4
Строительство империи
Человек, который подготовился к смерти
Не надо сожалеть по поводу эмиграции. Нужно любить Америку как молодую невесту, а Швецию как старушку-мать.
Вильгельм Муберг, из последнего письма в Швецию
В начале 1970-х Ингвар Кампрад начал задумываться о том, что произойдет после его смерти. Его заботил не только высокий налог на наследство, но и то, что в Швеции не было места, где следующее поколение могло бы унаследовать преуспевающую семейную фирму.
Другая проблема заключалась в том, что сыновья Ингвара были тогда несовершеннолетними. Он хотел иметь своих детей, но когда они появились в его втором браке, самому ему было уже далеко за сорок.
Возникал вопрос: что будет, если он умрет до того, как они станут взрослыми и получат образование?
Существовали и другие угрозы, например, начали появляться яркие брошюры, в которых говорилось о том, каким должен быть современный капитализм. Это напугало предпринимателя из Смоланда. Тон этих брошюр был диктаторским и разительно отличался от политики построения близких отношений, завязанных на производстве.
Возник также вопрос возможного отсутствия капитала в будущем. На заседании правления (председателем которого в старые времена был Феодор) Пер Линдблад настоятельно убеждал коллег сделать компанию открытым акционерным обществом. Он даже нарисовал картину того, что может произойти, если не сделать это вовремя. Этот человек спрашивал, почему компания не расширяется более интенсивно. Почему, например, ее до сих пор нет в Бразилии? Необходимый капитал вполне можно было бы получить на фондовой бирже.
Ингвар Кампрад отклонил это предложение. Во-первых, ИКЕА всегда сама себя финансировала, а во-вторых, компании, по его мнению, обеспечивались не только капиталом. Им были нужны люди, идеи, культура и история.
И сегодня мы хотим идти своим путем, развивая не только новое, но и то, что уже имеем. Стратегия ИКЕА долгое время заключалась в том, чтобы использовать не более половины имеющихся ресурсов и улучшать то, что есть. Вторая половина предназначалась на будущее. ИКЕА не может, как сказал один из членов правления, «нестись по автобану на бешеной скорости и выискивать места, подходящие для постройки новых магазинов».
Были периоды, которые казались Кампраду парадоксальными («В конце концов, я все-таки прогрессирую»), когда ему хотелось остановиться и подумать о том, стоит ли прививать культуру, душу и семейный дух где попало.
В тот раз совет согласился с Кампрадом (к его некоторому удивлению), да и сегодня компания пришла к выводу, что акционирование принесет ИКЕА больше вреда, чем пользы. Заем на фондовой бирже чреват тем, что компания становится открытой перед средствами массовой информации, и к ней начинают предъявлять повышенные требования по получению прибыли и расширению рынка, игнорируя ее собственный деловой цикл. «Кроме того, – любит добавлять Ингвар Кампрад, – фондовая биржа – это дорогое удовольствие». Акционерные общества отчисляют треть своего годового дохода акционерам, и эти деньги исчезают из компании, мешая ей накапливать ресурсы, которые ИКЕА иногда требуются, чтобы иметь возможность «принимать дерзкие решения». Между прочим, сегодня в ИКЕА акцент сделан на возможности владельца (фонд Stichting INGKA) менять взгляд на будущее и действовать соответственно этому.
Ингвар любит повторять, что «задолго приготовился к смерти». Он начал планировать «вторую жизнь ИКЕА» еще в 1973 году, когда компания открыла свое отделение в Швейцарии.
Я спрашивал себя, что делать дальше? Как в будущем спасти ИКЕА от высоких налогов на наследство, которые могут ее обескровить, или как избежать ссор между сыновьями?
Как можно спасти от разрушения то, что мы создали, сохранив ИКЕА как динамичную и созидательную организацию? Как можно переехать за границу без финансовых потерь для меня и моей семьи?
В результате моих сомнений и невежества, не позволившего мне с самого начала спросить совета у лучших специалистов, я очень долго искал решения. Я думал, что можно проконсультироваться с обычным шведским адвокатом, и тогда все будет в порядке. Но нет, мне пришлось привлекать не только шведских специалистов в области юриспруденции, но и адвокатов из Америки, Англии, Швейцарии, Франции и Голландии. Все это стоило огромных денег. Я даже боюсь уточнять, во сколько именно мне это обошлось.
Я хотел обеспечить не только долгую жизнь ИКЕА, но и ее независимость от какой-то одной страны. Большим ударом оказалось для нас решение Национального банка Швеции, который наложил жесткие ограничения на ввоз и вывоз денег, когда мы построили первый магазин за пределами Скандинавии в Цюрихе. На все требовалось специальное разрешение, мы были на грани выживания, потому что для успешного старта нам требовалось больше денег (мы смогли получить только пять миллионов крон, или 625 000 долларов).
На помощь пришел Nordfinaiizbank в Цюрихе, пятая часть которого принадлежала шведскому банку. Они дали нам недостающую сумму, а банкир Ян Экман позже стал членом правления ИКЕА.
Представьте себе, как я был счастлив, когда в один прекрасный день вернул пять миллионов крон шведскому банку. Наконец-то мы были свободны.
Когда мы с семьей переехали за границу, я автоматически получил разрешение Национального банка взять с собой по 100 000 крон на каждого члена семьи. Полумиллиона крон оказалось достаточно для того, чтобы обосноваться в Швейцарии, где иностранцы не могут покупать недвижимость в собственность. Мы также занялись поиском компаний в разных странах с различным налоговым законодательством – от Швейцарии и Голландии до Панамы, Люксембурга и принадлежащих Голландии Антильских островов. Имелись компании, зарегистрированные «на всякий случай». Стоило это не особенно дорого. Многие из них так и не понадобились.
Одной из проблем выхода ИКЕА за границу было сложное финансовое положение самого Ингвара Кампрада:
В начале 1950-х я оказался неплатежеспособным. После войны налоги на имущество были весьма внушительными. Тогда в него входил и капитал компании, которой ты владел (теперь он не облагается этим налогом). Чтобы заплатить высокие налоги, я постоянно занимал деньги у компании, что в то время было разрешено. Естественно, я получал зарплату, но она была не намного больше, чем у моих ближайших помощников.
Часть взятых взаймы денег я откладывал как страховой фонд для меня и моих детей, чтобы снизить налоги и обеспечить свою старость.
В конце концов, Ингвар Кампрад задолжал компании огромную сумму – 18 миллионов крон. ИКЕА процветала, а он был банкротом. Парадоксальная ситуация. Был один способ снизить налог на имущество – продать компанию, который ты владел, другой компании, которая тоже была твоей собственностью. Сегодня такое разрешается только при установлении рыночной цены. Таким образом, Кампрад начал использовать несколько компаний, чтобы с доходов от них погасить свои долги.
В газетах писали про одного известного молодого шведского капиталиста, изображая его танцующим с девушками у бассейна, а рядом стоял дворецкий и держал поднос с напитками. Капиталист объяснял, что в Швеции легко быть богатым. Нужно только продавать самому себе свои компании и накапливать капитал.
Скоро появились слухи о новом законодательстве. Я тут же решил продать одну из своих компаний за 25 миллионов, чтобы получить финансовую свободу. В конце года заместитель директора-распорядителя получил 20 000 крон (2500 долларов) для выплаты гербового сбора и завершения сделки. Он не успел сделать все до Рождества, но сказал: «До 1 января не будет новых правил, не беспокойся. Весь риск я беру на себя».
После этого я много думал о его словах. Когда другие люди говорят, что берут на себя риск, связанный с твоими деньгами, что они на самом деле имеют в виду?
Ингвар Кампрад не зря задавал этот вопрос. Спустя несколько дней министр финансов объявил, что новое законодательство вступит в силу с 1 января. И вот Ингвар остался при своих долгах, бесполезном гербовом сборе на 20 000 крон и заместителе, который «взял на себя риск».
«Что ты теперь будешь делать?» – спросил я, когда он пришел ко мне, красный как рак, и сказал, что не ожидал этого.
Позже, когда я собрался переезжать в Данию в 1973 году, мой заем у ИКЕА был погашен за счет продажи моих собственных компаний, находящихся за границей. В то время я лично владел ИКЕА в Норвегии и Дании. Таким образом, я был свободен от долгов и задекларировал свое небольшое состояние в 8 миллионов крон (1 миллион долларов) и отдельно, конечно, доли ИКЕА в 160 миллионов, которые я не считаю своими. Эти деньги принадлежат будущему.
Что касается шведских властей, Кампрад решил открыть перед ними все карты, рассказать о своих планах, причинах эмиграции и о последствиях, к которым приведет вывоз капитала из страны. Он направился в Совет по вопросам налогообложения в Стокгольме и рассказал обо всем генеральному директору. Кампрад пообещал соблюдать все правила и законы. И он сдержал свое обещание. Генеральный директор сказал, что впервые кто-то приходит к нему с подобной проблемой и честно выкладывает все карты на стол.
Позже я посетил такой же Совет в Дании и сказал, что хочу заплатить все причитающиеся с меня налоги при условии, что проблема налогов ИКЕА будет решена удовлетворительно. Директор датского Совета предложил мне несколько альтернативных вариантов и сказал, что будет рад видеть меня в Дании, если я ренту жить в этой стране.
Во время поездок за границу я старался открыто говорить о своих намерениях, которые касались защиты компании и снижения налога на наследство.
Мой консультант в Дании сообщил, что мне нужно прожить четыре года в этой стране, после чего я стану ее гражданином и на меня будет распространяться местное налоговое законодательство. В течение этих четырех лет мне и моей компании предоставлялась относительная свобода планировать наше будущее в международном масштабе. В своей первой датской налоговой декларации я перечислил компании, которыми владел в Швейцарии, Голландии, Люксембурге и других странах, и указал свой доход, который был вполне разумным. Хотя мои личные налоги были достаточно высоки, я не жаловался, чего никогда не делал и в Швеции. Больше всего меня беспокоила безопасность компании.
Так я стал шведским иммигрантом. Главный офис сначала располагался рядом с торговым центром возле Копенгагена, а потом в Хумлебеке. Мы с семьей поселились в Ведбеке.
Мы оставались в Дании четыре года, как мне и посоветовали. Дети ходили в школу. У нас там была хорошая жизнь. Затем снова возник вопрос, где нам жить дальше. Консультанты сказали, что с точки зрения налогов на наследство наиболее выгодные условия можно найти в Англии и Швейцарии.
Тогда начались долгие и кропотливые изыскания. В Амстердаме адвокаты провели двухдневное совещание. Они прибыли из Швейцарии, Дании, Швеции, Франции и Англии, и потом пришлось оплачивать их невероятные счета. Было принято кристально ясное решение – сформировать базовую организацию в Голландии, потому что в этой стране было самое старое и самое стабильное законодательство, регулирующее работу фондов. Я собирался серьезно подойти к этому вопросу, потому что хотел не только избежать высоких налогов, но и защитить растущую компанию от всяких неожиданностей в будущем как со стороны семьи, так и извне.
Что же подтолкнуло Кампрада к эмиграции? Дело было не только в высоких шведских налогах, но и в нежелании основателя работать в Эльмхульте. «Рано или поздно я стал бы помехой для компании».
Имели значение и финансовые аспекты, среди которых не последнюю роль играл заем Кампрада. Один из его сыновей говорит об этом времени как о периоде, когда «папа отказался от компании», то есть начал образовывать Dutch Stichting INGKA Foundation. Этот фонд потребовал сложных операций, но Кампрад сохранил место в правлении, то есть исполнительную власть. Один голландский адвокат помог ему в этой ситуации. Он был председателем известного голландского фонда и рассказал Ингвару о давней традиции торговых компаний и фондов в Голландии. Адвокат объяснил, что эти традиции являются своего рода гарантией на случай непредвиденных обстоятельств в будущем.
Собираясь покинуть Швецию, Кампрад нашел время организовать фонд и в Швейцарии. Позже мы вернемся к этой собственности ИКЕА.
Были и другие причины, по которым Кампрад и его семья переехали на жительство в Швейцарию, хотя проще было обосноваться в Англии, как делало большинство шведов.
Одну страну я отмел сразу, потому что обнаружил, что ее законодательство в этих вопросах основано на жульничестве. Чтобы добиться успеха, нужно было вести себя нечестно и заполнять «липовую» декларацию, обманывая государство. Считалось вполне нормальным вписывать суммы, далекие от реальности. Власти сознавали, что все эти декларации – сплошная ложь, и еще выше взвинчивали налоги. Бог знает, чем это могло закончиться. Это и определило мое решение. Я не собирался жить в стране, где постоянно чувствовал бы себя преступником, хотя таковым не являлся.
Так, после долгих поисков выбор пал на французскую часть Швейцарии. Частично это объяснялось тем, что там дети получали прекрасную возможность выучить французский язык (все они говорят на четырех языках). Маргарета Кампрад уже знала французский, а сам Кампрад до сих пор лучше говорит по-немецки, чем по-английски, вероятно унаследовав это от прабабушки Франциски. Сегодня он пытается говорить по-французски, но делает это со смоландским акцентом.
Переезжая в Швейцарию, мы думали, что проживем там пять лет. Наши советники по налогам сообщили, что можно декларировать только тот доход, который соответствует моим расходам, но мне это не подходило. Мне не хотелось жить в Швейцарии и чувствовать себя налоговым паразитом. Я хотел все делать по правилам моей новой страны.
Поэтому я продекларировал свой полный годовой доход в 500 000 швейцарских франков, из которых заплатил 40% налогов. Консультанты и адвокаты сочли меня сумасшедшим. Почему я вдруг решил вести себя так открыто?
Но именно этого я и хотел. Фактически эта сумма соответствовала моей зарплате в Дании в качестве главы ИКЕА. И я до сих пор доволен тем решением, которое принял. Теперь я хожу по улицам с высоко поднятой головой, и меня всегда рады видеть в муниципалитете. Когда мы переехали, они далее организовали праздник в честь меня и Маргареты. Разве такое могло произойти в шведском муниципалитете?
Вот так ИКЕА и Кампрад оказались за границей. Ингвар понимает, что некоторые люди могут объяснить его переезд по-другому, в более резких выражениях. Мол, богатый человек ищет места, где он сможет платить более низкие налоги. Но дело не только в налогах, но и в других обстоятельствах. Кампрад был вынужден покинуть Швецию, чтобы дать ИКЕА возможность выжить и сохранить свою концепцию.
После первых пяти лет, проведенных в Швейцарии, мы уселись в гостиной и начали совещаться. Нас было пятеро: Маргарета, я и мальчики. Когда мы уезжали из Дании, оставляя друзей и знакомых, это было очень тяжело, и мысль о новом переезде не казалась нам привлекательной. Теперь нужно было решить, ехать ли обратно в Данию (что нам нравилось) или в Швецию, хотя мне лично было трудно думать о возвращении в Эльмхульт.
Думаю, я бы не устоял и снова начал заниматься бизнесом. Я бы начал ездить на работу в офис в Эльмхульте, становясь все старее и глупее, пока не превратился бы в мельничный жернов на шее у нового поколения менеджеров. Можно было переехать в Лунд или в Хельсинборг, но только не в Смоланд. Но вся семья вдруг заявила: «Мы хотим остаться».
Мы все были рабами привычки. У Маргареты появился круг друзей в Швейцарии, и она там прекрасно себя чувствует. У детей тоже много друзей, они очень хорошо говорят по-французски и готовы вступить в мир ИКЕА, которая уже давно не принадлежит одной только Швеции. Любой переезд стал казаться нам неудобным и ненужным.
Дом, в котором провел детство Ингвар Кампрад. Ферма Эльмтарюд, приход Агуннарюд. С 1943-го по 1950-й год по этому адресу приходили заказы фирме ИКЕА.
Ингвар Кампрад и его мать Берта. Она умерла от рака в возрасте 53 лет.
Берта и Феодор Кампрад со своими детьми, Ингваром и его сестрой Керстин, которая младше Ингвара на четыре года.
Седония, прабабушка Ингвара по отцовской линии, которая приехала из Германии, чтобы помочь в решении проблем после самоубийства ее сына.
Аким и Франциска, бабушка и дедушка Ингвара по линии отца.
Ингвар и его отец Феодор.
Маслобойня, которая вначале была «дистрибьютерским центром».
IKEA-nytt была рекламным изданием ИКЕА. Сегодня распространяется более 110 миллионов экземпляров каталога.
Здание столярной мастерской Альбина Лагерблада, где ИКЕА открыла свою первую мебельную выставку в 1953 году.
Сарай в Эльмтарюде, куда сегодня приводят на экскурсию менеджеров ИКЕА.
Onskebo till Onskepris, что означает «Дом мечты по фантастической цене» и мебель из Смоланда – две инициативы начала 1950-х, подготовившие открытие ИКЕА в Стокгольме.
Легендарный домик у озера Мёкельн, где было подписано много контрактов и поймано множество окуней.
Интерьеры ИКЕА на протяжении пятидесятилетий: 1950-е
1960-е
1970-е
1980-е
1990-е
Образцы обложек каталога ИКЕА. Каталог ИКЕА – одно из самых популярных печатных изданий в мире. Он издается тиражом около 100 миллионов экземпляров в год.
За открытием магазина в Филадельфии (штат Пенсильвания) в 1985 г.
последовало открытие магазина в Балтиморе (штат Мэриленд) в 1988 г.
затем в Бербанке (штат Калифорния) в 1990 г.
и в Чикаго (штат Иллинойс) в 1998 г. (слева внизу).
Лидеры прошлого и будущего (слева направо): Андерс Муберг, сменивший в 1986 г. Ингвара Кампрада на посту Президента группы ИКЕА; его заместитель Андерс Дальвиг, ставший президентом в 1999 году; основатель компании Ингвар Кампрад и вице-президент Ханс Гиделль.
Так мы остались жить в небольшой деревушке на высоте семисот метров над уровнем моря. В хорошую погоду внизу в долине видна Лозанна и пики гор на другой стороне озера. У меня прекрасный кабинет, оснащенный ксероксом, факсом и компьютером. Секретарь приезжает ко мне раз в неделю или чаще, если мне это нужно.
В двадцати пяти километрах от Лозанны находится магазин ИКЕА в Обонне. Теперь главный офис ИКЕА располагается в Дании, фонд в Голландии, координационная группа в Бельгии, а основатель живет в Швейцарии. Остались ли Кампрад или сама ИКЕА шведскими?
Я думаю о тех чувствах, которые возникали, когда японцы начали завоевывать американский континент, покупая в США одну крупную компанию за другой, и даже стали владельцами Центра Рокфеллера. Те ли это чувства, которые испытывали шведы, когда иностранцы купили «Хлебцы ВАСА» или когда компания General Motors стала совладелицей SAAB? Вопрос в том, имеет ли вообще значение национальность владельца? Разве не заключена основная сила в том феномене, который толкает ваш бизнес вперед и заставляет все крутиться?
Когда структура собственности и управления ИКЕА будет изучена, надеюсь, все увидят, что мы создали механизм, который является позитивным для компании в целом, сохраняя при этом шведские и «смоландские» черты.
Было время, когда магазин в Эльмхульте был для нас всем миром. Сегодня объем его продаж составляет всего полпроцента от общего оборота ИКЕА, однако именно в Швециимы производим гораздо больше, чем раньше. Мы больше экспортируем из Швеции и больше продаем здесь… Именно Эльмхульт контролирует и определяет нашу культуру.
Я понимаю, почему возникает националистическая атмосфера. Я и сам являюсь патриотом Швеции, живущим за границей, у которого жевательный табак под губой, а холодильник забит копчеными сосисками из Лиаторпа. Но с рациональной точки зрения только эффективность приводит компанию к успеху, а не форма собственности, независимость от фонда или семья, которая живет по какому-то определенному адресу.
Во время одного заседания я обратил внимание, что все 25 докладов были сделаны мужчинами. Мне показалось это странным. Большинство наших покупателей были женщины, оформление интерьеров традиционно считалось женской специальностью, а у нас работали только мужчины. Моя самая дерзкая мечта – чтобы однажды к руководству пришли женщины. И почему эта мысль не пришла мне раньше?
|
