дорога к падению Берлинской стены, к преодолению разделения Германии и Европы».392 20 октября 1971 года В. Брандту была присуждена нобелевская премия мира. Западногерманский канцлер стал первым немцем, получившим после Второй мировой войны премию мира «за политику примирения между старыми образами врага», и в знак признания «конкретных инициатив, повлекших ослабление напряженности» между Востоком и Западом. Вручением награды мировой общественностью был признан вклад западногерманской «новой восточной политики» и лично В. Брандта, как ее непосредственного идеолога и проводника, в укреплении мира и стабильности в Европе и за ее пределами. Произнося торжественную речь во время вручения ему нобелевской премии, В. Брандт дал великолепную характеристику новой восточной политике ФРГ: «…напряженность – между волей к миру и самоутверждением, – под воздействием которой находился немецкий политик в период конфронтации, вела через бурные споры к существенным прояснениям. Отсюда проистекала наша политика Запад–Восток. Мы восприняли завет самоуважения и не позволили зачахнуть идее национального единства. Но мы начали, также преследуя наш национальный интерес, по-новому строить наши отношения с Восточной Европой. Это не просто следствие каких-либо договоров, а широкий и многообразный процесс, который пытается использовать все возможные средства для того, чтобы снять остроту в подходе к проблеме границ и открыть новее направления… Переход от классической политики силы к конструктивной политике мира, которую мы проводим, следует понимать как смену целей и методов – от осуществления своих интересов к их выравниванью. Такая смена должна вести от священного эгоизма нации к европейской глобальной внутренней политике, которая ощущает свою ответственность за достойное человека существование всех… Идеологические контрасты, как и раньше, создают границы и большим шагом вперед будет преодоление разницы в идеологии во имя общих интересов… Если при подведении итогов моей деятельности будет сказано, что я помог открыть путь новому чувству реальности в Германии, то это явится осуществлением большой надежды моей жизни».393 «Новая восточная политика» В. Брандта вызвала неоднозначную оценку в политических кругах ФРГ. На протяжении всего канцлерства В. Брандта ее проведению противодействовала довольно сильная оппозиция в лице блока ХДС/ХСС. Представители оппозиционного блока заявляли о несоответствии «восточных договоров» Конституции ФРГ и цели воссоединения германской нации.394 Причем нельзя не отметить, что деятельность христианско-демократической оппозиции была в значительной степени эффективной (создание патовой ситуации в бундестаге в 1972 году, повлекло за собой досрочные выборы; признание Конституционным судом ФРГ по искам организованным ХДС/ХСС ряда пунктов «восточных договоров» не соответствующими Основному закону ФРГ после их ратификации; и, конечно, непосредственно уход В. Брандта с поста канцлера). Социал-демократы не сдавали позиций и, в итоге, смогли пробыть у власти целых 13 лет с сентября 1969 года. Однако наиболее острой борьба была первые четыре года, что было обусловлено радикальной сменой внешнеполитического курса новым правительством, возглавляемым В. Брандтом. Накал борьбы в бундестаге не мог не оказать влияния на население страны – об этом свидетельствует невероятная политизация общества и разделение его на два лагеря – сторонников и противников «восточной политики». Как уже было отмечено, выборы 1972 года стали рекордными по количеству принявших в них участие избирателей – 92,1% от общей численности жителей ФРГ, обладающих правом участия в выборах. «Новая восточная политика» В. Брандта оказала существенное влияние на советский внешнеполитический курс. Как отмечает первый президент СССР М.С. Горбачев, «новая восточная политика оказала влияние и на советскую общественность, способствовала размышлениям о роли демократии для будущего собственной страны, стимулировала критически мыслящие силы, вдохновленные в свое время XX съездом КПСС. Однако лишь спустя годы мы в Советском Союзе по-настоящему оценили заложенные в восточной политике огромные возможности и начали реальное движение навстречу».395 Подводя итог, отметим, что важность «восточных» договоров ФРГ, Четырехстороннего соглашения и германо-германского договора, заключенных правительственной коалицией СДПГ/СвДП, в мировой и германской политике не вызывает сомнений. Фактически именно на этом этапе были заложены основы нынешнего стратегического партнерства России и ФРГ. В совместной статье Министра иностранных дел России С.В. Лаврова и Федерального министра иностранных дел Германии Гидо Вестервелле, приуроченной к саммиту Россия–ЕС (31 мая – 1 июня 2010 года), отмечается: «нашим народам удалось извлечь уроки из темных глав общего прошлого и подвести под наши сегодняшние отношения прочный и широкий фундамент: Сеть наших экономических связей достигла беспрецедентной плотности. Культурные обмены, интенсивный политический диалог и, не в последнюю очередь, многочисленные контакты на уровне гражданского общества свидетельствуют о поистине тесных и доверительных отношениях. Фундаментальное значение этих составляющих для наших стран и всей Европы отражается в выходе на отношения стратегического партнерства. Такое партнерство подразумевает и возможность открыто обсуждать друг с другом расхождения во мнениях».396 4. Международная деятельность Русской Православной Церкви как часть внешней политики СССР в 1940 – 1960 годах История существования Русской православной церкви в Советском Союзе довольно противоречива, и государство, и церковь прошли несколько этапов становления и развития взаимоотношений. Один из них – активизация церковной жизни в СССР в годы Великой Отечественной войны и послевоенного восстановления, когда в государственно-церковных отношениях произошел крутой поворот от конфронтации к диалогу, к установлению лояльных отношений государства и церкви. В это время Русской православной церкви были предоставлены довольно широкие права и возможности, а в целях контроля за её деятельностью и для своевременного регулирования государственно-церковных отношений был создан специальный орган государственного управления – Совет по делам Русской православной церкви при Совете Министров СССР. Этот государственный орган осуществлял непосредственное руководство деятельностью церкви в 1943–1965 годах, инициировал и контролировал все мероприятия и акции Московской Патриархии внутри СССР и на международной арене. Изучение истории создания и деятельности Совета позволяет проследить развитие взаимоотношений государства и церкви изнутри, выявить степень зависимости церковной жизни и иерархии Русской православной церкви от политических интересов атеистического государства, определить место церкви в политической, экономической, социальной структурах советского общества. В отечественной историографии государственно-церковных отношений можно выделить два периода: советский (с 1940-х годов до конца 1980-х годов) и постсоветский (с начала 1990-х годов по настоящее время). Каждому из них свойственны особенности социально-экономического, политического и культурного развития общества, обусловившие состояние исторической науки, её методологическую и источниковую базу. В работах первого периода обнаруживается зависимость авторских позиций от идеологических установок коммунистической партии. Они в основном носили пропагандистский характер, отличались классовым подходом. Первыми к рассмотрению проблемы государственно-церковных отношений в указанный период обратились Г.Г. Карпов и В.A. Куроедов,397 возглавлявшие в разное время Совет по делам РПЦ. Оба автора отмечали лояльность и патриотизм церкви в годы войны, подчеркивали ведущую роль государства в нормализации отношений, положительно оценивали деятельность РПЦ, связанную с участием в работе международных организаций по защите мира. B 1970-е годы в советской историографии были предприняты попытки дать критический анализ работ о положении религии и церкви в СССР, изданных за рубежом.398 Безусловно, на них отразилась приверженность советских историков установкам о научной несостоятельности и ошибочности немарксистского подхода к изучению истории. Тем не менее, одной из серьёзных работ стала монография Э.И. Лисавцева. Исследователь справедливо отметил, что в годы Великой Отечественной войны православная церковь выступила хранительницей национальных традиций. Патриотическая деятельность священнослужителей в комплексе с другими причинами, порожденными условиями военного времени, способствовала росту влияния церкви в обществе и усиливала проявления религиозности. Характеризуя развитие государственно-церковных отношений в послевоенный период, Э.И. Лисавцев опроверг утверждения зарубежных авторов о «пособничестве» РПЦ «советскому империализму», объяснив активизацию её внешнеполитической жизни восстановлением традиционных исторических связей с единоверческими церквями и епархиями за рубежом. В 1980-е годы появились исследования различной направленности: исторической399, философской400, юридической401, атеистической.402 По мнению М.С. Корзуна, в основе патриотизма церкви лежало не христианское вероучение, а осознание верующими своего гражданского долга. Автор анализирует деятельность церкви в годы Советской власти, прослеживает её переход на лояльные позиции по отношению к политике советского государства и очень хвалит местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия (Страгородского) за «правильную политическую линию». Патриотическую деятельность РПЦ и её участие в защите мира философы Н.С. Гордиенко и П.К. Курочкин обусловили переходом церкви на позиции лояльности государству. По мнению исследователей, церковь, оказывая поддержку советской власти, в военные и послевоенные годы приобрела более стабильное положение в обществе и стала восприниматься верующими как учреждение, выражающее интересы народа. Г.В. Воронцов, утверждая о подрыве социальных корней религии и её уничтожении в ходе социалистического строительства, привёл в то же время высказывание видного антирелигиозного деятеля Е.М. Ярославского о том, что к 1937 году на селе 2/3, а в городе 1/3 трудящихся продолжали сохранять связь с религией. Это не так уж и мало, если учесть накал антирелигиозной борьбы в 1920 – 30-е годы и преобладание в СССР сельского населения над городским. Характеристика отношения населения к религии и церкви в предвоенный период во многом проясняет истоки «религиозного возрождения» в годы войны. Начавшиеся во второй половине 1980-х годов «перестройка» и процессы демократизации общественно-политической жизни, подготовка к празднованию 1000-летия Крещения Руси оживили интерес к истории РПЦ. Последовали первые попытки переосмыслить её положение и деятельность в военный и послевоенный периоды. Прагматизм сталинской политики в религиозном вопросе впервые был отмечен А.И. Клибановым.403 Решения по восстановлению церковной организации и создание Совета по делам РПЦ он оценил как несомненный шаг на пути нормализации отношений между государством и церковью. Вместе с тем исследователь подчеркнул директивный, а значит временный и условный характер изменений. Впервые в работе был оценен вклад религиозных объединений в утверждение общечеловеческих норм нравственности, идеалов труда и мира. Вопросу об отношении И.В. Сталина к религии посвятил отдельную статью Д.А. Волкогонов.404 Он пришел к выводу, что религия, как впрочем и атеизм, имела для вождя лишь функциональное значение. В 1989 году В.А. Алексеевым и М.И. Одинцовым была опубликована записка председателя Совета по делам РПЦ Г.Г. Карпова о встрече И.В. Сталина с руководством Московской Патриархии в сентябре 1943 года.405 Оба историка придавали важное значение указанной встрече как поворотному моменту в развитии государственно-церковных отношений. В конце 1980-х – начале 1990-х годов позиции исследователей по вопросу государственно-церковных отношений начинают существенным образом меняться. В это время произошли серьезные изменения в политической и общественной жизни страны. Отказ от коммунистической идеологии как официальной государственной доктрины, принятие законов об отмене цензуры в печати и средствах массовой информации, о свободе вероисповедания и свободе совести, указов о реабилитации жертв политических репрессий 1920 –1930-х годов и о возвращении советского гражданства всем, кто был его лишен в 1960 – 1980-е годы – все это способствовало углублению процесса демократизации и коренным образом повлияло на состояние исторической науки. Ученые получили доступ к широкому кругу источников, работам зарубежных авторов. Появились исследования, отражающие критический взгляд на политику государства в отношении РПЦ, в них на широком фактическом материале была показана непоследовательность, волюнтаризм, приверженность конъюнктурным соображениям, вмешательство государственных органов во внутренние дела церкви и руководство ею; тотальный контроль над деятельностью религиозных организаций; весьма ограничительный характер мероприятий по реализации законных прав верующих.406 Современные авторы отмечают многообразие факторов, определявших характер отношений Советского государства и РПЦ. В целом, все они были связаны с внутриполитической ситуацией: присоединение к СССР в 1939-1940 годах территорий Прибалтики, Западной Украины, Западной Белоруссии и Бессарабии, где находилось значительное количество действующих храмов и монастырей; необходимость укрепления единства верующих и неверующих граждан, задача мобилизации всех сил общества на борьбу с фашизмом;407 рост неподконтрольных ни государству, ни церкви проявлений религиозной активности населения; патриотическая деятельностью духовенства и верующих РПЦ;408 возможность использования церкви в качестве одной из идеологических опор сталинизма.409 Исследователи отмечают также причины внешнеполитического характера: «религиозное возрождение» на оккупированной территории и использование религиозного фактора немецким командованием в своих захватнических целях; сплочение антигитлеровской коалиции; подготовка союзников к встрече в Тегеране и надежды И.В. Сталина на открытие второго фронта. Существенную роль играл и такой фактор, как участие РПЦ в реализации внешнеполитических целей советского руководства по распространению влияния в Европе и созданию православного Ватикана в противовес католическому.410 Причины изменения политики Советского государства по отношению к церкви, произошедшего в годы Великой Отечественной войны, объясняются попыткой СССР использовать церковь для решения своих внешнеполитических проблем в связи с изменением международной обстановки накануне Тегеранской конференции, на которую Сталин возлагал большие надежды в плане открытия союзниками второго фронта в Европе. Государство использовало все средства для укрепления своего положения в мировой политической системе и влияния на ход международных событий. В планах партии и правительства Русской православной церкви отводилась немаловажная роль в поддержке и подготовке внешнеполитических акций СССР, прежде всего, в Европе, на Балканах и Ближнем Востоке, в создании образа гуманного социалистического государства, в котором осуществимы идеалы подлинной свободы совести. Такая концепция существования церкви в СССР была неизменна во времена и Сталина, и Хрущева, и в последующие годы. С 1943 года Сталин начал размышлять о послевоенном переделе мира, разрабатывал планы создания мировой державы. В этих его замыслах церкви отводилась немаловажная роль. 5 июня 1943 года Сталин подписал секретное постановление Государственного комитета обороны «Об утверждении мероприятий по улучшению зарубежной работы разведывательных органов СССР», в котором религиозные организации впервые были отнесены к сфере интересов советской внешней разведки.411 К тому же летом – в начале осени 1943 года шла подготовка к Тегеранской конференции руководителей антигитлеровской коалиции. В это же время от руководства Англиканской церкви, которая возглавляла ряд благотворительных организаций по оказанию помощи Советскому Союзу, поступают просьбы разрешить визит своей делегации в Москву.412 Положением русской православной церкви в СССР интересовались и другие члены антигитлеровской коалиции. Ответить отказом или провести не на должном уровне встречу такой делегации накануне Тегеранской конференции было равно поражению. Представителя Англиканской церкви должен был принимать глава Русской православной церкви, поэтому подготовка Архиерейского Собора и избрание патриарха были проведены «с большевистскими темпами» (выражение Сталина): встреча с митрополитами состоялась в ночь с 4 на 5 сентября, а собор был открыт 8 сентября 1943 года.413 Встреча делегации англиканской церкви с патриархом Московским и всея Руси состоялась 20 сентября 194З года.414 В сентябре 1943 года в качестве посредника между правительством СССР и Московской патриархией был создан Совет по делам Русской православной церкви при Совете Министров СССР.415 Председателем Совета был назначен Карпов Георгий Григорьевич, до этого курировавший церковные вопросы в органах НКВД.416 В соответствии с указаниями В.М. Молотова от 2 марта 1945 года417 Совет изучил вопрос о взаимоотношениях католицизма и православия и представил партии и правительству свои соображения. По мнению Совета, для активизации борьбы с Ватиканом, который выступал против СССР, необходимо было провести мероприятия по «отрыву» приходов греко-католической (униатской) церкви в СССР от Ватикана с последующим присоединением их к Русской православной церкви. В частности, считалось необходимым проведение следующих мероприятий: а) организация в Львове православной епархии; б) предоставление епископу и всем священнослужителям данной епархии права на проведение миссионерской деятельности; в) предоставление в распоряжение епархии в Львове в качестве кафедрального собора одного из греко-католических соборов; г) укрепление Почаевской православной лавры в г. Кременец Тернопольской области, назначив настоятеля викарием львовского епископа; д) выпуск от имени патриарха и Синода Русской православной церкви специального обращения к духовенству и верующим униатской церкви и широкое распространение его по униатским приходам; е) организация внутри униатской церкви инициативной группы, которая должна будет декларативно заявить о разрыве с Ватиканом и призвать униатское духовенство к переходу в православие.418 Совет по делам РПЦ выступил с инициативой уничтожения греко-католической церкви в СССР и предложил для этого различные средства от расширения и активизации деятельности Русской православной церкви до административных мер – «захват» собора и создание инициативной группы, которая выполнит все распоряжения Совета. В качестве второго шага в этом направлении Совет предлагал использовать старокатолические группы, изыскать возможности организовать в Латвии и Литве инициативные группы старокатоликов и рассматривать их как оппозицию Ватикану, поддерживать их и укреплять, предоставляя им храмы, утварь и т.п.; способствовать установлению связи старокатолических групп в СССР со старокатолическими церквями в других странах; организовать православные братства в городах: Риге, Вильнюсе, Гродно, Луцке, Львове, Черновцах, предоставив им право на проведение миссионерской и благотворительной деятельности. Задача братств состояла в укреплении православия и противопоставлении его католицизму.419 Сразу же после освобождения оккупированных территорий СССР, партия и правительство стремятся всеми средствами укрепить свою власть здесь, так как западные области Украины и Белоруссии, республики Прибалтики только накануне войны вошли в состав СССР и еще не стали полностью советскими. К тому же большинство населения по своим религиозным убеждениям смотрело в сторону Ватикана, который проводил антикоммунистическую политику, то есть являлся врагом советского государства. Поэтому ликвидация греко-католической церкви имела две цели: борьба с Ватиканом и укрепление советского влияния на западе страны. В целях борьбы с Ватиканом Совет предлагал провести ряд важных мероприятий по укреплению влияния Русской православной церкви за границей: «а) принять меры к ликвидации автокефалии Польской православной церкви и присоединению ее в целом в Московскую патриархию; б) оформить принятие в юрисдикцию Московской патриархии причта и прихода русской церкви в г. Вари (Италия), согласно имеющемуся с их стороны обращения; в) оформить присоединение к Московской патриархии Мукачевско-Пряшевской православной епархии (Закарпатская Украина), согласно выявленного с их стороны коллективного желания и согласия Синода Сербской православной церкви; г) ускорить приезд из Парижа в Москву митрополита Евлогия, являющегося экзархом Вселенского патриарха по всей Европе и высказывающего желание перейти в юрисдикцию Московской патриархии; д) считать возможным, чтобы Синод Русской православной церкви поставил через НКВД СССР вопрос о возврате бывших посольских владений Русской православной церкви заграницей… По мере возврата зданий незамедлительно организовывать в них приходы».420 А также Совет предложил «в целях противопоставления претензиям Ватикана на руководящее мировое значение, организовать и провести в Москве всемирную конференцию всех христианских (некатолических) церквей».421 Стремление укрепить положение Русской православной церкви за границей, поднять ее авторитет связано с желанием советского государства создать «второй Ватикан» в Москве, opганизовать мощное движение православных церквей во главе с Московской патриархией, которое сможет подобно Ватикану и в противовес ему оказывать влияние на международную политику, конечно же, в интересах СССР. Ознакомившись с планом предложенных мероприятий, Сталин начертал: «Согласен!». Совет под руководством партии приступил к выполнению. Журналисту Ярославу Галану было поручено написать статью, разоблачающую роль униатской церкви – приспешницы и верной помощницы фашизма и Ватикана.422 Статья была опубликована 9-11 апреля 1945 года во многих центральных газетах Западной Украины под заголовком «С крестом или с ножом». Анализируя общественный резонанс, вызванный публикацией, управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) отмечало, что статья «нанесла серьезный удар по престижу униатской церкви».423 В мае 1945 года Н.С. Хрущев информировал Сталина о работе «по разложению униатской церкви и переходу униатского духовенства в православную церковь» и сообщал, что «из числа униатского духовенства образовалась инициативная группа», которая вскоре выступила с декларацией о разрыве с униатской церковью и обратилась к патриарху Московскому с просьбой о присоединении. 424 После удачной реализации мероприятий 1945-1946 годов Совет в начале 1947 года предлагает план действий следующего этапа по усилению борьбы против Ватикана: 1) окончательно ликвидировать униатскую церковь в СССР; 2) подготовить проведение аналогичных мероприятий в некоторых странах за границей (Чехословакия, Югославия); 3) на предсоборном совещании 1947 года сделать более сильное осуждение папизма с догматической точки зрения; 4) выпустить специальный сборник для заграницы против Ватикана; 5) создать альянс христианских церквей в виде международного движения во главе с Русской православной церковью.425 Позднее Г.Г. Карпов отчитывался, что в течение 1946-1949 годов в Львовской, Станиславской, Дрогобычской, Тернопольской и Закарпатской областях была проведена ликвидация греко-католической (униатской) церкви путем ее воссоединения с православной церковью. В 230 храмах, которые были воссоединены, церковная служба была прекращена, имевшиеся 48 греко-католических монастырей были закрыты. Глава униатской церкви митрополит Слипий, четыре епископа и 344 человека духовенства и монахов, из 590 отказавшихся от воссоединения, были арестованы и осуждены.426 Казалось бы, вопрос был удачно решен: недовольные изолированы, население, боясь обвинения в пособничестве буржуазно-националистическому подполью, смирилось, духовенство – верой и правдой служит Московской патриархии. Однако регулирование вопросов религии и веры судебно-административным способом не проходит бесследно. И советскому государству вновь пришлось возвратиться к проблеме греко-католической церкви в 1956-57 годах. В связи с возвращением из тюрем и ссылок в 1956 году репрессированных священнослужителей и монахов и «роспуском провокационных слухов, связанных с культом личности и его последствиями, нормальное течение церковной жизни стало нарушаться».427 Возвратившиеся начали активно изучать настроение населения, организовывать тайные центры и монастыри. Но теперь, в условиях осуждения сталинских методов руководства, нельзя было открыто применять репрессивные меры. К тому же, вслед за ликвидацией унии на Украине в 1948 году была ликвидирована греко-католическая церковь в Румынии, а в 1950 году в Чехословакии, и поэтому решение этого вопроса необходимо было провести согласованно и с ними, и с Польшей и Венгрией, где сохранилась, хотя и незначительно, униатская церковь.428 4 января 1957 года Совет обращается в ЦК КПСС со следующими предложениями: «а) пригласить в СССР в феврале-марте сего года руководителей государственных учреждений по делам церкви в Румынии, Чехословакии, Польше, Венгрии для совместного обмена мнениями по вопросу Греко-католической церкви и разработать согласованные мероприятия; б) изыскать возможность встречи и переговоров с митрополитом Слипием и некоторыми другими униатскими епископами о сближении униатской и православной церквей с целью обработки и нейтрализации их деятельности; в) оставлять 6eз удовлетворения заявления групп верующих и духовенства о регистрации униатских религиозных общин и духовенства; 2) поручить тов. Серову (КГБ) принять меры к недопущению возвращения митрополита Слипия в западные области УССР; 3) МВД и прокурор УССР должны усилить борьбу с незарегистрированным духовенством, монашествующими и другими элементами, исполняющими религиозные обряды без регистрации, в порядке, предусмотренном Указом Верховного Совета СССР от 23 июля 1951 г. «О мерах борьбы с антиобщественными, паразитическими элементами».429 Совет предлагает провести переговоры и одновременно применять жесткие административные меры. В целях борьбы с Ватиканом и повышения международного авторитета Русской православной церкви Московская патриархия в конце 1940-х годов провела работу по присоединению большей части приходов Зарубежной Русской православной церкви, установлению и укреплению связей с православными церквями стран социалистического лагеря и православными церквями Ближнего Востока. «Осуществляя мероприятия по воссоединению Русских православных церквей заграницей с Московской патриархией и развитию ее связей с православными церквями славянских и демократических государств, Совет ставил основной целью использование русской церкви в качестве канала для проведения нашего влияния зарубежом».430 Партии и правительству было недостаточно дозировать свободу совести и определять и направлять духовную жизнь народа, используя Русскую православную церковь только в СССР. Советский Союз пытается навязать в послевоенной Европе свое понимание вопросов взаимоотношений государства и церкви. Верным проводником этой политики был Совет, который в отчетном докладе за 1946 год отмечал, что «Совет имеет возможность, не вмешиваясь в канонические и догматические вопросы, оказывать полное влияние на все стороны жизни Русской православной церкви и направлять деятельность Московской патриархии по линии внешней работы в нужном нам направлении».431 Совет под руководством партии и правительства принимал решения о том, какую церковную делегацию куда отправить и с какой целью. 25 сентября 1945 года заместитель председателя Совета С.К. Белышев обращается в Наркомфин с просьбой выделить шиллинги и германские марки для церковных делегаций Московской патриархии, командированных в Германию и Австрию, на том основании, что «указанные командировки санкционированы решением ЦК BKП(б) от 22 сентября 1945 г.»432 Или еще пример: в 1957 году в период создания Балканской Федерации и перемирия Хрущева с Тито был организован специальный визит патриарха Московского в Белград.433 Кроме того, выступления и обращения патриарха и митрополитов рецензировались в управлении пропаганды и агитации. 30 октября 1943 года в ЦК ВКП(б) были представлены проекты обращений к духовенству и верующим в связи с 26-й годовщиной Октябрьской революции патриарха Сергия (Стpaгородского) и митрополита Киевского и Галицкого Николая (Ярушевича).434 Позднее в результате активизации зарубежной деятельности церкви в ЦК партии рецензировались резолюции совещаний Московской патриархии с представителями других православных церквей. Возобновление отношений Русской православной церкви с православными церквями Ближнего Востока, прерванных после Октябрьской революции, имело любопытный неофициальный аспект. Совет сообщает правительству, что «в 1945 т. Восточные патриархии неоднократно обращались к патриарху Московскому Алексию за материальной помощью, ссылаясь на то, что в дореволюционное время они имели постоянную материальную помощь от Правительствующего Синода».435 В связи с этим в докладе партии и правительству Совет высказал следующее мнение: «В виду усиливающейся заинтересованности церковными делами на Ближнем Востоке со стороны англичан и попытками подчинить своему влиянию руководителей восточных православных церквей, является настойчивой необходимостью, в противовес этому, значительное усиление авторитета Русской православной церкви и организация моральной и материальной поддержки восточным церквам».436 Решение о субсидировании Ближневосточных патриархов было принято на высшем уровне и поддержка международных акций Русской православной церкви со стороны этих церквей щедро оплачивалась Советским правительством. В отчете от 14 января 1947 года Карпов докладывает начальству в ЦК ВКП(б), что в соответствии с планом мероприятий, санкционированных Постановлением Совета Министров СССР от 29 мая 1946 года, церковная делегация Русской православной церкви в составе митрополита Ленинградского Григория (Чукова), протопресвитера Колчицкого Н.Ф. и священника Фомичева Н. совершила поездку в страны Ближнего Востока. С 12 ноября по 6 декабря 1946 года делегация поселила Иран, Ливан, Сирию, Палестину и Египет. С санкции правительства «митрополит Григорий конфиденциально вручил денежные средства, как помощь от Московского патриарха, Антиохийскому патриарху Александру в сумме 25 тысяч американских долларов и Иерусалимскому патриарху Тимофею в сумме 35 тыс. американских долларов».437 До этого патриархи пользовались материальной поддержкой со стороны англичан. Оказание материальной помощи патриархам «сыграло большую роль при обсуждении с ними в дальнейшем ряда вопросов».438 В результате обсуждения вопроса об отношении к русскому заграничному архиерейскому Синоду патриархи «обещали запретить церковные службы сторонникам митрополита Анастасия (Грибановского) во всех странах Ближнего Востока».439 В том же 1946 году митрополит Николай (Ярушевич) для поездки в Турцию получил через Наркомфин «для специальных целей 50 тыс. американских долларов».440 В 1946-1948 годах Совет совместно с Московской патриархией занимается подготовкой к созыву и проведению в Москве совещания глав православных церквей. Для единогласного принятия на нем решений, выгодных Русской православной церкви и советскому государству, необходимо было привлечь (купить) возможно большее число сторонников. Визиты на Ближний Восток митрополита Григория и митрополита Николая в первую очередь преследовали именно эту цель. А в ноябре 1947 года в Москву прибыл представитель Антиохийской церкви митрополит Илья и в доверительных беседах высказал следующее мнение: «Патриархи греки (Вселенский Максим – Турция, Александрийский Христофор – Египет, Иерусалимский Тимофей – Палестина) с большой подозрительностью относятся к Московскому патриарху, опасаясь его возрастающего влияния и образовали против него блок», митрополит Илья считает необходимым «этому блоку противопоставить объединение Московского и Антиохийского патриархов и глав православных церквей Балканских и славянских стран». Однако «наряду с идейным тяготением к Москве, Антиохийский патриархат надеется, что русская церковь и особенно русское правительство возобновят давнюю традицию систематической материальной помощи Антиохийской церкви».441 В качестве регулярной материальной помощи Московская патриархия предоставляла Восточным патриархам храмы подворья на территории СССР, которые давали 10-15 тыс. годового дохода в валюте.442 Восточные патриархи имели хорошие аппетиты, так в 1955 году патриарх Александрийский Христофор требует, чтобы ему выплатили за 10 лет около 150 тысяч долларов доходов от подворья, которое ему обещали в 1945 году, но отдали только в 1955 году.443 То есть православные церкви Ближнего Востока были готовы поддерживать акции Русской православной церкви на международной арене, но за определенную систематическую материальную поддержку. Накануне совещания глав православных церквей в Москве летом 1948 года Совет в информационной записке для ЦК ВКП(б) о церковной обстановке заграницей сообщает, что опасаясь усиления влияния Московской патриархии на православные церкви в странах новой демократии, «англо-американские реакционеры предпринимают различные меры для того чтобы вырвать, церкви Балканских стран из-под влияния Русской православной церкви».444 A также докладывает, какие меры в связи с этим были приняты. «В целях ослабления влияния центра экуменического движения на Балканах, для обеспечения участия этих церквей в совещании и единства мнений, по рекомендации Совета, Московской патриархией был принят ряд заграничных делегаций и соответственно отправлен».445 Совет сообщает о сложной ситуации, возникшей в отношениях с главой Болгарской церкви митрополитом Стефаном, который 20 лет принимает деятельное участие в экуменическом движении. Эта проблема была решена административным способом: «Советом через министра иностранных дел Болгарии Коларова были приняты меры. Он вместе с премьер-министром Г. Димитровым имел беседу со Стефаном, после которой митрополит официально заявил об отходе от экуменического движения».446 Совещание глав и представителей Поместных православных церквей в связи с 550-летием автокефалии Русской православной церкви состоялось в июле 1948 года в Москве. В совещании участвовали патриархи: Московский Алексий, Грузинский Каллистрат, Сербский Гавриил, Румынский Юстиниан, экзарх Болгарии митрополит Стефан, представитель Антиохийского патриарха митрополит Александр, епископ Корчинский Паисий от Албанской церкви, архиепископ Белостокский Тимофей от Польской церкви.447 На совещании были приняты резолюции по вопросам о взаимоотношениях с Ватиканом, с экуменическим движением, об англиканском иерархе и о церковном календаре. Участники совещания осудили Ватикан как «центр международных интриг против интересов народов, центр международной реакции, один из поджигателей двух империалистических войн»,448 а также за подрывные действия по отношению к православию, за упорное стремление к насаждению унии. Совещание сочло неблаговременным участие православных церквей в деятельности Всемирного Совета Церквей, в котором решительно преобладали протестантские течения, и была принята соответствующая резолюция об экуменическом движении. В целом совещание прошло по намеченному плану. Резолюции, проекты которых были представлены 6 июля 1948 года в ЦК ВКП(б) для проверки и одобрения, были приняты единогласно.449 Подводя итоги совещания, Совет отмечал, что «в результате работы совещания глав автокефальных православных церквей достигнуто объединение и сплочение вокруг Московской патриархии автокефальных православных церквей Грузии, Сербии, Румынии, Болгарии, Албании, Польши и Антиохии»,450 согласованное принятие решений по повестке дня способствовало повышению авторитета и усилению влияния Русской православной церкви в международной церковной жизни. Также совещание «предотвратило участие православных церквей в Амстердамской Ассамблее Всемирного Совета Церквей».451 Учитывая результаты совещания и планируя дальнейшую работу, Совет предложил, что «в целях парализации попытки создания блока православных церквей Ближнего Востока и ограничения сферы действия Греческой церкви, целесообразно церквям: Антиохийской, Александрийской, Иерусалимской регулярно оказывать материальную помощь со стороны русской церкви».452 Таким образом, все международные акции Русской православной церкви носили политический характер и проводились под руководством Совета с санкции ЦК партии. В целях усиления влияния Московской патриархии на международной арене и для поддержки ее акций со стороны других православных церквей широко использовалась материальная помощь – подкуп последних. После смерти Сталина политика партии и правительства по отношению к церкви изменилась, государство начинает наступление на религию и церковь. Однако внешнеполитическую деятельность церкви эти процессы практически не затронули, напротив, происходит дальнейшее расширение и активизация внешних акций Русской православной церкви, и Совет усиливает контроль и руководство этой деятельностью Московской патриархии. Так в 1955 году главное внимание отдел по делам центрального управления церкви должен был сосредоточить на: «1) расширении и активизации деятельности Русской православной церкви в защиту мира путем развития и укрепления ее связей с заграничными церквями; 2) разработке и проведении в жизнь мероприятий по разложению и ослаблению враждебных русской церкви (и Советскому Союзу) раскольничьих религиозных организаций за границей; 3) разработке и проведении в жизнь мероприятий по ослаблению влияния Вселенского патриарха на православные церкви и по усилению влияния Русской православной церкви на них; 4) укреплении заграничных представительств патриархии в капиталистических странах».453 По последнему пункту у Совета и Московской Патриархии были некоторые затруднения. В деловой переписке неоднократно отмечалось, что «в деле проведения заграничной деятельности для Московской патриархии наиболее узким местом является вопрос о кадрах духовенства... Только отдельные лица могут быть допущены к выезду из СССР заграницу и патриархия не располагает достаточным числом лиц, которые могли бы… укрепить положение в представительствах Московской Патриархии заграницей».454 По этому вопросу во второй половине 1950-х годов Совет получил от руководства в ЦК КПСС «зеленый свет». 14 июля 1955 года Совет созвал совещание представителей Московского Патриархии, Троице-Сергиевой Лавры, Московской духовной академии и семинарии по вопросу об обслуживании иностранных делегаций,455 на котором было принято решение об улучшении подготовки специалистов для заграничной работы. В 1959-1960 годах, когда государство начало войну с религией в СССР, Совет получает указание «усилить работу по привлечению Русской православной церкви и ее деятелей к борьбе за мир, разоблачению антисоветской пропаганды, ведущейся в зарубежных странах, к разъяснению советского законодательства о культах и положения религии в СССР, а также активизировать борьбу Русской православной церкви с Ватиканом и другими враждебными Советскому Союзу зарубежными церковными центрами».456 В беседе 15 июня 1960 года с патриархом Алексием председатель Совета В.А. Куроедов высказал критические замечания по поводу внешней работы патриархии, которая поставлена «совершенно неудовлетворительно». «Вся работа сводится исключительно к посылке делегаций за границу и приему отдельных лиц и делегаций, посещающих нашу страну. ...Патриархия за последние годы не провела ни одного крупного мероприятия по объединению православных церквей вокруг Русской православной церкви, возглавляемой Московской патриархией, мероприятий, связанных с разоблачением реакционных действий папы Римского и усилением борьбы за мир. ...Решение папы о созыве Всемирного католического съезда с участием глав православных церквей свидетельствует о том, что католическая церковь стремится расширить и укрепить свои позиции на международной арене».457 В.А. Куроедов отметил, что даже Константинопольский патриарх Афинагор активизирует свою деятельность и выступил с инициативой созыва совещания всех автокефальных православных церквей с целью укрепления и развития связей между ними, а «Русская православная церковь не выступает объединяющим центром православных церквей мира, в большинстве случаев она занимает пассивную позицию и слабо разоблачает клеветническую пропаганду о положении религии и церкви в нашей стране».458 Патриарх Алексий согласился с доводами председателя Совета и обещал активизировать действия церкви в этом направлении. В докладной записке Совета в ЦК КПСС от 18 августа 1960 года о работе по привлечению Московской патриархии к борьбе за мир отмечалось положительное значение визитов зарубежных церковных деятелей в СССР, т.к. они изменяют свое отношение не только к церкви, но и к Советскому Союзу, у них рассеивается предвзятое мнение о положении церкви в СССР и многие из них объективно освещают жизнь в СССР.459 В условиях холодной войны партия и правительство делают все, чтобы показать миру «социализм с человеческим лицом» и привлечь мировую общественность на свою сторону, а также используют любые возможности и каналы для влияния на международную политику и взаимоотношения между государствами. ЦК КПСС, говоря о недостатках в работе Совета, в 1960 году отмечает, что еще недостаточно широки внешние связи религиозных объединений СССР, и указывает, что «в первую очередь им следовало бы установить и расширить контакты с религиозными объединениями стран Африки и некоторыми государствами Азии».460 Серьезным упущением в работе Совета, по мнению партии, является то, что как у него самого, так и у религиозных объединений не было до последнего времени планов работы по указанным вопросам, что мешало вести это дело целенаправленно.461 Отныне внешнеполитическая работа Совета и Московской патриархии была поставлена в строгие рамки социалистического планирования. Основные мероприятия Совета в начале 1960-х годов в этой области были направлены на «расширение и активизацию внешней деятельности Русской православной церкви в борьбе за мир, за достижение всеобщего и полного разоружения и обеспечения мирного сосуществования между народами. Особое внимание уделялось сплочению христианских сил в борьбе за мир в странах Азии и Африки, противодействию попыткам западных кругов опереться на церковь в этих странах в проведении своей империалистической политики, разоблачению агрессивной политики Ватикана и других реакционных кругов западных государств, пытающихся объединить христианские церкви в борьбе против коммунизма».462 Деятельность Русской православной церкви в борьбе за мир и разоружение была довольно противоречива: РПЦ стала ширмой для государства, которое активно наращивало гонку вооружений, и готовила почву для прокоммунистических режимов в странах «третьего мира». Именно для выполнения этих целей Русская православная церковь вступила в члены Всемирного Совета Церквей, получив трибуну влиятельной международной организации. Выступив в 1948 году на совещании глав и правителей автокефальных православных церквей против экуменического движения, в котором, по мнению Русской православной церкви, преобладали протестантские течения и политические устремления руководителей, Московская патриархия в конце 1950-х годов меняет свою точку зрения. Изменение отношения Русской православной церкви к экуменическому движению было выражено в докладе митрополита Крутицкого и Коломенского Николая (Ярушевича) 13 мая 1958 года. Он сказал: «...Православная церковь никогда не отгораживалась от инославных христиан стеной нетерпимости», однако «наша церковь совместно с другими церквями – участницами Московского церковного совещания 1948 года отказалась послать своих представителей на Амстердамскую Ассамблею», так как в этот период там явно преобладали социально-политические планы над задачами догматического единства. «Благодаря участию одних православных церквей и неучастию других, в экуменическом движении за последние десять произошли значительные изменения, свидетельствующие о эволюции в сторону церковности... Вот почему Русская православная церковь считает возможным пойти навстречу желанию Всемирного Совета Церквей и встретиться с его руководителями».463 В 1958 году в Утрехте состоялась первая официальная встреча представителей Русской православной церкви с деятелями Всемирного Совета Церквей. В 1959 году наблюдатели Московской патриархии участвовали в работе Всемирного Совета Церквей, состоявшегося в 1961 году в Дели. Русская православная церковь с одобрения Архиерейскою Собора вступила в эту экуменическую организацию. В обращении к участникам Ассамблеи патриарх Алексий подчеркнул готовность Русской православной церкви работать во всех органах Всемирною Совета Церквей, «помогая всестороннему развитию христианской деятельности, посильно служа развитию христианской деятельности, посильно служа человечеству утверждением на земле братства, любви, справедливости и мира между народами».464 Отравляясь на третью Ассамблею в Дели, члены делегации Московской патриархии получили специальную инструкцию от Совета, утвержденную отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС, в которой были такие указания: «Укрепляя сотрудничество с прогрессивными кругами Всемирного Совета Церквей, срывать всякие попытки реакционных сил направить Всемирный Совет Церквей на путь идеологической борьбы против стран социалистического лагеря. ...Используя противоречия в вероучении католиков и протестантов, добиваться осуждения со стороны Всемирного Совета Церквей реакционной политической линии Ватикана».465 Представители Московской патриархии должны «добиваться того, чтобы в итоге работы всех секций и комитетов Ассамблея приняла документы, отражающие идеи необходимости единения христиан в борьбе за мир и за принципы мирного сосуществования между государствами».466 Эта инструкция является подтверждением того, что большинство акций Московской патриархии на международной арене в этот период были проведены с санкции и под контролем партийных органов. В 1962 году было создано постоянное представительство Русской православной церкви при Всемирном Совете Церквей. Русская православная церковь стала одной из основательниц образовавшейся в 1959 году религиозной экуменической организации – Конференции Европейских Церквей. Важнейшей стороной внешнеполитической деятельности Русской православной церкви в начале 1960-х годов оставались взаимоотношения с православными церквами Ближнего Востока, Балканских и славянских стран. В 1960 году Патриарх Алексий во второй раз совершил паломничество на Восток и нанес визит Патриарху Афинагору. А в 1961 году Русская православная церковь приняла участие в работе первого Всеправославного Совещания Поместных церквей, созванного по инициативе Константинопольского Патриарха на острове Родос. В 1960-е годы в Москву неоднократно приезжали делегации автокефальных православных церквей. Для усиления позиций Русской православной церкви на международной арене и в целях координации действий и лучшего руководства деятельностью православных церквей стран народной демократии Совет регулярно проводил совещания руководителей ведомств по делам религиозных культов Чехословакии, Польши, Германии, Болгарии. Отчитываясь об итогах одного из совещаний, В.А. Куроедов говорит о его целях: «Совещание было созвано, главным образом, для того, чтобы обсудить организационные и политические вопросы, связанные с подготовкой и проведением Всемирного общехристианского конгресса в защиту мира, который состоится в Праге 13-18 июня 1961 г., и обменяться мнениями о дальнейшем развитии христианского движения за мир».467 Таким образом, основные направления деятельности Русской православной церкви и церквей стран социалистического лагеря, а также координация их действий в международных делах определялись специальными государственными учреждениями по вопросам религии, которые выполняли указания партийных органов. В период создания Совета и принятия решения о расширении прав Русской православной церкви главную роль сыграла возможность широкого использования внешнеполитической деятельности церкви в политических маневрах СССР на международной арене. Потому за все время существования Совета по делам Русской православной церкви контроль за зарубежной работой церкви являлся одной из главных задач Совета, а направление этой деятельности определялось в Управлении пропаганды и агитации ЦК КПСС. В первые послевоенные годы деятельность Совета и Русской православной церкви была связана с необходимостью выхода СССР на широкую международную арену в качестве страны-победительницы и укрепления позиций в странах народной демократии и на Балканах. Во второй половине 1950-х годов Совет поставил перед Русской православной церковью другую задачу: развертывание широкой миротворческой деятельности и выступление с инициативой проведения различных акций международного характера в защиту мира. И это было одним из проявлений политики «двойного стандарта», осуществляемой СССР и внутри страны, и на международной арене: проведение политики «железного занавеса» и гонки вооружений, и в то же время поддержка и активизация миротворческой деятельности Русской православной церкви и расширение ее внешнеполитических связей. Но самой главной суперзадачей Совета и ЦК партии было создание в Москве «второго Ватикана» – мощного центра православных церквей во главе с Московской патриархией, который сможет подобно Ватикану и в противовес ему оказывать влияние на международную политику и станет проводником политических интересов СССР в Европе и в мире. |
Похожие:
 | Государственное образовательное учреждение дополнительного профессионального образования (повышения квалификации) специалистов «Кузбасский... | | Краевое государственное автономное образовательное учреждение дополнительного профессионального образования (повышения квалификации)... |
 | Каменщикова Л. А., кандидат педагогических наук, профессор, заведующая кафедрой управления образовательными учреждениями, Новосибирский... | | |
| Кировский институт повышения квалификации и переподготовки работников образования | | «Новгородский институт переподготовки и повышения квалификации руководящих кадров и специалистов агропромышленного комплекса» |
| Белгородский региональный институт повышения квалификации и профессиональной переподготовки специалистов | | Белгородский региональный институт повышения квалификации и профессиональной переподготовки специалистов |
| Томский областной институт повышения квалификации и переподготовки работников образования | | Белгородский региональный институт повышения квалификации и профессиональной переподготовки специалистов |