Фредерик Бегбедер "Windows on the World"
Скачать 2.31 Mb.
|
| Однажды утром, в 9.26, я обнаружил, что не способен любить никого, кроме себя. День был моим зеркалом. Утром я думал о том, что буду говорить на телевидении. После обеда я произносил это перед камерами. Вечером я смотрел, как говорю это по телевизору. Иногда я глядел на себя по четыре раза, потому что интервью повторяли еще трижды. Накануне я смотрел монтаж другой передачи семь часов подряд. Я постоянно любовался на собственное лицо на цветном экране, и мне все равно было мало. Я звонил друзьям перед передачей, чтобы напомнить им время программы, а потом перезванивал, проверяя, смотрели они или нет. Я устраивал посиделки за рюмкой и оставлял телевизор включенным, чтобы, как я говорил с наигранной иронией, «посмотреть на меня хором». Я обвиняю общество потребления в том, что оно сделало меня таким, какой я есть: ненасытным. Я обвиняю моих родителей в том, что они сделали меня таким, какой я есть: бесхребетным. Я часто обвиняю других, чтобы не обвинять себя самого. Никаких детских воспоминаний. Какие-то обрывки, две-три картины. Завидую людям, способным поведать вам каждую деталь своей младенческой жизни. Я не помню ничего, лишь несколько проблесков, которые в беспорядке описываю здесь, – и все. По-моему, моя жизнь началась в 1990 году, когда я выпустил первую свою книгу: как нарочно, мемуары. Писательство возвратило мне память. Вот, например, Вербье, шале отца, 1980 год. В этом доме нет женщин. Я люблю наши мужские каникулы: парни на лыжах. Каждый вечер мы объедаемся фондю, и ни какая дамочка не плачется на такой режим. Я разжигаю камин, Шарль катается на лыжах до ночи, а папа читает американские журналы. И каждое утро будит нас с братом, щекоча нам пятки, вылезающие из-под икейского одеяла, наверстывая упущенное за пятнадцать лет. А еще когда я, десятилетний, начал вести путевой дневник на пляже в Бали (Индонезия), в перерыве между морскими сражениями со старшим братом, пока папа снимал загорелых телок в гостиничном баре. Я не знал, что так и не перестану записывать свою жизнь на бумаге. Маленькая тетрадка в зеленом переплете. Вот так я и попал в переплет. Я решил задавать вопросы самому себе. Чем ждать, когда вернется прустовская «невольная память», я отправляюсь на репортаж, возвращаюсь в свое прошлое. От Нейи-сюр-Сен не осталось никаких воспоминаний. Однако же я родился там, в маленькой белой клинике. Я – мальчик из «Девять-два».[88 - Почтовый индекс престижных предместий Парижа – в отличие от «Девять-три», где живут преимущественно выходцы из Магриба и т. д.] Наверно, отсюда и мой вкус к роскоши. Я люблю чистоту, аккуратные садики, бесшумные машины, детские сады, где быстренько мочат любителей брать заложников. Немки-гувернантки, которых тем не менее называют по-английски «nurses». Детство видится мне чем-то чистым, гладким и беспросветно тоскливым. Я родился по уши в серебряных ложечках. Как бы я хотел рассказывать вам о тяжелом детстве проклятого художника. Завидую Козетте: сам я не пережил ничего патетического. Моя патетика в том, что ее так мало. Я не был желанным ребенком. Я родился через семнадцать месяцев после старшего брата: довольно обычная в то время незапланированная вторая беременность. Мальчик, явившийся слишком рано. Никакого эксклюзива: в 65-м таблетки еще не были легализованы, и большинство детей являлось на свет, когда их никто особенно не ждал. Но от двоих детей больше ора, чем от одного. Вынужден признать, что на месте отца я бы, наверное, поступил точно так же: быстренько смылся. Впрочем, я это и сделал тридцать три года спустя. Я не был по-настоящему предусмотрен в программе, все так, но это не так уж важно, тысячи людей как-то с этим разбираются. К тому же раз уж я появился, то дальше все шло как по маслу: со мной носились, меня окружали заботой, баловали, портили, так что грех жаловаться. Впрочем, дети всегда недовольны. Либо им слишком мало любви, либо чересчур много. В конце концов, не сетовать же мне, как Ромен Гари, что меня слишком любила мать! Очень важно получить травму от родителей. Нам это необходимо. Мы все – травмированные дети, которые будут травмировать своих детей. Лучше уж травма от родителей, чем от чужих людей! Ладно, и все-таки я – нежданный гость. У меня нет законного места в жизни. Я сам себя пригласил на эту планету. Для меня пришлось ставить лишний прибор, сожалею, вам достанется меньше десерта. С тех пор меня всегда преследует странное чувство, что я мешаю другим. Отсюда страсть к паразитизму: моя жизнь – вечеринка, на которую меня никто не звал. В телевидении я нашел средство сделать себя желанным. Я хотел, чтобы коленопреклоненные толпы молили меня жить. Я хотел, чтобы орды влюбленных людей желали, чтобы я пришел. Я хотел быть избранным, почитаемым, знаменитым. Не правда ли, смешно, что такие дурацкие мелочи заставляют нас непрерывно работать, вместо того чтобы нормально жить? 9 час. 27 мин Почему так хорошо было с Кэндейси? Потому, что бывшая лесбиянка лучше знает свое тело и точно знает, где ее трогать, чтобы доставить наслаждение. Женщины, не спавшие с другими женщинами, не так хороши, равно как и мужчины – не бисексуалы. Почему я думаю о сексе вместо того чтобы спасать наши шкуры? Потому что это тоже способ спастись. Покуда я буду озабоченным, я буду. Если я буду думать о другом, значит, меня больше не будет. Джерри смотрит на меня так же, как на жизнь вообще: с неоправданной доброжелательностью. Может, это и есть любовь? Ни на чем не основанная доброта? – Что будем делать, папа? – Не знаю. Подождем здесь, спускаться бесполезно. – С минуты на минуту, – говорит Лурдес, – они высадят команды спасателей на крышу. Они выломают эту дверь, и мы выйдем первые. – Думаешь? может, слишком много дыма, невозможно сесть? – Им незачем сажать вертолеты, достаточно спустить несколько копов на веревке и пожарных с необходимыми инструментами, черт подери, их ведь готовили к таким миссиям… К Лурдес возвращается надежда, это главное. Обязательно нужно, чтобы кто-нибудь проявил способность к самовнушению, когда одолевает клаустрофобия в этом поганом углу. Надежда – как свидетель, как кислородный баллон, который мы передаем друг другу. – Они будут прыгать на крышу в черных костюмах, и в масках, и во всем прочем? – спрашивает Джерри. – Ну да, не переодеваться же им в Микки, Динго и Дональда, – говорит Дэвид. – Крутые парни с газовым резаком, они тебе в три секунды вскроют эту дверь, даже если замок полетел. – Может, они сумеют подсоединиться к электронной системе запоров, вроде как Том Круз в «Миссия невыполнима». – Bay! Вися на тросе головой вниз! Суперкласс! Нам нужно во что-то верить. Лурдес и Джерри снова начинают молиться, бормочут «God save us, please save us»,[89 - Господи, спаси нас, пожалуйста, спаси (англ.).] сложив руки и глядя в грязный потолок нашей тюрьмы. На данный момент мы по-прежнему живы. 9 час. 28 мин Катастрофы полезны: после них хочется жить. Нью-Йорк 2000-х – словно Париж 20-х, после резни 1914–1918 годов. Безумные годы крестили шампанским, американцы приезжали в Париж отрываться. Сегодня, после Одиннадцатого сентября, Безумные годы настали в Нью-Йорке и французы приезжают сюда нарываться на оскорбления. Впрочем, лично я покоя ради изображаю испанца: – Ole! Esta magnffico! Muy muy caliente! Si si si senorita![90 - Оле! Великолепно! Очень-очень горячо! Да, да, да, сеньорита! (искаж. исп.)] Нью-йоркские грогги принимают меня за союзника. Большое Яблоко – запретный плод, который грызут ослепительно-белыми зубами все Евы мира. Самолеты воздвигли гигантский бордель. Может, я чересчур оптимист? Город по-прежнему в трауре; наверно, поэтому все ходят в черном. Только отдельные неподдающиеся забывают горе в праздниках и живут так, словно ничего не изменилось. Но изменилось все, я это очень скоро пойму. Просто я вижусь с одними строптивцами. Например, в баре «Idlewild», в Нижнем Ист-Сайде, в 9.28 вечера все парни и девушки голые до пояса. У девиц на сосках нарисованы цветы. Это направление называют swinging lite – легкий свинг. Все ласкаются, целуются, трутся друг о друга, но трахаться нельзя. В таком стиле организуют многие вечеринки, самая знаменитая – «Cake». – Это не оргия! – говорит хозяйка. – Просто секс-вечеринка. Часто парочка уезжает с кем-нибудь третьим, все равно какого пола, и потом ему пару дней не дозвониться… Но многие мужчины просто любят смотреть, как жена лижется с подружкой, и все. Записаться на такие вечеринки можно по адресу: www.cakenyc.com, есть еще www.oneleupnyc.com для тех, кто любит погорячее (скажем, на последней вечеринке пароль был: «Eat me»[91 - Съешь меня (англ.).]). Вход: $50 с пары, $15 с одинокой женщины. Учтите: вечеринки кончаются рано, потому что все довольно быстро разъезжаются потрахаться. Цель этих новых празднеств – вырваться за пределы верности, брака, изобрести способы любить иначе, не жертвуя своим желанием. Нью-Йорк – единственное место в мире, где еще встречается исчезающий вид: девицы в босоножках посреди зимы, пьющие розовые коктейли из треугольных стаканов, покачиваясь под Крейга Дэвида. Рецепт «Космополитена»: смешать лимонный «Абсолют», «Куантро», клюквенный сироп и лайм в стакане для мартини. Этот коварный напиток напоминает мне «Тониос» в Ируне времен моей молодости (джин, водка, гранатовый сироп, апельсиновый сок): первые попойки, сладковатая смесь в жилах, страшно вспомнить. Я заказываю один стакан или пять. Бен Ладен желает этим девочкам зла. А я хочу только добра их твердым сиськам в слишком тесных топах. Алкоголь – он как любовь: до чего же хорошо вначале… И тут-то меня озарило. МЕЖДУНАРОДНЫЙ ПЛЕЙБОЙ сегодня – это женщина. Это Бриджит Джонс, или Керри Бредшоу, героиня «Секса в большом городе». Это их боятся исламисты, и я их понимаю! На меня их тяжелая артиллерия тоже наводит страх: тушь, блеск, восточные ароматы, шелковое белье. Они объявили мне войну. Они пугают – что-то подсказывает мне, что соблазнить их всех не удастся. Обязательно свалится на голову еще одна, новенькая, и ее шпильки будут еще выше, чем у предыдущей. Сизифов труд. Даже если они будут обрушивать на этот город по чартерному рейсу в день, им не удастся остановить поток опасных красоток, сексуальный империализм роскошных поблядушек с надписью на майках I ESCAPED THE BETTY FORD CLINIC,[92 - Я СБЕЖАЛА ИЗ КЛИНИКИ БЕТТИ ФОРД (англ.).В клинике Бетти Форд лечатся от алкоголизма и наркомании.] силу их разрушительных декольте и порхающих ресниц, когда они награждают вас презрительным жестом. – You're not on my «to do» list. Отвали, мужик. Сегодня вечером охочусь я. Scram! Beat it![93 - Тебя нет в моей программе… Отвали (англ.).] – Кофе и такси, пожалуйста. (Да нужны мне твои сиськи! Одна эрекция, а больше ничего. Так что катись со своими сандалиями. Меня не колышет.) Может, удовольствие вытесняет страх? Интегристы дезинтегрированы. Действие их угрозы оказалось прямо противоположным тому, на какое они рассчитывали. Гедонизм достиг предела. Вавилон жив! Ни одна женщина не закрывает лица – наоборот, все бегут в ресторанные стриптизерши, играют в жмурки, ласкают коллег по офису и целуют первых попавшихся мальчиков на вечеринках. Новые Безумные годы стартуют разгулом, покуда кто-то где-то бомбит дальние страны. Люди ласкаются, смеются, и террор разлетается вдребезги. Терроризм никого не терроризирует; он придает силы свободе. Секс пляшет со смертью. Здесь нет победителей, только проигравшие вроде меня. Когда я возвращаюсь в китайское кабаре транссексуалов («Lucky Cheng»), они запевают трогательную песню на мотив «Happy birthday to you»: – Happy blow job to you! Happy blow job to you![94 - Пососи на здоровье! (англ.)] Бородатые многоженцы, обкуренные гашишем, вознамерились учить нас добродетели? ОК, парни, вы выиграли, будем жить как вы: все будем многоженцы и наркоманы! Разочароваться всегда успеем. Мы хохочем как одержимые и тут же впадаем в тоску. Вот так и живем. 9 час. 29 мин Самолет горел под нами уже три четверти часа, и тут Джерри сказал, что хотел бы стать мухой. – Ты спятил? – завелся Дэвид. – Ты когда-нибудь видел муху на стекле? Бьется во все стороны как полоумная, а вылететь не может. – Он прав, Джерри. Незачем тебе становиться мухой. Ты уже муха, и я тоже. А Дэйв у нас комар. Ну, давайте жужжать и биться о «Windows»! И я начинаю гудеть как оса и метаться во всех направлениях. Ошарашенное лицо Лурдес. Растерянная физиономия Джерри. А потом наконец награда: смех Дэвида, он делает себе на лбу усики из белой салфетки. Лурдес хлопает, Джерри присоединяется к нам, и мы жужжим хором, налетая на стены. Энтони удачно выбрал место. Это помещение более или менее изолировано от остальной башни, покуда все отверстия заткнуты. Лурдес приникает ухом к выходу на крышу. Время от времени она велит нам помолчать и слушает, не высаживают ли с вертолета спасателей. Но все, что мы слышим, – это скрежет плавящихся стальных балок, рыдания обожженных и глухой, гнетущий рокот пожара. И тогда Дэвид-москит снова заводит свое ж-ж-ж, и жалит брата пальцем, и хоровод начинается снова. Еще минута умирания. 9 час. 30 мин Путешествие в Америку – великая французская традиция, начало которой положили Шатобриан и его племянник Токвиль. Мы любим взирать на американского колосса с насмешливым восхищением. В XIX веке был романтизм и скво. В XX – рождение мирового капитализма и общества потребления (Нью-Йорк Морана и Селина). В XXI мы прекрасно чувствуем, что в системе нелады и что, если хотим понять, как исчезнем с лица земли, нужно подняться пешком по Бродвею под дождем. Потрепанные жизнью функционеры лежат посреди улицы на деревянных станках, и китайцы массируют им затылок под сенью киноафиш. Вместо секс-шопов выросли Дисней-сторы. Жидкокристаллические рекламы кока-колы сломаны: кроваво-красный логотип нервно мигает, словно испорченный стробоскоп. Чего хочет эта промокшая толпа? Деньги перестали быть ее божеством. В 1925 году по этому самому проспекту поднимался Луи-Фердинанд Селин; он упоминает об этом в «Путешествии на край ночи» в 1932 году: «Весь квартал полон золота, настоящее чудо, это чудо даже слышно через двери, слышен хруст перебираемых долларов. Доллар становится все легче, настоящий Святой Дух, драгоценнее крови». Теперь все не так, никто больше не молится на баксы, людям они надоели, но люди не знают, как жить иначе, и вот они чешут репу, делают массаж, обманывают жену с любовницей, а любовницу с мужиком, они ищут любви, покупают банки с витаминами, жмут на газ, сигналят, да, вот это и есть всеобщий отчаянный бег, они сигналят, чтобы все знали, что они существуют. Отношения Франции и Америки – длинная история; сейчас она слегка заглохла, но, быть может, пришло время ее реанимировать. Франция снова может помочь, если моя страна хоть на что-то годится. Франция не мать Америке (мать – Англия), но может претендовать на роль крестной. Знаете, это такая старая усатая тетка, которую видишь лишь по большим праздникам, у нее плохо пахнет изо рта, ее немного стыдишься и чаще всего забываешь о ее существовании, но время от времени она напоминает о себе отличным подарком. На Мэдисон-авеню навстречу мне идет девушка с нарисованным на лбу черным крестом. Потом вторая. Потом два банковских служащих с тем же крестом на лбу. Может, мне мерещится? Но я ничего не пил за завтраком. Теперь их уже десятки, больших и маленьких, руководящих работников и секретарш, они разгуливают по улице с нарисованным сажей крестом на лбу. Я говорю себе, что, наверно, за несколько домов отсюда какой-нибудь псих заморочил им голову и разрисовал лицо черной краской так, что они и не заметили. Тротуар забит людьми с крестом на лице. Я продираюсь сквозь поток этих городских крестоносцев и в конце концов понимаю, в чем дело: они выходят из собора Святого Патрика. Сегодня среда, первый день Великого поста. Очередь тянется на несколько кварталов; люди терпеливо ждут, когда им помажут лоб святым пеплом. Представляете, какова атмосфера в этой столице мира? Труженики всех мастей готовы пожертвовать обеденным перерывом ради того, чтобы священник им нарисовал прахом крест на лице. Во Франции я такого не видел. |
Похожие:
 | Я думаю, что если романист не пишет реалистических романов, то он не понимает эпохи, в которую мы живем | | Персональный компьютер с установленной операционной системой Windows на которые распространяется поддержка производителя: Windows... |
 | «New Solutions for the New World» издательства "National Geographic Learning". Приглашаются учителя английского языка. Участие в... | | Рекомендуется проводить установку программного комплекса в указанном порядке и под тем пользователем Windows, под которым будет впоследствии... |
| Исключительное право тиражирования программ и документации принадлежит ООО «Аит софт» | | Фредерик С. Перлз, Пауль Гудмен, Ральф Хефферлин практикум по гештальттерапии: пер с англ |
| «АиТ:\Табельный учет» для Windows. Профессиональная программа ведения табельного учета. Описание программы | | |
| Фредерик С. Перлз, Пауль Гудмен, Ральф Хефферлин практикум по гештальттерапии: пер с англ | |