Отражения
Скачать 3.32 Mb.
|
Наталья МОЛОВЦЕВА Наталья Николаевна Моловцева – прозаик, журналист. Родилась в c. Константиновка Ромодановского района Мордовской АССР. Окончила факультет журналистики МГУ. Работала в районных газетах Магаданской области и Якутской АССР, областной газете на Сахалине. Как прозаик публиковалась в «Литературной России», журналах «Молодая гвардия», «Подъём», «Кольцовский сквер», «Странник», «Ковчег», «Север», «Молоко», «Волга–XXI век», сборниках прозы «Женская логика» и «Чистенькая жизнь». Автор книг «Меня окликни» и «Тонкий серпик Луны». Живёт в г. Новохопёрск Воронежской области. Вот придёт Большая Медведица Она ехала к нему с другого конца жизни. На том конце она была молодой, весёлой, не очень красивой, зато обаятельной, а обаяние, в отличие от красоты, вещь более долговечная. Впрочем, сейчас уже можно не говорить и об этом. Потому что когда тебе почти семьдесят… На том конце жизни, когда она встретила ЕГО, она была одна. А теперь у неё дочь, внучка… Внучка появилась на пороге её квартиры перед самым отъездом: – Ты куда, бабуль? Хорошо, что она сумела соврать: – К подруге. Хочу навестить подругу юности… А как можно сказать правду, если и сама толком не знаешь ответа? К тому же внучка ошарашила её сообщением, отметающим её собственные (и не эгоистичные ли?) переживания: – Бабуль, я выхожу замуж! Кандидатуры три. Ставь чайник – сейчас мы их все обсудим. Машинально она налила в чайник воды, сунула штепсель в розетку. Лена уже сидела за столом и уминала блинчики с творогом. – Послушай, – решила она не медлить более с вопросом, – три кандидатуры – это не слишком ли много? – Но я же не собираюсь за всех сразу! Выбрать-то надо одного! Она разлила чай по чашкам. – Ну, давай рассказывай… Кандидата номер один она отмела сразу: во первых, старше неё, внучки, на десять лет, во вторых, уже был женат, в третьих, преподаёт в Ленкином институте – наблюдающие глаза покоя не дадут. Ленка кандидатуру отстаивала: да, разведён, но бездетен; квартира есть, и жене оставил, значит, ни у кого ничего она не отнимет. И в институте его ценят как коллеги, так и студенты… – Может быть, студентки в основном? – Бабушка, поверь, я объективна. – Хорошо, поверю… Ну, а вторая кандидатура? – Вторая… Вторая в некотором роде противоположность первой. Первокурсник-юнец, пишет стихи, поёт под гитару, мечтает о сцене… – Он на первом курсе, ты на втором – ну, и как же, на что же вы будете жить? – Признаться, эта мысль приходила в голову и мне. Так, может, третий?.. Она почувствовала, как в сердце возникла, с каждой минутой всё более разрастаясь, волна возмущения; в голове тотчас закружило, замутило. И почему всё самое трудное в воспитании этой юной особы достаётся ей? Мама живёт в том же городе, но она предпочла обсуждать проблему не с ней, а с бабушкой. Почему? Рассчитывает на снисхождение? Или понимание? Хорошо, она попытается понять. Она спросит себя (пока себя) так: ну чего, скажи, ты хочешь от юной вертихвостки, если сама три раза была замужем?! И что самое интересное – её первый муж, отец её дочери (царство ему небесное) тоже был на десять лет старше её! Второй – да, стихов не писал, под гитару не пел, но успехом у женщин тем не менее пользовался большим, точнее даже сказать – чрезмерным, отчего и расстались. Третий… – Да кто третий-то? – Третий, бабуль, немного странный. Женат не был, стихов не пишет, но… – Ты меня пугаешь. Говори конкретно: в чём состоит его странность? – Он какой-то… несовременный, что ли. – Я просила конкретики. – Ну, ему наплевать на карьеру. Ходит пешком и не думает покупать машину, хотя, мне кажется, вполне может себе позволить это. Он говорит… говорит, что смыслом его жизни вполне могла бы стать я… Ленка сидела, задумавшись, сама удивляясь тому, что только что произнесла, и не сразу сообразила, что бабушка, на всё предыдущее прореагировавшая адекватно, молчит. Молчит и отстранённо смотрит куда-то. – Бабуль, ты чего?.. От одиночества люди спасаются по-разному. Кто-то заводит собачек, кто-то – кошек. Она заводила мужей. Первый её муж умер, второй от неё ушёл. От третьего ушла она сама, решив, что – хватит. Хватит делать вид, что всё в её жизни благополучно, всё как у людей. Первый, Максим, подарил ей дочь, и она за это по гроб будет ему благодарна. Если бы его не скосила болезнь, они, скорее всего, жили бы вместе и сейчас. Но судьба распорядилась по-своему. И она пошла замуж ещё и ещё. Только вот одинокой быть не переставала… Может, она оттого и пустилась в эту ничем не мотивированную поездку и оказалась на второй полке (это в её-то годы!) поезда дальнего (ну очень дальнего!) следования? Можно было сказать: она ехала в юность. …В тот далёкий город на Западной Украине она попала благодаря дяде Лёше, маминому брату, служившему в должности политрука в одной из воинских частей. Она окончила медучилище, а он приехал в отпуск. «Успеешь ещё, наживёшься в своём городишке. Пока молодая – посмотри мир. Нам как раз нужна медсестра…» Так она оказалась во Львове. Точнее, в его ближайшем предместье, где воинская часть располагалась. Поначалу у неё кружилась голова: обязанностей много, молодых людей, военных самых разных возрастов и званий, – рой, а начальник санчасти, хоть и женщина, строга и колюча, и опоздать на работу нельзя ни на минутку – дисциплина-то военная… Санитарочка Варя, с которой её поселили, на первых порах тоже паниковала. Варя была родом из Вологды, по ночам плакала в подушку. «Завербовалась, дура. Как и ты, мир захотела поглядеть. А тут – одна тоска». Но со временем они привыкли и к новой жизни, к вечному круговороту дел, и однажды… Она оформляла очередного заболевшего солдатика, когда почувствовала на себе взгляд. У двери стоял, прислонившись к косяку, высокий светловолосый лейтенантик и смотрел на неё так, словно она была пришельцем из другого мира. Потом он ей так и скажет: «Знаешь, вот словно каким-то особым лучом света высветили тебя в ту минуту: смотрю и вижу всё-всё. Всё, что снаружи и что внутри». «Ну, что касается снаружи – так ничего особенного тут и нет. А что касается внутри… б рр-рр…» – «Ну, я же не о физиологии, не о бренном теле…» Сказать честно – она пережила тогда нечто подобное. Был целый мир – и был он. И – странное дело – они уравновешивали друг друга… Варя тоже перестала тосковать, заведя роман с начальником кухни. Перед сном они откровенничали: – Ой, располнею я теперь… И не только от жрачки… – Ты… о чём? – О том самом. А а, ничего, с нашей строгой докторшей всегда можно договориться… Ну, а ты что? А она не знала, что сказать. Ведь не поверит же, что смотрят на звёзды и читают друг другу стихи… Она закрыла глаза и не заметила, как под монотонный стук колёс заснула. А проснувшись, поняла, что едет уже не одна: внизу сидели две женщины. Точнее, это были женщина и девочка, и взрослая голосом строгой учительницы внушала девчонке: – …Но это всё история. Самое же главное – русские всегда были грязными и ленивыми, так что уважать их совсем не за что. До сих пор, если при ней возникали постперестроечные разговоры на национальную тему, она стояла на том, что тема эта надуманна: разошлись правители, пожелавшие стать царьками в своих государствах, а простые люди как были настроены дружелюбно друг к другу, так и осталось до сих пор. Она хотела вступить в разговор и высказать свои мысли вслух, но тут её пронзило: так ведь сейчас внизу – те самые простые люди! Всё, всё изменилось в этом мире! Давно нет государства, в котором она жила. И бывшие дружественные республики как-то смешно и нелепо стали называться «ближним зарубежьем». Ну, можно ли было когда-то предположить, что, пересекая условную черту – границу между Россией и Украиной, ей придётся предъявлять паспорт и прочие документы, дважды проходить через таможенный контроль? И разве не предупреждала её соседка, которой она оставила ключ и попросила присматривать за квартирой: соображай, куда едешь, поменьше болтай по-русски. Вот, пожалуй, надо последовать именно этому совету: отвернуться к стене и молчать. В конце концов для неё сейчас главное – добраться до… «Дорогая моя! Знаешь, с чего начинается моё утро? Я беру в руки твою фотографию и несколько минут смотрю на твоё лицо – так я заряжаюсь энергией на целый день. Ну а потом уже иду на службу…» Через год после её приезда его перевели в другую часть. Да ещё куда – на Камчатку! И полетели письма: от него к ней, от неё к нему. От него были чаще, и иногда он сердился: «Какая ты жестокая, тебе, видимо, нравится меня мучить. А вот я без твоих писем совсем не могу. Я понимаю, конечно, что главный мой долг – защищать Родину, но ведь это так ясно, что не требует доказательств. Не требует доказательств и моё отношение к тебе. Ну, разве что поэтических: В своей скитальческой судьбе Я много думал о тебе. Словами строгими, Как в гимне, Не помышляя о тепле, Я думал: Все пути легки мне, Пока ты ходишь по земле… Поэтические доказательства она принимала, но – тут он не ошибался – ей хотелось доказательств ещё и других! Почему он до сих пор не сделал ей предложения? Она так ждала этого перед его отъездом на Камчатку! Несколько раз ей казалось, что он вот-вот готов произнести ожидаемые ею слова, но… что-то его останавливало… Что? Его письма в своей уже замужней жизни она хранила сначала в коробке, а потом, когда мужья несколько раз невольно наталкивались на них («Что это там у тебя?»), в простом целлофановом пакете, в комоде под бельём. Когда ей нездоровилось или просто становилось грустно, она брала какое-нибудь из них, используя его как таблетку. Помогало – боль проходила. И так было всю жизнь. Целую жизнь она перечитывала письма снова и снова. Она знала их наизусть, и, кажется, никаких открытий для неё тут быть уже не могло. И вдруг однажды… Однажды её обожгли слова: «Почему ты отказала мне в праве на сомнение, на ошибку?» Целую жизнь она считала: в том давнем конфликте, который возник между ними и который в конце концов их разлучил, виноват он. И вот… …Он давно звал её домой – познакомить с родителями. Она отнекивалась по той простой причине, что было страшно. Но в следующее лето он приехал на родину в отпуск и сразу же появился у нее: «И вот теперь мы поедем ко мне домой вместе! Возражений не принимаю! Учти: нас уже ждут! И я наконец-то прошу твоей руки – в обмен на своё сердце». Так началась сказка… Они вышли из автобуса на самой окраине города, где были уже не высотные и многоквартирные, а самые обыкновенные дома. Впрочем, не такие уж и обыкновенные – поняла она вскоре. Те дома были гораздо внушительнее и респектабельнее окраинных домишек её родного городка. Сейчас, конечно, и в её городе новые русские тоже понастроили всякого, а тогда… тогда она действительно испугалась: «Это же не дом – это почти дворец!» Он открыл калитку и решительно взял её за руку: «Пошли». И она пошла… Сначала это была посыпанная песком дорожка сада, потом выложенные плиткой ступеньки крыльца, потом застеленный ковром пол коридора. Стол был накрыт как для приёма высоких гостей. Его мама сияла улыбкой и новым нарядом; отец непонятно почему хмурился, но думать об этом было некогда, да не особо и хотелось. Потому что всё остальное было прекрасно! Их угощали, окружали вниманием, спрашивали о том и о сём. Заминка возникла только один раз, после того, как она высказала своё восхищение вслух: – Как же у вас замечательно! Я чувствую себя Золушкой на балу… И тут его отец (нет, имени она уже не вспомнит) медленно, со значением произнёс: – До тридцать девятого года было ещё замечательней. Мама (и её имени она, увы, не вспомнит тоже) тотчас замахала руками: «Перестань, посмотри, какие счастливые наши дети!..» Они действительно были счастливые! С этим удивительным чувством она пробыла целый вечер, потом заснула (ей постелили в отдельной комнате), а проснувшись, испугалась: ой, проспала! Он стоял в проёме дверей и смотрел на неё. – Как ты красива. Нет – ты прекрасна! – Вот ещё глупости… Она чувствовала, что он хочет к ней подойти. Признаться честно, ей хотелось того же, но… как можно?! Нет-нет, надо скорее вставать, умываться, и – вон из дома… Словом, вскоре они уже гуляли по городу. День был солнечный, светлый. Он водил её по улицам, просил посмотреть направо и налево, показывая достопримечательности. Ели мороженое, болтали… Уже сгущались сумерки, когда он сказал: – Я же тебе ещё не показал свой любимый парк! Парк ей тоже понравился: он раскинулся вдоль реки, и с высокого берега город был виден как на ладони. Уставшие, они плюхнулись на скамейку, любуясь открывшейся панорамой. Он вдруг не сильно, но настойчиво потянул её к себе. Она с благодарностью уронила голову ему на плечо, в полном блаженстве зажмурилась и… вдруг вспомнила слова его отца. – Ты знаешь, мне кажется… кажется, что я твоим родителям не слишком-то понравилась. – Глупости! – решительно заявил он. – Мама от тебя в восторге. – А отец? – Ну, отец… Он замолчал, и она поняла, что попала в самую точку. – Говори! – потребовала она. Он попытался уйти от ответа, но она проявила настойчивость и в конце концов услышала: перед самой войной, после присоединения Западной Украины к России (в том самом тридцать девятом), его родителей сослали в Сибирь. Там он и родился. На родину семья вернулась уже после войны, в начале пятидесятых. – Теперь ты понимаешь? Отец ничего не имеет лично против тебя. Но ты – русская. Понимаешь? Ничего-то она тогда не понимала! Тогда её захлестнула обида: я то тут при чём?! Всё было давно, сколько воды утекло с тех пор. Вон какие перемены произошли в стране: все уже давно живут дружно, мирно и совсем по другим законам… Наверное, он всё же решил, что они всё наконец выяснили, потому что опять потянул её к себе, но на этот раз она протестующе выставила вперёд ладошки. И тогда он резко спросил: – Чего ты всё боишься? Ему бы на этом и остановиться, а он… – Твоя Варя вот не боится ничего! – То Варя, а то я, – добавив к недавней обиде ещё одну, растерянно пробормотала она. – Про тебя тоже всякое говорят! – И ты… веришь? – медленно, сознавая, что сейчас может произойти непоправимое, прошептала она. Он уже понял, что сказал лишнее. И поспешил ситуацию исправить: – Прости! Ну, пожалуйста, прости… Тебе же прекрасно известно, как я к тебе отношусь! Но она уже не могла остановиться: – Вот только не надо больше про любовь! Всё, хватит! Я уезжаю! И меня совсем не надо провожать! – И когда же мы теперь увидимся снова? – с отчаянием, почти зло спросил он. – Когда? – Она не знала, что ответить и потому сказала нелепицу: – А вон – когда придёт Большая Медведица! – Какая медведица? – Досада в его голосе уступила место удивлению. – Да вон – прямо над твоей головой висит! Интересно, а как бы поступила в такой же ситуации внучка? Хотя… разве не ясно, как они сейчас поступают, наученные телевизором и современной «раскованной» литературой? Идейные разногласия их интересуют меньше всего. Впрочем, Ленка, кажется, не совсем такая. Но как похожи! Как похожи слова, которые были сказаны её внучке и которые услышала в тот далёкий вечер она: «Запомни: ты в моей жизни всегда будешь одна». Похоже, что так и было… Первое письмо после ссоры она написала ему через пять лет. Он ответил: «Я ещё не взял в руки конверт, но уже знал, что письмо от тебя. Так и оказалось. Ты спрашиваешь, как я живу. Живу. Выполняю должностные обязанности. Пробовал жениться, но прожил с женой только год. Больше не смог. С тех пор один». «Он один. И я одна – хоть и вся в мужьях, – только и подумала она тогда и привычно на него разозлилась: – Так ведь сам виноват! Сам всё испортил!» Пройдут годы, прежде чем она, вспоминая их последний вечер, поймёт: а ведь он тогда поделился с ней своей бедой. А она, вместо того чтобы разделить её на двоих, выставила вперёд ладошки… Пройдут годы, прежде чем она, ещё и ещё раз вспоминая поездку к его родителям, придёт к выводу: а ведь он и с предложением медлил именно потому, что этого не хотел отец. Он любил её, но уважал и волю отца. И вот когда она всё наконец сложила, а потом разложила по полочкам и всё окончательно поняла – тогда она сказала себе: поздно, все поезда ушли и ничего уже не исправить. И в сорок, и в пятьдесят, и в шестьдесят она считала, что – непоправимо поздно. А в семьдесят вдруг решила вскочить в проходящий поезд и всё-таки ехать к нему. Ну, не дура ли?.. Конечно, дура. Хорошо хоть ничего не сказала внучке. Не признаваться же ей, старой дуре, в том, что нестерпимо вдруг захотелось его увидеть – человека, с которым простилась ещё в юности. Увидеть – и не простить, нет, а – попросить прощения самой. И ещё – прикоснуться к его руке. К его щеке… Конечно же, поначалу она сделала запрос в адресный стол. И не однажды. Но ответа ни на один из её запросов так и не пришло. Та же соседка ей толковала: «Ты хочешь, чтобы эти бандеровцы тебе ответили? Не будь наивной». И тогда она решила ехать наудачу… Дом стоял на своём прежнем месте. Сейчас она откроет калитку, пройдёт по посыпанной песком дорожке. Нажмёт кнопку звонка… Сердце встрепенулось и замерло… За дверью послышались лёгкие шаги. Неужели его мама? Нет, мамы уже не может быть в живых… Значит… он? Сердце опять встрепенулось, но замирать не стало – напротив, бешено застучало в груди. На пороге появилась незнакомая моложавая женщина. – Вам кого? – Скажите, здесь живёт… Она назвала имя. – Даже и не слышали о таком. За плечом женщины вдруг появился пожилой, неряшливого вида мужчина в мятой одежде. «Лежачий больной?» – мелькнуло у неё в голове. – Чего вы хотите? Что вам надо? – в голосе мужчины не было и тени дружелюбия. – Мне от вас совсем ничего не нужно, – вспомнив наставления соседки, сделала попытку объяснить причину своего появления она. – Я только хотела узнать… – Будьте добры, убирайтесь отсюда подобру-поздорову. – Папа, так нельзя, – сделала попытку сгладить ситуацию молодая женщина. – Давай пригласим гостью в дом. – Гостью? Я к себе никого не приглашал! И чего они, русские, лезут к нам без спроса?.. Дальше она слушать не стала – повернулась и пошла к калитке. И вдруг вспомнила про Медведицу! И решила: надо дождаться вечера. Смешно, глупо, но надо идти в тот самый парк и дождаться вечера… Это было невероятно, но скамья стояла на месте! Это была уже другая скамья, но стояла она на том же самом месте! Она протёрла глаза, ущипнула себя за руку – руке стало больно, скамья не исчезла. Правда, она была занята – на ней сидела немолодая, наверное, ровесница ей самой, женщина. От всего пережитого за день она так устала, что ей тоже захотелось сесть, но… вдруг её встретят так же «дружелюбно», как совсем недавно? Однако ноги дрожали, и она не совсем твёрдой походкой всё-таки дошла до скамьи, в изнеможении опустилась на крашеные дощечки. Довольно долго они молчали, и она мысленно благодарила за это незнакомку: та дала ей время перевести дух. И вспоминать, вспоминать… – Вы из России? От неожиданности она вздрогнула и повернулась к соседке по скамье, обречённо подумав: «Ну вот, сейчас всё и начнётся…» Но женщина миролюбиво продолжила: – Знаете, а я целую жизнь здесь прожила. В голосе говорившей по-прежнему не было неприязни, и тогда она решилась спросить: – Как вы думаете, мы будем когда-нибудь снова дружны? – Если у наших правителей хватит на это ума... – раздумчиво сказала соседка. – Вы думаете, дело только в них? – снова отважилась она на вопрос. – Нет, конечно. Иначе бы не случилось оранжевой революции. Они опять долго молчали. И опять молчание нарушила соседка: – Обычно я ухожу из парка засветло. Жизнь стала такой неспокойной. А сегодня почему-то засиделась. Знаете… Если вам негде заночевать, пойдёмте ко мне. Она собралась ответить, но тут в её сумочке раздалась трель звонка. Она достала мобильный телефон. – Алло, бабушка, ты где? – кричала Ленка. – Ты приехала, куда хотела? – Да, Ленок… Что-то в её голосе внучку насторожило. – У тебя всё в порядке? – встревоженно спросила она. – У меня всё в порядке, не беспокойся. Скажи, а ты… ты сделала свой выбор? Некоторое время трубка молчала. Потом Ленкиным голосом раздумчиво произнесла: – Ты знаешь, я решила, что быть чьим-то смыслом жизни – это не так уж плохо. – Ты молодец! Я тебя целую! Пока! Она положила телефон на место и повернула к соседке радостное лицо: – Вы знаете, всё-таки я приехала сюда совсем не напрасно! Ой, смотрите… Смотрите на небо! С левой стороны небосклона, над большим калиновым кустом, росшим у самого обрыва, всеми своими звёздами сияла Большая Медведица… В САДАХ ЛИЦЕЯ |
Похожие:
 | Положения об учетной политике Общества, существуют следующие допущения при ведении бухгалтерского учета филиалом: для отражения хозяйственных... | | Методологические основы отражения в бухгалтерском учета операций с денежными средствами 5 |
 | ... | | Цель изучения темы — формирование у студентов представления о сущности материалов, правилах отражения в учете операций связанных... |
| Порядок отражения в бюджетном учете и отчетности результатов переоценки нефинансовых активов бюджетных учреждений | | Инвентаризация материалов на складах, порядок ее проведения, оформления и отражения ее результатов. 57 |
| Отражения: Выпуск 6 Первые опыты художественного перевода. Ответственный редактор и составитель О. В. Матвиенко. – Донецк, ДонНУ,... | | ... |
| Фнс россии от 28. 09. 2015 n гд-4-3/16910@ "О порядке отражения в налоговой декларации по налогу на прибыль иностранной организации... | | Простая форма бухгалтерского учета порядок отражения хозяйственных операций в книге учетов фактов хозяйственной деятельности |