ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ПРЕЗУМПЦИЯ НЕВИНОВНОСТИ
СЕРЫЙ АНГЕЛ
Кабинет его помещался в самом конце коридора. Злобин шагал по скрипучему, выщербленному паркету с видом человека, с пользой проведшего выходные и с энтузиазмом предвкушающего предстоящие трудовые будни. Сотрудники прокуратуры, в большинстве своем с помятыми от недосыпания лицами, кивали, завидя начальника, кто успевал, жали руку. Всех уже затянула утренняя суета. На раздолбанных стульях, стоящих вдоль стены, жались свидетели и прочие жертвы У ПК, нервно теребя в руках повестки.
На подоконнике у двери в кабинет Злобина сидел Твердохлебов и что-то втолковывал переминающемуся с ноги на ногу Виталику Стрельцову.
Злобин сковырнул с косяка пластилиновую печатку, специально громко загремел ключом в замке. Твердохлебов ткнул Виталика в бок, и тот повернулся.
– Андрей Ильич, можно к вам на минутку? – Стрельцов в одну секунду оказался рядом.
– Привет, Виталий. Дай сначала в кабинет войти. – Злобин справился с замком, толкнул дверь.
Как начальнику следственного отдела, ему полагался персональный кабинет, но столов в нем было два. Следователей вечно не хватало, а имеющимся не хватало рабочих мест. Парадокс.
Первым делом Злобин распахнул пошире окно. В кабинете, сколько ни проветривай, стоял неистребимый дух присутственного места. И еще недавно закончили ремонт, отчего к обычным запахам за ночь примешивался специфический аромат стройматериалов.
– Что там у тебя, Виталий? – бросил он через плечо 1 замершему на пороге Стрельцову.
Стрельцов, как все в прокуратуре, соблюдал негласный кодекс одежды: рубашка с галстуком и пиджак. Костюм, придававший взрослым мужикам солидности, делал его похожим на выпускника-медалиста средней школы. И таких, с цыплячьими шеями и юношеским максимализмом во взоре, под началом у Злобина служило больше половины. Первое время Злобин ворчал, как и все старожилы, пока не пришел к мысли, что в стране идет форменная криминальная война. Поэтому и превратилась прокуратура в эскадрилью из прекрасного фильма «В бой идут одни „старики“». И матерели недавние выпускники юрфака, как на войне, за месяцы. Злобин уже не удивлялся, что молодежь с легкостью крутит дела, о которых он в их годы только читал в ведомственном журнале «Следственная практика». А через полгода им без страха за провал поручали такие перлы криминальной мысли, каких не было и не могло быть в советском УК, по которому полжизни проработал Злобин.
– Проблема у меня, Андрей Ильич,-наконец выдавил Стрельцов.
Злобин незаметно посмотрел на часы, оставалось двадцать восемь минут, И решил не тянуть.
– Виталик, я сводку уже читал. С дагестанцами проблема?
– Да. – Стрельцов приготовился раскрыть папку с делом.
– Погоди. Подозреваемый где?
– У меня в кабинете. Его Карасик из РУБОПа сторожит.
– Ну ты даешь! Если подозреваемому сейчас этот бугай что-нибудь сломает, отвечать тебе.
– Нет, Карасик сел напротив и просто на него смотрит.
– Представляю себе зрелище!– усмехнулся Злобин. – Так в чем проблема?
– Мне Филиппову предъявить нечего. – Стрельцов прикусил губу
– Это Филе-то нечего? – неподдельно удивился Злобин.
– Я имею в виду, по данному делу, – уточнил Стрельцов. – Филиппов уже адвокату звонил. Сейчас сидит и ждет его. Отвечать на вопросы отказывается.
Злобин, как все старожилы, с трудом привык, что клиенты, насмотревшись американских фильмов, с порога начинают требовать адвоката. Но есть закон, а есть правоприменительная практика, сиречь – жизнь. А как известно, хочешь жить – умей вертеться.
– Кому он звонил? – Злобин присел на угол стола. Стрельцов сверился с записью на клочке бумажки.
– Крамеру Эрнесту Яновичу, адвокатская фирма «Эрнест». Оставил сообщение секретарю. Самого Крамера на месте еще не было.
– Учись, молодой, как такие проблемы решать. – Злобин придвинул телефон, по памяти набрал номер. – Здравствуйте, барышня. Эрнеста Яновича... Злобин из прокуратуры. – Он успел прикурить и выпустить облачко дыма. – Доброе утро, Эрнест Янович!.. Ах, вы уже к нам собираетесь... Похвально, похвально. Позвольте по старой, так сказать, дружбе дать совет. Особо не спешите, Эрнест Янович. Я вас уважаю как профессионала и умудренного жизнью человека, не хочется, чтобы вы оказались в глупом положении. Вы же у нас специалист по экономическим преступлениям, так? А клиент ваш, Филиппов Арнольд, решил сменить масть. Был простым жуликом, а вдруг переквалифицировался в бандита. Именно, бандитизм, я вам говорю. – Злобин закатил глаза, показывая, каких усилий ему стоит выносить красноречие известного в городе адвоката. – Согласен, по этой статье сажают редко. Уж больно сложно ее в суде доказать. А такой зубр, как вы, и пустого места от моего обвинения не оставит... Нет, это не лесть... Но то, что Филе хватит за глаза захвата заложника и вымогательства, я вам гарантирую... Да, естественно, вам все надо обдумать... Всего доброго, Эрнест Янович. Злобин опустил трубку и подмигнул Стрельцову
– Не приедет? – с надеждой спросил тот.
– Приедет обязательно, у него договор с фирмой Фили об оказании юридических услуг. Но на час этот лис опоздает, это я гарантирую. Если ничего за час Филе не повесим, он в плюсе. Расколем Филю – Крамер вроде бы и ни при чем, без него клиент потек. Как ни крути, а Эрнест Янович при гонораре останется. Учись, молодой, перейдешь в адвокаты – пригодится. Кстати, Филя в подробностях о пальбе знает?
– Нет. Я подозреваю, он вообще ни о чем не знает.
– Почему так решил?
– Ребята из угро его молча свинтили и молча в Калининград доставили. Они опросили девку, что с ним в номере была. Та заявила, что Филя не паниковал, ходил гордый, как индюк. Правда, быстро напился, как свинья, и свалился спать. Мобильник отключил, другими телефонами не пользовался. – Стрельцов потупился. – Алиби себе обеспечивал, гад. Андрей Ильич, получается незаконное задержание...
– Ты скажи спасибо, что он вслед Музыкантскому в бега не бросился! Вот тогда бы нам кранты настали. Пять бесхозных трупов – и никаких привязок. – Злобин махнул рукой. – Ладно, законы ты знаешь, а как ими пользоваться, я тебе сейчас покажу.
Злобин перегнулся через стол, порылся в ящике. Нашел дактилоскопическую карту, протянул Стрельцову.
– На, молодой. Когда войдем в кабинет, я у тебя ее спрошу.
– А чья она? – Виталик поднял недоуменный взгляд наЗлобина.
– Не знаю, уже год в столе валяется. – Злобин посмотрел на часы. – Все, пошли, время не ждет. Закон нарушать нельзя!
Он подтолкнул Виталия к дверям. Пока запирал замок, успел подмигнуть Твердохлебову, в позе покорного ожидания стоявшему у окна.
– Да, еще один момент! У тебя кофе есть? – Злобин догнал Стрельцова, быстрым шагом припустившего по коридору
– Найдем, – ответил тот на ходу. – А зачем?
– Взятку с тебя, дурашка, беру. Не даром же работать.
Шутки Виталий не понял, и Злобин подхватил Стрельцова под локоть, притянул к себе и понизил голос:
– Я буду пить кофе и травить с Филей, а ты сядь так, чтобы он тебя не видел, слушай и смотри на меня. Как поднесу чашку ко рту, пиши в протокол все, что несет Филя. Понял?
– А что вносить в протокол?
– Если бы я знал! – честно признался Злобин. Он еще не придумал, на чем он поймает Филю, но по куражу, который, как нарзан, пощипывал всецело, был уверен: Филя из кабинета без статьи не уйдет.
Гражданин Филиппов демонстративно не проявил никакого интереса, когда Злобин в сопровождении Виталика вошел в кабинет. Но не скрыл облегчения, когда вышел шкафообразный Карасик. Опер РУБОПа на прощание погрозил Филе пальцем, ясно давая понять, что встреча не последняя и следующее свидание обязательно резко отрицательно скажется на Филином здоровье.
– Привет, Филя. Кофе хочешь? – дружеским тоном спросил Злобин.
– Спасибо, я дома попью. -Филя постучал пальцем по циферблату часов. – Через двадцать минут.
– А я выпью. Виталик, разорись на кофе для начальника.
Злобин не без удовольствия отметил, что Филя невольно вздрогнул. Ничто не может так напугать человека, как его собственное воображение. В этом Злобин убедился давно и очень редко давил на подследственного голосом. Зачем рвать глотку, когда достаточно разбередить воображение и толкнуть в нужном направлении. У каждого свои тараканы в голове, зачем напрягаться и рисовать картины ада, если можно тихим голосом обронить: «Ты даже не представляешь, что тебя ждет». И готово, человек такое себе нарисует, никакому Босху не снилось. А Филя невольно напрягся, что не укрылось от Злобина. Конечно, появление седовласого солидного дядьки вместо невыспавшегося сосунка следователя означало, что прокуратура бросила в бой тяжелые фигуры, а это на оптимистический лад явно не настраивало.
«Клиент потек»,-сделал вывод Злобин. Закурил и стал демонстративно разглядывать Филю. Судя по одежде, Арнольд Филиппов относил себя к тем немногим, кому кризис в стране пошел на пользу. Он закинул ногу на ногу, позволяя всем любоваться его мокасинами из мягчайшей кожи, по последней моде надетыми прямо на босу ногу. Светлый мешковатый костюм, опять же по моде, был измят до неприличной, на вкус Злобина, степени. Золотой гарнитур «новый русский»: цепь, перстень, роллекс. Мобильник на боку. И пачка престижного «Парламента», которую Филя крутил в нервно подрагивающих пальцах.
Злобин помнил Филю еще с тех времен, когда школьник-лоботряс Филиппов бегал в шестерках у фарцовщиков. Тогда Филя одевался так, что служил ходячей рекламой своего бизнеса: весь с ног до головы в джинсе и с пачкой «Мальборо», торчащей из нагрудного карманчика так, чтобы была видна всем. С тех пор из темного океана «теневого бизнеса» на свет выползли новые формы жизни. По просторам страны брод или тиранозавры, заглатывающие в один присест алюминиевые комбинаты, исполинские динозавры, распухшие от «денег партии», мирно пощипывали листочки с баобабов банковской системы, устраивали загонные охоты саблезубые тигры со спортивным прошлым, сбивались в стаи татуированные гиены, волки с гор спускались на обжитые равнины.
А Филя с тех пор не изменился, только шкурку поменял. Как был мелким фарцовщиком и кидалой, так и остался. Все то же отвратительное сочетание затаенного страха и показной наглости. Странно, но эти же видовые признаки клиента со сто пятьдесят девятой статьей УК25 Злобин обнаруживал у экономистов-реформаторов гайдаровского призыва. И сейчас сквозь запах дорогого парфюма Злобин обостренным чутьем следователя ощущал неприятный гнилостный дух, идущий от Фили, вальяжно развалившегося на стуле.
«Пора сажать, – решил Злобин. – Филя уже весь сгнил изнутри».
Стрельцов поставил перед Злобиным чашку с кофе. Тот быстро, пока Виталик не вернулся к своему столу и не воспринял это как сигнал вести протокол, сделал два глотка и отодвинул чашку.
– Филиппов, а ты каким ветром здесь оказался?
Филя с показным пренебрежением повернул голову и ответил:
– Если я задержан, то без адвоката разговаривать не буду
– Имеешь право, – согласился Злобин. – Только Эрнест Янович не приедет.
Удар был нанесен мастерски. От таких, незаметных для зрителей, боксер сразу же начинает плыть. Он еще способен наносить удары и увертываться, но всем телом уже осознал, что проиграл.
Филя вздрогнул и развернулся всем телом к Злобину.
– Это еще почему?
– Сказал, других дел полно. – Злобин сочувственно посмотрел на Филю. – Не повезло тебе с адвокатом.
– Он не мой, а моей фирмы, – с обидой в голосе уточнил Филя. – Я ему бабки за год вперед плачу, пусть работает!
– А как фирма твоя называется? – Этим вопросом Злобин отвлек от острой темы: и без адвоката положение прокурорских было хуже некуда.
– "Балтик Трест",-с апломбом произнес Филя.
– Ты смотри, как круто! Почти «Чейз Манхэттан Бэнк», – поддел Злобин.
– Только не надо ля-ля, понятно? У меня чисто конкретно...
Филя зашевелил в воздухе толстыми пальцами, и Злобин моментально сделал каменное лицо.
– Полегче, Филиппов! – не повышая голоса, произнес он. – Не по рангу гонор. Ты сначала с полгода в братковской камере покантуйся, а потом две ходки почалься на воровской зоне, только после этого я тебе разрешу распальцовки мне показывать. И то если настроение будет.
Зрачки у Фили дрогнули влево и надолго прилипли к уголкам глаз, а с лица схлынула краска. Злобин не без злорадства заключил, что воображение Фили сейчас рисует такой фильм ужасов, что Хичкок может отдыхать. По поехавшим вниз уголкам губ и плаксивому выражению, мелькнувшему на холеном лице, было ясно, что перспектива оказаться в камере с урками Филю не вдохновляет.
– Ты за что гражданина Музыкантского обидел, Филя? – приступил к делу Злобин. Он отхлебнул кофе.
«Будем надеяться, что Виталик не дурак и напишет что-то типа: „что вы можете показать по сути...“ – и так далее. Не зря же пять лет на юрфаке штаны просиживал».
Он искоса глянул за плечо Фили на Стрельцова, быстро водящего ручкой по бланку протокола.
– Не обижал я его! – Филя неподдельно возмутился. – Так, теры кое-какие были. Но в бизнесе без этого не обходится.
– Из-за «мерсов» поссорились? – подсказал Злобин.
– Это вам Музыкантский наплел? Требую адвоката и очной ставки. – Филя демонстративно отвернулся и уставился в окно.
– Филя, пока твой адвокат не приехал, я сам дам тебе бесплатную консультацию. – Злобин придвинул к Филиппову пепельницу. Тоном уставшего преподавателя юрфака продолжил: – Очная ставка производится для уточнения показаний, полученных в ходе следствия от допрошенных независимо друг от друга лиц. А я не горю желанием быть разводящим между двумя коммерсантами. Если ты утверждаешь, что конфликт у вас произошел из-за «мерсов», то катитесь вы, голубчики, в арбитражный суд. Там и парьте друг другу мозги.
Филя закурил, выпустил дым в потолок. Всем видом показал, что задумался. Злобин не торопил, предоставляя ему самому шагнуть в яму
– Допустим, из-за «мерсов». – Филя наконец решился продолжить разговор. – А что тут такого?
– Ничего, – пожал плечами Злобин. И мысленно добавил: «Кроме того, что Виталик сейчас в протоколе „признаю“ написал». – Кстати, Стрельцов, дактилоскопическую карту уже доставили?
– Да-а,-протянул Стрельцов.
– Так чего мурыжишь, бросай сюда! – Злобин поймал картонку, полюбовался сам и повернул лицевой стороной к Филе: – Узнаешь? – Злобин дождался, пока Филя наморщит лоб, и сунул карточку в папку.
Бесхозная дактилокарта, неизвестно как попавшая в его стол, была для Злобина «домашней заготовкой», гарантирующей стопроцентный гол. Филю много раз заметали в отделение милиции, дважды по молодости проходил по восемь-восемь26, но открутился. Значит, «пальчики» с него снимали, этого Филя забыть не мог.
– Во сколько ты уехал из квартиры на Ватутина?– спросил Злобин, отхлебывая кофе.
Зрачки Фили заметались то влево, то вправо – верный знак, что он лихорадочно просчитывает, к чему клонит следователь, и одновременно пытается что-то придумать. Дактилоскопическая карта сыграла роль козырного туза, крыть, по понятию Фили, было нечем. Если в квартире что-то произошло, то все пальчики уже на экспертизе и отпираться смысла нет.
– Часа в четыре. Может, раньше. – Филя насторожился, ожидая следующего хода следователя.
А Злобин раскрыл первую попавшуюся папку из лежавших на столе. Сделал вид, что внимательно читает, держа чашку у рта. Читал он путаные показания гражданина Лучникова, обвиняемого в нанесении тяжких телесных повреждений собутыльнику, но Филя об этом не догадывался.
– А не в шесть? – спросил он, подняв взгляд на Филю,
– Да вы чо, я в это время с Галькой в Светлогорске был! Спросите, она подтвердит.
– А кроме нее кто?
– Меня весь пансионат видел, кого хотите спрашивайте!
– Ладно, значит, в четыре. – Злобин отхлебнул кофе, и Виталий по его сигналу сделал соответствующую запись в протоколе.
«Ну как такого не посадить? Таких учить надо». Филя попался на старый, как сама борьба с преступностью, прием. Задай Злобин вопрос иначе: «Вы бывали в квартире на Ватутина?» – гарантированно получил бы отрицательный ответ. А когда уточняют время, не ставя под вопрос сам факт, неопытный подследственный сыплется.
– Мужиков, что в квартире с Музыкантским были, знаешь? – как можно небрежнее спросил Злобин. – Охрана, что ли, его?
– А черт их знает. – Филя раздавил окурок в пепельнице. – Можно, я еще одну закурю, а?
Злобин от удивления чуть не расплескал кофе. Такой скорой демонстрации морального поражения он не ожидал, тем более что все только начиналось.
– Кури, не спрашивай. Не мои же стреляешь. – Злобин проследил, как Филя трясущимися пальцами достает сигарету, и снова сделал вид, что сверяется с протоколом. – Там был маленький такой, на злого клоуна похожий. Как его Музыкантский называл, не помнишь?
– При мне никак. А что?
– Хорошо, а как они себя вели? Чем занимались!
– Кто, эти черные? Так, сидели просто. Телевизор смотрели. – Филя трясущимися пальцами еле справился с зажигалкой.
– Сколько ты пробыл в квартире?
– Полчаса. Может, меньше. – Филя затянулся. Мысль, пришедшая ему в голову, заставила говорить без паузы. Он так торопился, что слова стали вылетать вместе с облачками дыма. – Я же с Галькой... Кхм. Торопился очень. Пока заправлю тачку, пока доеду... Ну, вы понимаете.
«Роет себе яму с азартом Стаханова», – заключил Злобин. Он с первого взгляда раскусил Филю, у таких кишка тонка уйти в глухую несознанку, такие выкручиваются и петляют, врут, невольно сдавая информацию.
– Постарайтесь вспомнить, Филиппов: за эти полчаса вы в квартире ни у кого оружия не видели? – задал он следующий вопрос, на который знал ответ.
– Не-ет. – Филя так затряс головой, словно речь шла о его квартире.
– Я так и подумал. – Кофе совсем остыл, и, сделав глоток, Злобин недовольно поморщился, – И о чем ты разговаривал с Музыкантским?
«О делах», – мысленно подсказал ответ.
– О делах, – без промедления ответил Филя.
– О «мерсах»?-уточнил Злобин.
– И о них тоже. А в чем дело, я не пойму?
– И я ни фига не понимаю! – Злобин опустил чашку. – Слушай, Виталий, сделай еще кофейку. Не разорю?
– Да что вы, Андрей Ильич!
Стрельцов резво вскочил из-за стола.
«Пока ты воду из графина нальешь, пока с кипятильником провозишься, я клиенту окончательно мозги запудрю. Только писать об этом не надо», – подумал Злобин, глядя на мальчишеский затылок Стрельцова. Поспать парню сегодня ночью явно не удалось, русые всклокоченные хохолки торчали в разные стороны, как побитая ураганом пшеница.
– Может, я от жизни отстал и гнать меня надо из прокуратуры, – словно сам себе сказал Злобин, краем глаза контролируя реакцию Фили. – При мне преступники масть не меняли, считалось западло. Гопники по карманам не щипали, а кидалы не мешали жить каталам. Нет, конечно, попадались уникумы, кто насиловал, убивал и грабил одновременно. Но это исключение. А теперь... Нет, не пойму. О тэмпора, о морэс! – вздохнул он и обратился уже напрямую к Филе: – Вот, например, ты. Как говорят, кто ты есть по жизни? Не могу ответить. И фарцовщиком был, и ломщиком у обменников промышлял, и кидаловом баловался. Вот кто ты, Филиппов Арнольд!
– Между прочим, я – президент фирмы «Балтика-трест», – дрогнувшим голосом произнес Филя.
– Коммерсант, значит, – не без сарказма заключил Злобин. – Скажи еще, что налоги платишь.
– Плачу! – с вызовом заявил Филя.
– Так какого же рожна ты в бандиты записался?! – Злобин для большего эффекта шлепнул ладонью по столу. – Все нормальные бандиты в коммерсанты идут, а ты, значит, поперек течения прешь.
– Что вы имеете в виду? – У Фили краска разом схлынула со щек, а веки мелко задрожали.
– У Музыкантского спроси. Он на тебя заяву накатал, что ты его силой на хату привез и до смерти пугал, требуя какие-то бабки.
Филя еще больше побледнел и через силу сыграл возмущение.
– Врет! Не было такого. И хата эта его, для баб снимал. – Он раздавил сигарету в пепельнице. – И вообще, требую адвоката!
– Да не кипятись ты! – Злобин небрежно махнул рукой и откинулся в кресле. -То, что Музыкантский врет, я и без тебя знаю. Будем рассуждать логично. Ваши законы я не уважаю, но учитывать их должен. Кто ты против Музыкантского? Никто. По закону заказать ты его не имеешь права. А рискнул бы, отвечать пришлось бы и тебе и тем лохам, которых ты на это дело подписал бы. И кинуть Музыкантского ты бы не посмел. Выходит, он тебя кинул. Естественно, ты попробовал качать права, но Музыкантский послал тебя куда подальше. Ты утерся и уехал в Светлогорск водку пить. Я правильно излагаю?
Филя лихорадочно соображал, зачем прокурорский отмазывает его, придумал себе какое-то объяснение и выдавил:
– Допустим.
Виталий поставил перед Злобиным чашку, тот поблагодарил кивком, но отпивать из нее не торопился.
– А потом Музыкантский решил тебя утопить окончательно и накатал заяву в РУБОП, – продолжил рассуждать Злобин. – Дядька он подлый, на него это похоже. Хотя... Что-то не стыкуется. Если бы Музыкантский хотел тебе печень отбить, он бы бандюков нанял, а не стал бы для столь благородного дела РУБОП подписывать. Я правильно рассуждаю? – Злобин выдержал паузу, медленно затягивая невидимую петлю на шее Фили. – И возникает вопрос: как мысль о РУБОПе возникла у Музыкантского? Филя, ты не молчи. Накуролесили, а я за них мозги парю!
– А при чем тут я? Не знаю я ничего!
– Зато я знаю! Филя, запомни: мобильник – это круто, но очень глупо. Потому что незаметней в водосточную трубу орать, чем этой штуковиной пользоваться. Ты же знаешь, в Приморске стоит база Балтфлота. Район у нас особый. Значит, слушают эфир и моряки, и военные, и ФАПСИ. Я уж не говорю о сыскарях-любителях. Намек понял? – Злобин отхлебнул кофе. – Чтобы я тебе поверил и продолжил отмазывать, воспроизведи-ка ты, Филя, все, что ты жене Музыкантского наплел. Учти, слово в слово!
– Ну, это... – Филя заерзал на стуле. – Ничего особенного.
– Филя, не виляй, – предостерег его Злобин, открыв папку на первой же попавшейся странице. – Я жду.
– Я сказал... – Филя набрал воздуху, как перед прыжком в воду. – Сказал, что Муза допрыгался. Бог не фраер, все видит. Муза кинул меня, а теперь его дагестанцы порвут, как грелку. Будет с ними сидеть на хате на Ватутина, пока не продаст «мерсы» и не вернет бабки.
– А на сколько он тебя кинул? – как бы мимоходом поинтересовался Злобин, водя пальцем по строчкам.
– Пятьдесят штук баксов.
– Круто! – Злобин покачал головой. – Хотя, если подумать, для Музы это копейки.
– Ни фига себе копейки! -задохнулся от возмущения Филя. – Я хату трехкомнатную заложил и домик в Прибрежном. Весь в долгах, как собака в блохах...
– И какой это тебе банк поверил? – усмехнулся Злобин, отодвинув ненужную теперь папку
– Я что, совсем лох?! Банк только треть стоимости дает, а мне ровно полета штук требовалось. Я квартиру и домик продал Яновскому. На бумаге. – Филя на пальцах изобразил некую комбинацию, демонстрируя сложность сделки. – Фишка в том, что я продал, но на месяц, понятно? Ну, он мне дал бабки, а я подписал бумаги, что хату продал. Верну деньги – Гарик Яновский порвет договор.
– Ага. «Есть срок!» – поздравил себя Злобин. – Получается, что Муза сначала тебя в долю взял, пригнал тачки, а деньги не отдал. Ты и подвис, так?
– Вилы мне уже! – Филя ткнул растопыренными пальцами себе в горло. – Я с Музой как договорился: бабки мои, концы в Германии и перегон тачек обеспечивает он. Эта сука десять «мерсов» пригнал, четыре тут же кому-то впарил. Я говорю, отдай долю бабками или тачками. А он лепит, что бабки отстегнул ментам и таможне, шесть машин – наша прибыль. Но он ждет гонца от казанских, якобы им обещал. И пока казанские от тачек сами не откажутся, он их продавать не будет. Короче, сиди, Филя, пухни.
– Интересно живете, даже завидно. – Злобин сделал еще глоток. -Допустим, начались бы разборы...Кто бы за тебя слово сказал? Например, Гарик подтвердит, что он тебе бабки дал? В договоре, как я понимаю, сумма копеечная стоит.
– Гарик подлянку не кинет, я уверен. Деньги он мне у себя дома передал. Там его баба крутилась. Алла Бесконечная, знаете такую? – Он дождался утвердительного кивка Злобина. – А со мной охранник был, Валя Столб. Пацан конкретный...
– И Гарик бабки из сейфа достал и просто так тебе отдал?
– А чо тут такого? Я же в залог недвижимость отдал.
– Отдал, не отдал, кто вас разберет. Договор же липовый. – Злобин задумался, поднеся чашку ко рту. – Насколько я знаю, Гарик далеко не лох. Два свидетеля – это хорошо. Но неужели он с тебя расписку за полета штук не взял для подстраховки?
– Ну подмахнул я бумажку, что тут такого. – Филя расслабился и вальяжно забросил ногу на ногу. – Вам не понять. Как говорится, чем точнее счет, тем крепче дружба. У нас, бизнесменов, только раз подставься – потом все кидать начнут.
Злобин помолчал, анализируя услышанное. Пришел к выводу, что на статью Филя уже наговорил.
– Ладушки. С этим закончили. – Злобин отставил чашку -Картина мне ясна. Муза оказался сукой порядочной, а ты – круглым дураком. И не из-за того, что тебя кинули, а что РУБОП в разборки подписал. Что мы имеем в сухом остатке? – Злобин, не таясь, стал диктовать Виталию:
– "Гражданин Филиппов встретился с гражданином Музыкантским в четыре часа дня на квартире по адресу улица Ватутина, дом восемь, квартира двенадцать для решения конфликтной ситуации, возникшей у них на почве совместного бизнеса. Деньги в количестве пятидесяти тысяч долларов США, вложенные гражданином Филипповым в покупку десяти машин марки «мерседес», были им получены в долг от гражданина Яновского. По предложению Яновского был оформлен фиктивный договор купли-продажи принадлежащей гражданину Филиппову недвижимости. По взаимной договоренности Филиппов должен был вернуть долг Яновскому в течение одного месяца". На месяц расписку давал? – уточнил Злобин у сосредоточенно слушавшего Фили.
– Ну,-как загипнотизированный кивнул Филя. «Если дурак, то надолго», – подумал Злобин и продолжил: – «Срок истек, а гражданин Музыкантский отказался выплатить Филиппову прибыль, причитающуюся от реализации машин. Чем поставил гражданина Филиппова в крайне затруднительное материальное положение. Для психологического давления гражданин Музыкантский использовал присутствие в квартире пятерых членов дагестанской преступной группировки». Филя, ты же Гнома не можешь не знать, так?
– Ну, был там Гном. И братья его черножопые.
– А стволы они тебе под нос не совали?
– Было, – кивнул Филя.
– Так и говорил бы... – Злобин бросил взгляд за плечо Фили и убедился, что Стрельцов успевает все заносить в протокол. – «Среди пяти дагестанцев, угрожавших ему оружием, гражданин Филиппов безоговорочно опознал Ису Мухашева, известного под кличкой Гном. Далее гражданин Филиппов покинул квартиру в начале пятого. Музыкантский остался с дагестанцами. Этот факт Филиппов решил использовать для мести Музыкантскому. Он позвонил жене Музыкантского и заявил, что последний находится в руках преступников. Филиппов рассчитывал, что жена немедленно обратится в РУБОП и в ходе операции Музыкантский будет задержан совместно с лицами, причастными к оргпреступности и имеющими при себе оружие. В ходе разбирательства, как надеялся Филиппов, будет установлено, что Музыкантский занимался доставкой и реализацией угнанных в Германии автомобилей. В Германии он работал под прикрытием чеченской группировки, по ее просьбе содействовал преступной деятельности ОПГ27 Мухашева на территории Калининградской области». Так, Филя?
Филя на секунду задумался, потом кивнул.
– Ты мне не кивай, как мерин, а скажи человеческим языком. – Филя едва открыл рот, как Злобин указал на Стрельцова. – Не мне, а ему скажи.
Филя от удивления захлопал глазами, но все-таки развернулся.
– Кхм. Да.
– В смысле подтверждаете? – уточнил Виталий.
– Ну, подтверждаю.
Злобин посмотрел на часы. Без пяти минут десять.
И он из спортивного интереса решил уложиться минута в минуту в отпущенный по закону срок задержания.
– Виталик, ты все записал?
– Да, Андрей Ильич.
– Дай Филиппову на подпись. И заканчивай эту бодягу. – Злобин встал, со стоном размял затекшую поясницу. Филя шевелил губами, читая строки протокола.
– "С моих слов записано верно", – подсказал Виталий, протягивая ручку.
– Не учи, начальник! – Филя красивым жестом достал из кармана «паркер». Чиркнул по листкам протокола. – Только ты между строк больше не дописывай, а то я вас знаю!
«Сейчас узнаешь!» Злобин присел на угол стола.
– Гражданин Филиппов, повернитесь ко мне. Филя дрогнул, чутко уловив металл в тихом голосе Злобина. Смотреть ему теперь пришлось снизу вверх, что тоже не добавляло уверенности в себе.
– Гражданин Филиппов, на основании ваших показаний я вынужден задержать вас по подозрению в соучастии в незаконной предпринимательской деятельности. Мерой пресечения избираю заключение под стражу. Сейчас следователь Стрельцов оформит бумажки – и вперед на кичу!
– Я... Да ты... – Филя попытался встать, но Злобин опрокинул его на стул, резко толкнув в плечо.
– Сиди и не рыпайся! Не хочешь по-плохому, по-хорошему будет хуже. – Злобин не без удовольствия отметил, что лицо клиента заблестело от испарины. Страх выдавил из тела холодный пот. – Что тебе не нравится, а? Я закрываю тебя по незаконному предпринимательству и сразу же допускаю к делу Эрнеста Яновича. Думаю, старый лис скостит тебе срок до минимума. И обещаю ему в этом не мешать.
– Какое еще незаконное?! -Филя даже не попытался вскочить, только поджал под стул ноги.
– А как мне еще квалифицировать твои кренделя с Гариком? Пятьдесят тысяч баксов черного нала – аккурат на особо крупный размер тянет. Это тебе Эрнест за минуту объяснит. – Злобин перевел дух и елейным голосом продолжил: – Или ты, Филя, круче всех решил стать? Могу посодействовать. Я хотел твой конфликт с Музыкантским пустить отдельным эпизодом и не выдвигать по нему обвинения. Но по желанию трудящихся могу этого не делать. Хочешь, я дам ход заяве Музыкантского? Только станет тебе, Филя, хуже некуда. На Ватутина после твоего звонка пальба была, два рубоповца под пули попали. Чем это пахнет? – Он выдержал паузу, позволив Филе самому придумать последствия. – Это, Филя, такой букет статей, что для начала мне придется тебя закрыть в камеру не к честным мошенникам и вороватым бухгалтерам, а к злостным бандюкам. Вот и показывай им там распальцовки, пока я с терпилой Музыкантским тут кофе пить буду. – Злобин похлопал Филю по обмякшему плечу. – Виталик, у нас, случаем, кавказцев под замком нет?
– Как не быть! Два чеченца за разбой сидят, – с лету подхватил игру шефа Стрельцов.
– Во! К ним тебя и подселим. – Злобин усмехнулся. – РУБОП, чтобы ты знал, дагестанцев сильно обидело. Некоторых смертельно. Вот теперь представь, что горцы с тобой за своих сделают.
Филя наверняка представил некий симбиоз кровной мести с групповым изнасилованием, потому что его лицо вытянулось, а в глазах возник смертельный ужас.
– Все, Виталий, закрывай клиента. – Злобин встал. – И оформи ордер на обыск в квартире Гарика Яновского. Через пять минут Твердохлебов за ним зайдет.
– А Гарика за что? – выдавил Филя.
– За компанию,-усмехнулся Злобин. Злобин усталой походкой прошел к дверям, на пороге обернулся и, чуть заметно подмигнув, сказал:
– Кстати, Виталик, посмотри на часы. Часы показывали десять. Минута в минуту.
|
