3 серия "Я знаю о нём всё"
Всё шло замечательно. Казалось, мы были единым целым, мы чувствовали малейшие изменения в настроении друг друга, мы не могли насытиться друг другом, мы не могли наговориться. Нас ничто не отвлекало друг от друга.
Не было даже телефонных звонков (на моём роуминге лимит исчерпался, а его старенькая нокиа молчала по причине потери зарядника, да и не расстраивался никто по этому поводу).
Он постепенно рассказал мне всю свою жизнь, и хорошее, и плохое.
Детство в Каире было не очень радостным. Мидо был любимчиком матери, а отец души не чаял в младшем брате. Воспитание отца было весьма строгим: из школы сразу домой, на собственный мяч Мидо копил около года из тех крох, которые ему перепадали, побить в воспитательных целях было для отца нормой, при этом брату прощалось многое, подарками тот был тоже не обижен. Не смотря на это, Мидо очень любил отца и с братом они были очень близки, только брату он мог доверить то, что, из опасения заставить волноваться, не мог рассказать родителям. Университет он закончил очень хорошо и получил профессию гида, очень любил Египет и его историю. Тут надо сказать, что и я немало знала о древнем Египте, разбиралась в пантеоне Богов, немало читала о храмах, династиях фараонов, обрядах и традициях. Жаль, что мы не могли обсудить это досконально, по-русски он говорил хорошо, но не в совершенстве, а я не говорю на английском или каком-либо другом языке.
Его образование превосходило моё
(2 гуманитарных факультета, один из которых не был закончен, второй - с красным дипломом) с моей точки зрения, ведь он свободно изъяснялся на пяти языках, прекрасно разбирался в компьютерах (я в них ничего не понимала).
Словом, я была рада, что мужчина, которого я люблю, умнее и образованнее меня.
После окончания Университета, Мидо поступил в военную академию, его способности были замечены и он был зачислен в элитное подразделение полиции, посылаемое в горячие точки. 2 года Мидо посвятил службе. Было всякое, ведь занимались они борьбой с наркоторговцами в горах. Рассказы об одной фляге воды на десятерых, о крепкой мужской дружбе, о ситуациях на грани жизни и смерти причиняли сильную душевную боль Мидо, а о причине ухода со службы он вообще не мог говорить, комок вставал в горле и на лице отражалось пережитое горе. Однажды он проснулся в ужасе, ему приснился кошмар и обхватив голову руками, он рассказал, как однажды его отряд вступил в ночной бой, его лучший друг был рядом с ним и вдруг перестал отвечать, повернувшись, Мидо увидел, что друг его убит. Он видел место из которого сверкнул выстрел и выстрелил в ответ. После боя он увидел, что застрелил мальчика лет пятнадцати. Это было очень тяжело для него, ведь этот мальчик мог прийти к вере, учиться, стать хорошим человеком. После этого Мидо и ушёл из полиции. До сих пор он не мог забыть этот эпизод, до сих пор скучал по службе, любил чёрные рубашки, похожие на форменные, тосковал по оружию. Я не знала что сказать.
Я была первой, кроме брата, кому он смог это доверить.
Даже то, где он служил, никто не должен был знать, в том числе и родственники. Отец до сих пор не знает, что пришлось пережить его сыну и что он носил форму. Этого требовала специфика службы. Во время учёбы в Военной Академии Мидо познакомился с красивой девушкой. Она была шведкой и в Египте была на практике (она изучала историю). Это была первая и очень сильная любовь, хотя встречались они не чаще раза в неделю, когда была возможность уйти из Академии, ведь как везде, военное учреждение имеет казарменную систему. После года практики девушка уехала домой. Они решили пожениться и он ждал возможности поехать в Швецию просить её руки. И вдруг девушка перестала писать и телефон её не отвечал. Несколько месяцев Мидо не знал, что произошло, решив, что невеста просто полюбила другого.
Потом его нашла подруга невесты, приехавшая в Каир и рассказала, что девушка погибла в аварии.
Она любила скорость, он сам научил её водить машину. Как так могло случиться?! Почему судьба отнимала самое дорогое - мать (когда он узнал, что она умерла, солнце в небе как будто погасло, он даже не мог плакать на похоронах, он вообще никогда не плакал, впервые это случилось, когда по дороге в Сафагу, он подумал, что может меня потерять); лучшего друга, который погиб на его глазах; любимую девушку, в которой сочеталась и красота, и ум, и душа; даже собаку, которую он любил, 2 месяца назад в Хургаде задавила машина.
Я - единственное, что у него есть сейчас, если я брошу его, жить вообще будет не за чем, столько потерь!
Ещё одну - главную, он не перенесёт.
После смерти шведской невесты, Мидо долго ни с кем не встречался. Уйдя из полиции, жить дома он не хотел, слишком много тяжёлых воспоминаний, денег тоже не было (отец предлагал ему помощь, но совесть не позволила брать деньги у пристарелого отца) и Мидо, имея диплом гида, поехал в Хургаду.
Первое время пришлось очень трудно. Гидом устроиться не удалось, приходилось работать в маленьком магазине с одеждой в старом городе, на еду была пара фунтов в день,
жить было негде и спал Мидо в мечети.
Но он верил в себя, не боялся тяжёлой работы и знал, что постепенно сможет всего добиться. Мидо менял работу, совершенствуя торговые навыки, изучая то, чем торгуют, стал хорошим специалистом по золоту, текстилю, коже. Заработал неплохие деньги. Единственное, что ему не нравилось, это назойливые женщины, предлагающие секс за деньги.
Безнравственные немки постоянно покупают мальчиков и он имел немало проблем, когда не мог удержаться от грубости в ответ на такие предложения.
Как они могут?! Ведь деньги деньгами, а он может быть с женщиной, только если любит её, или хотя бы влюблён, а такого не случалось и он оставался один. Если бы он захотел, он давно был бы миллионером, но не мог продаваться, в отличии от большинства в Хургаде. К тому же, его вера не позволяет ему совершать неправедные поступки, лгать, быть не с женой и пр. Многие предлагали ему жениться, уехать в Европу, предлагали купить бизнес, лишь бы он был с ней, но он не мог без любви и от всего отказался. Я же сама вижу, что ему не нужно ни на дискотеки, но в бары, ему хорошо со мной, в тихой Сафаге.
И было бы хорошо где угодно, если это со мной.
Конечно, он понимает, что я привыкла к хорошей жизни и он всё сделает, чтобы дать мне всё. Сейчас трудно, но он будет стараться, магазин уже есть, правда из-за этого, он поссорился с дядей (настоял на том, чтобы вынуть деньги из общего бизнеса), теперь в Хургаде у него много врагов, на которых дядя имеет влияние, зато он самостоятелен и с его опытом, он поднимет магазин очень скоро и сделает его процветающим.
Карьера в Хургаде двигалась в гору, Мидо вскоре смог хорошо одеваться, купил машину, золотую цепочку, особенно любил своё кольцо с изумрудом, которое ему сделали на заказ в Каире. Это тоже был общий интерес. Я неплохо разбиралась в камнях, золоте, любила эксклюзивные украшения, коих немало на себе носила, любя и не снимая.
Мидо же своё золото потерял незадолго до моего приезда.
Переодевался для дайвинга и сняв всё, забыл в раздевалке. 24 карата. Обидно ужасно, какой растяпа, он так себя ругал за это.
Вообще, в последний год несчастья преследовали Мидо. Работал очень много, брался за всё (дайвинг, экскурсии, на нём были магазины (дядя приезжал наездами из Каира), спал мало, забывал поесть, организм был на пределе.
Было несколько ничего не значащих связей (он же мужчина, иногда надо), и только встреча со мной вернула ему вкус к жизни и наполнила её смыслом.
Он уже сыт этой гонкой, дискотеками, туристами, ему нужен покой, работа на благо семьи, дети.
Иногда у него побаливала рука. Это было последствием той аварии, в которую он попал, когда перестал мне писать и неделю лежал в госпитале. Его любимая машина не подлежала восстановлению, госпиталь обошёлся очень дорого, после всех оплат, денег хватило только на покупку магазина в Сафаге. И то - он ещё должен человеку, который пострадал в той же аварии (виноват был Мидо, уснул за рулём на каирской трассе) и немного должен тому, кто продал ему магазин (он хоть и маленький, но в отеле и стоит очень дорого), но это он решит, мне не стоит об этом беспокоиться.
Иногда мы ездили из Сафаги в Хургаду. Сидели в кафе, встречались с его друзьями.
Он был душой компании.
Все его любили, о чём-то советовались. Все были очень доброжелательны и уважительны и, улучив момент, рассказывали, какой хороший человек Мидо и как он любит меня, такая любовь - редкость, потерять её было бы большой ошибкой. Одна из встречь меня насторожила. Я не понимала о чём речь, но разговор шёл на повышенных тонах и очень смахивал на наезд. Мидо, судя по молчанию, признавал правоверность требований. Когда я спросила, что случилось, он сказал, что проблема есть, он её решит, и вообще, пока я с ним, мне не о чем волноваться, ведь до сих пор у меня не было повода сомневаться в нём, всегда была еда и крыша над головой.
Забота обо мне - его первейший долг.
Повода у меня действительно не было, и я успокоилась. Однако, Мидо стал частенько грустить и задумываться.
Платить за второй месяц в квартире было не разумно, ведь я-таки должна была уехать в Россию, и мы опять собирались (но уже на подольше) посетить Каир и Луксор. Мы переселились в единственный отельчик в Сафаге, не шикарный, но вполне приличный. Мы так же гуляли, встречали рассветы на пустом ещё пляже, ели египетскую пиццу в любимом кафе, играли в нарды, делились воспоминаниями и мечтами.
В Сафаге были две египетские семьи, с которыми мы общались.
Один из мужчин был бывшим хозяином магазина, который и продал его Мидо. Милейшие люди, совсем небогатые, но очень добрые и гостеприимные. Они даже настаивали на том, чтобы перехали из квартиры не в отель, а к ним, но я не привыкла к такой зависимости и несвободе, к тому же у них не было кондиционера, а на дворе стоял конец июля.
Я поистрепалась за время дикой жизни, волосы требовали парикмахера, я скучала по профессиональному маникюру, педикюру и прочим благам цивилизации.
Скучала и по маме, и по друзьям, которым изредка сообщала, что жива-здорова по интернету. Но то, что я была с любимым и сказочно любима, заглушало зов салонов столичного города, просьбы мамы немедленно вернуться, попытки друзей воззвать к моему разуму. Неужели салоны важнее того, что у меня есть сейчас. Ну нет тут всего этого, но ведь и без этого живут, не такая уж я фифа и капризница, чтоб не смогла приспособиться, надо чем-то жертвовать...
Однажды в Сафаге появился тот самый товарищ, который незжал на Мидо в Хургаде. Разговор был при мне. Говорил в основном гость, говорил спокойно и твёрдо. Мидо был напуган и это видел и гость, и я. Вечером я настояла на объяснении ситуации.
Да, Мидо должен был деньги.
С него требовали отдать, что он и не брал. Некто, у кого Мидо брал машину, чтобы отвезти меня в Каир и в Луксор, сказал, что машина испорчена и если деньги не будут отданы, завтра Мидо придётся переписать документы на магазин (не важно, что суммы несоизмеримы) и, так как машина бралась с распиской, послезавтра Мидо сядет в тюрьму (это Египет, тут такие законы, это точно так и будет). Он крепко обнял меня и сказал: "Прости, я такой дурак, я хотел, чтобы у тебя всё было самое хорошее. Надо было ехать на автобусе, но ты -принцесса, я хотел, чтобы тебе всё понравилось. Теперь я найду на билет и ты уедешь. Я не знаю, что со мной будет. Я всё теряю, но тебя я не могу вмешивать. Это мои проблемы. "
4 серия "На границе тучи ходят хмуро..."
Да, проблемы, вроде как его, но ведь мы уже единое целое. Это мой родной, единственный человек и в беде он сейчас, потому, что из любви ко мне хотел сделать моё пребывание в его стране комфортным и приятным... И что, я брошу его сейчас с этими проблемами, потеряю любимого человека, с которым хочу быть всегда, который - моя судьба, мой муж (к тому времени я уже привыкла так считать), и ни с кем, кроме него я не смогу быть счастлива?!
А как же декабристки, которые бросили всё, чтобы быть с любимым?! Да и о какой сумме вообще речь?!
Мидо в полном трансе. Он пытается улыбаться, но идилия начинает рушиться, ни о чём, кроме этого долга он думать не в состоянии. Тем более, что ему кто-то должен, но не отдаёт, гад! Если бы он отдал это сейчас, приблема бы решена, а он обещает только через месяц. Кредитор же Мидо ждать не собирается, речь уже идет о тюрьме и магазине - основе нашего семейного благополучия.
"Так о какой сумме речь, любимый?".
Запинаясь, Мидо называет сумму долга - 200 долларов.
Бог мой, и из-за этого (сумма-то не астрономическая) рухнет всё, к чему я уже привыкла в мыслях?! Выстроенный общими стараниями воздушный, но такой прекрасный замок, начинал рушиться. А в этом замке уже горели свечи на накрытом столе, бегали детишки и спальня была наполнена восточными благовониями. Чем я рисковала, отдав ему заныканные баксы на билет, если что... И я сказала, что они у меня есть. Начало не просто, а глобальных ошибок...
Мидо сильно удивился, что у меня есть при себе деньги и даже обиделся. Он думал, что мы полностью доверяем друг другу, возможно, его любовь так ослепила его, что он не заметил моей неискренности и в других моментах. Я почувствовала себя такой лживой по сравнению с ним, открылся передо мной полностью, у него были основания во мне сомневаться. Конечно, я объяснила причину сокрытия заначки, но получилось ещё хуже, ведь мы жили вместе уже не неделю, не две и всё-таки не доверилась ему. Последовал вывод: "ты меня не любишь.
Если бы ты любила меня так, как я тебя люблю, ты бы так не поступила".
И он был прав. Как я могла поставить какие-то деньги выше его доверия и любви. Разговор у нас был долгий, тяжёлый, после чего он стал собираться, сказав, что хочет подышать воздухом, будет в нашем кафе, ему надо серьёзно подумать обо всём одному. Это было впервые, когда он уходил без меня. Оставшись одна в номере, я ощутила просто-таки клаустрофобию. Полтора месяца я не оставалась одна в каком-либо помещении больше, чем на 5 минут. Добавился страх чужой страны, неумение ориентироваться в даже Сафаге (меня ж до сих пор за ручку водили), не то, что в Хургаде. Что будет, если мы сейчас расстанемся, и это по моей вине! Воздушный замок начал растворяться медленно, но верно.
А что дома?! Обыденная жизнь, в которой было много хорошего, но не хватало страстей, счастья, перемен...
Я этого не хотела. Прошло 3 часа, Мидо не было. Телефоны у нас не работали, позвонить было некуда. Потекли слёзы и превратились в неиссякаемый поток. Часа 2 было просто не успокоиться. Давила тустота, даже телевизор было не включить - там шли старые египетские чёрно-белые комедии на арабском (естественно) и они только усугубляли положение. Прошёл ещё примерно час и открылась дверь. Мидо казался грустным, но я была просто счастлива его появлению.
Он принёс какую-то еду, мой любимый сок из свежего манго, нежно обнял и сказал "Прости, любимая. Прости, я никогда тебя не обижу".
Это была свежая вода после долгой жажды; спасительный плот в открытом море, когда мысленно приготовился тонуть; отмена приговора в последний момент перед казнью. Всё встало на свои места, любовь вспыхнула ещё сильнее, секс после такого выброса адреналина был всепоглощающим и... появился панический страх потерять Мидо.
На следующий день ожидалась встреча с кредитором. Я была уже спокойна, ибо наличие денег решало проблему. И тут Мидо говорит, что едет искать деньги. Какие деньги он собирается искать?! Оказалось, что взять мои у него и в мыслях не было. Его просто очень сильно обидело то, что я не всё ему сказала, не доверяла, подумала о нём плохо. Я опять почувствовала себя виноватой. Он спросил, почему я не собираюсь, что ему будет лучше, если я пойду с ним, у него ведь нет от меня секретов. К тому же смысл в его жизни появился только с моим появлением и я, без сомнения, принесу ему удачу. Мы пошли к знакомым семьям в Сафаге. Женщины и дети тусовались со мной, мужчины ушли в кафе обговорить всё за кальяном. Смеркалось... Общество начинало меня утомлять, объяснялись мы жестами и общности взглядов и тем для разговоров не ощущалось, хотя все были крайне милы и внимательны (если не сказать навязчивы), поили чаем, заваренным прямо в стакане с плавающими на поверхности чаинками, предлагали откушать, но я отказалась из гуманных соображений, там явно дети недоедали. Стемнело... Мужчины вернулись довольные и расслабленные. Уйдя от гостеприимных хозяев, я спросила, как с деньгами. Ответ был:
"Ничего не получилось, у них у самих ничего нет". Кредитор тем временем, побывав в отеле и поняв, что нас нет, подождал пару часов в холле (по словам портье) и отправился восвояси.
Весь вечер Мидо рассуждал вслух, где ещё можно добыть денег. Варианты отпадали один за другим. И я заговорила о своих деньгах, как о единственном выходе. Ведь скоро ему отдадут долг и на это он купит мне билет. После тяжёлых мук совести, приправленных тем, что приходится поступиться мужской гордостью, Мидо согласился, что выход единственый и это будет в долг, который он непременно мне вернёт. На следующий день приехал обозлённый вчерашней пустой поездкой кредитор и получил долг.
Остаток дня прошёл в высказывании мне комплиментов, благодарности, признаниях в любви и признанием того, что я действительно его люблю, раз так поступила.
Надо заметить, жизнь в деревне сделала меня более "натюрель". Я почти не красилась, снимала золото, которое казалось издёвкой на фоне общей нищеты, не носила обычный для меня высокий каблук, ибо шпильки застревали в песчаных дорогах (асфальт имелся только на центральной улице).
И вот (после отдачи долга прошла пара дней) однажды я не обнаружила золота в том месте, куда его положила.
Я была в ужасе, вещи были и дорогие и любимые и их было много. На мне оставались только серьги и пара колец. Я сказала Мидо. Мы начали поиски. Украшения были запрятаны в вещи, т. к. в отеле никаких сейфов не было (это не Х-да и о звёздности не было речи). Всё перевернули - золота не было. Мидо позвал отельных. Те ещё раз всё перевернули. Золота не было. Когда точно оно пропало, я сказать не могла, срок сужался до полутора дней. Я не собирась оставлять это прото так и сказала, что мы идём в полицию. Мидо со мной согласился. Он готов был разнести рецепшен, крику было много, администратор пригласил его в свой кабинет (меня Миди попросил ждать в номере, это дело мужа - разбираться с такими вещами). Когда он пришёл в номер, его угрозам в адрес отеля не было конца, они ещё не знают, с кем имеют дело, какие у него друзья и как он силён в Хургаде. Самое неприятное, что мне пришлось столкнуться с плохими людьми (золото-то он мне сможет понемногу подарить новое), которых в Египте буквально единицы, а я могу подумать, что много, что и он такой. А ведь это не так, люди в Египте добрые, честные, верующие и работящие, такие случаи - редчайшее исключение. Мы срочно идём в полицию! Правда, это практически безполезно, ведь ничего нельзя доказать.
Мы не знаем ни точного времени кражи, нет свидетелей, это Египет, а в его стране очень трудно чего-то добиться, что у меня самой могут быть неприятности, ведь я - иностранка и к тому же русская, а тут царит средневековье и коррупция.
В тот момент я не обратила внимания на две противоположные характеристики страны. После пары часов рассказа о египетском правосудии мы никуда не пошли и решили завтра же уехать в Луксор.
Следующим утром Мидо уехал в Хургаду и вскоре вернулся на той же машине, что брал для прежних поездок. Я была сильно удивлена. Но его объяснение, что долг отдан, а раз так, все трения исчерпаны и долг, который он скоро получит, покроет расходы, меня устроило на тот момент. После нервотрёпки последних дней, сожаления о потерянных украшениях, злости на отель и его работников, совсем не хотелось трястись с вещами в автобусе, где не расслабиться и не покурить. В дороге я ещё поплакала от обиды, но что уже сделаешь, не убиваться же всю оставшуюся жизнь, и Мидо, в конце концов, не может отвечать за всех негодяев его страны.
В Луксоре мы остановились в том же милом отельчике с бассейном, что и в прошлый раз (как мы тогда были счастливы!), он почти пустовал, находился на маленькой узкой улочке, рядом была замечательная кондитерская со всевозможными сладостями.
Мы снова гуляли, любили, катались на фелугах и...
говорили о настоящем браке (что ОРФИ это "как бы замужем" я знала с самого начала). Мидо не мог без меня жить, убедился, что я действительно его люблю, меня одобрила вся родня и он очень хотел ребёнка. Это было начало конца...
5 серия "Мы наш, мы новый . . . "
В Луксоре всё было замечательно. Но деньги явно заканчивались и надо было искать какой-то выход. Мы поехали в Хургаду. Мидо решил во что бы то ни стало стребовать долг. В Сафаге мы не остановились, только по-быстрому заехали в его магазин, который стоял почти пустым и закрытым, и Мидо забрал оттуда остатки бус, дабы продать в другом месте. Путь лежал в Хургаду.
Мы приехали в маленький отельчик и отдохнув, пошли искать подлого должника.
Крепкий лысый араб (назовём его Ахмед) согласился встретиться с Мидо в своём магазине недалеко от Принцессы (отель). Ждали мы долго. Когда Ахмед-таки появился, разговор был странный, такое впечатление, что это Мидо был ему должен и теперь оправдывался. Передачи денег не произошло. Труженики магазинов между Хором и Принцессой встретили нас с гиканьем и улюлюканьем, осыпали меня комплементами,
напоили каркадэ, не забыв рассказать, какой хороший человек Мидо и как мне повезло с ним, а ему - со мной.
В Хургаде так трудно встретить хорошую женщину, они все мечтают о такой, но всё как-то не попадается... Вот и живут, работая сутками, в полной изоляции от женского общества (покупатели не в счёт), завидуя счастью Мидо. Пара магазинов пустовали, один из них до ссоры с дядей, принадлежал Мидо. Воспоминания о благополучном прошлом нахлынули на парня и его друзей. Кто-то спросил, когда же наша свадьба, я скромно промолчала,
а Мидо, преданно глядя мне в глаза, сказал, что сделал мне предложение, но я ещё не ответила, а он так надеется...
В отеле вопрос о женитьбе встал снова. Конечно, я любила его и мечтала быть с ним, и только с ним, но тот момент, что он может иметь 4 жены, останавливал. Этот аргумент был встречен со снисходительной улыбкой (что ожидать, ведь совсем не знаю Египет) и Мидо рассказал ситуацию с многожёнством.
Во-первых, он любит меня безумно и о другой женщине никогда не помыслит.
Во-вторых, если он до сих пор ни на ком не женился (а желающих было полно), даже ОРФИ со мной первой заключил, значит для него слишком серьёзный вопрос и он никогда на это не пойдёт. В-третьих, одна жена - одна проблема, 4 жены - 4 проблемы (типа шутка). В-четвёртых, если он обидит меня хоть чем-то, у него будут большие проблемы с его семьёй, в Египте все однозначно на стороне жены, это специфика востока и, если что-то случится с ним, его семья обязана будет меня содержать, холить и лелеять. В-пятых, он -мусульманин, но передовых взглядов, его сёстры не носят хиджаб, одна работает и получает хорошую зарплату (действительно не носили, а работающая уходила утром и приходила домой глубокой ночью),
он искал именно иностранку (египтянки - глупые курицы),
а с иностранкой можно иметь только один брак. Чтобы я совсем уж была спокойна, он прямо на днях впишет моё имя в документы на магазин, на квартиру (та, что большая новая и требует отделки) в Каире, он бы и полностью всё это на меня написал, но иностранка в Египте не может покупать собственность, такие у них законы, что поделать.
Захочу работать - не проблема, у него много друзей, найдём хорошую и непыльную, но он бы хотел, конечно, чтоб я, как жена, была дома, растила детей, а благополучие - его забота, он готов умереть в трудах, но я буду в золоте купаться, дети будут ходить в лучшие школы, потом отправим в Европу в Университет. Выстраивание этого плана нашей семейной жизни продлилось всю ночь, прерываясь на физическое доказательство вечной любви. Я начала сдаваться.
На следующий день Мидо ушёл в город один, вернулся очень радостный, ему отдали часть долга, надо быстро собраться и ехать в Каир, там наклюнулось выгодное дело и надо сообщить семье, что скоро наша свадьба. Я вроде и хотела ещё возразить (разум пытался пробиться сквозь эммоции), но... не смогла.
Перспектива семейного счастья с любимым была слишком заманчива...
По дороге в Каир, я провела разъяснительную работу, почему не хочу жить у его папы. Мне всё нравится, но мне нужен нормальный душ, кондишен и раз я согласилась стать его женой, пусть начинает обо мне заботиться. Возражений не было. По дороге мы остановились на каком-то диком пляже. Это были прекраснейшие часы. Белый песок, великолепное море и нет ни единого человека на несколько миль в округе. Потом мы всегда заезжали на этот пляж, чтобы насладиться им и друг другом. Мидо назвал это место "наш уголок".
В Каире мы подъехали к небольшой, но чистенькой гостинице, но нас не пустили в один номер. Брак ОРФИ хорош только для курорта. Не пустили и во вторую, и в третью. Мидо был сильно расстроен, но я была просто разозлена. Что за порядки, в самом деле! Мы взрослые люди!
Вымотавшись дорогой и поисками жилья, мы -таки приехали к папе.
Халупка показалась мне ещё ужасней, чем в первый приезд. Холодильник был пуст и после подъёма на последний этаж, нам пришлось, слегка передохнув, пойти куда-нибудь перекусить. Дышать в халупке было нечем, ни Мидо, ни его семью, однако, это ничуть не напрягало, я же после часа мучений, решила, что спать можно и на крыше, вышел из халупки-вот она и крыша. Перетащили матрас, устроились там. На следующий день родственники устроили "праздничный обед", отличавшийся от обычного наличием мяса. Папа лично приготовил что-то национальное. Я порывалась помочь, или хотя бы помыть потом посуду, но мне мягко объяснили, что к раковине и крану в этом доме надо не один день приспосабливаться, иначе всё может тааак сломаться, что уже будет не починить. Галабея Мидо пришлась мне впору и я рассекала в ней и в сабо на шпильках по крыше с большим удовольствием. Маршрут рассекания был освоен быстро, а через день уже не казался таким приятным. Однако, выбора не было. Мидо уезжал по делам, а одна я выйти не могла, ибо потеряюсь, не принято, и т. п.
Папа старался меня развлечь фотографиями, рассказами о чём-то на арабском и чаем, как водится, заваренным в стакане.
Дня через три мне жутко захотелось домой в Россию, к нашим проспектам, к нашей пище, в свою кроватку, к маме, к друзьям, к животинке, к нашей прохладе. Всё, что казалось экзотичным и милым в небольших количествах, по прошествии времени вызывало неслабое раздражение, которое приходилось сдерживать, ведь все так старались для меня, да, они бедные, но ведь такие добрые и хорошие!
Разговор об отъезде ввёл Мидо в настоящее горе.
Как он будет без меня?! Хотя, конечно, мне надо закончить дела в России, собрать документы для брака (знать бы ещё какие, надо съездить в консульство и всё выяснить), надо сообщить родителям о том, что я выхожу замуж за хорошего человека. А надо сказать, что домой я периодически звонила и после меня Мидо всегда имел беседу с моей мамой, рассказывая, какая я хорошая, как он меня любит, что он - честный человек и клянётся заботиться обо мне всю оставшую жизнь, если я только соглашусь быть с ним.
Я находилась в стране почти два месяца и моё желание побывать дома становилось всё отчётливей. Но именно побывать, недолго, а
потом вернуться к любимому, выйти замуж и зажить правильной матроной, не заботясь о хлебе насущном, не борясь за то, чтобы быть кем-то в этой жизни, а не просто овощем на грядке, не работая, родить пару деток и заниматься ими и мужем.
Выгодное дело, о котором говорил Мидо, не срослось. Неудачи буквально преследовали его. Какая несправедливость! Парень выбивается из сил, и везде такая засада. Да с его энергией, способностями и трудолюбием в России за пару лет он бы точно имел процветающий бизнес. Разговор об этой возможности пришёл к тому, что сначала надо заработать капитал, а в Египте это можно сделать быстрее. После можно ехать в Россию и жить там, ради меня он на всё готов, если мне лучше дома, не вопрос. Годик в Хургаде (хлебный бизнес), и можно уезжать. Ок, годик, так годик. В конце концов, может мне так понравится, что и уезжать не захочется, это ж Сафага - деревня, а Хургада - городище, жизнь кипит, тепло, море... "Что с билетом, любимый?" - "Всё отлично, хабиби, мы едем в Хургаду, я получаю остаток долга и покупаю билет". Едем - так едем, у папы я уже не знала, чем себя занять. Тем вечером в семье был бурный разговор, из которого я ничего не поняла, кроме того, что есть какая-то проблема. Оказалось, что проблема есть - армия. Ну и страна! Человек оттрубил в спецотряде, участвовал в боевых действиях и его ещё дёргают! Милитаристы поХаные! Мидо ушёл из полиции, не закончив Академию, поэтому у армии к нему были претензии, надо было дослуживать. И... ????? Он что, хочет сказать, что пойдёт служить?! Замок опять дал трещину.
Это я уже не могла принять и твёрдо заявила, что если проблема не будет решена, ждать его я буду, но в России, а никак не у его папы, как это принято в их Египте.
Мидо сказал, что ещё ничего не точно и надо поехать на призывной пункт и всё выяснить. У него плохое зрение (он носил очки постоянно), у него жена - иностранка, старенький папа, возможно, всё обойдётся. Завтра мы поедем со мной и с папой решать этот вопрос. Всю ночь мы это обсуждали, а утром я оделась поскромнее, мы всё закрыли и пехали.
По дороге я вспомнила, что перед "душем" сняла два остававшихся у меня кольца, одно из гарнитура с топазом, второе - с брюликом.
оставила я их в нашей спальне (комнаты было две) на холодильнике. Вспомнив это, я заволновалась не на шутку. Кражу мы уже проходили. Я предложила вернуться, от греха подальше, отъехали мы недалеко. Папа, узнав о чём речь, замахал руками, что, мол это совершенно безопасно, дом закрыт, весь район между собой знаком, воров тут нет. Волнение, однако, у меня не угасало. Тут Мидо неожиданно обнаружил, что и он забыл дома какую-то важную бумажку. Пришлось вернуться. Тащиться по опасной лестнице вдвоём не было необходимости и Мидо поднялся один.
Всё было в порядке, он взял бумажку и кольца на месте, он прикрыл их чем-то, мало ли... Это здорово, но я предполагала, что он принесёт!
А он не сообразил, дурачок, но времени подниматься опять не было. Мы и так задержались, армия ждать не будет. Мы поехали на сборный пункт. Здание выглядело респектабильно, у двери стоял солдатик. Из машины Мидо вышел один, мы с папой остались ждать. Времени прошло немного, вроде как всё разрешилось, Мидо получил отсрочку, а через месяц должен принести все документы, включая брачный контракт со мной.
Вернувшись домой, я сразу кинулась к кольцам. Их не было.
От обиды, от того, что это уже не в отеле, а в доме, от жалости потерянного, я впала в долгий рёв. Папа и сестра дружно меня успокаивали, махали руками и терялись в догадках, как это могло случиться. Строились различные предположения о водопроводчике, гостях соседей и пр. Мидо был растерян больше всех. Что я теперь могу подумать о его семье, как убедить меня, что это досадная случайность и ни в коей мере не характеризует весь Египет и, особенно, его семью, я же сама понимаю, что переживают не меньше меня. Папа при попытке возместить мне ущерб снял с шеи серебряную цепочку, сестра охала и причитала.
Я полезла за сигаретами в дорожную сумку и обнаружила ещё одну пропажу - кошелёк.
Он был почти пустой (рублей 300 русскими), но сам кошелёк! Это была эксклюзивная вещь из хорошей кожи с маленькой золотой монограммой и стоил этот предметик больше, чем всё содержимое халупки вместе взятое. Приступ слёз накрыл меня с новой силой. Успокоилась я не скоро и сказала, что хочу уехать немедленно в Хургаду, а потом в Россию. Утром мы попрощались с родственниками и уехали.
Расстроена я была ужасно.
Но, как ни странно, я ни разу не подумала на Мидо.
Как я могла подумать, что этот порядочнейший человек, способный так любить, который так заботился обо мне всё это время, который вместе со мной убивался над пропажей... Да я, скорее, поверила бы в подкрашихся инопланетян или шутки бестелесного духа одного из фараонов.
Приехав в Хургаду, мы поселились в том же отельчике (в один номер нас пустили без проблем), Мидо стал решать вопрос с билетом, мы говорили о моём отъезде...
6 серия "Тяжела и неказиста. . ."
Мидо ежедневно ходил к крупному лысому арабу и уговаривал его отдать долг, поскольку нужно покупать мне билет. Чаще всего, мы прогуливались к нему вместе, количество выпитого мной каркаде в лавочках друзей Мидо, не поддавалось никаким подсчётам, благо, в любой отель меня пропускали не спрашивая куда я и зачем (милые люди - стесняются обидеть иностранку подозрениями и вопросом, живу ли в этом отеле). Народ в Египте воспринимает время несколько по особому (традиция).
Если человек назначает встречу на 3, смело можете приходить к 5-ти, и вы его ещё и подождёте.
Определение, что на какое-то дело понадобится 2 часа, говорит о том, что не хватит и 7-8-ми. Египтяне никуда не спешат глобально, все их дела могут откладываться на несколько дней, а то и месяцев, по независящим от них причинам. При этом они сильно переживают, громко ругают эти причины, добавляя в них парочку от себя. Покупка билета переносилась на следующий день ежедневно и я начала нервничать, виза заканчивалась, решить проблему я не могла сама, т. к.
денег у меня не осталось и я полностью зависела от Мидо даже в передвижении по городу (потеряюсь, не принято, в Хургаде ужасные люди и русские имеют очень плохую репутацию).
Послушав какие ужасные туристки приезжают к чистым честным ребятам и пытаются их изнасиловать (они именно за этим едут), я как-то попросила показать мне этих пьяных тёток в неглиже, валяющихся на обочинах дорог по утрам. Мы пошли на дискотеку в Синдбад. Сильно пьяных русских я не узрела (девочки танцевали, многие были под шафе, большинство двигались классно, причём чисто для себя, сливаясь с музыкой). В туалете малышки делились впечатлениями о сексуальных Ахмедах, Махмудах и Мухаммедах, подсчитывая количество приглашений на "утренний чай с лимоном". Ничего поражающего моё воображение не было, однако. В любом клубе у нас та же картина, за тем, собственно, люди и идут в клуб.
Египетские мальчики явно играли на публику, соревнуясь друг перед другом в умении двигаться
Двигались они действительно красиво, природная пластика, страстность и большая практика давали картину, приятную для моего глаза. Несколько столиков были заняты не первой свежести, в солидных костюмах (жара стояла жуткая), с большими животами, с коктейлями в руках, "боссами", которые наслаждались зрелищем танцующих девочек, мысленно прокручивая сексуальные фантазии. Глаза горели, тёк пот, тело непрерывно ёрзало на стуле. Спрашиваю, где, мол, проститутки? Оказалось, что все. Видя моё изумление выводу, Мидо быстро поправился и, показывая то на одну, то на другую, стал рассказывать, как видел их выходящими из разных квартир, пристающими к нему и его друзьям, пьяными бродящими по утренним улицам и т. п. Я первая иностранка, которая достойна уважения. Русские песни звучали непрерывно, народ подпевал в танце, египтяне заказывали пиво и коктейли, Мидо же не пил (нельзя верующему, да и не тянет). Я не вдохновилась более, чем на бокал пива, наблюдение за обитателями Синдбада очень меня увлекло.
Стоило остаться в одиночестве на 5-7 минут, рядом появлялись мачо, шепча "hi. . . ".
Хотелось двинуть в харю. Я что, произвожу впечатление дамы в поиске?! Появившийся Мидо расчищал пространство вокруг меня, однако, некоторые соискатели внимания, оказываличь его хорошими знакомыми (а судя по пылкости общения, почти братьями, нашедшими друг друга, после догих лет разлуки). Когда знакомых нашлось слишком много, Мидо предложил скорее уйти из этого злачного места, он не хочет, чтобы его жена видела этот ужас и столько проституток.
Шармутами оказались и почти все, встретившиеся нам по дороге к отелю,
некоторые были с детёнком, с другом/мужем - европейцем, но это ничего не меняло (маскировались временно, а вообще, шармуты, он сам видел, это я чистая, жизни не знаю, а он-то всякого повидал, как только сам не стал таким... понадобилась и сила и воли, и врождённая порядочность). Мы зашли в лавочку очередного друга и тамошняя компания, узнав предмет исследований, стала наперебой рассказывать мне о нравах иностранок, домогательствах, предложениях жениться, доставаниях их смсками и постоянными приездами. И как они не понимают, что ребята не такие и их это сильно обижает и расстраивает, что в Европе и в России так много никчёмных женщин. А мужчины сплошь пьют и импотенты. Кто сказал?! "Все ваши женщины так говорят, да и не кидались бы так на нас, если б это было по-другому. Бедные, некоторых так жалко, что приходится-таки провести с ней пару ночей, но, конечно, без всяких обязательств". Попытка сказать, что или они не так поняли, или их просто хотели превознести (на фоне, так сказать), вызвала бурную реакцию с криками, что и мужчин наших они сами видели, что и в России, и в Европе не раз бывали и всё так и есть, Мидо просто повезло найти не такую как все, меня. Вот бы и им так повезло. Мне это говорят просто потому, что наболело, сколько можно!
За кого их принимают, в самом деле! Не хотят понимать, что они работают в поте лица, недосыпают, недоедают, папе-маме помогают.
Зашли три девушки. Русские, молодые, симпатичные, одетые по-летнему, естественно, но не оголённые донельзя. Явно все виделись не впервые. Пошёл весёлый разговор, посыпались комплименты, расспросы, как те съездили в Каир, девушки улетали на следующий день, все записывали телефоны, шутили, мальчики резко прикрыли магазин и отправились ("страдая и напрягась, буквально пересиливая себя")с девушками в ночной город.
Я поинтересовалась, в каких они отношениях, оказалось, что девушки-шармуты, давно домогаются его друзей, каждый день приходили в магазин (ребятам работать, а выгнать неудобно), опустошили запасы чая и сожрали весь сахар.
Не увидев, валяющихся по обочинам пьяных, спрашиваю, где ж они? " Хабиби, ты так наивна! Полиция их собирает и провожает в отель, чтоб не замёрзли". Самые приятные туристы - это дети и старушки. Им ничего не надо, это просто "друг турист". Тяжёлая жизнь тружеников курорта, рассказ о маленьких зарплатах, копеечных комиссионных, за которые приходиться лебезить и уговаривать купить, имел мягкий вывод: чтобы жить нормально, необходим свой бизнес, лучше магазин. И у Мидо он есть, и он сделает всё, чтобы заработать на второй, на сеть, наши дети должны иметь всё самое лучшее.
Билета ещё не было, но нависшая разлука заставляла страдать нас обоих.
Я знала, что скоро вернусь и выйду за него, он же был в этот совсем не уверен.
Он очень боялся, что я забуду его, уехав, передумаю, что мне наговорят всяких глупостей (люди злые и завидуют чужому счастью, к тому же не знакомы с ним, не знают какой он хороший и как любит меня), а я вдруг поверю, что меня не пустят к нему и он будет обречён на вечное страдание и одиночество. Я уверяла его, что так не может случиться, что я-то знаю его лучше, чем кто бы то ни было и не поверю никому, кроме того, кого люблю, кто любит меня. Мидо рассуждал о том, что ведь это наша с ним жизнь, а не родителей или друзей, наше счастье, наше будущее. Возможно, ему удасться продать магазин в Сафаге (ведь он видит, что деревенская жизнь не для меня и несказанно благодарен мне за то, что не устраивала ему скандалы по этому поводу и стойко переносила трудности) и купить магазинчик в Хургаде, снять нам хорошую квартиру, лучше было б купить, это и выгодно и для ребёнка хорошо, но сейчас никак.
Он будет стараться, добавить надо не так много, ведь его магазин ооочень дорогой.
Проблема, конечно ещё и в том, что найти продающийся магазин нелегко, но тут помогут его связи и репутация честного человека, да и все знают, что он уже был хозяином и как хорошо он вёл дела. И всё же, он так волнуется, что я не приеду. Я приеду! Мне надо всего пару недель. И мечты станут реальностью.
Возможно, я даже смогу ускорить покупку квартиры, добавив недостающее.
У меня немного средств, но я подумаю, может быть и найдётся выход. Съёмная квартира, где всё не своё, всё не так, как я бы сделала сама, учитывая, что ребёнок планировался сразу, меня не очень радовала. Я никогда не жила в коммуналках (во дворцах, правда, тоже), а с 18 лет жила отдельно от родителей в своей квартире. Мидо это знал. Он много знал о моей жизни, ведь мы собирались быть в месте и сам он рессказал мне всю свою жизнь. Прошла неделя в этих разговорах, страсти "как в последний раз", дневных посещениях друзей и вечерних посещениях Синдбада, Калипсо, Папаса (часа на 3, не больше).
В конце концов, вопрос был поставлен ребром. Виза "горела", проблемы мне не нужны, он что, хочет, чтоб меня больше не впустили в страну?! Деньги нашлись на следующий день. И тут выяснилось, что лететь мне придётся через Каир, ибо виза продлена. Блин! Опять тащиться по жаре. Снова к папе... Ну, что ж поделать, раз никак по-другому. Хургадское представительство "Аэрофлота" встретили родной речью. Какие приятные звуки! Как я соскучилсь по нормальному разговору! Билет был куплен. Вечером мы выехали в Каир (Мидо опять дали машину в долг, вот что значит репутация честного порядочного человека, все знают, что он не подведёт).
Прощальный вечер был в чудном месте, называвшимся "Фламинго".
Несколько прудиков соединялись ажурными мостиками, люди были очень хорошо одеты, лилась приятная музыка, работало несколько концертных площадок, дессерты впечатляли видом и необычными сочетаниями, рядом со столиками по воде важно расхаживали длинноногие розовые птицы. Вечер был и грустный, и трогательный, и наполненый любовью и ощущением счастья, и пониманием того, что всё решено, что судьба свершилась.
Ночной аэропорт мерцал огнями, гудел разноязычной речью и. . . разлучал меня с любимым.
Мидо стоял за ограждением, на его лице отражалась невообразимая тоска, глаза увлажнились, он смотрел мне вслед с надеждой на моё возвращение, с любовью и нежностью. Я перестала его видеть и потянулись долгие минуты ожидания взлёта. Уже пройдя все контроли, ты ещё как бы имеешь возможность вернуться, остаться. Когда этого и хочется больше всего на свете, надо найти в себе силы и сесть в самолёт. Душа разрывалась, текли слёзы, состояние, будто вот-вот настанет конец света. Спасительный взлёт останавливает всепоглащающее желание убежать из аэропорта назад, в объятия любимого. Огромная луна светит в илюминатор и ещё больше теребит душу.
7 часть "Между прошлым и будущим..."
Добравшись домой и встретившись с друзьями и родными, насытившись русскими продуктами и разговорами, я ощутила "ломку" по
Египту и Мидо уже на третий день пребывания на Родине. Мидо писал нежные письма, слал смс, я звонила, ибо любимого голоса не
хватало, как воздуха. Мидо жил пока в Каире у папы, ходил голодным, ведь взять папиных денег не позволяла совесть, а всё, что ему удалось достать, было потрачено на мой отъезд. Пару дней о нём не было ни слуху, ни духу. В эти дни мне впору было вызывать скорую.
Друзья и родители не знали как на всё это реагировать, ведь, любя меня, они хотели, чтобы я была счастлива и воспрепятствовать этому было бы по меньшей мере, жестоко.
С другой стороны, сведений о Египте они имели немного и не самые вдохновляющие, что серьёзно пугало и заставляло волноваться за меня. В Интернете я находила тексты о древностях этой страны, вспоминала всё хорошее там (память может быть весьма избирательна) и рыдала над клавиатурой. Надо отметить, что речь идёт о периоде, когда всеобщая эйфория выездов за рубеж ещё была на пике, уже было много негативного, но информации не имелось в широком доступе, и ресурс, на котором вы читаете эту историю, как и другие ресурсы схожей направленности, ещё просто не существовали. Они появятся позже, когда я уже совершу все возможные ошибки.
Итак, после двухдневного исчезновения, Мидо прислал письмо. В нём рассказывалось, что приехал его друг из Хургады и сообщил новость о том, что тот магазин, в котором Мидо был когда-то хозяином, который я видела закрытым, выставлен на продажу.
Желающих полно, и Мидо попробует сейчас быстро продать магазин в Сафаге, найти в долг денег и купить этот желанный бизнес на наше общее благо.
На следующий день в телефонном разговоре Мидо сообщил, что находится в Сафаге и уже подписывает документы на продажу.
Сколько же стоит тот магазин в Сафаге?... 20 000 $
Сумма не показалась мне огромной, я прикинула стоимость хоть чего-то, типа этого в Москве или в Питере, и нисколько не удивилась. Магазин в Хургаде стоил 30 000$, что тоже показалось мне реальным, ведь место более раскрученное, не деревня, и это магазин в фиговом, но популярном отеле (цены в нём низкие, в отеле почти все отдыхающие - наши соотечественники). Мидо не хватало десятки. Он был в поиске кредита. Ситуация накалялась с каждым часом, потому что хургадский магазин могли продать в любую минуту. Так же Мидо предложили квартиру в хорошем чистом "Мубареке": хозяева - семейная пара (египтянин и немка) уезжают на ПМЖ в Германию, а квартиру уступают очень недорого, всего за 30 000 $. Они готовы даже продать квартиру в рассрочку, жаль, что Мидо не потянуть сейчас этот подарок для меня, вот если б хоть через полгодика, когда он поднимет бизнес, но потом, конечно, таких цен будет не найти: квартиры дорожают не по дням, а по часам, и ко времени нормальных заработков, это жильё будет стоить почти в 2 раза дороже.
А там, в районе, где много иностранцев, где много русских жен, мне было бы так хорошо и одна из комнат просто идеальна для обустройства детской.За последующие 2 дня моё состояние приблизилось к истерике. С одной стороны, были мосты в России, которые я не совсем готова была сжигать, с другой, возможность помочь Мидо сделать нашу жизнь, жизнь наших детей благополучной и даже очень обеспеченной, преумножив вложенные средства. Когда я по телефону сказала, что таких средств у меня нет, но я поищу выход, хотя не знаю, что можно придумать.
Выход Мидо предложил сразу и не один. "У вас в России банки дают кредиты, ты можешь взять такой, а я буду выплачивать"
(по египетским законам муж делит всю ответственность, а мы будем женаты). Можно попросить у друзей, я знаю, в России очень богатые люди. Можно продать квартиру, это не страшно, ведь ты будешь владеть недвижимостью (совместно со мной, конечно, ведь по египетским законам одна я не могу владеть собственностью), которая быстро дорожает и это можно рассматривать, как просто хорошее вложение.
Да и вообще, он не собирается беззастенчиво пользоваться моей душевной чистотой и добротой
(я просто не люблю его, если так думаю!) и всё, что сейчас будет вложено, это он берёт в долг и, естественно, отдаст, как только пойдут дела, это можно положить на мой счёт и хороший процент с денег - это идеальный вариант для жизни вообще.
Потерять что-то в имеющейся ситуации просто невозможно: я просто не знаю египетских законов, которые со страшной силой защищают женщину в браке, тем более иностранку. Да он в тюрьме сгниёт по этим законам, если хоть фунт прикарманит или не обеспечит мне и детям сытную жизнь. Решать я должна быстро, поскольку надо было срочно всё покупать.
Лучше никому не говорить подробностей - злые завистники, не знающие, как на самом деле всё безопасно, будут отговаривать, но ведь это наша жизнь и она никого не касается, кроме нас, и вообще, на востоке никогда не говорят о семейных делах другим, надо всем говорить, что у нас всё хорошо и беззаботно.
И... решение было принято.
Я позвонила знакомой, работающей в недвижимости, она мягко попыталась меня тормознуть, сказав, что можно сдавать, но суммы нужны были большие, и переубеждать настойчивей она не решилась. Приятельство сделало своё дело, я не бегала ни по каким инстанциям и через неделю всё было переведено в деньги и получена половина, вторая ожидалась через 5 дней, после окончательного завершения сделки. Мама была поставлена перед фактом, расстроилась очень, но она же мне не враг, и раз я считаю, что от этого зависит счастье всей моей жизни, она примет это моё решение, а парень, судя по телефонным с ней разговорам, действительно порядочный, любит меня, рассказывал о отношении на востоке к женщинам, детям и старикам - с
Россией не сравнить, на востоке явно высокодуховные люди, чтящие традиции и понимающие истинные ценности.
|
