Дорогой читатель, эта история реальна, она произошла со мной и позже( в августе 2005г)была описана в интернете. По ней прошло несколько передач по тв, она
Скачать 1.01 Mb.
|
| Часть имевшихся вещей были оставлены у мамы, часть розданы, часть (то, без чего в быту я совершенно не могла обходиться) я решила взять с собой, всё лучше, чем по быстрому продавать за копейки. Да и Мидо, узнав такое моё желание, поддержал полностью, ведь в Египте техника безумно дорогая, названные цены привели меня в смятение. Это ж позолоченное всё должно быть по таким-то! Тем временем Мидо сообщил, что 6 000 $ нужны срочно, магазин надо покупать завтра, продавец не хочет больше ждать. Деньги были посланы вестерном, был куплен билет и (уж не знаю, что сработало, возможно, моё сильное желание, но только все технические вопросы переезда решались в очень короткие сроки) нашлась фирма, которая в один день упаковала все нужные мне вещи (а это было много, включая двухкамерный холодильник выше моего роста, большой телевизор, компьютер с монитором и бошевскую машинку-автомат - руками стирать я давно отвыкла и не хотелось привыкать), всё погрузила, решила вопросы с таможней и отправила самолётом с перегрузкой в Германии и доставкой всего в Каир, через "Люфтганза". На животинку был оформлен паспорт, она и так 2 месяца жила в пустой квартире (мама приходила через день), соскучилась, а я по ней, оставить было не у кого, у всех были свои животные. Так, за буквально несколько дней, жизнь развернулась на 180*, мосты были сожжены, двери в прошлое закрыты, было только будущее и, мне казалось, счастливое будущее... Мидо сообщил о покупке магазина, о том, что ждёт меня, чтобы всё обустроить (он полностью доверяет моему вкусу), восторгам его не было предела, мы говорили только о том, как у нас теперь всё будет хорошо, как мы будем счастливы, как он готов ринуться в работу на благо семьи. Конечно, в России всё дешевле и качественнее, поэтому для того, чтобы сделать из Мидо респектабельного вида бизнесмена, надо было начать в Московских магазинах. Деньги были, так что всё было куплено самое лучшее, включая последнюю модель "Нокии", которых в Египте были на тот момент единицы. На время обустройства магазина, Мидо привёз в Хургаду младшего брата. Тот не говорил ни на одном языке, но был очень хорошим верующим человеком (самым верующим, ибо из всей семьи только он молился положенное количество раз и часто бывал в мечети). Едва разобравшись с багажом, с ошалевшей животиной в перевозке, я села в самолёт. Весь полёт я сидела со зверухой на руках, которая уже не рыпалась, а прижалась ко мне поплотнее и смирилась со своей участью. Я гнала от себя возникающие страхи, сомневаться было в любом случае поздно, чего себя изводить? Я старалась думать о хорошем. Надо думать о хорошем! Хургада дохнула в лицо горячим воздухом. Аэропорт был наполнен криками представителей турфирм, уставшими от полёта людьми, неприкаянно колыхавшейся толпой в поисках своих турлидеров, карточек и марочек. Мне все действия были уже знакомы, минут через 15 я уже подавала паспорт, а контроль пытался отыскать бомбу в звериной перевозке и в моих вещах. Перевёрнуто было всё. Я злилась, вещи кидали, как попало, раскрывали и перетрясали всё, не взирая на мои возражения. Мидо с братом меня встречали, я видела их через стекло здания Аэропорта, зверуха молчала, изумлённо и как-то презрительно глядя на таможенников. Найти у меня ничего, естественно не могли, ведь с собой я везла только необходимое, всё остальное ехало упакованное и опечатанное через "Люфтганза" и должно было приехать этим же вечером в Каир. Наконец, осмотр закончился, я злобно покидала всё в тележку и вышла из аэропорта туда, где мне предстояло прожить остаток жизни, родить и вырастить детей, в страну, которая должна была стать моей Родиной, в которой меня ждёт любовь и счастье Часть 8"Я к нему поднимусь в небо..." Мы приехали в съёмную квартиру на Чери стрит, которая была вполне приятной, располагалась в удобном месте (близко было как до пляжей, так и до супермаркета) и была наполнена купленными для меня в больших количествах гелями, шампунями, мягкими игрушками и всякими милыми мелочами. Это был временный вариант до выбора и покупки собственного жилья, так что особо капризничать не стоило, да и не хотелось, ведь это было уже НАШЕ: с любимым мужем, заботу и любовь которого я чувствовала каждую минуту. Мидо преобразился: давно треснувшие очки были заменены на контактные линзы, на шее висела широкая цепочка, на руке - браслет и две печатки. Хорошая одежда так же создавала образ успешного и счастливого человека. В магазине уже начался ремонт, за недостающим мы собирались ехать в Каир. Для названия была заказана вывеска с моим именем. Любовь и счастье наполняли наш дом. Я с удовольствием готовила завтраки и обеды. На ужин мы ехали в "Мину" (рыбный ресторан) или "Фельфелю" (дорогой ресторан с видом на море, фонтанчиками и прочими красивостями). Мидо с утра уезжал в магазин, звонил мне ежечасно, иногда прося приехать (за мной заезжал или он, или его брат; одна по городу я, как приличная жена, уже не передвигалась вообще) в магазин побыть с ним, поскольку ему хотелось видеть меня постоянно, он скучал по мне, да я сама была рада быть с ним как можно больше. Мидо советовался со мной по любому вопросу бизнеса и дизайна, мы встречались с директором отеля, с владельцами магазинов, с адвокатами. Я ничего не понимала, участие во всех этих встречах мне было приятно, немногие восточные мужчины считают свою жену достаточно умной для участия в делах. Мидо часто это подчёркивал. В один из дней состоялось окончательное завершение сделки по покупке магазина. Директор отеля говорил мне что-то по-арабски, широко улыбался и пожирал взглядом. Тут же в кабинете Мидо показал мне документы с печатями и показал, где написано моё имя, где его, а в это время директор кивал головой, и Мидо поставил подпись, передав деньги. Документы, естественно, были на арабском. Приехав в Каир, мы собирались пойти в консульство, оформить брак и перевести документы. Оставив ремонтирующийся магазин на брата Мидо, забрав с собой кошку, мы поехали в Каир. Дел там было много: брак, доставленные уже мои вещи, кое-что для оборудования магазина и закупка товара для этого магазина. Два дня мы просто не могли попасть в консульство (приёмных часов у товарищей немного), на третий мы-таки увидели подобие приёма. У закрытой двери на солнцепёке стояла приличной длины очередь из египтян, невдалеке прогуливались (так же под палящим солнцем, не имея возможности куда-либо присесть) несколько русских барышень: трое из них были уже сильно и давно беременными. В дверь никого не впускали. Я подошла к соотечественницам, дабы хоть что-то узнать. Оказывается, прием идёт, но в прхладный холл с диванами не пускают, видимо, чтобы лишний раз полы не протирать и не мучатся дискомфортом от осознания того, что на диваны сядут... ээээ ... не работники консульского отдела. Подождав минут 20, я поняла, насколько неторопясь идёт приём, и начала заводиться. Ещё минут 10 Мидо пытался меня сдерживать, но я была на территории России, являлась гражданкой этой самой России (это египетских порядков и менталитета я не знала, а уж наш-то...). Что за отношение в самом деле! Не обращая внимания на очередь, я подошла к двери и по-нашему, "по-бразильски", стала в неё настойчиво тарабанить кулачком. Появившийся охранник не был сильно рад, но решил открыть. После нескольких фраз о престиже страны, более чем странном отношении, упоминании мною каких-то международных организаций твердым голосом, охранник понял, что просто так я не отстану и (не поверите!) предложил показать мои документы кому надо и пока подождать в холле. Очередь тихо меня ненавидела. Мидо свалил в сторонку. Увы, брак заключали не тут. Надо было это делать египетской стороне. Документы тоже там не переводили, надо было ехать куда-то, оставлять на несколько дней, морока ещё та. Из консульского отдела мы ушли ни с чем. Египетская же сторона заключала брак довольно быстро. Я подписала доверенность на адвоката, и тот сделал всё сам. Три листа на арабском с печатью суда Александрии (так было быстрее, чем суд Каира) подкреплялись произнесением клятвы на арабском (я повторяла слова за ведущим церемонии) при двух свидетелях. Всё было очень трогательно. Мидо преданно смотрел мне в глаза, нежно произнося слова клятвы, мы поставили свои подписи и теперь я стала не "как бы", а законной женой. Я, естественно, немного сжимаю в своём повествовании время, рассказывая лишь об основных и значимых событиях, не передавая все диалоги и передвижения, иначе объёмы сериала превзойдут все лимиты. В Каире нас поселили-таки в один номер в отеле, хотя документов ещё не было. Был другой документ - кошкина родословная на очень красивом листе, с кучей всяческих печатей и её русский вариант прокатил как разрешение на брак от русского консула. Киску вместе со всеми вещами носильщик отнёс в номер. После эта родословная ещё не однажды тыкалась в лицо оформляющего проживание в различных отелях. Не сработало только однажды. Русские буквы на печатях совершали чудеса. Мы покупали необходимое, встречались в владельцами золотых фабрик, выбирали товар, нашли грузовик и получили вещи в терминале, всё погрузили и вернулись в Хургаду. Наше бракосочетание ещё было не завершено. Планировалась пышная свадьба с множеством родственников и легализация брака в Консульстве. Виза меня уже не волновала, был отдан паспорт и бумаги на брак для получения резидентской визы. С нами побеседовали несколько чинов, Мидо переводил мне дежурные вопросы, я кивала головой. Через какое-то время надо было прийти и получить паспорт с визой. Магазин был почти готов. Мы также наслаждались счастьем семейной жизни. Взамен моего пропавшего золота Мидо принёс новое, я снова чувствовала себя одетой (ну, почему-то придают мне такое ощущение золотые украшения). Мы постоянно обсуждали предстоящую свадьбу, он рассказывал, как свадьбы проходят в Египте. Мне нравилось всё, кроме того, что невеста сидит в день свадьбы с утреца под заботой всех имеющихся женщин и её "приводят в порядок" по их традициям и представлениям. Через инекоторое время тест на беременность оказался положительным. Радости Мидо не было предела. Я была совершенно счастлива. К тому же "тестирование" и постоянные разговоры всех друзей, родственников, самого Мидо о детях начали рождать беспокойство, хотя времени сознательной "работы" на ребёнка прошло и не так много. Хоть свадьба в виде праздника ещё только ожидалась, мы были женаты и носили обручальные кольца с выгравированными внутри колец нашими именами. С мамой я разговаривала часто, ещё чаще с ней разговаривал Мидо. Он позвонил в Россию сразу после трёхкратного повторения теста и, разговаривая с мамой, просто задыхался от счастья. Все родственники в Египте были так же обзвонены в тот же день. Мы заехали ко всем возможным знакомым в Хургаде и Мидо гордо сообщал им новость. Событие было отмечено в кафе на городском пляже: любили мы это место вечером, когда на самый берег ставились кресла с маленьким столиком и можно было наслаждаться тихим плеском воды, тёмным небом с множеством ярких звёзд, лунной дорожкой и нежным разговором о любви, счастье... строить планы на будущее. Часть 9" Я за ним упаду в пропасть..." Всё вроде было хорошо. Магазин заработал, и Мидо трудился там в поте лица, приезжая покушать, передохнуть и переодеться. Меня берегли, как китайскую вазу. Продукты всегда привозились, если мне куда-то захотелось пойти, приезжал брат и сопровождал неотступно. Мои вещи стояли нераспакованными, подключили только стиральную машинку (в квартире стоял допотопный цилиндр к которому я не знала с какой стороны подойти) и компьютер. С интернетом почему-то были проблемы, хотя несколько раз приходил мастер и что-то там ковырял и настраивал. В процессе перевозки повредился жесткий диск, полетела большая часть моих программ, всё поменяли на английский язык, мне оказалось мало что доступно. Выручали привезённые книги, видеокассеты с родными сердцу фильмами, наличие зверушки, которая через пару дней уже освоилась и как всю жизнь тут жила (также она чувствовала себя в машине, в номерах отелей, привыкла, словом, к переездам). Но я стала скучать. Мидо пропадал в Магазине всё больше и больше. Да, он часто звонил, я приезжала на часок-другой, но, в основном, я была дома одна. Это напрягало. Я, конечно, понимала, насколько ему тяжело, как много времени требует магазин, как приходится ездить по фабричкам, чтобы в изделии что-то поменяли, подделали. Опять же, вывеску с названием меняли (у меня был приступ скромности и вместо своего имени я попросила назвать магазин "Хабиби"). Мидо был полностью вымотан, приходил поздно и просто падал от усталости. Через месяц такое положение вещей достало меня окончательно и я решила серьёзно поговорить с Мидо. Мне было клятвенно обещано, что ситуация будет немедленно исправлена, он и сам больше так не может, очень скучает по мне. Вот только есть проблема. За магазин в Сафаге Мидо отдал последние 2 000 позже основной суммы и, поверив в честность и порядочность продавца (я помнила те милые семьи в Сафаге и бывшего хозяина магазина), который притворялся нашим другом, Мидо не взял расписку за получение этих 2 000. Теперь этот негодяй требует деньги, грозит отобрать наш магазин и засадить Мидо в тюрьму. Его не останавливает даже то, что у Мидо беременная жена. В ближайшие дни Мидо придётся разбираться с этим вопросом и, соответственно, мотаться в Сафагу. Через несколько дней этих поездок, нервотрёпки, его обечённого "Я не сяду в тюрьму, я лучше умру... Ладно я, но как же ты, как же наш ребёнок, он останется сиротой..." Пока он ещё на свободе надо срочно написать завещание на меня, его очень волнует, как я с ребёнком буду без него жить. Надо чтобы я как можно быстрее уехала в Каир, там обо мне позаботится его семья. Эти разговоры доводили меня просто до истерики. Ни в какой Каир к его папе я ехать не собиралась. В крайнем случае, я уехала бы в Россию, к маме, срок беременности был небольшой и перелёт меня не сильно пугал. Обстановка нагнеталась. Телефон Мидо всё чаще был "вне зоны", он был категорически против, чтобы я выходила куда-то одна, и я просто сходила с ума от всего этого, сидя в четырёх стенах. Теперь я уже старалась приехать в магазин при любой возможности. Я просто сидела в сторонке с журналами, с какой-нибудь игрой, лишь бы не быть наедине с собой и со своими волнениями. Многое начало настораживать. Периодически появлялись девушки, с которыми были явно дружеские (как минимум) отношения. Некоторые заходили компанией с египетскими мальчиками, было видно, что тусовки постоянные. Да, конечно, туристы - его работа, наш доход зависит от количества покупок, но... мне это всё очень не нравилось: то, как он общался, намёки на какие-то поездки, враждебный взгляд девушек на меня. Большим сюрпризом для девушек друзей Мидо (многие друзья были каждый день с разными дамами) было то, что я его жена. Мидо не отрицал, но и не развивал разговоры на эту тему. Некоторые девушки просто принимали это за шутку. Наличие колец так же объясняли ничего не значащей прихотью. Иностранки (в смысле, не русские/украинки) тоже приходили. Приходили просто так посидеть, попить кофейку, потрепаться о том о сём. На вопросы какого... они сидят в магазине столько времени, о каких поездках речь, что тут вообще творится, Мидо отвечал с явным раздражением что это его работа, что я должна это понимать, что ему самому это всё ужасно надоело, но это бизнес, и вообще, как я могу в нём сомневаться, я же знаю, как он меня любит и у нас всё серьёзно, а он поклялся мне на могиле матери, и у нас будет ребёнок, я должна успокоится. Успокоиться не могла, сомнения закрались в душу. Попытка отогнать их, занятся внушением себе мысли, что мне всё показалось, что я обижаю невинного человека глупой ревностью не увенчались успехом. И вот как-то в магазине, ища что-то типа ручки, я наткнулась на фотоальбомы. Я была в шоке. 2 толстенных альбома с фото девушек, в обнимку, в поцелуе, на руках, во всех тех отелях, с теми самыми родственниками и т.д. и т.п. Я ничего не сказала, у меня просто не было слов, мне надо было время всё обдумать. Душа разрывалась, мозг отказывался принимать даже возможность того, что всё ложь, тело как-бы впало в кому, всё валилось из рук, я не видела ни лежащей пыли, ни посуды в раковине, ни того, что кошка уже потеряла надежду напомнить о себе. Но пока я не начинала разговор. Я ездила в магазин, но теперь уже приглядывалась ко всему, ко всем, вслушивалась в речь (кое что я могла понимать из арабского), ловила любое телодвижение и Мидо, и посетителей, все взгляды, все интонации. Я внимательно рассмотрела его друзей и их подруг, всех, с кем так или иначе общался Мидо. Мозг по прежнему отказывался делать какие-либо выводы, но как бы проснулся, пелена с глаз начинала спадать. И чем больше я замечала, тем хуже и страшнее мне становилось. Я просто была близка к панике. Прорыва не было только потому, что организм (возможно следуя инстинкту выживания) перестал соединять мысли, чувства, желания, слова. Сердце старательно искало оправдание любви. Оно готово было оьъяснить всё что угодно, найти массу причин, оправдать Мидо любым, пусть даже самым фантастическим образом. Но мозг уже пробудился и говорил очень отчётливо, что всё это чушь, причиняя нечеловеческую боль. Мидо видел, что что-то не так. Сначала он попытался быть милым и заботливым, он стал приезжать раньше, меня вытаскивали в рестораны, на дискотеки, меня осыпали словами любви, но из комы мне было не выйти. Он говорил, а у меня в висках стучало: "Всё это ложь!". Он обнимал, а во мне стучало: "Кого он обнимал час назад?". И главный вопрос:"Что теперь делать?" Прорыву помог сам Мидо. Он поменял тактику. В мой адрес полетела куча претензий и обвинений. Разразился скандал, в котором я выложила все подозрения, всё, что назамечала к этому времени, что видела фотоальбомы. Пере до мной вдруг оказался совершенно другой человек. Злое лицо, холодный блеск в глазах, усмешка, он развернулся и ушёл, сказав перед этим, что я рушу наше счастье. Я осталась одна в квартире. Мир рушился, хотелось исчезнуть, умереть, проснуться в том счастье, в котором я пребывала совсем недавно. Меня охватило то же чувство, которое когда-то было в Сафаге - панический ужас потерять Мидо. Может, это всё-таки паранойя? Может, глупая женская ревность? Может всё не так, как мне привиделось? И сейчас я собственными руками всё разрушаю? Надо срочно всё исправить, надо поговорить спокойно, надо всё выяснить. Он должен просто всё объяснить. Но его телефон был "вне зоны". Я набирала и набирала номер. Слёзы я уже просто перестала утирать, они заливали подушку, не думала, что у человека имеется такой запас слёз. Начинало светать. Мидо взял трубку. Он сказал, что всю ночь просидел в кафетерии, пытался успокоится. Он пришёл через 10 минут. Мы начали долгий разговор. Смысл разговора сводился к тому, что моя паранойя мешает нам жить. Я должна быть хорошей женой. Он работает на наше общее благо, у него проблемы по магазину в Сафаге, а я, такая-сякая, мало того, что не могу создать ему домашний уют, так ещё и пытаюсь выяснять отношения, чего он терпеть не может. Я сказала: "Хорошо, ещё не поздно разойтись. Я уверена, что я у него не единственная, это неприемлимо для меня. Буду жить в России, денег осталось достаточно, магазин надо продать. Я хочу уехать". Как меня хватило тогда всё это высказать... Был какой-то "боевой транс", когда уже всё всё равно и не чувсвуешь боли. И тут Мидо стал прежним. Любящим, преданно смотрящим в глаза: он встал на колени, он умолял о прощении, он плакал, положив голову мне на колени. Я поставила условие. Я готова была подумать, только если он расскажет мне всю правду, что бы я ни спросила и пусть имеет ввиду (тут я слукавила), что я многое знаю и у меня будет возможность сравнить его ответы с правдой. Часть 10"Я не знала о нём ничего..." Мидо готов был рассказать правду, и я стала спрашивать всё, от начала до конца. Начала я, конечно, с альбома. Какое-то время он ещё упирался, что вся коллекция просто "друг турист". Туристы всегда просят сфотографироваться вместе и он подыгрывает. Когда я сказала, что мне дали телефон одной из девушек на фото и я готова с ней пообщаться, ситуация поменялась. Слёзы Мидо резко высохли и пошёл жуткий пресс на тему "Кто тебе сказал?!". Мне никто не сказал, но вопрос был повторяем просто-таки маниакально. В итоге я как-то переломила ситуацию, напомнив, что это не он, а я сейчас решаю остаться ли с ним, и пока я так и не увидила искренности. Парень ушёл в несознанку. Он кричал, оскорблялся, обвинял меня в лживости, хитрости, нелюбви к нему, даже измене (причём там, в Египте). В ход шло всё. Нервы сдали, и я сказала "халас" и собралась уходить. Я не знала куда, мне не было страшно (мир уже рухнул, куда уж хуже), я даже не вспомнила, что города-то я не знаю, водимая везде за ручку, возимая в сопровождении, и одна нигде не бывавшая. Мидо кинулся за мной, когда увидел, что я действительно вышла на улицу и шагала довольно быстро. Он вернул меня в квартиру и... начал каяться. "5 баллов!" ведь повинную голову меч не сечёт. - Да, у меня было много женщин, я ненавижу себя сейчас за это. Я молодой и глупый, я сделал столько ошибок, эти женщины меня не любили, меня обманывали, им нужен был только секс, я не мог тебе сказать правду, ведь я так боялся тебя потерять... - Что за женщины? Сколько браков? Кто есть сейчас? - Клянусь, всё было несерьёзно, всё было давно, ты - моя единственная жена, сейчас у меня только ты.... - Неси альбомы. Альбомы оказались недалеко. В квартире! Он принёс их из магазина и припрятал дома! Картина называлась "вспомним всех поимённо". И ведь вспомнил всех! Я была в ауте. Кто помнит имена и подробности случайных связей?! Кто помнит города проживания и время приездов дам в Египет с такой точностью?! Как он мог привозить меня к родственникам после многих (интерьер на фото не оставлял сомнений)?! Каааак!?!?! Оказалось, что это специфика работы. Туристам приятно, когда их вспомнили после долгого отсутствия. Он даже помнил, с кем приезжала та или иная девушка, имена детей и подруг. Когда он понял, что так подробно вспоминать было лишним, что это ввело меня в шок, было поздно. Прокол был сделан. Слава Богу, что в этих альбомах я не нашла своих фотографий. Ощущение себя частью коллекции, очередным трофеем, было бы просто приговором. Как выяснится позже, такой набор фотографий имеет каждый продавец лавочки, каждый турлидер. Не всем они показываются, мне были представлены, как доказательство нормальности и обычности этого явления. Память Мидо тоже была не из ряда вон выходящей, мне с лёгкостью назывались имена, страны, дети и места работы улыбающихся с фотографий девушек. Никакой безумной любви со шведкой, погибшей в аварии не было. Шведка-то была (и не одна), не было самой аварии. Никогда Мидо не учился в Университете (любимому вообще оказалось не 32 года, а 27) и его брат и сестра, кстати, тоже. Соответственно, не было никакого диплома гида. Теперь было понятно, когда мои вопросы по истории древнего Египта (дабы дать возможность любимому блестнуть знаниями) вызывали несуразный, но уверенный рассказ с путаньем дат, названий и незнания того, что знала я. Мидо учил историю по статуэткам в лавочках, и то, узнавал не всех богов, как и большинство торговцев; расчёт просто на то, что и вы в богах не разбираетесь - как проверишь и заловишь на незнании? Языки он учил на улице, учил сознательно, от этого зависел его доход. Запоминал, кое-что записывал, желающих помочь и подсказать туристок было предостаточно. Теперь было понятно, почему моя программа не справлялась с переводом писем Мидо, она, бедная, не знала, что существует вариант "английский курортный". Говоря свободно на 5 языках, Мидо ни на одном из не писал и не читал. Но жажда знаний не стоит на месте, в конце наших отношений он уже мог читать какие-то русские слова. И это всё тоже не из ряда вон выходящая картина. Миллионами семья никогда не владела. По линии матери была богата, но отношений с той частью родни практически не было. Что же было у семьи, у папы? Было 2 халупки всё на той же крыше, которая полностью была их (сейчас только половина, ибо вторая просто опасна, она вот-вот обвалится) и халупка была новой, очень приличной по временам молодости папы. Новая квартира есть, её купила мама перед смертью и оставила детям, дабы жили комфортно, а у него там доля наравне с остальными членами семьи. Расследование позже показало, что квартира ему подарена немецкой женой за год до нашего брака, и дом ещё не сдан. В военной Академии Мидо тоже не учился. Но в полиции-таки служил, мальчика в бою-таки грохнул. При более поздней проверке выяснилось, что с полицей Мидо рядом стоял, но не с той стороны баррикад. В бесчисленные аварии Мидо тоже не попадал. Точнее, одна была перед магазином (а совсем не на каирской трассе) и ему просто помяли крыло (а не кровища на асфальте, груда металлолома, человеческие жертвы и Мидо в госпитале в безсознательном состоянии). Машины у Мидо тоже никогда своей (шикарной и любимой, купленной в кредит и разбитой) не было. Брал периодически в аренду. Не было злобного дяди - миллионера и делёжки бизнеса. Товарищ, показаный мне как тот самый изверг, был хозяином магазина, в котором Мидо когда-то работал и который уволил его за прогулы. Долги и проблемы, однако, были. И Мидо в самом деле грозила тюрьма. Проверка позже показала, что были кредиты и немало (Мидо наколол не одного человека, попадались и местные на образ честного парня, но по мелочам). В Хургаду наш "герой" приехал почти сразу после школы. Поработал немного на мебельной фабрике в Каире, чуть не лишился руки; работа тяжёлая и он быстренько ломанулся на курорт. Фабрика была в самом деле, он там был на подхвате, достал своим поведением семью (вся шпана-друзья), и папа его послал куда подальше. Красочные и весьма убедительные рассказы о посещении Европ, Америк и даже России (но давно и ненадолго) были ложью. За пределы Египта Мидо никогда не выезжал. Рассказы лепил со слов туристов. У него даже загранпаспорта не имелось. Всё это произвело на меня неизгладимое впечатление. На переваривание информации мне требовалось время. И он мне его дал, предварительно обрыдавшись в колени и умоляя его простить ради нашей любви (в этом он не мог мне лгать!), ради нашего ребёнка. Да, он сделал много ошибок, он врал, но только потому, что боялся меня потерять. Он, как глупый мальчишка-хулиган заигрался, но не со зла, не по подлости, а по мальчишеской глупости. Он был плохим, это так, но встреча со мной полностью перевернула его жизнь: он стал другим, он станет отцом, а это супер серьёзно для него; он умрёт, но его ребёнок будет сыт, обласкан и счастлив, ну и я само-собой. Словом, разгульная жизнь закончена, он станет лучшим в мире мужем и отцом. Я должна дать ему шанс. Он понимает, что причинил мне боль (убил бы себя, гада!), но этого никогда больше не повторится. Поток раскаяний, ругания себя последними словами, клятв и рассказов о причинах его лжи длился почти сутки. Я была вымотана. Хотелось спать, я плохо соображала, начинала путаться в "откровениях". Сил не было. Практика "бесед" по образцу доброго старого КГБ принесла плоды. Я взяла тайм аут. Я сказала, чтобы он не торопил меня и не давил. Что жить пока нам лучше отдельно. Мы можем встречаться, общаться, но на нейтральной территории. Я должна убедиться, что всё сказанное будет иметь реальное воплощение в обыденной жизни. Я могу и буду выходить из дома одна и свободно передвигаться. Если он считает, что я способна потеряться в 5-ти домах на 3-х улицах или собираюсь шляться ночами по барам в поисках мужского внимания, будучи нормальным человеком, к тому же беременной, флаг в руки и ветер в спину. Я не собираюсь оправдываться и убеждать, что этого не будет. Я собираюсь проверить все дела в магазине, все документы и пр. Думаю, офис "аэрофлота" подскажет мне телефон консульства и там наверняка есть юрист. При возникновении малейших проблем, я иду в полицию. При возникновении критической ситуации - я сажусь в самолёт. После всех проверок, подумав спокойно, мы вернёмся к вопросу о продолжении совместной жизни. Все мои условия были приняты. Я сделала большую ошибку... На том этапе, просто случилось то, что лишило меня каких-либо шансов не потерять всё до конца. Я его предупредила... А значит, вооружила. Я дала время не себе, как оказалось, а ему, и он распорядился им весьма рационально... |
Похожие:
 | Ганса Касторпа, следует отметить, что это именно его история, а ведь не с любым и каждым человеком может случиться история. Так вот:... |  | Если же сотрудница уходит по осн месту работы в декретный отпуск и не предоставляет нам документов, как нам с ней быть, или она обязана... |
| Вам бежать со мной. Если Вы сегодня не решитесь, я завтра уезжаю на Кавказ». Конец письма читает Раиса, и просто надо слышать, как... | | Вам бежать со мной. Если Вы сегодня не решитесь, я завтра уезжаю на Кавказ». Конец письма читает Раиса, и просто надо слышать, как... |
| Многие годы она была бестселлером в США и выдержала там 42 издания. Но и до сих пор книга Наполеона Хилла потрясает жизненной энергией.... | | В родовых муках возникла она, как единственный выход из исторической ловушки, в которую была загнана Россия. На миг она открыла народу... |
| Пруссии и ее национальных интересов. Но эта позиция Ф. Меринга делает книгу еще более увлекательной, захватывающей. Она рассчитана... | | Так девочка пытается убедить мир, что выбранный ею путь – лучший, вернее, единственный возможный. Если она решила, что нитка должна... |
| Все интервью, записанные в год 60-летия Победы, неизбежно вырастали вокруг этой даты и связанных с ней сюжетов, хотя первоначально... | | Теперь, работая новым пресс-секретарем действующего мэра Чикаго, она решает сосредоточиться на цели: нет времени на переживания,... |