Византия
Житие Памвы
IV век
Египетский монах, относится к наиболее крайнему крылу христианства, наступавшему на языческую культуру. В отличие от ведущих фигур патристики, которые, борясь с языческими культурными традициями во имя христианской идеологии, сами были до мозга костей пропитаны этими традициями, вожди и чиноначальники восточного монашества выступали носителями не только чисто религиозного, но и национального протеста против всего, что отдавало «эллинством».
Публикуемый ниже отрывок из беседы Памвы содержит аскетическую критику музыки как явления языческой культуры.
Беседа старца Памвы со своим учеником
Настоятель Памва послал своего ученика в Александрию продать изделия своего рукомесла. Тот провел в городе шестнадцать дней... а по ночам спал на паперти церкви св. Марка. Перед тем как вернуться к своему старцу, он посмотрел чин богослужения в святой церкви; три этом он заучил тропари. И вот по возвращении старец говорит ему: «Я вижу, чадо, на душе у тебя неспокойно. Не приключилось ли тебе в городе какого искушения?» А брат говорит старцу:
«Поистине, авва [отче], уныло и праздно проводим мы дни свои в этой пустыне; ведь мы ни канонов не поем, ни тропарей, а вот когда я отлучился в Александрию, я видел порядок песнопений в тамошней церкви, и великая скорбь напала на меня: почему это и мы не воспеваем каноны и тропари?» И вот старец говорит ему: «Увы нам, чадо! Ибо близятся уже дни, когда монахи позабудут о строгой пище речений духа святого и будут прилежать к напевам и возгласам! Какое душевное сокрушение, какие слезы могут родиться от этих тропарей? Какое уж сокрушение монаху, когда он стоит в келье или в церкви и возвышает голос свой, как бык? Ведь если мы стоим перед лицом бога, в великом сокрушении должны мы стоять, а не в праздном увеселении... Говорю тебе, чадо, настанут дни, когда христиане осквернят книги святых евангелий и святых апостолов и пророков, сочиняя тропари и эллинские [т. е. языческие] словеса».
Приводится по изданию: М. Gеrbеrt, Scriptores ecclesiastici de musica, t. 1, 1784, р. 2-4.
Перевод и вступительная статья С. Аверинцева
Арефа Кесарийский
Публикуемый ниже памфлет Арефы против Льва Хиросфакта, жившего в Х веке, был вызван к жизни чисто придворной распрей. Поскольку, однако, и Арефа, и его противник были крупными учеными и представителями соперничающих тенденций в изучении классической культуры, то в их споре затрагивается вопрос о подходе к античному наследию. Арефа, обвиняющий Льва Хиросфакта в измене вере ради «эллинства», сам серьезно занимался древней литературой и комментировал Платона и Лукиана; однако для его подхода к античности было характерно предпочтение прозаиков, отпрепарированных для византийского восприятия веками риторического анализа - под таким углом зрения даже безбожный Лукиаи был мало опасен. Напротив, неоплатоники, выдвинувшие в свое время таких деятелей, как Юлиан Отступник, и пробудившие в самом христианстве опасные для правоверия течения в духе античной диалектики; неразрывно связанная с этой диалектикой, с одной стороны, и с языческим культом, с другой, музыкальная культура с ее теоретиками типа Аристоксена; наконец, неотделимая от музыки и полная «греховной» патетики лирическая и драматическая поэзия - все это было в глазах людей типа Арефы неблагонадежным. Между тем как раз эти стороны античного культурного наследия входили в круг ученых интересов Льва Хиросфакта.
Из памфлета против Льва Хиросфакта
...И хватило же дерзости заняться богословием у такого человека, который отучился от родной ему веры и переучился в эллинство, его сделав предметом своего восхищения!
Пожалуй, твои приверженцы, одного с тобой ноля ягоды, составят с тобой и музический хор! Это с тобой-то, с человеком, не смыслящим ни в правилах гармонии, ни в ее порядке, основанном на числовых расчетах!
Природная рассудительность и сметливость охватывает все многосложное учение о звуках, об амплитудах, о ладах, о созвучиях, о регистрах и о переходах и извлекает из него отличную мелодию лучше, чем если бы она слушалась некоего свиноподобного толстяка. Полагаю, что ему кажется очень разумным, если он даже кое-что поправил в сочинениях Аристоксена и состязался с Тимофеем.
Что ж, никто тебе не мешает это делать. Дуй, пожалуйста, во флейту, если тебе позволит милейшая Афина. Затем, отложив флейту, возьмись за кифару, о величайший из воров после Гермеса * (* Упоминание Афины и Гермеса служит тому, чтобы выставить Льва Хиросфакта язычником, и в то же время связано с известными «музыкальными» мифами. Афина изобрела флейту, но, заметив, что игра на флейте искажает лицо, прокляла этот инструмент; Гермес, вороватый бог, еще новорожденным младенцем укравший коров у Аполлона, считался изобретателем кифары); настрой струны, натяни колки. После этого прибегни к театрам, к мимам, к лицедеям и ко всяческой подобной мерзости, и с ее помощью превращая мудрость в зрелище, если уж тебе угодно ликовать с Дионисом и бесами! О боже, они осквернили твой святой храм, они превратили его в театр!
Приводится по изданию: «Византийский сборник». М.-Л., 1945, стр. 236-241.
Перевод и вступительная статья С. Аверинцева
|
