А. М. Шестерина Психология журналистики Учебное пособие Воронеж 2010 удк ббк
Скачать 5.56 Mb.
|
3.3.3. Мифологизация По мнению В.Ф. Олешко, «средства массовой информации с момента своего появления занимались созданием символов или даже мифотворчеством»109. Этот процесс, впрочем, не сфокусирован только на деятельности журналиста. Если мы обратимся к сфере человеческого духа вообще, то увидим, что так или иначе апелляция к мифологическому мировосприятию свойственна человеческой природе.
Довольно часто мы можем наблюдать подобные принципы поведения в российской журналистике. Не всегда, даже преследуя цель создания мифа и внедрения его в массовое сознание, СМИ все же создают мифологическую среду. Тенденция к мифологизации отмечается во многих журналистских текстах, когда мы видим своего рода «снижение» разряда мышления. Снижения до совершенно определенного уровня, где, по словам С.М. Эйзенштейна, «регистрируется движение прежде, чем осознается предмет; абстрактно-математические представления еще не отделены от конкретно-геометрических представлений; представления о частных случаях походки вместо представления-понятия «ходить». Какая же это область? Область чувственного мышления, пралогики, как хотите назовите! И во всех же случаях - … повышенный чувственный эффект. /…/ И дальше вы можете принять на веру то положение, что фондом языка формы (не люблю говорить: «формальных приемов») является весь фундус пралогического чувственного мышления. И что нет ни одного явления формы, которое бы не росло из этого фонда – не вытекало бы целиком из него. Это факт. Это необходимость. /…/ Высаживая «обратно» в стадию чувственного мышления, оттормаживаем частичный контроль. Заставляем верить, переживать и плакать. Здесь изображение равно живому человеку»110. Наиболее явно этот мифологический уровень проявляется в воздействии ритмов, в книге «Метод» Эйзенштейн называет этот фактор «ритмическим барабаном». Он приводит в качестве примера простейшие барабаны культа Ву-Ду (остров Куба). Их мерный стук, все убыстряющийся темп приводят слушателей в состояние полного исступления. Они находятся в полной власти образов, которые проносятся перед их возбужденным воображением или тем, что внушает им ведущий. На вопрос о том, почему ритмические звуки оказывают на нас такое воздействие, Эйзенштейн дает самый простой и очевидный ответ. Ритмические звуки сопровождают нас всю жизнь – в биении сердца, в ритме дыхания. От себя добавим, что до рождения, в самом спокойном и благополучном состоянии – в чреве матери, - мы наиболее отчетливо слышим ритм сердца и дыхания. Как только мать волнуется, сердце начинает биться неритмично, а в кровь выбрасывается приличная доза адреналина, что вызывает и у ребенка определенное беспокойство. Во взрослом же состоянии именно ритмические звуки способны внушить нам ощущение безопасности и подготовить таким образом к трансовому состоянию. Ритмичность, порционность подачи информации (одно из условий манипулятивной стратегии информирования) также производят эффект погружения в ситуацию чувственного мышления и снижают уровень критичности восприятия информации. Ритмичность не обязательно выражается постукиванием или барабанным боем. Мы можем говорить о ритме музыки, ритме шумов, ритме речи журналиста, ритме композиционно-пластического решения кадра, ритме звукозрительного чередования акцентов. Таким образом, у журналиста достаточно средств для воздействия на аудиторию посредством ритма. Немецкий философ Э. Кассирер в работе «Техника современных политических мифов» говорит о целенаправленном создании мифов как средстве манипуляции массовым сознанием в политических целях. Политические мифы действуют так же, как змея, парализующая кролика перед тем, как атаковать его. Люди становятся жертвами мифов без серьезного сопротивления. Обычные методы политического насилия не способны дать подобный эффект. Философия бессильна разрушить политические мифы. Миф сам по себе неуязвим. Он нечувствителен к рациональным аргументам, его нельзя отрицать с помощью силлогизмов. К таким мифам относятся, например, миф евроцентризма ( «Следуй за Западом - это лучший из миpов»), миф о Западе как о христианской цивилизации, миф о Западе как о продолжении античной цивилизации. Внедрение этих мифов и манипуляция общественным сознанием осуществляется разными институтами. В первую очередь – школой и наукой. Они прямо используются в борьбе за власть. Однако и СМИ играют не менее значительную роль. 3.3.4. Технология игрореализации Современный этап развития общества заставляет нас снова и снова возвращаться к категории игры, театрализации, постановочности, спектакля. И в оценке журналистского творчества мы все чаще склонны обращать внимание на усиление игрового компонента. Сами журналисты считают, что, наряду с важностью информационной функции (66% журналистов отметили ее как основную), нельзя забывать и о функции развлекательной (отмечена как важная 40% журналистов)111. Последняя отмечается как основная для подростковой аудитории (81% журналистов). Это ощущение журналистов совпадает и с позицией старшеклассников, 52% которых также говорит о важности развлечения и проведения досуга с привлечением СМИ. Причины активизации игрового компонента в СМИ исследователи находят в самых разных факторах – от философских до экономических. Это – и доминирование постмодернистских традиций, и переход к информационному обществу, к сервисной организации медиасистемы, и серьезная трансформация экономической структуры медиарынка, и особенности социокультурного пространства России, диктующего активизацию рекреативной функции. Однако дело не только в современном состоянии журналистики. Если внимательнее присмотреться к ее историческим корням, легко обнаружится тот факт, что на всех этапах существования СМИ игровой компонент в большей или меньшей степени занимал одну из ведущих позиций. Почему? У журналистского творчества, как у любого творчества, много общего с игрой. Признаки игры, которые называет Й. Хейзинга в числе основных, соответствуют и признакам творческого акта:
По мнению одного из виднейших теоретиков творчества Лео Форбениуса, творчество также связано с игрой, и в творчестве проявляется еще никак не выраженный природный и жизненный опыт. Творчество – своего рода прозрение о внутренних знаниях. Те знаки и символы, которые мы усвоили в процессе жизни и которые впитали с молоком матери, те знаки, которые остались неосознанными, полнее всего реализуют себя в творчестве. Телеигры – основа развлекательного телевидения. Можно спорить об их принадлежности к журналистике, но укрепление их позиций в электронных СМИ очевидно. Как очевидно и существование некоторых иллюзий, формирующихся вокруг этого явления. Одна из них: телеигры приводят к развитию интеллектуального уровня населения. На самом же деле такие передачи, как «Слабое звено», «русская рулетка» способствуют развитию агрессивности, алчности, воспитывают в зрителе хитрость, азарт, желание идти к намеченной цели по головам других. Сколько фактов вы реально запоминаете после просмотра телеигр? Вы запоминаете эмоциональный фон программы и поведение ее участников! «Наши игры на «знания-деньги» - жестоки, но они отражение нашего времени», - утверждает Константин Эрнст112. С этим утверждением можно согласиться лишь отчасти. Действительно, мы живем в век, когда происходит подмена необходимых для существования качеств личности, порогов нравственности. Сейчас процветают жестокость, «мертвая хватка». Они – атрибуты нашей жизни. Но разве телевидение не способствует тиражированию подобных «норм», не размывает границу между добром и злом? И в несерьезной, игровой форме это сделать ох как просто. Но игра как имманентное качество культуры не может не выполнять конструктивные функции. В частности, игрореализация проявляется в игре журналиста. Здесь осуществляются разнообразные эксперименты с социальным имиджем журналиста, расширяющие творческую палитру. Личность журналиста может раскрыться в самых разнообразных амплуа. Вот только некоторые: - по типу контакта (Ч. Миллоу): Друг (ключевая характеристика - привлекательность); Авторитет (ключевая характеристика - динамизм); Эксперт (ключевая характеристика - компетентность); - по уровню близости (А. Гольдхабер): Такой-же-как-все; Герой; Загадка; - по функции в процессе социализации (Е.Е. Пронина): Учитель, Вожак, Кумир, Мэтр, Командир; - по типу текста и парадигме мышления: Мифотворец, Моралист, Прагматик, Игрок, Психоаналитик, Хакер. Разыгрывая эти роли, журналист навязывает определенное ролевое поведение аудитории: зритель – всегда игрок по ту сторону экрана, а следовательно, для того, чтобы игра состоялась, он просто вынужден примерять на себя определенную маску. Иногда эта маска развивает аудиторию, приподнимает ее духовно, и тогда зритель в процессе отождествления с экранным персонажем способен пережить ощущение катарсиса. Но иногда маска прирастает, становится единственной, истощает в человеке духовность, и происходит привыкание к поддерживающим ее игровым компонентам. Тогда игра на экране становится чем-то вроде наркотика, или интеллектуальной жвачки, позволяющей справиться с собственными комплексами, но не решить реально существующие проблемы. Интересно отметить тот факт, что в последнее время игра все ярче проявляет себя в собственно новостных материалах. Пример тому – интенсивное проявление инфотеймента (разыгрывания новости) не только на телевидении, но и в прессе. Далее, многие исследователи и практики тележурналистики отмечают тенденцию к размыванию границ между программами новостей и развлекательными программами, и воплощается это, прежде всего, в «театрализации» новостей. Самый яркий, пожалуй, пример – театрализация новостей политических. Составители информационных программ, озабоченные пиар-задачами и рекламными установками, предпринимают все возможное для превращения будничной реальности в нечто развлекательное. Они выдумывают, фантазируют, будто бы «заигрывают» с аудиторией. Когда главная задача телевизионной программы заключается в том, чтобы завоевать и удержать аудиторию, журналист неизбежно обращается к игровым компонентам: мы видим на экране соревнования, победы, перипетии борьбы, страсти игры. Кто первым придет в предвыборной гонке к финишу? Вполне игровая форма постановки задачи. Причем, журналист и его герой-политик, например, в игре становятся ведущими, а аудитория представляет других игроков. Журналист играет с материалом, герой играет определенную роль, а аудитория играет в реальность и забывает о действительно реальных проблемах.
Эпатажность журналистики – не свойство собственно журналистики. Пожалуй, можно сказать, что это – свойство любого массового зрелища, к которому журналистика преимущественно относится (особенно телевидение). Вернемся к теории Эйзенштейна, о которой мы говорили ранее. Режиссер утверждал, что характерный признак любого творчества – обращение к неизменной составляющей «от времен стародавних до времен самых современных, почти без учета стран, эпох и народов, проносящих свой первобытный облик, интересующий и волнующий вне и без наличия содержания»113. Исследуя, например, феномен циркового искусства, Эйзенштейн отмечает, что никакие попытки усложнить цирковое представление, наполнить его идеологией и сложным метафорическим содержанием, не дали результата. Аудитория проявляла интерес к примитивному зрелищу. Сложному, но примитивному. Да, заставить тигра встать на колени перед человекам сложно. Но в основе своей – примитивно. Не об том ли мечтали наши пещерные предки? Да, пройти по канату невероятно тяжело, но «каждый, если не головою и памятью, то ушным лабиринтом и когда-то отбитыми локтями и коленями, помнит ту трудную полосу детства, когда почти единственным содержанием в борьбе за место под солнцем у каждого из ас ребенком была проблема равновесия при переходе от четвероногого стояния «ползунка» к гордому двуногому стоянию повелителя вселенной. Отзвук личной биографии ребенка, векового прошлого всего рода и вида»114. Многие постановщики телевизионных шоу, в ответ на критику эстетов и интеллектуалов, часто отвечают: «Неужели вы думаете, что мы не понимаем, что делаем. Мы могли бы сделать сложнее, глубже. Но аудитории нужно другое». И в этом они будут отчасти правы. В шоу и массовом зрелище аудитории, действительно, нужно другое – то, что эпатирует и возвращает к древним переживаниям. Ибо те, кто находятся у экранов, погружаются в свое родовое прошлое. И каждый находящийся у телевизора психологически внедряет себя в такой тип сознания, «которому неведомо ярмо классовости в его создании и определении. Эти переживания сквозные, не связанные с эпохой – «универсальны, как универсален метод метафоры или синекдохи – как метод неизменных от Гомера до Маяковского, и как форма выражения одинаково близких и Пушкину, и Ацтеку, но по содержанию совсем несоизмеримых от года к году, от эпохи к эпохе… и от индивидуальности к индивидуальности, по-своему отражающей и преломляющей социальную действительность через свое собственное единичное внутри коллектива… сознание»115. Вот почему эпатажность журналистики будет неизменным ее свойством. И мы с вами будем по-разному ее оценивать, но изменить это свойство мы не сможем. Однако стремление эпатировать публику часто в психологическом плане рождает негативные эффекты116. Не случайно сегодня в обороте телевизионщиков появилась такая категория, как «шок-шоу» - зрелище, основанное на апелляции к инстинктивным и атавистическим ощущениям аудитории. Думается, журналисту не стоит забывать, что негативное воздействие оказывает любое злоупотребление чем бы то ни было. И у востребованных эпатирующих материалов обязательно должна быть альтернатива, причем альтернатива эта должна быть не менее широкой и не менее разнообразной, чем сами эпатирующие сообщения. Причина обращения журналистов к эпатирующим сообщениям не так прозрачна, как кажется. - Почему журналисты создают шоковые материалы? - Потому что аудитория интересуется ими. - А почему аудитория проявляет интерес к такого рода материалам? - Да потому что мы реагируем не на состояние покоя, не на состояние стабильности, а, в силу действия инстинкта самосохранения, в силу непроизвольности реакций, на моменты слома этой стабильности, на моменты превращения покоя в непокой. И чем более интенсивными будут эти состояния нестабильности, чем больше они будут отличаться от состояния покоя, тем больше зритель будет реагировать на него. «Сверхсильными «сигналами», чрезмерными раздражителями для человека с психологической точки зрения являются происшествия, связанные с болью, смертью, увечьями; картины горя, отчаяния; сцены насилия, издевательств, унижения; последствия стихийных бедствий, техногенных катастроф; а также ситуации неопределенности, угрозы и опасности, - словом, все то, что у каждого человека вызвало бы чувства страха, ужаса, беспомощности», - замечает Е.Е. Пронина117. - Так, может быть, журналисты и должны поступать таким образом? - Это первый, и самый простой, «физиологический» путь. Конечно, эпатирующие сообщения часто принадлежат к группе так называемой дестабилизирующей информации, способной всколыхнуть общественное мнение и оказать значительное влияние на аудиторию. Однако последствия могут быть поистине ужасающими. Первое, и самое очевидное – психическая травма, которая, по мнению психологов, выражается в первую очередь в утрате веры в возможность человека хотя бы отчасти контролировать свою жизнь, в утрате веры в ее упорядоченность, разумность. Таким образом разрушаются базовые человеческие иллюзии, необходимые для нормальной жизни человека в обществе и в мире вообще. Другое, не менее страшное последствие заключается в том, что демонстрируемые модели, часто появляющиеся в СМИ, становятся фундаментом для формирования моделей поведенческих. Ведь последние формируются на основе тех моделей поведения, которые человек с детства видит чаще всего. И если все мы постоянно видим, как в нашу жизнь (а ребенок с трудом различает реальность и документальное изображение) вторгается насилие, как человеку удается получить то, что он хочет, с помощью агрессии, мы неизбежно будем примерять эти модели на себя. СМИ буквально превращаются в наших воспитателей и учителей. Известный французский культуролог Абрам Моль отмечает: «С появлением масс-медиа прежнее культурное достояние общества или индивида утрачивает свое значение. Даже базовая система образования, принятая в обществе, также перестает играть прежнюю роль. Для рядового человека гораздо большее значение имеет сегодня не сумма знаний, полученная в семье или колледже, а то, что он услышит по радио, увидит по телевизору или в кино, прочитает в афише или газете».118 Образуется ужасная спираль зависимости. Возьмем один только параметр «сбоя» - насилие: Человеку интересны сцены насилия – журналист предоставляет в изобилии информацию о насилии – человек примеряет насилие на себя и действует более агрессивно, чем без воздействия медиапродукции – поскольку все общество подвержено такому воздействию, само общество становится более агрессивным – для агрессивного общества порог раздражимости повышается, и требуются все более агрессивные сцены для привлечения внимания – журналист отыскивает еще более эпатирующие сюжеты. Круг замыкается. До какого предела он может дойти? Ответ на этот вопрос даст нам время, если журналисты не примут на себя ответственность за происходящее и не откажутся быть винтиками этого страшного механизма. Наблюдая же за сегодняшним процессом эпатирования аудитории, можно согласиться с К. Лоренцем в том, что самый страшный враг человечества – не экологическая катастрофа, не падение метеорита, а внутривидовая агрессия. 3.3.6. Полемичность Средства массовой информации сегодня являются ключевым звеном формирования общественного мнения. И хотя приоритет в этом отношении отдается телевидению, пресса также принимает участие в процессе «управления» аудиторией. Одно из непременных условий успешной реализации такой работы - возможность обсуждения индивидуальных отношений и оценок в группе. Функцию стимуляции подобного общения в современной прессе нередко выполняет полемический текст. Он обостряет противоречия между оппонентами, четко противопоставляет разные точки зрения, позволяет журналисту установить эффективный контакт с аудиторией, а потому часто используется в качестве своеобразного «носителя» манипулятивных технологий в медийных сообщениях. В этом аспекте существенное значение приобретает специфическое сочетание некоторых параметров полемического текста. Прежде всего, особое значение имеет выпуклость, броскость полемического текста на фоне других сообщений, представляющих, чаще всего, монологические структуры. Полемический текст всегда представлен диалогом: независимо от диалогической или монологической формы, по содержанию он включает диалог с претекстом и аудиторией. Активная апелляция к последней усиливает его убеждающий потенциал. В полемическом тексте прессы мы нередко встречаем обращения к читателю, включение читателя в начале или концовке текста, когда аргумент «к человеку» функционирует в системе номинации. Порой мы можем обнаружить в тексте прямые призывы или запреты. Иными словами, полемический текст всегда является открытым, обращенным к активному восприятию со стороны читателя и, в силу этого, особенно «заметным» среди других текстовых материалов. Другим существенным признаком полемического текста является его эмоциональность, во многом подавляющая критическое, рациональное осмысление проблемы. Аргументация в полемическом тексте прессы всегда в значительно большей степени имеет эмоциональный, нежели рациональный характер. Как отмечает Аристотель в своих рассуждениях о публичных выступлениях вообще, высокая пафосность речи является непременным условием создания убеждающего сообщения119. Полемический текст в прессе – это именно публичное выступление, а потому эмоциональность для него обязательна или, по крайней мере, в высшей степени желательна. Эмоциональное же отношение автора к происходящему, как правило, рождает и эмоциональный отклик аудитории, дополнительно создавая благоприятный фон для некритического восприятия информации, «ускоряя» процесс прочтения, создавая иллюзию убедительности, легкости и даже в некотором смысле развлекательности. Этот последний, развлекательный компонент (вызывающий чувство эстетического удовольствия, формирующий реакцию заинтересованности скорее в самом тексте, а не в сообщаемых им сведениях) заставляет воспринимать текст как целостное самодостаточное явление, находящееся за рамками потребности в критическом анализе. Нельзя не отметить и традиционный для русской публицистики особый метафористичный характер системы аргументации, эффективный в манипулятивном отношении. Как известно, метафора всегда выстраивается на конфликте и обладает признаком категоричности – то есть информирует о явлении с определенной точки зрения. Эстетическая же ценность многих метафор повышает степень их убедительности. Кроме того, полемический текст создает иллюзию представленности различных точек зрения за счет постоянной апелляции к тексту или текстам оппонента. Такая иллюзия позволяет осуществлять скрытое воздействие, поскольку это - именно иллюзия. Никакой равной представленности разных точек зрения в полемическом тексте нет ввиду особой установки полемиста на утверждение собственной правоты через опровержение точки зрения противника. Здесь уместно вспомнить слова известного русского исследователя спора Поварнина: «Особенно любопытны… некоторые газетные споры. Иногда прочтешь одну газету: из нее видно и вполне ясно, что в споре А поразил Б насмерть. Кто читает другую газету, в которой пишет Б, этот вынесет впечатление, что несомненно Б «раздавил» А, как пигмея. Читатели каждой из газет верят «своему» автору «своей» газеты. Но кто потрудится как следует прочесть спор в обеих газетах и сравнить выводы, тот иногда поразится «мастерством» обоих спорщиков»120. Наконец, обширный пласт дестабилизирующей информации, активно проявляющийся в полемическом тексте, существенно снижает барьеры принятия новых или возобновляемых идей и оценок. Последняя формируется за счет активизации процесса категоризации и формирования в сознании аудитории разного рода эвристик. Спектр приемов, используемых журналистом, довольно широк. Это может быть гиперболизация катастрофичности происходящего на фоне негативного отношения к предмету публикации, и тогда в тексте полемики мы находим большой объем негативно маркированной лексики. Это может быть критика читателя в прямом обращении к нему или опосредованно, через критику типичного поведения или позиции представителя аудитории. Это может быть формирование «образа врага», заставляющего аудиторию уйти от рационального осмысления ситуации. Наконец, дестабилизирующая информация может ярко проявлять себя в дискредитации, нейтрализации, чрезвычайно обостренной критике традиционных моральных, религиозных, культурных установок, ценностей. В условиях такой дестабилизации убеждающее воздействие текста усиливается. Однако полемический текст содержит и еще один дестабилизирующий компонент, отличающий его от многих других публикаций прессы и усиливающий убеждающий эффект. Этот компонент выражается в присутствии в полемическом материале двух крайне противоположных и противопоставляемых точек зрения. Бесспорно, автор материала акцентирует свою позицию, но противоположная точка зрения неизбежно присутствует и создает иллюзию альтернативности и разносторонности в предъявлении информации. На фоне этой иллюзии в ситуации выбора, когда читатель вынужден принимать чью-либо точку зрения, позиция автора, всегда представленная более убедительно, воспринимается аудиторией как нечто субъективно принятое в результате рационального осмысления альтернатив. На самом деле такое осмысление чаще всего является иллюзорным, но именно эта иллюзия убеждает аудиторию в истинности позиции автора. Таким образом, убеждающая сила полемического текста основана на общих механизмах воздействия, и именно она преимущественно объясняет популярность полемического текста в тех типах СМИ, которые ориентированы на формирование представлений читателей и на убеждение аудитории. Этим же объясняется частое включение полемического компонента в заголовочный комплекс или начало текста, которое демонстрируют издания, явно не акцентирующие полемические публикации в своей структуре. Все эти параметры полемического текста позволяют эффективно использовать его в манипулятивных целях, прежде всего, потому, что убеждение в полемическом тексте нередко реализуется через «малозаметные» приемы, в своего рода завуалированной форме. А отсутствие убежденности читателя в том, что им управляют, является одним из необходимых условий успешной манипуляции. Подобное проникновение манипулятивных приемов в текст прессы тесно соприкасается с вопросом о психологической безопасности этих публикаций. ВОПРОСЫ ДЛЯ САМОКОНТРОЛЯ:
ЗАДАЧИ ДЛЯ САМОПРОВЕРКИ:
ТЕМЫ РЕФЕРАТОВ:
ЛИТЕРАТУРА: Аронсон Э. Общественное животное / Э. Аронсон. - М., 1998. Бергер П. Социальное конструирование реальности / П. Бергер, Т. Лукман. - М., 1995. Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры. Психология человеческой судьбы / Э. Берн. - С.-Пб., 1992. Бехтерев В.М. Внушение и его роль в общественной жизни / В.М. Бехтерев. - СПб., 1908. Богомолова Н.Н. Социальная психология печати, радио и телевидения / Н.Н. Богомолова. - М., 1991. Брайант Д. Основы воздействия СМИ / Д. Брайант, С. Томпсон. - М., 2004. Бругер Дж. Психология познания / Дж. Бругер. - М., 1977. Войтасик Л. Психология политической пропаганды / Л. Войтасик. - М., 1981. Гребенников Л.Р. Механизмы психологической защиты / Л.Р. Гребенников. - Мытищи. 1996. Грешневиков А. Информационная война / А. Грешневиков. - М., 1999. Грушин Б.А. Массовое сознание / Б.А. Грушин. - М., 1987. Гулевич О.А. Атрибуция: общее представление, направления исследований, ошибки / О.А. Гулевич, И.К. Безменова. - М., 1998. Донцов А.И. Концепция «социальных представлений» в современной французской психологии / А.И. Донцов, Т.П. Емельянова. - М., 1987. Доценко Е.Л. Психология манипуляции: Феномены и механизмы защиты / Е.Л. Доценко. - М., 1997. Дубов И.Г. Феномен менталитета: «психологический анализ» / И.Г. Дубов // Вопросы психологии. - 1993. - № 1. Ермаков Ю.А. Манипуляции личностью: смысл, приемы, последствия / Ю.А. Ермаков.- Ек., 1995. Жуков Ю.М. Ценности как детерминанты принятия. Социально-психологический подход к проблеме / Ю.М. Жуков // Психологические проблемы социальной регуляции поведения. - М., 1976. Звонков В.В. Психология понимания правды / В.В. Звонков. - СПб., 1999. Коул М. Культура и мышление / М. Коул, С. Скрибнер. - М., 1977. Крысько В.Г. Секреты психологической войны / В.Г. Крысько. - Минск, 1999. Леонтьев Д.А. Психология смысла / Д.А. Леонтьев. - М., 1999. Линч К. Образ города / К. Линч. - М., 1995. Лисичкин В.А. Третья мировая (информационно-психологическая) война / В.А. Лисичкин, Л.А. Шелепин. - М., 1999. Личность и социальная среда : идеологические и психологические аспекты общения : Сборник обзоров. - М., 1987. Мельник Г.С. Mass-media: психологические процессы и эффекты / Г.С. Мельник. - СПб., 1996. Московичи С. Машина, творящая богов / С. Московичи. - М., 1998. Найснер У. Познание и реальность / У. Найснер. - М., 1981. Олешко В.Ф. Социожурналистика : Прагматическое моделирование технологий массово-коммуникационной деятельности / В.Ф. Олешко. - Ек., 1996. Панкратов В.Н. Защита от психологического манипулирования / В.Н. Панкратов. - М., 2004. Петренко В.Ф. Введение в экспериментальную психосемантику: исследование форм репрезентации в обыденном сознании / В.Ф. Петренко. - М., 1998. Почепцов Г.Г. Информационные войны / Г.Г. Почепцов. - М., К., 2001. Пронин Е.И. Текстовые факторы эффективности журналистского воздействия / Е.И. Понин. - М., 1981. Расторгуев С.П. Информационная война / С.П. Расторгуев. - М., 1998. Романов С.А. Энциклопедия российского мошенничества / С.А. Романов. - М., 1997. Фрейд З. Введение в психоанализ : Лекции / З. Фрейд. - М., 1989. Харрис Р. Психология массовых коммуникаций / Р. Харрис. - СПб., М., 2002. Хейзинга Й. Homo Ludens / Й. Хейзинга. - М., 1992. Хорни К. Ваши внутренние конфликты / К. Хорни. - СПб., 1997. Чалдини Р. Психология влияния / Р. Чалдини. - СПб., 1999. Шейнов В. Психология влияния. Скрытое управление / В. Шейнов. - М., 2002. Шестерина А.М. Полемический текст в современном медиапространстве / А.М. Шестерина. - Тамбов, 2003. Шиллер Г. Манипуляторы сознанием / Г. Шиллер. - М., 1980. Юнацкевич П.И. Психология обмана / П.И. Юнацкевич. - СПб., 1999. |
Похожие:
 |  | Учебное пособие предназначено для студентов направления подготовки «Юриспруденция» (квалификация бакалавр) удк 347. 73/76 | |
| Передерин С. В. Трудовое право Российской Федерации: учебное пособие / С. В. Передерин; Изд-во Воронеж гос ун-т. Воронеж: Изд-во... | | Муратова А. Р. Управление продажами: Учебное пособие. Краснодар, 2014 г. – 110 с |
| Г75 Грачева Е. Ю., Соколова Э. Д. Финансовое право: Учебное пособие. 2-е изд., испр и доп. М.: Юриспруденция, 2000. 304 с | | «Педагогика и психология» Пензенского государственного технологического университета О. А. Вагаева |
| «Педагогика и психология» Пензенского государственного технологического университета О. А. Вагаева | | Б 90 Основы риторики и коммуникации. Нормативный и коммуникативный аспекты современной риторики [Текст] : учебное пособие / М. Б.... |
| Б00 Задания для активных методов обучения по теме «Профилактика девиантного поведения молодежи»: учебное пособие / науч ред к пед... | | Негосударственное (частное) образовательное учреждение дополнительного профессионального образования (повышения квалификации) специалистов... |