Актуальные проблемы развития речи и межкультурной коммуникации
Скачать 2.52 Mb.
|
Литература:
Сюэ Жаньжань (Китай, Ханчжоу) Люди, церковь, вера: тема одиночества в повести «Рождение» В повести «Рождение» Алексея Варламова рассказывается о том, как поздно забеременевшая женщина рождает недоношенного младенца и как потом начинается мучительная борьба за его жизнь. Этот сюжет повести служит основой, на которой мастер создает затем своё живописное полотно, отражая современное представление постсоветского общества о семье. Здесь церковь, больница, круг родственников наших героев служат сценой, на которой разворачивается битва за жизнь ребёнка, входящего в мир. Отношение их к ребёнку различно, оно делит всех на две большие группы независимо от социального положения, таким образом помогая автору решить ряд важных для него моральных вопросов. Социальная роль, положение персонажей может при этом усилить или ослабить их в качестве врагов или друзей новой жизни. Раскроем эти вопросы, чтобы понять точку зрения автора. В современном российском обществе, которое показывает в произведении автор, наступила религиозная свобода. Некоторые люди считают, как пишет Алексей Варламов, что современная русская литература в условиях этой самой свободы менее наполнена христианским духом, чем русская литература в советский период. Сейчас писательское слово имеет очень малый вес, и проблема воспитания души, тема предназначения человека на земле наполнены гораздо меньшим общественным звучанием, чем раньше. А.Варламов постоянно поднимает в своих произведениях христианскую тему. По его словам, «…мне кажется, коль скоро человек испытывает потребность говорить о душевном, духовном опыте прихода человека к вере – христианству, а я такую потребность испытываю, видимо, уходить от этой темы он не должен. Все равно она является сердцевиной нашей литературы.»22 В повести А.Варламов подчёркивает разницу между социальным институтом религии и морально-этическими принципами, которые мы привыкли считать религиозными. Церковь серьезно входит в жизнь наших героев три раза, религиозный же мотив звучит постоянно, как камертон. С тех пор как героиня забеременела, повествует автор, она читала тайком от мужа утренние и вечерние молитвы, хотя не была прежде религиозна и даже крещеной не была. Она решила, что не может носить и родить, будучи некрещеной. Эта мысль пришла ей в голову от полного одиночества и беспомощности. Только чудо могло ей помочь. Итак, она приняла крещение, и теперь испытала благодарность почти детскую, чистую, что никто ее не остановил и у нее и ее младенца, уже как бы крещенного во чреве матери, есть свой ангел-хранитель. Такое счастье дает человеку церковь, кто пришел к ней, к этой вере. Но когда она приближалась к церкви и входила в здание с его заунывным пением, возгласами причта и шепотком молящихся, ее охватывал озноб. Она не хотела идти туда, там пугали ее и взгляды святых на иконах, и колючие взгляды церковных старух, и, постояв несколько минут, она торопливо выходила на улицу. Вера в чудесную помощь в беде заставляет женщину проходить через унизительный обряд раздевания на глазах чужих людей, не обращать внимания на «колючие взгляды». Все люди, которых она встречает в церкви, для неё чужие, враждебные. Во второй раз церковь входит в эту семью, когда потерявшийся от горя отец приходит просить о молитвах за стоящего на грани смерти сына и слышит: «Церковь не может вам помочь. Она молится за крещёных».23 Муж не религиозен, он просто находится в отчаянии. Нетрудно понять, каким беспомощным и униженным он себя чувствовал, ведь никогда не признавался в силе религии, и вдруг появился в церкви, начал просить, чтобы ему помогли. Но холодная равнодушная церковь отказалась от него. После такого отказа он решительно убедился, что там все было слишком чужое и немилосердное. «Утопающий хватается и за соломинку», – говорит русская пословица, хорошо объясняя его неожиданный приход в церковь за помощью. Но может ли эта организация со своими ритуалами и желанием создать группу избранных стать руководителем и учителем для тех, кто борется с общественным злом, хочет сказать нам автор. Он вкладывает свои сомнения в размышления-монологи своего персонажа. Это он тот муж, который, по мнению героини, «обязательно скажет жене, узнав о ее крещении, что креститься – это не таблетки от кашля принимать, и если она думает таким образом помочь себе и ребенку, то глубоко ошибается». В последний раз церковь входит в их жизнь, когда жена велела мужу найти священника и окрестить сына, жизнь которого колеблется на пороге смерти. Она знает, что это его не спасет, но хочет, чтобы ребёнок был крещеным. Мужчина же шел и думал о том, что его жене, наверное, не безразлично, умрет ребенок крещеным или нет, быть может, она верит, что если его не окрестить, то он не попадет на небо и не увидит Бога. Но он сам никак не мог согласиться с женой в этом. В конце концов он нашел священника, но старик слушал его так же невнимательно, как и жалующихся старух. Даже после крещения мужчина все еще продолжал считать, что священник так стар, что ничего и не понял. Автор показал нам, как по-разному церковь относится к верующим и к беспомощным неверующим. Мы чувствуем, что не любой человек может получить от неё помощь, она не любому близка. Мы даже заметили, что церковь к неверующим иногда относится со злорадством. И в этом мы не ошиблись, автор именно это хочет сказать читателям. В интервью автор с печалью отмечает: «Правда, сейчас я все чаще сталкиваюсь в нашей современной церковной жизни с попыткой отгородиться от людей неверующих, не христиан. С попыткой поставить между церковью и ними такую преграду. Все, кто по эту сторону ограды, те спасутся. Те, кто по ту сторону, погибнут. Это мироощущение, которое существует на Руси столько, сколько существует здесь христианство, на мой взгляд, вообще сыграло с нами злую шутку.»24 На самом деле, церковь менее всего имеет право злорадствовать над этой несчастной семьей. Но автор оценивает религию не только по делам церкви. Он пытается искать воплощение настоящей церкви в словах философа В.С. Соловьёва: «Церковь не есть собрание верующих только, но собрание любящих. А любовь не может быть бездейственна и... не может оставаться равнодушной к внешней жизни, всем делам и отношениям человеческим». Итак, любовь как основа общества. Думаю, что в образах жены-матери и молодого доктора мы можем найти ответ, как автор отвечает на вопрос о принципе, лежащем в основе человеческих отношений. Женщина пришла к Богу, чтобы уйти от судьбы и стать матерью, она переступила через себя, свой страх и стыд, когда беременная раздевалась в бассейнчике с мутной водой и на нее смотрели как на ненормальную. Она вытерпела все, чтобы заручиться Его поддержкой. Она не чувствовала ничего, кроме одиночества и бездны, и ради сына никогда не переставала молиться за него. В молитвах к Божьей Матери она просит не оставлять маленького человека в одиночестве, прийти и помочь ему: «Он никогда не был один, он не знает, что это такое, пусть он увидит Тебя и перестанет бояться, если Ты дотронешься до него, то он успокоится. Ты одна сейчас можешь не дать ему исчезнуть.» 25 Итак, любовь – это спасение от одиночества, страха, беспокойства, беды и зла. Её страдание – это наказание за грехи, которые она видит в своей холодности, и шире – наказание за то, что семья живёт без «закона и без любви», ведь «просто так ничего не бывает». «Совершенная любовь изгоняет страх» (1Иоан.4:18) Когда её муж увидел, как она учила сына следить глазами за игрушкой, улыбалась, гугукала, относилась к сыну так, как будто никакой болезни не было, то он подумал, что его жена оказалась гораздо мудрее. Жена своим поведением показывает мужу и холодным врачам, как надо относиться к новой жизни. Дети очень хрупки. За ними нужен особенный уход, который только Бог и Матерь Божья дарит людям: утешать родителей, любить младенцев, учить других любить. Доктор не был человеком религиозным, но матерям в случаях, когда жизнь их детей была в опасности, говорил одно: если верующая, молись, если неверующая, тоже молись. А самое главное, не думай о нем плохо. Он еще слишком связан с тобою, с твоим организмом, с твоей психикой, мозгом, и больше всего, больше, чем лекарства, капельниц и кислорода, ему нужна твоя любовь, твои теплые мысли. Если этой любви будет много, ты его спасешь. Именно так он говорил с нашей героиней. И она, кажется, все поняла. Когда утром он вошел в палату, в ее глазах было отчаяние и горе, когда уходил — надежда. Хотя он давал не надежду, он не любил это слишком расплывчатое и даже вредное понятие, — он давал работу: лежи и люби его. Вот твое дело сейчас. По словам автора, этих недоношенных детишек доктор обожал. Хотя они были страшны на вид, с вялой, дряблой кожей, собирающейся в складки, тоненькими ручками и ножками, непропорционально большими головами, мягкими ушами и белым пушком на плечиках и на щеках. Чтобы выходить каждого из них, требовались невероятные усилия, искусность и любовь, но, когда это удавалось сделать, доктор был счастлив. И он вообще считал, что в природе ничего не бывает просто так, и недоношенные дети тоже нужны, они отмечены особой печатью, у них раньше начинает работать мозг, они впечатлительнее, восприимчивее, и если преодолеть самый трудный первый год, то родители будут вознаграждены сполна. И он страдает от того, что в последние годы все чаще и чаще несчастные младенцы попадали в дом ребенка, где, лишенные внимания и любви, которые им были необходимы вдвойне, вырастали калеками. Таких родителей мягкий, незлобивый доктор, похожий на Пьера Безухова, люто ненавидел и, будь это в его власти, в принудительном порядке подвергал бы стерилизации, чтобы не было у них никогда потомства. И пока был малейший шанс уговорить их от детей не отказываться, доктор не отступал. Вообще доктор – чувствующий человек, он и мужчин хорошо понимает. Он нам объясняет: «С мужчинами же было труднее. Любить младенца они не могли». 26 То чувство, что испытывали даже самые нежные и заботливые впоследствии отцы, любовью назвать было нельзя. Это могла быть гордость, самолюбие, тщеславие, самодовольство, но только не любовь. Обычно ничего страшного в этом не было, но когда рождались недоношенные дети, порой случалось, мужья требовали, чтобы матери отказывались от них. Детей, на которых Бог ли, природа являли свою милость и чудо, даруя им жизнь, бросали только потому, что родители страшились их выхаживать или у них оставались дефекты, хотя доктор мог бы привести сотню примеров, как из младенцев, весивших при рождении меньше буханки хлеба, вырастали умницы и крепыши. В повести, мне кажется, есть один человек, к которому с одобрением относится автор. Думаю, даже единственный идеальный образ в произведении. Это именно наш «Пьер Безухов». Каждый день он имеет дело с младенцами, с родителями, вообще с надеждой нашего общества. Он напоминает людям не столько врача, сколько ангела-хранителя. Этот персонаж несёт философскую нагрузку. Рисуя его, автор решает важный вопрос: как быть человеком в сложном современном обществе. [This work is supported by «the Fundamental Research Funds for the Central Universities»]. Чжао Дань (Китай, Нанкин) Мо Янь: молчащий писатель и говорящая проза В 19:00 11 октября 2012 года по пекинскому времени китайский писатель Мо Янь был удостоен Нобелевской премии по литературе. На это сообщение обратили внимание не только люди из литературных кругов и научная интеллигенция, но и правительство, и простые китайцы. И это решение не может остановить дискуссию о писателе и Нобелевской премии, то обсуждение, котором продолжается полтора месяца. Как раз наоборот, известие о присвоении Нобелевской премии по литературе Мо Яню послужило темой нового спора о критериях Нобелевской премии, о значимости писателя и его произведений в китайской литературе, о святом долге и совести писателя как такового. Мо Янь, настоящее имя которого Гуань Мо-е, современный писатель, прозаик, почётный доктор филологии Открытого университета Гонконга, вице-председатель правления Союза китайских писателей с 2011-го года, приглашенный профессор Китайского восточного педагогического университета (Шанхай) и Циндаоского научно-технического университета (г. Циндао). Он родился 17 февраля 1955 г. в уезде Гаоми провинции Шаньдун, из-за «Культурной революции» был вынужден оставить школу. С 1976 года служил в армии. С 1981 года начал литературную деятельность, опубликовал рассказы «Непрерывный дождь в весенней ночи», «Иссякшая река», «Осенняя вода», «Народная музыка» и др. Окончил филологический факультет Академии искусств Народной Освободительной Армии Китая в 1986 году, а через 5 лет получил ученую степень магистра в Литературном институте имени Лу Синя. Повесть «Красный гаолян», опубликованная в 1986 г., была удостоена национальной премии КНР «За лучшую повесть года». Весной 1988 года фильм «Красный Гаолян», снятый по одноименной прозе Мо Яня режиссером Чжан Имоу, получил Премию – Золотой медведь на Берлинском кинофестивале. Благодаря этой экранизации Мо Янь начал пользоваться популярностью как в Китае, так и во всем мире. Его повесть «Редька, красная снаружи, прозрачная внутри», роман «Страна вина», цикл повестей «Красный гаолян: Семейная сага» и др. стали одними из самых читаемых литературных произведений в Китае. В 1997 году писатель вышел в отставку из рядов вооруженных сил и стал редактором местной газеты «Прокурорский день». В этом же году ему была присуждена «Литературная премия мастера» и одновременно денежная премия в размере 100000 китайских юаней за роман «Большая грудь, широкий зад». За первое десятилетие XXI века Мо Янь получил несколько значимых литературных премий и неоднократно был включен в список претендентов на самую престижную в Китае литературную премию Мао Дуня. Только после того как в 2001 году вышел в свет роман «Лягушка» писатель был удостоен этой высокой чести. Произведения Мо Яня уже были переведены на десять языков мира. Творчество Мо Яня обычно относится в современной китайской литературе к «деревенской прозе» и «корнеискательной литературе». В нем развертывается субъективный мир персонажей, уникальная конструкция романа, свободное повествование, своеобразный пейзаж определенного географического пространства, фольклор и таинственная мистическая история. Недаром Шведская академия назвала Мо Яня писателем, который способен с "умопомрачительным реализмом соединять народные сказки, историю и современность". В повести «Красный Гаолян» (1986) рассказывается история «моей бабушки» и «дедушки». Красный гаолян – это популярная сельскохозяйственная культура в уезде Гаоми и символ "полнокровной, огневой жизни" моих дедушки и бабушки. Они умеют любить, как бы рождаются и умирают только для любви, любви к людям, к своей родине. Эти герои обладают огненными страстями и чувствами, как герои в ранних рассказах М.Горького. Но одновременно их любовь существует в реальное время, время Сопротивления китайцев японским агрессорам. И эта любовь сразу сочеталась с долгом перед отечеством, что стало причиной их гибели. «Страна вина» (1993) – первый роман Мо Яня, изданный в России. Выбор этот не был случайным. Достоинство и значимость этой работы, ставшей этапом в творческом пути Мо Яня, заключаются ее в содержании. Этот роман – начало нового периода в творчестве. Содержание и стиль романа вызывают наибольший интерес. Ведь люди в стране вина страстно любят пить вино (китайскую водку) и кушать детей, специально выращиваемых для еды. К тому же роман носит сатирический характер, являясь критикой современного китайского чиновничьего общества со страстной одержимостью пищей и «канибалистической» культурой. В романе сложилось две взаимосвязанные линии, подряд появляющейся в тексте. Первая линия – это история о том, как следователь по особо важным делам провинциальной прокуратуры Дин Гоуэр ведет расследование выращивания детей для приготовления из них блюда. Люди в Цздэго (т.е. страна вина) уже привыкли к этому бизнесу – торговлю детьми как телятины. В конце концов Дин Гоуэр тоже не мог удержаться против соблазна выпить вина и выпившим утонул в нечистотах. Вторая линия – кандидат наук Ли Идоу, занимающийся исследованиями в Академии виноделия Цзюго, постоянно пишет почтенному учителю Мо Яню и посылает ему свои литературные работы. Проза, написанная Ли Идоу, на самом деле являются пародией на прозу почти всех течений и стилей китайской прозы XX века, от записок сумасшедшего до китайского исторического рыцарского романа, от авангардизма до сюрреализма... Писатель, используя бесконечную гиперболизацию, описывает китайскую культуру вина и чиновничий мир, доводя описание до абсурда. В романе «Большая грудь, широкий зад» (1996) автор искренно воспевает материнскую любовь и необходимость продолжать род. Хотя заглавие романа вызывает некое эротическое чувство, но содержание книги совсем иное. По мнению автора, большая грудь и широкий зад – это вообще не эротика, а знак женщин, способных рожать детей. Мужчины здесь как бы потеряли значение существования и служил только элементом продолжения рода. После смерти отца и дедушки, убитых японскими агрессорами, мать собственными силами содержала восемь дочек и единственного сына. В переменчивой судьбе всей семьи, в том числе дочерей и зятьев, отражаются исторические потрясения XX века Китая с 30-х годов вплоть до периода перестройки и открытости в 80-е годы. «Рождение, смерть и утомление» (перевод автора данной статьи, существует и другой перевод по произношению китайских иероглифов «Шэнсы пилао», 2006 – примеч.Ч.Д.) является романом старого «Стиля глав-подразделов» (Чжанхуэйти)27. Заглавие романа происходит из Буддизма, который учит, что рождение, смерть и утомление существуют из-за желания, душевная и телесная свобода достигается только путем уменьшения желаний и неделания. Буддийское начало с идеей метемпсихоза глубоко проникнуто в этом произведении. По буддизму человек после смерти своего тела продолжает жизнь в новом воплощении, т.е. душа переселяется в тело новорожденного человека или другого живого существа – но какого — в зависимости от деяний в предыдущих воплощениях. И вот так называемый круговорот сансары. В этом романе-эпопее один убитый помещик-кулак проходил шесть круговоротов сансары, превращаясь после своей смерти в осла, быка, свинью, собаку, обезьяну и последнего – новорожденного ребенка с чрезмерно большой головой и врожденной болезнью, который непрерывно рассказывает об странных чувствах в разных воплощениях и судьбах семей помещика Си Менау и крестьянина Лан Цефан. В книге глазами разных животных отражается 50-летняя история китайской деревни с 1950-х по 2000-й гг. и толкуются отношения крестьян с землей, их оптимистический, настойчивый характер и богатый духовный мир. Творчество Мо Яня со временем стало обладать историческим измерением и глубокой проблематикой. Значимой теме посвящается и его роман «Лягушка» (2009). Тетка рассказчика, от лица которого ведется повествование, работала деревенским врачом, гинекологом-акушером в течение 50 лет, когда в Китае развертывалась политика контроля за рождаемостью. Как член компартии она не ничуть не сомневалась в правильности партийной политики и изо всех сил боролась с неконтролируемыми беременными, в результате чего погибли женщины и их нерожденные дети. Поэтому тетку называли в деревне «Властительницей ада». Но, выйдя на пенсию, тетка изменилась. Ей снились умершие дети, и у нее началось духовное раскаяние. Производство жизни, деторождение – это великое, обычное, таинственное и первобытное средство обеспечения вечного существования человеческого рода. Но в романе оно противостоит партийной политике. Люди разрываются при этой противоречивой ситуации и проявляют человечную сложность. Мо Янь не намерен ни оправдывать эту политику ни ее отрицать, он лишь уделяет внимание душевному состоянию исполнителей и жертв такой политики. Мо Янь способен создать в своих произведениях самобытный временно-пространственный мир. В большинстве его прозаических сочинений (кроме «Страны вина», «Красного леса» и некоторых рассказов) этот мир конкретизируется уездом Гаоми, например, в книгах «Красный гаолян», «Большая грудь, широкий зад» и «Лягушка». Гаоми – не только родной округ писателя, но и его духовный очаг. Память о нем, родная история составляют основу творчества Мо Яня. Гаоми, с одной стороны, это реальное место, где живут люди из поколения в поколение; с другой стороны, это выдуманный, замкнутый в романе мир со своей традицией, мифом, образом жизни и поведения. Люди, живущие в этом мире, всегда стремятся жить свободно, по своей воле, по самому естественному закону – закону природы, закону души. Но они постоянно мучительно сталкиваются с этим миром. И наконец-то выясняется, что вечные ценности человечества – добро, красота, продолжение человеческого рода в конечном счете побеждают. Такое сталкновение выражается в творчестве Мо Яня безграничной фантазией и субъективным чувством мира персонажей, сочетанием противопоставленных по значению слов, натурализмом и т.д. В романе «Большая грудь, широкий зад» образ матери изображается глазами ребенка, который сосет ее грудь. Поэтому красота матери, ее совершенство зависит от красоты груди и обилия молока, и окружающий мир показывается в соотношение с грудью: «уродливая как грудь редиска», «грудь выглядит как пара белый голубей» и т.п. Слова Мо Яня имеют чудесную силу: даже противопоставленные по значению слова, казавшиеся несочетаемыми, очень гармонично сочетаются в его тексте. К примеру, в повести «Красный Гаолян» он пишет: «Я некогда то северо-восточное село Гаоми крайне обожал, и некогда то северо-восточное село Гаоми крайне ненавидел. Выросши, я постарался учиться марксизму и наконец понял: северо-восточное село Гаоми представляет себя самое красивое и самое уродливое, самое возвышенное и самое обывательское, самое священное и самое греховное, самое героическое и самое негодяйское, самое пьяное и самое любовное место на свете.» (перевод автора данной статьи – примеч.Ч.Д.). Теория Единства и борьбы противоположностей Маркса учит нас, что «каждый объект заключает в себе противоположность», это и есть «суть» действительности. Поэтому образ родного места и отношение автора к своим родным людям показываются благодаря душевному противоречию, этим антонимам. Также находим строки в книге «Стране вина»: «Родился Дин Гоуэр в тысяча девятьсот сорок первом. В шестьдесят пятом женился..., один ребенок... Была и любовница. Иногда милая, а порой просто жуть. То яркое солнце, то ровный свет луны. То прелестная кошечка, то сучка бешеная. То прекрасное вино, то горькое лекарство. С женой он не раз развестись собирался, но передумывал. И с любовницей такая же история: то воспылает любовью, то охладеет. Когда болел, всякий раз воображал, что это рак, и боялся этой болезни, как рака. Страстно любил жизнь, но она уже порядком обрыдла. Вот и метался от одного к другому, не в силах на чем-то остановиться.»28 Противоположные по значению слова создают некую безысходную ситуацию, в которой находится сам герой. Творчестве Мо Яня отличается натуралистическими картинами и стиранием границы красоты и уродливости. Писатель как бы хочет таким образом обнаружить ту хаотическую силу, которая препятствует людям жить и любить. В начале романа «Большая грудь, широкий зад» вместо описания рождения ребенка он подробно записал, как ожеребился детеныш осла. Грязь, кровь, вопль, дикая уродливость побеждает красоту. На читателя все производит впечатление: темнота, злодеяние и смерть. А в «Красном Гаоляне» четко описывается картина сдирания кожи у старика. Несомненно, что такое описание вызывает не столько биологическую, сколько психологическую реакцию. И этими натуралистическими картинами не исчерпывается творчество Мо Яня. Их можно найти также в романах «Пытка сандалового дерева», «Страна вина» и т.д. Безусловно, из-за этой причины многие читатели его не любят. Действительно, услышав весть о вручении Мо Яню Нобелевской премии, люди не верили этому известию. Ведь в Китае Нобелевской премии достоин скорее всего не он. А почему именно Мо Янь получил премию? Это, наверное, то ли потому, что многие его произведения были переведены на европейские языки, то ли оттого, что Нобелевский комитет наконец-то обратил внимание на Восток, а возможно, потому что в творчестве Мо Яня «китайская национальная культура сочетается с мировой культурой»29. Недаром литературные критики спорят, что Мо Янь, чтобы польстить нобелевскому комитету, специально вложил многие оттенки мировой культуры в роман «Лягушка»: адресат главного героя является японским писателем (легко воображаемо, это друг писателя Кэндзабуро Оэ), пьеса написана по образцу французского экзистенциалистского писателя Сартра, один из важных персонажей происходит из русской семьи, сцена романа – ресторан «Дон Кихот» напоминает испанский литературный шедевр Сервантеса. Но спор остается спором. Мы не можем отрицать, что Мо Янь уже создал индивидуальный стиль, который сделал его уникальным писателем в Китае и во всем мире. Его проза удовлетворяет жюри Нобелевской премии не только внешним оформлением: сложной конструкцией, восточным мифом, уникальным повествованием, христианскими мотивами, сюрреалистическим элементом, но и своей вечной проблематикой и утверждением человеческих ценностей. Мо Янь прибыл в Стокгольм на церемонию вручения премии. В одном из интервью его спрашивали о китайской цензуре, он отвечает: «Я никогда не воспевал цензуру. Я думаю, она существует в каждой стране... Если нет цензуры, всякие люди могут оскорблять других и на них клеветать... Писатель может написать великое произведение только при полной свободе, я думаю, это фантазия. Наоборот, если писатель находится в несвободной ситуации, то не напишет хорошее произведение. Это тоже ерунда! Самое важное для писателя – это его душевная свобода, может ли он стоять выше политической и классовой позиции.»30 Кстати говоря, он, может быть, забыл, как он списал «Выступления Мао Цзэдуна на совещании по вопросам литературы и искусства в Яньане». Это поведение вызывает у китайской либеральной интеллигенции насмешку. Ведь оно, безусловно, показывает, что он верит в «Выступления», которые устанавливают классовую позицию литературного творчества как канон китайской литературы. Правда, быть писателем иногда очень трудно, особенно в ситуации несвободы. Мо Янь никогда не выражал оппозиционное мнение, чаще всего выступал за политику правительства, например за политику «Контроль над рождаемостью», за цензуру. А его произведения как раз представляют собой протест такой позиции, и все это взывает путаницу. Насчет того, что писатель Ю.Трифонов не подписывал писем протеста, Дора Штурман напомнила нам, что «в доперестроечные времена в условиях жесткой цензуры были, однако, и другие судьбы, внешне более благополучные, но тоже для тоталитарной ситуации нетипичные... Эти подцензурные писатели еще до падения всех запретов, до отмены гонений на свободное слово делали настоящее дело, работали настоящую работу.»31 Итак, мы, наверное, можем сказать только, что Мо Янь, как и его литературный псевдоним32, действительно молчащий писатель, не очень честно и не в полной мере раскрывающий себя. Но также мы не можем не замечать, что его проза говорит правду и обладает общенациональной ценностью. Это и есть его вклад в китайскую и мировую литературу. А должен ли быть писатель честным? Сохранится ли у него священный долг интеллигента? Это уже другой вопрос. А ведь некогда А.Н.Толстой тоже себе изменил. Чжао Дань (Китай, Нанкин) |
Похожие:
 | Хi кирилло-Мефодиевских чтений в миту-маси (г. Москва, 15 мая 2018 года) / отв ред. Г. А. Забелина; сост. В. Д. Янченко, К. Г. Сосян;... | | Иностранные языки в контексте межкультурной коммуникации: Материалы докладов IV международной он-лайн конференции «Иностранные языки... |
| Института филологии, журналистики и межкультурной коммуникации от 27 октября 2014 г. (протокол №2) и предназначены для магистрантов... | | Актуальные проблемы гражданского процесса: Учебно-методическое пособие. М. А. Гранат, Тольятти: тгу, 2012. с. 26 |
 | Учебная дисциплины «Актуальные проблемы «холоднойвойны» предусмотрена компетентно- ориентированным учебным планом по направлению... | | Диссертация выполнена в Коломенском государственном педагогическом институте на кафедре лингвистики и межкультурной коммуникации |
| Материалы докладов Международной он-лайн конференции «Иностранные языки в контексте межкультурной коммуникации» | | Материалы докладов III международной он-лайн конференции «Иностранные языки в контексте межкультурной коммуникации» |
| Материалы докладов III международной он-лайн конференции «Иностранные языки в контексте межкультурной коммуникации» | | Теоретические основы изучения стереотипов в межкультурной коммуникации |