Ивановна Мукасей «Зефир»
Скачать 3.33 Mb.
|
| Глава VI ВОССТАНОВЛЕНИЕ ПРЕРВАННОЙ СВЯЗИ В работе наших нелегалов иногда случается, что они временно теряют связь с Центром, не выходя на встречи, не давая о себе знать. Тогда начинаются догадки, предположения: что-то произошло, но что? В первую очередь, волнует мысль: а не попал ли наш человек в руки полиции или контрразведки? Что, если он болен, как было с К., или попал в аварию? Может быть, просто утерял радиограмму? Забыл или перепутал место или время встречи? Центр принимает все меры для розыска нелегала. Такую миссию неоднократно выполняли я и Лиза. В один из радиосеансов мы получили указание разыскать Эмиля, с которым не было связи восемь месяцев. Мне сообщили, что он работает матросом на грузовом пароходе «Орел». Были известны порт приписки парохода и фамилия Эмиля по легенде. Эмиль был мужественным советским патриотом: в годы Великой Отечественной войны он привел в советские воды горящий пароход и своей отвагой помог спасти жизни многих советских людей. Без причин Эмиль не мог прекратить связь с Центром, значит, с ним что-то случилось. Может быть, он нуждается в помощи и ждет ее. Надо искать пароход «Орел». Мы узнали, что этот пароход не имеет постоянного маршрута, а курсирует между Англией и Голландией, Англией и Африкой, так как каждый раз его курс зависит от фрахта. Я выехал к месту предполагаемой стоянки «Орла» в голландский порт, где разыскал дежурного пароходства и обратился к нему с вопросом: - Мы давно не получали писем от родственника и хотели бы узнать, не случилось ли с ним что-нибудь? Название парохода «Орел». Вы не скажете, он сейчас в порту? Я знал, что родственники моряков, проживавшие в других странах, обычно делали такие запросы в письменном виде, и добавил: - Дело в том, что я нахожусь по делам фирмы здесь, а заодно хотел бы повидаться с родственником. Дежурный по порту посмотрел список прибывших и отплывших кораблей, а затем сказал: - «Орел» был здесь два дня тому назад и направился в Африку. Сообщение было не из приятных. Обидно стало, что указание о розыске пришло именно тогда, когда «Орел» находился в плавании. Я спросил, нельзя ли узнать, продолжает ли работать на этом пароходе наш родственник. Может быть, он перешел на другой корабль? «Если бы Вы пришли на три дня раньше, я смог бы Вам ответить, так как здесь находились списки команды. А сейчас поздно. Списки сданы», - пояснил дежурный. Я спросил: «Не можете ли Вы сказать, когда «Орел» вернется?» Дежурный сообщил, что эти сведения можно получить в управлении пароходства. Посетив управление и наведя справки, я возвратился домой. Отправляться в Африку не имело смысла. На это надо было запрашивать Центр, оформлять въездные визы. За это время «Орел» мог уйти в другое место. К моменту возвращения парохода в Голландию, я с Лизой выехал в Антверпен. Мы остановились в портовой гостинице. Так как до прибытия «Орла» оставалось три дня (об этом сообщили в управлении), то мы решили осмотреть порт. Антверпенский порт, уступающий по грузообороту только лондонскому и нью-йоркскому, - гордость Голландии. Жители города приходят в порт гулять. Причалы всегда чисто вымыты и в ночное время освещены. Гид показывал различные причалы, погрузочно-разгрузочные работы, давал характеристики судам. В порту стояло несколько советских кораблей, и гид более подробно рассказал о них. Нам хотелось крикнуть: «Здравствуй, Родина!» Экскурсия подходила к концу, как вдруг я заметил одиноко стоящий пароход. Крупными буквами на нем было начертано «Орел». Тот самый, прибытие которого мы ждали через три дня. Осмотр порта мы проводили на катере. Как попасть на «Орел»? Корабль стоит не у причала. Мы с Лизой подошли к дежурному по порту. Нам надо было узнать, у какого причала стоял «Орел», как нам попасть туда? Узнав, что мы родственники моряка, дежурный вызвал матроса и приказал доставить нас катером на «Орел». Пожелал нам всего хорошего и добавил, что тот же катер заберет и доставит обратно на берег через час. На палубе нас встретил вахтенный офицер. Он спросил, что привело нас на «Орел». Я сказал, что мы приехали повидаться со своим родственником Эмилем, так как обеспокоены его долгим молчанием. Эмиль с нами больше не плавает. Его перевели на другой пароход, на какой, я не знаю. - А кто мог бы сказать, где сейчас Эмиль? Помогите нам, пожалуйста, - попросил я. - У нас служит матрос, который жил с ним в одной каюте. По-моему, он знает, на каком корабле плавает Эмиль. Я сейчас его пришлю. Через несколько минут на палубу поднялся рослый моряк в синем комбинезоне. - Вы хотите узнать об Эмиле? Кем вы ему приходитесь? Я рассказал ему нашу легенду. Матрос оказался добродушным испанцем. Он сказал, что в прошлом году Эмиль купил себе мотоцикл, но в одной из стоянок корабля в порту попал в аварию и получил тяжелое ранение. Долгое время лежал в больнице. Все обошлось благополучно, только на лбу остался шрам. Слава Богу, он легко отделался. После того как выписался из больницы, он поступил на пароход «Ястреб» другой компании. Через час подошел катер, и мы распрощались с испанцем. Скоро из Центра пришло указание посетить «Ястреб» и установить контакт с Эмилем. Снова поездка в Голландию. Я узнал день прибытия «Ястреба» и направился к дежурному, будучи уверен, что корабль в порту. Но стоило мне заговорить по-немецки, как я услышал в ответ грубую брань и заявление, что никакого «Ястреба» в порту нет. Только дежурный по порту может отдать указание о посылке катера. А дежурный встретил меня грубостью. Я зашел в парикмахерскую, привел себя в порядок, надел темные очки, взял под мышку портфель и вернулся в порт. Дежурный - все тот же человек. Я сказал по-английски: «Прошу переправить меня к причалу!» Теперь на мои слова прозвучал совершенно другой ответ и в другой интонации, благожелательной: «Да, господин инспектор, катер для Вас сейчас будет подан». Дежурный лично проводил меня к катеру, приказал водителю немедленно доставить меня на «Ястреб». «Что случилось?» - удивился я. Подействовала английская речь? Или он принял меня за кого-нибудь другого? Как бы то ни было, но катер подходил к «Ястребу». - Мы хотели бы повидаться с Эмилем, - обратился я к первому попавшемуся матросу. Он привел другого моряка, а сам удалился. Сомнений не было - это был Эмиль. Посторонних поблизости не оказалось, мы обменялись паролем. Эмиль улыбался, был безгранично счастлив и только продолжал повторять: «А я не знал, как мне быть, что делать?» Я посмотрел на мозолистые руки палубного матроса и подумал: «Как жаль, что этому человеку приходится отдавать свой труд, свои силы и знания строю, против которого мы боремся». Связь с Эмилем была восстановлена, и он включился в работу. Через некоторое время нам поручили восстановить связь еще с одним агентом, назовем его Львом. В данном случае были известны страна, город и место работы. Предлагалось выяснить причины невыхода агента на встречи. Я никогда не видел Льва. В моем распоряжении были только установочные данные на агента, пароль и отзыв. Лев не ожидал, что к нему кто-либо придет. Приехав в город, я разыскал место работы агента. Это была контора, помещавшаяся в большом здании. Над каждой дверью в длинном коридоре висели таблички с названиями компании или фирмы. Я без труда нашел контору Льва, постучал. Ко мне вышла молодая женщина, вероятно, секретарь, спросила о цели визита. Я сказал, что хотел бы повидать Льва. В глазах женщины вспыхнула какая-то тревога, она неуверенно предложила мне пройти в приемную. Затем провела меня к Льву - человеку восточного типа, с добрыми большими глазами. Из-за жаркой летней погоды он был без пиджака, в белой рубашке, в руках у него была пачка каких-то бумаг. При появлении незнакомца он положил бумаги на стол и настороженно спросил: «Вы ко мне?» «Да, я хотел бы с Вами поговорить», - последовал мой ответ. Когда секретарь вышла, я произнес слова пароля, Лев ответил на них правильно, так что не было никаких сомнений, что это именно тот человек. Я предложил ему немного прогуляться, так как здесь разговаривать было неудобно. Лев вышел из-за стола и надел пиджак. - Да, пожалуй, лучше поговорить на улице, - сказал он. Было заметно, что агент чем-то озабочен. Когда он проходил через приемную, секретарь опять тревожно посмотрела на Льва, потом на меня. Я подумал, что это, вероятно, жена Льва, которая знает о его связи с советской разведкой. Когда мы с агентом отошли подальше от дома, свернули в тихую улочку, я начал разговор: - Мы обеспокоены тем, что Вы не выходите на встречи. Чем это можно объяснить? У Вас неприятности? Лев отвечал с недоверием в голосе: - Откуда Вы знаете, что мне нужно выходить на встречи? И вообще, не стоит разговаривать на эту тему. Вы мне не нравитесь. - Ваше поведение нас очень беспокоит, - продолжал я. - Не случилось ли с Вами чего? Вы понимаете, о чем я говорю? О нежелательном исходе для Вас и для нас. Лев повторил: - Вы мне не нравитесь. - Пусть я Вам не нравлюсь, но представьте себе, что я Ваш друг. Откуда это видно, что Вы мой друг? - Хотя бы из того, что я в числе других беспокоюсь о Вашей судьбе. Разве это не доказательство? - Все равно Вы мне не нравитесь. - Нравлюсь я Вам или нет, расскажите об истинных причинах Вашего невыхода на встречи и давайте обусловим новую дату встречи. - А Вы знаете, когда я должен был выйти на встречу? - Мне это неизвестно. Да это и не имеет значения. Я Вас понимаю. Возможно, на Вашем месте я поступил бы точно так: был бы недоверчив и осторожен. Ну, чем я смогу Вас убедить, что я Ваш друг? - Назовите мне имя человека, с которым я встречался. Я не знал имени этого человека, но мне было известно, что агент немного знает русский язык и что он преданный нам человек, поэтому я решил продолжать разговор по-русски. Однако реакция оказалась обратной. Русский язык у меня оказался таким ломаным, что я сам не поверил, что это мой родной язык. Тем более этому не мог поверить агент, который заявил, что ему пора возвращаться на работу. Я удержал его. - Но, дорогой Лев, я Вас не отпущу до тех пор, пока Вы мне не назначите следующую встречу. Неожиданно Лев разговорился: - Если хотите знать правду, то на встречи я выходил, но ко мне никто не являлся. Человек, которому было поручено встретиться со мной, неаккуратный. Я этого не люблю. Я почувствовал, что в настроении агента произошел перелом, словно он чего-то испугался, и решил закончить разговор: - Хорошо, давайте назначим очередную встречу, определим место и время и на этом дружески расстанемся. Лев принял предложение, и мы разошлись. Как выяснилось впоследствии, связь Льва с работниками «легальной» резидентуры оборвалась из-за допущенной неточности о времени встречи. Агент и «соседи» выходили к месту встречи в разное время. Я был очень доволен не только тем, что восстановлена связь с нашим агентом, но и тем, что Лев принял меня за человека, совершенно не похожего на русского не только внешне, но и своей речью. «Значит, можно работать спокойно», - подумал я. Мы были довольны, что очередное задание по установлению связи было выполнено, и Лев продолжал свою работу. Нами придавалось исключительное значение соблюдению правил конспирации. Никто из тех, с кем мы были связаны по работе в резидентуре, не знал нашей фамилии, а также адреса и места работы. В то же время, мы знали об этих людях-разведчиках все. Но был случай, когда мы не выполнили всех условий конспирации. И об этом стоит рассказать. Нам приходилось неоднократно встречаться с нелегалом 3. Каждый раз он проявлял большой интерес к нашей фамилии. Я отказывался называть ее, объясняя, что это будет нарушением правил конспирации. Однажды мы провели встречу с 3. в своей машине. Он, как обычно, попросил, чтобы мы назвали свою фамилию. Не добившись ответа, он вынул из кармана свой паспорт по легенде и сказал: «Я от вас не скрываю, кто я. Смотрите, вот мой паспорт. Ведь мы советские люди, зачем нам скрывать друг от друга?» Мы отказались смотреть его паспорт и ответили, что не следует интересоваться вопросами, противоречащими конспирации. Разведчик воспринял это как личную обиду, выразил недоверие и с горячностью сказал: «Я сижу в вашей машине, номер которой я знаю. По номеру я легко могу получить все данные о вас». Каково было наше удивление, когда позже мы узнали, что нелегал действительно установил нашу фамилию по номеру нашей автомашины. 3. был советским человеком, и с этой стороны нам опасаться было нечего. Но если 3. арестуют? Выдержит ли он? Не назовет ли других нелегалов? После этого случая мы никогда не проводили больше встреч в своей машине. Вообще автомашина, при всех удобствах пользования ею, имеет большой недостаток - номер. Шаблон, недооценка взаимосвязи его и владельца может привести к нежелательным последствиям. Мне известен случай с нелегалом М. Обычно он приезжал к месту встречи на своей машине, оставлял ее всегда в одном переулке. Время тоже не менялось. Автомобиль был редкой модели, нетипичный для того города, где проводились встречи. Это привлекло внимание контрразведки, которая установила владельца машины и организовала за ним наблюдение. Он был арестован и осужден. Впоследствии его обменяли на иностранного разведчика. Радиосвязь с Центром В Центре возникла необходимость подготовить условия за кордоном для организации двусторонней радиосвязи. Если для приема радиограммы достаточно иметь отдельную квартиру с антенной в сторону Центра, то для обеспечения двусторонней радиосвязи этого мало. В интересах безопасности нужен отдельный домик, удовлетворяющий ряду требований. В то время в европейских странах строительство одноквартирных домиков еще не носило массового характера. Строительство собственного домика в Швейцарии было целым событием, причем в каждом случае происхождением средств начинали интересоваться финансовые органы. К тому же строительство обычно затягивалось на долго, а Центр торопил. Предстояло купить домик, так как на покупку Центр санкционировал определенную сумму. Несмотря на все старания, на покупку дома и завершение всех формальностей ушло более полугода. Кому-то в Центре это показалось «медлительностью, граничащей с нежеланием работать». Обидно было принимать такие упреки от товарищей, которые плохо знали условия приобретения строений за границей. Прежде чем купить или построить дом, нам необходимо было изучить местные условия, местные законы купли-продажи недвижимого имущества. Нужно помнить, что в Европе земельный участок, на котором стоит дом, не всегда принадлежит владельцу дома. Иногда дополнительно приходится платить за земельный участок. Домики стоят немалых денег, и торопиться с покупкой нельзя, необходимо выяснить в адвокатской конторе, какой порядок оформления купли, кто правомочен на такое оформление, как получить ссуду. Мы осмотрели много построек, выставленных на продажу, пока не остановили свой взор на маленьком двухкомнатном домике, расположенном за городом. Беглый осмотр показал, что он подходит для радиоквартиры. Домик стоял на возвышенности, в окружении лесопарка. Большой фруктовый сад, обнесенный забором, летом скрывал его от посторонних лиц. Осматривая чердак, мы обратили внимание на множество проводов. Хозяин охотно рассказал, что в годы войны здесь жила фашистская семья, глава которой был старшим группы, организовавшей на чердаке дома радиоцентр. Мы договорились с хозяином о покупке дома. Были заготовлены необходимые документы. Оставалось только подписать договор, как вдруг хозяин заупрямился и стал отказываться продавать дом, ссылаясь на нежелание расставаться с насиженным местом. Пришлось заинтересовать его дополнительной суммой сверх официальной, которая ему была нужна для приобретения молочной лавки. В адвокатской конторе состоялось подписание договора, по которому земельный участок, домик и другие постройки, находившиеся на участке, переходили в нашу собственность. Мы обставили комнаты скромной мебелью, купленной в рассрочку, в кладовой оборудовали ванную. Внутри домика было уютно, но это мало вязалось с нашим положением в обществе. Нас считали богатыми людьми, и поэтому мы предпочитали приглашать знакомых не домой, а в рестораны. Мы устроили в доме тайники, спрятали рацию и по необходимости на ней работали. Прием передач Центра проводился на радиоприемнике, имевшемся в продаже, достаточно чувствительном и с непрерывным коротковолновым диапазоном. В настоящее время приобретение приемника, удовлетворяющего техническим требованиям, не представляет трудностей, однако в первые годы нашей работы это было сложно. Стандартные приемники приходилось специально приспосабливать для подключения наушников. Мы не могли сами осуществить переделку, так как не обладали достаточной технической подготовкой, и обращались за помощью к продавцам, придумывали легенду, которая оправдывала бы монтаж дополнительных гнезд: например, желание слушать радио в разных комнатах, не перенося приемник. В подкрепление легенды мы вместе с покупкой приемника покупали дополнительные динамики, которыми действительно пользовались, выводя эти динамики в сад. В настоящее время на рынках достаточно транзисторных приемников, в которых заранее предусмотрена возможность подключения наушников. Эти аппараты, несмотря на небольшой вес и габариты, обеспечивают прием передач Центра. Транзисторные приемники считаются обычной частью туристского снаряжения, что позволяет нелегалам всегда возить их с собой и вести прием в любом месте. Особенно это удобно, когда нелегал находится в движении и не имеет стационарного оборудования. Транзисторные приемники одинаково боятся удара, перегрева, повышенной влажности и так далее, и могут выйти из строя, как раз когда радио остается единственным средством связи. Для приема сообщений Центра мы занялись поисками радиоприемника. Ничего подходящего на рынках Швейцарии не было. Нам пришлось выехать в соседнюю страну, где мы купили транзисторный приемник. Продавец усиленно расхваливал именно этот приемник (такую модель рекомендовал Центр). В магазине он был последним. При опробовании слышимость на всех диапазонах была хорошей, и мы его купили. По возвращении домой приготовились принимать передачу из Центра. Однако в назначенное по программе время, мы ничего не услышали - коротковолновый диапазон был пуст. Не было слышно и в последующем сеансе. Мы продолжали слушать, полагая, что всему виной магнитные возмущения. По каналам почтовой связи удалось информировать Центр о создавшейся ситуации, которая усугубилась еще и тем, что «соседи», с которыми мы должны были встретиться, не появлялись. После нескольких безуспешных попыток вызвать «соседей», мы поняли, что они не могут выйти на встречу, в связи с ухудшением агентурно-оперативной обстановки в стране. Работать без связи с Центром было нельзя, и пришлось снова отправиться в соседнюю страну для покупки еще одного приемника. С большим трудом мы отыскали то, что нам было нужно. Приемник нам достали с витрины, так как эта модель была снята с производства. На другой день вернулись в Швейцарию и подготовились к очередному сеансу. Центр был слышен отлично, связь была восстановлена. Позже выяснилось, что виной всему были две вышедшие из строя части транзистора. Нельзя не вспомнить волнение, с каким мы всегда слушали Центр. В день сеанса у нас было радостное настроение от осознания, что Родина с нами. Каждый раз, когда мы слышали позывные Центра, у нас замирало сердце, что-то болезненно приятное щемило душу. Передачи Центра всегда были чем-то значительным, ответственным, большим, но вместе с тем теплым и родным. После того как мы поселились за океаном, перед нами снова была поставлена задача: организовать радиоквартиру. В стране существовало множество строительных компаний по продаже стандартных одноквартирных домов. Как правило, они продавались в кредит, который предоставлялся строительной или страховой компанией, или банком, под шесть-семь процентов годовых на 15-20 лет. Например, за домик стоимостью в 24 тысячи долларов к концу срока в действительности будет уплачено около 34 тысяч долларов, а сам он ко времени выплаты, ввиду износа, будет стоить лишь половину суммы. В нашем случае получилось наоборот. Ко времени нашего отъезда, после передачи дома в аренду вновь прибывшему нелегалу, дома подорожали, и наш дом оценили более чем в 50 тысяч долларов. Кроме того, необходимо учитывать налоги. При оценке стоимости дома в 21 тысячу долларов приходилось ежегодно уплачивать налог в сумме 600-800 долларов. Покупка дома в рассрочку явно невыгодна, но семья, не имеющая собственного дома и земельного участка, за океаном не считается достойной уважения. Ей трудно завязывать знакомства, получить кредит. Снять домик под радиоаппаратуру можно, но в нем нельзя оборудовать тайники, например, для хранения рации. Кроме того, хозяин домика оставляет за собой право присылать своих рабочих - сантехника, монтера, трубочиста, - может сам время от времени приходить для осмотра помещения. Все это нас не устраивало, и мы решили купить дом у строительной компании, гарантировавшей нам кредит на пятнадцать лет. Однако страховые компании или банки, предоставлявшие кредит, предварительно собирали сведения о платежеспособности лица, которое обращалось к ним за кредитом. Подписав договор со строительной компанией и уплатив задаток, мы поспешили въехать в дом, не дожидаясь решения страховой компании, которая выступала кредитором. Мы купили в рассрочку мебель, установили телефон, подключились к электросети. В это время страховая компания занялась выяснением нашего финансового положения и, к своему удивлению, обнаружила, что нами в рассрочку была куплена обстановка квартиры. Я еще не состоял на учете в компании по экспорту. Через несколько дней после переезда в дом, когда мы приступили к оборудованию тайников, последовал телефонный звонок из страховой компании, которая отказывалась выдать ссуду и приглашала меня в контору. Агент страховой компании сообщил, что компания не имеет доказательств моей платежеспособности и ввиду этого отказывает в кредите. Я стал горячиться, доказывать, что строительная компания гарантировала предоставление кредита, поэтому мы имели право въехать до принятия компанией решения о предоставлении нам кредита. Я не отступал, заявляя, что в доме мы уже живем, выезжать не собираемся, и кредит нам дать должны, мы выплатим его. Агент продолжал сомневаться в наших финансовых возможностях и утверждал, что у меня, как у нового здесь человека, на первых порах имеются неизбежные финансовые затруднения. Агент, после долгих препирательств, решил проконсультироваться с управляющим. Вернувшись, он заявил, что страховая компания отказывается предоставить кредит в размере 17 тысяч долларов, но готова выдать 15 тысяч 300 долларов, если это меня устраивает. Я возмутился, ссылаясь на то, что мне, как коммерсанту, важно пустить средства в оборот, однако в душе был рад такому исходу дела, так как в контракте я подписал со строительной компанией пункт, позволяющий расторгнуть договор, если страховая компания не сочтет возможным предоставить кредит. По договоренности с компанией я внес дополнительно 3 тысячи долларов, и дом остался за нами. Радиосвязь из-за океана была надежной. Хотя атмосферные условия и магнитные бури часто нарушали одностороннюю радиосвязь. Сильные советские радиовещательные станции, которые хорошо слышны в обычное время, в период природных катаклизмов не прослушивались. Первое время мы не могли понять, в чем дело, и искали «домашние» причины. Заменили радиолампы в приемнике, проверили напряжение в электросети, удлинили антенну, выбрасывали ее наружу, нарушая требования конспирации, делали заземления. И все напрасно. Но однажды пасмурным осенним утром, когда погода угнетающе действовала на настроение, Лиза включила приемник без малейшей надежды что-либо услышать, вдруг сквозь шум эфира прорвался знакомый позывной. Магнитная буря кончилась, связь наладилась. Позже установили, что процент вероятности магнитных бурь именно в солнечные дни, которые становились для нас «пасмурными», небольшой, а в ненастные дни слышимость была хорошей, и это делало нас «солнечными». Центр учитывал наличие магнитных бурь и продолжал передавать одну и ту же телеграмму до тех пор, пока не поступало подтверждение о приеме. Кроме односторонней радиосвязи, мы имели надежную безличную связь, в основном с использованием почтового канала. Однако этого было недостаточно. Возросший объем работы требовал организации двусторонней радиосвязи, которая обеспечивала бы своевременную передачу Центру срочных сообщений. Наша деятельность усложнялась не всегда простой обстановкой на Родине. _________________ 10 апреля 1939 года по обвинению в руководстве заговорщицкой организацией в войсках и органах НКВД, шпионаже в пользу иностранных разведок, подготовке террористических актов против руководителей партии и правительства и вооруженного восстания против Советской власти арестован Николай Иванович Ежов. Капитан госбезопасности, следователь Щепилов произвел обыск на квартире, даче и в служебном кабинете Ежова и нашел в незакрытом пакете с бланком «Секретариат НКВД», адресованном в ЦК ВКП(б) Н.И. Ежову, четыре присланные ему после приведения приговора сплющенные пули, завернутые в бумажки, с надписью «Зиновьев», «Каменев», «Смирнов». В сейфе служебного кабинета Ежова были найдены личные дела на многих членов ЦК, в том числе даже на Сталина и Маленкова, при этом отсутствовали дела на Молотова, Кагановича, Ворошилова и Хрущева. Ежова отправили в специальную следственную тюрьму «Сухановку» и поместили в одиночную камеру, размером два с половиной на три метра. В камере постоянно находился контролер, который следил, чтобы заключенный не попытался покончить жизнь самоубийством. _______________ Мы завершили подготовку к установлению такой связи: хорошо легализовались за океаном, изучили агентурно-оперативную обстановку, окружение. Очередь была за рацией. Ее должны были передать «соседи» на личной встрече. Это требовало тщательной подготовки, так как рация была довольно крупных габаритов. Место встречи находилось на тихой проселочной дороге, укрытой от наблюдения многолетними дубами. Дорога шла между лесом и полем к малонаселенному хутору, и добраться туда можно было только на машине. Встреча была назначена на поздний час, когда на дороге не было движения. Мы заблаговременно побывали на месте встречи, познакомились с подъездами, рассчитали время, присмотрелись, как выглядит дорога в темноте. В день встречи мы выехали из дома рано утром. Следуя проверочным маршрутом, посетили несколько маленьких городишек, осмотрели памятники старины, сделали покупки, с тем, чтобы создать видимость обычной экскурсии. Только убедившись в отсутствии слежки противника, мы направились в район встречи. Наступала ночь. Кругом тишина. Ни души. В назначенное время мы медленно подъехали к месту встречи. В сумраке различили силуэты «соседей» и двух товарищей. Операция прошла быстро. Мы передали материал для Центра, личные письма. Все было заделано в контейнере, и как бы в награду получили подарок - дорожный чемодан с рацией. На какой-то миг мы ощутили локоть друзей, дыхание Родины. Прошло мгновение, и, не включая фар, машины разъехались. Домой мы возвращались по окружной дороге. Глубокой ночью въехали в город. Улицы были безлюдны, только полицейские равнодушно смотрели нам вслед. Я поставил машину в гараж, стараясь не шуметь. Вдвоем мы внесли рацию в дом. Закрыв входную дверь, тщательно осмотрели контрольные метки на замках. Каждый раз, возвращаясь, мы проверяли по этим меткам, не побывали ли в доме непрошеные гости. Дополнительной гарантией служили малозаметные ниточки на цветном ковре перед входной дверью. Если бы кто-нибудь проник в дом, то эти ниточки попали бы на его подошву, сместились бы в сторону или вообще исчезли бы с ковра. Не зажигая света, наглухо зашторили окна и только после этого распаковали чемодан. Вот она - рация, к приему которой мы так долго готовились! Лиза сняла крышку, любовно провела по ней рукой, вспоминая порядок работы, мысленно нажимая на кнопки управления. Теперь в нашем распоряжении такое великолепное оружие! В эту ночь было не до сна. Спрятав рацию в тайник, мы до утра читали и перечитывали указание Центра, письма от родных. Из деловых писем мы закодировали необходимые и трудно запоминающиеся места, проверили все материалы и приступили к их уничтожению. Дисциплина не позволяла оставлять присланные Центром материалы, хотя бы на один день. Утром, после бессонной ночи, я уехал на работу. Для компаньонов у меня была приготовлена легенда, в случае если бы они стали меня спрашивать, чем я вчера занимался. Чаще всего это был рассказ о посещении кино или театра. Лиза осталась дома и, как полагается домашней хозяйке, занялась уборкой. В одной из телеграмм Центр дал указание выйти в эфир. Это был первый сеанс Лизы на быстродействующей рации. Она заранее составила текст телеграммы, зашифровала, записала ее на пленку. Мысленно еще раз повторила порядок управления рацией. Я выписал все данные, необходимые для радиосвязи. Все было готово к работе. За десять минут до начала сеанса достали рацию из тайника, вывели на чердак антенну, растянули противовес и включили станцию. Наконец, индикатор показывает, что рация прогрелась и готова к «бою». Сознание того, что мы находимся в особых условиях в тылу врага, где такая работа сурово карается законом, придает нам особый душевный накал. Мучает вопрос, удастся ли первый раз связаться с Центром? На столе рядом с передатчиком стоят часы с секундной стрелкой, которая быстро прыгает. Во всем доме тишина, которая нарушается лишь слабым рабочим гулом станции, тиканьем часов и биением собственных сердец. Нервы напряжены до предела. Глаза неотступно следят за секундной стрелкой. Еще немного. Теперь время! Лиза слышит команду Центра. Прекращается треск трансмиттера, и мгновенным нажатием кнопки Лиза выстреливает телеграмму. Несколько секунд выжидания. Потом четко слышится сигнал Центра: «Ваша телеграмма принята. Связь кончаем». Не верится, что так быстро прошел сеанс, к которому мы напряженно готовились. Организацию радиосвязи всегда тщательно планировали, продумывая всевозможные мелочи, примеряясь к обстановке. К сеансу двусторонней связи Лиза обычно приурочивала стирку белья. Казалось бы, что здесь общего? На самом деле, очень много. В доме создавалась обстановка, которая убедила бы непрошеных гостей, что хозяйка занята работой по дому, и если не открыла дверь сразу после звонка, то это естественно. Ей надо привести себя в порядок. В комнате стояла корзина с бельем, лежало мыло, щетки, порошки... Люк на чердак был открыт, так как там развешивалось белье. Тут же стоял пылесос. Дело в том, что антенной служил двенадцатиметровый шнур от пылесоса, который через люк выводился на чердак. Во время проведения сеанса тайник всегда был открыт, и все было подготовлено для моментального укрытия рации и уничтожения следов работы. В холодное время года топилась печь, и, в случае необходимости, можно было сразу сжечь все секретные материалы. Летом печь тоже подготавливалась, хотя и не затапливалась. Внешний вид Лизы соответствовал виду местных домашних хозяек, занимавшихся стиркой. Чтобы силой проникнуть в комнату, где работала рация, нужно было сломать три крепких двери, в которые врезаны надежные замки. В нашем распоряжении было время, чтобы укрыть рацию в тайник, сжечь улики и заняться стиркой и уборкой по дому. Я приезжал с работы на обед почти всегда в один и тот же час. Соседи видели это. Сеансы двусторонней связи были приурочены к этому времени. К моменту выхода Лизы в эфир я подъезжал к дому, открывал ворота, ставил машину в гараж, осматривал сад, двор, цветы, деревья, как это делают другие хозяева. Зимой я расчищал дорожки от снега. Одним словом, я находился во дворе дома и не только вел наблюдение за окружающей обстановкой, но и своим поведением прикрывал работу Лизы. Зная время окончания сеансов, я своими ключами открывал двери и входил в дом. Только глазами спрашивал: «Ну, как?» И так же без слов Лиза отвечала «отлично» или «неудачно». Мы оба испытывали огромное удовлетворение и радость, когда сеанс удавался, и Центр сообщал: «Телеграмма принята! Связь окончена». Наоборот, чувство горечи вызывали неудавшиеся сеансы, что изредка случалось, ввиду выхода из строя отдельных деталей рации или из-за атмосферных помех. Непременным условием для бесперебойной двусторонней радиосвязи является точность выполнения предписаний. Небрежность, нечестность нарушают всю систему, приводят к сбою и вообще к срыву связи. В соответствии с инструкцией, перед началом работы Лиза нажимала на кнопку «старт» только один раз, затем передавала телеграмму. В случае работы под диктовку противника, нужно было нажать кнопку «старт» два раза. Лиза точно выполняла условия, пока из Центра не было получено сообщение: «Вашего старта не было слышно». Иногда рация работала хорошо, но Центр плохо слышал. В этих случаях давалась команда о переходе на другую частоту. Но вот наступило время, когда из Центра стали поступать сообщения: «Вас плохо слышно! В чем дело?» Ясно было, что рация неисправна. Но мы были бессильны, что-либо сделать. У нас было подавленное состояние. Мы понимали, что длительное нахождение в эфире в это утро могло дать возможность радиоконтрразведке запеленговать станцию. Ведь только кратковременность работы обеспечивает ее безопасность. На следующий день Центр потребовал еще раз повторить сеанс. В этот же день вышел очередной номер еженедельной газеты, в которой сообщалось: «Враг не дремлет... В нашем городе работает быстродействующая радиостанция, которая меняет одну частоту за другой. По всем данным, линия связи идет на Москву». В этой же заметке говорилось, что контрразведкой был произведен обыск на одной из улиц города в нескольких километрах от нашего дома. Во время обыска ничего не было обнаружено. Газета обещала опубликовать в следующем номере более подробные сведения. В то время в стране нашего пребывания находился представитель Центра. Мы закончили с ним обсуждение деловых вопросов. Он согласился с доводами о нецелесообразности выхода в эфир для повторения испытательного сеанса. Позже наша рация была заменена новой, усовершенствованной, с которой не было неприятностей. |
Похожие:
 | ... | | |
 | Истец: Яровская Галина Ивановна, проживающая по адресу: 410028, г. Саратов, ул. Белоглинская, д. 8, кв. 14 | | Иванова Мария Ивановна, 22. 06. 1980 г р., паспорт 4700 001745, выдан 22. 09. 2009 овд г |
| Владение компьютером: на уровне опытного пользователя (офисные программы, 1С торговля и склад) | | Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования московский государственный университет |
| Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования московский государственный университет | | Автор: Вторушина Татьяна Ивановна, преподаватель бухгалтерских дисциплин огбоу спо «Томский аграрный колледж» |
| Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования | | Рэа им. Г. В. Плеханова, кандидат философских наук, доцент Ивлева Марина Ивановна |