Издательство саратовского университета
Скачать 4.67 Mb.
|
| ОБ ИЛЛЮСТРАЦИИ Л. О. ПАСТЕРНАКА К ДРАМАТИЧЕСКОМУ ЭТЮДУ А. П. ЧЕХОВА «ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЯ» («КАЛХАС») В 1894 г. в Москве прошел Первый съезд художников и любителей художеств, созванный в честь знаменательного события – передачи Третьяковской галереи в собственность города. Одним из его участников был хранитель Радищевского музея А. Л. Кущ. Он обратился к делегатам съезда с предложением сделать пожертвования в пользу Саратова. Понимая необходимость помощи провинциальному музею и имея в лице П. М. Третьякова достойный пример для подражания, многие художники и коллекционеры откликнулись на просьбу А. Л. Куща. Среди них был и Николай Васильевич Новиков – издатель журнала «Артист». Он передал Радищевскому музею выпуски журнала за 1889–1894 гг., альбом гелиогравюр с картин русских мастеров, альбом рисунков О. А. Лагоды-Шишкиной, изданный ее знаменитым учителем и мужем И. И. Шишкиным после смерти художницы. В составе этого дара в музей пришли и оригинальные рисунки Л. О. Пастернака, И. И. Шишкина, В. Н. Бакшеева, В. И. Соколова, В. К. Менка, а также актера московского Малого театра А. П. Ленского470. Леонид Осипович Пастернак (1862–1945) – художник, сочетавший в себе таланты виртуозного живописца и графика, а также вдумчивого иллюстратора. Четыре рисунка тушью, поступившие от Н. В. Новикова, стали первыми произведениями этого автора в собрании Радищевского музея. Все они воспроизводились в журнале «Артист». Весьма примечательна история создания иллюстрации Пастернака к драматическому этюду А. П. Чехова «Лебединая песня» («Калхас»). Пьеса А. П. Чехова начинается монологом престарелого актера Светловидова, проснувшегося после банкета в закрытом театре в костюме греческого жреца Калхаса. Глядя со сцены в темный пустой зал, он ощущает одиночество и страх смерти, в чем признается появившемуся из уборной суфлеру Никите Ивановичу. Жалуясь на свою несложившуюся жизнь, Светловидов тоже играет роль, но, уходя со сцены, плачет неподдельными слезами. Рисунок Л. О. Пастернака исполнен тушью, пером и кистью на листе фотобумаги размером 19 х 18 см. Благодаря избранному художником ракурсу открывается лишь уголок сцены и создается впечатление, что перед нами не театральные подмостки, а обычная комната. В центре композиции около стоящей на полу зажженной свечи изображены друг напротив друга двое пожилых мужчин – Светловидов и Никита Иванович. Предметы театрального реквизита – стул с высокой спинкой, табурет, колонна – не отвлекают на себя внимание зрителя, а лишь обрамляют героев. Симметрично расположенные на переднем плане палка и ружье служат своеобразными кулисами разыгрываемому Светловидовым действу. Актер стоит, широко расставив ноги и высоко подняв правую руку. Кажется, что он изрекает пророчество или проклятие. Поза героя картинна и патетична, но редкие растрепанные волосы и застывший взгляд широко раскрытых глаз с черными точками зрачков убедительно передают овладевшее им исступление. Его фигура, освещенная свечой, отбрасывает на стену тень. Эта огромная черная тень не повторяет в точности очертания тела и одежды Светловидова и поэтому живет собственной призрачной жизнью, что добавляет таинственности происходящему. Однако общее настроение рисунка совсем иное. Трагический пафос образа, в котором пребывает актер, снижается предельно прозаической обстановкой. Довольно объемный живот Светловидова, плотно обтянутый напоминающим хитон одеянием, превращает трагика в комика. Его единственный зритель – изображенный слева Никита Иванович в халате, больше похожий на элемент декорации. Он стоит согнувшись, заложив правую руку за спину, а левую держа у груди. Суфлер внимательно слушает монолог, который, конечно, знает наизусть. Но он не проявляет нетерпения, его поза свидетельствует о почтительном отношении к таланту (как, впрочем, и о ревматизме). Понятие света особенно важно в работах Пастернака, посвященных театру, ведь освещение – основа любого зрелища. Композиционным центром рассматриваемого листа является свеча. Слабый огонек создает в помещении таинственный полумрак, населяет его фантастическими тенями, при этом обнажая реальность – двух стариков, закрытых в пустом театре. Но переставьте свечу – и старики превратятся в мудрых старцев, стул и палка – в трон и жезл. Пастернак мастерски передает «коварство» света, и мы ощущаем, что все, находящееся за пределами яркого света свечи, изменчиво и неверно. Трагедия и комедия постоянно меняются местами. Резкие контрасты света и тени в рисунке как нельзя лучше соответствуют чеховскому тексту, сочетающему комический и трагический планы. Последовательное обращение Л. О. Пастернака к теме театра и праздника, а также особая трактовка света как источника истинного или ложного представления о мире сближает творчество художника с творчеством представителей объединения «Мир искусства». Но художник далек от желания последних театрализовать реальную жизнь, уйти от современности в мир прекрасного прошлого. Он будто бы хочет угнаться за временем, показать неповторимость и мимолетность каждого мгновения. Короткие штрихи заменяют четкую контурную линию, сообщая всей композиции подвижность и неустойчивость. Варьируя плотность наложения штриха, художник передает светотень. Эти приемы характерны и для рисунка из собрания Радищевского музея. Наиболее интенсивно звучит черный цвет теней, отбрасываемых фигурами Светловидова и Никиты Ивановича. Отдельные штрихи по краям теней по мере приближения к центру сливаются в плотные темные пятна, которые контрастируют с ярким пламенем свечи и бликами на одежде и лице актера. При этом Пастернак активно использует возможности фотобумаги, на которой исполнен рисунок. Чтобы изобразить огонь и блики, он соскабливает верхний серый слой, открывая нижний белый. Нечеткие контуры фигур и предметов создают ощущение дрожания пламени. Художник настолько точен в передаче своих натурных впечатлений, что свеча, свет пламени и тени становятся полноправными героями композиции наряду с персонажами Чехова. Иллюстрация Л. О. Пастернака была воспроизведена перед текстом пьесы во второй книге журнала «Артист» (1890). Театральный, музыкальный и художественный журнал «Артист» издавался в Москве в 1889–1895 гг. В нем печатались научные и критические статьи, рецензии, отечественные и иностранные театральные обозрения, литературные произведения. Его страницы украшали репродукции картин известных художников, многочисленные заставки и виньетки. В журнале сотрудничали А. П. Чехов, Н. И. Немирович-Данченко, Н. С. Лесков, Ц. А. Кюи, Н. А. Римский-Корсаков, А. П. Ленский. Л. О. Пастернак некоторое время был художественным редактором журнала и возлагал большие надежды на это издание, однако его надежды не оправдались. Позднее художник вспоминал: «К сожалению, “Артист” не был в настоящем смысле слова отражением нашей художественной жизни […] Литература была превалирующим элементом, и огромный перевес был за писателями. Первое время я мечтал, что удастся создать равновесие – приходилось бороться за художественно-живописные задачи и интересы. […] я, поняв, что вызвать среди литераторов, да еще того времени, серьезный интерес к художественно-живописным задачам почти невозможно, […] отошел от редактирования»471. Одной из маленьких побед молодого художника в борьбе за «равноправие» изобразительного искусства и стал его рисунок к драматическому этюду «Калхас» (конец 1886 – начало 1887 гг.). Л. О. Пастернаку удалось создать столь яркие образы, что А. П. Чехов «подкорректировал» текст специально для публикации в журнале. Рисунок был создан в короткий промежуток времени между началом сентября и началом октября 1889 г., о чем свидетельствуют письма А. П. Чехова к издателю журнала Ф. А. Куманину. 9 сентября 1889 г. Чехов посылает ему текст пьесы, с тем чтобы она была напечатана в ближайшем номере журнала, а 10 октября того же года пишет: «[…] Что же касается “Калхаса”, то в прошлый сезон о нем был у меня с Ленским разговор; собирались ставить и все откладывали […] Рисунок Пастернака очень хорош. Простите, что задержал. Ваш А. Чехов»472. То, что речь идет именно о листе из собрания Саратовского музея им. А. Н. Радищева, подтверждается самим художником, который в своих воспоминаниях говорит об одной иллюстрации, сделанной им к «Калхасу». Более того, Л. О. Пастернак вспоминает интересный случай, связанный с реакцией Чехова на рисунок к его произведению: «[…] Я сделал рисунок пером, всем понравившийся. Однако оказалось, что я невнимательно прочел сценарий, где было сказано, что суфлер с бородой, а я нарисовал его бритым… Мне рассказывали, что когда Чехов увидел мой рисунок, он тут же “побрил” суфлера, т.е. вычеркнул из манускрипта слова “с бородой” и поместил суфлера – “бритым”. По этому поводу мы с ним обменялись письмами»473. Действительно, в литографированном издании пьесы 1888 г. в списке действующих лиц рядом с именем суфлера имелось уточнение: «старик с большой, седой бородой»474. В тексте, опубликованном в журнале «Артист», нет описания внешнего вида героя. Так визуальный образ, созданный художником, вытеснил образ словесный. Л. О. Пастернак не знал о судьбе оригинала своего рисунка, предполагая, что он находится в семье Ф. А. Куманина или А. П. Чехова. Но благодаря Н. В. Новикову эта замечательная иллюстрация стала частью собрания Радищевского музея. Ж. В. Яковлева ЛГУ и СГУ в годы Великой Отечественной войны – страницы истории Ленинградскому университету во время Великой Отечественной войны довелось перенести тяжелейшую блокадную зиму 1941/42гг. К концу зимы стало ясно, что дальнейшее пребывание университета в осажденном городе грозит его полной гибелью. Тогда было решено перевести ЛГУ на базу Саратовского университета. Эвакуация преподавателей, служащих, аспирантов и студентов началась 26 февраля 1942 г. Около тысячи универсантов и членов их семей тремя эшелонами в течение марта были направлены в Саратов, где на базе Саратовского университета администрацией вуза во главе с ректором В. А. Артисевич им были предоставлены все условия для проживания, а также научной и учебной деятельности. Переезд предстоял сложный и тяжелый. Пеший переход истощенных, голодных людей через Ладожское озеро, а затем поездка в эшелонах. Однако измученным людям был не по силам этот переход. Решить проблему массовой эвакуации могла только автомобильная трасса. Трасса эта получила название «Дорога жизни». Решение эвакуироваться именно в Саратов принял ректор ЛГУ А. А. Вознесенский. Ленинградские вузы эвакуировались на Кавказ. Этот вариант предлагали и Вознесенскому, но он настаивал на эвакуации на восток – в город, имеющий университетскую базу. «Мы едем не отдыхать, а работать», – говорил он. 26 февраля первый университетский эшелон выехал с Финляндского вокзала. Есть множество воспоминаний о тех событиях. Во время такого сложного перехода помогали взаимовыручка и человечность. Из воспоминаний профессора Б. М. Эйхенбаума: «3 марта 1942 года наш эшелон двинулся. Ночью мы переезжали Ладожское озеро. С нашим автобусом на пятом километре случилась авария: мы простояли много часов. Промерзли до костей (было около 40 градусов мороза), пока нас не подобрала какая-то пустая машина. Приехали в Лаврово, откуда поезд должен был везти нас в Саратов. Во время какой-то из посадок или пересадок у меня украли чемодан со всем бельем и портфель со всеми рукописями и материалами, 4 тома работы о Толстом. Портфель со всеми вещами, потому что в руках я не мог нести ничего»475. Из воспоминаний профессора С. С. Кузнецова: «Прибыв на станцию Борисова Грива на берегу Ладожского озера, быстро распределились по машинам и направились по ледяной дороге… В течение часа все было благополучно. Вдруг стая фашистских самолетов принялась бомбить машины. Привычные и смелые водители быстро рассеялись, и получилось два потока: один большой по дороге на ст. Лаврово, другой, меньший, оказался правее и выехал на железнодорожную станцию Жихарево»476. Из воспоминаний профессора К. Ф. Огородникова: «Когда наш эшелон подъезжал к Саратову, городским медицинским организациям было дано указание подготовить 300 санитарных носилок для прибывших. И действительно, из вагонов выходили люди, ослабевшие не только физически, но и глубоко травмированные морально, потерявшие или оставившие в осажденном Ленинграде своих близких»477. С большими или меньшими потерями и трудностями три университетских эшелона прибыли в Саратов. Единый дееспособный университетский коллектив был сохранен, перенесенные трудности сплотили профессоров, студентов и сотрудников, усилив их привязанность к университету как родному дому, с которым универсанты связали свою трудную военную судьбу. Разместить гостей решили в комнатах в гостинице «Россия» на углу проспекта Кирова и улицы Горького и в 1-м общежитии на Цыганской улице. Вера Александровна Артисевич вместе с другими работниками принимала эвакуированных. Из воспоминаний В. А. Артисевич: «В Саратов первая группа ленинградцев прибыла 11 марта… Помню, какой бледной была врач, увидевшая состояние ленинградцев. Некоторые из них не могли даже передвигаться – так были ослаблены блокадой. Их сразу отправляли в больницу…»478. Из воспоминаний профессора С. С. Кузнецова: «Большинство прибывших – резко ослабленные дистрофики, едва двигались...»479 За время пути, с 28 февраля по 11 марта 1942 г. из 60 человек, находившихся в вагоне, 12 умерли в дороге. С приездом Ленинградского университета жители Саратова впервые увидели, до какого состояния довела блокада людей. Многие были потрясены, не могли сдержать слез. Ленинградцы сначала не понимали этого, удивлялись, потом привыкли. В больницах к универсантам из Ленинграда отнеслись с удивительным вниманием, заботливо лечили, выхаживали каждого человека. Через 3 месяца, 8 июня 1942 г. В. А. Артисевич передала полномочия ректору ЛГУ профессору А. А. Вознесенскому. Однако два университета не слились в один, а стали работать самостоятельно под руководством одного ректора. Итак, к 20 марта 1942 г. в Саратов прибыло 789 универсантов с семьями. Из них: профессоров – 34, доцентов – 52, ассистентов – 46, аспирантов – 28, лаборантов и препараторов – 26, лиц административно-технического и обслуживающего персонала – 15, студентов – 377 человек. Помимо 132 человек профессорско-преподавательского состава, прибывших в Саратов, в штате университета состояло 56 научных работников, находящихся в Елабужском филиале ЛГУ, и 81 человек остались по разным причинам в Ленинграде. Так что общее количество профессоров и преподавателей университета составило 269 человек480. В начале апреля 1942 г. 200 профессоров и преподавателей ЛГУ включились в учебную и научную работу. Совместными усилиями два университетских коллектива за два года добились важных научных и практических результатов, провели целый ряд научных исследований, имеющих исключительное значение для фронта. Группа ученых под руководством профессора С. Г. Лехницкого разработала вопрос об устойчивости и изгибе анизотропных пластинок, представлявший большой интерес для самолетостроения. В 1943 г. вышло из печати написанное им руководство для авиаконструкторов «Устойчивость анизотропных пластинок». Исследования взрывной волны профессора А. И. Лебединского нашли применение в оборонной промышленности481. Доцент А. А. Гриб занимался исследованием взрывной волны в воздухе и в воде, а профессор А. И. Лебединский дал приближенный метод решения уравнений взрывной волны. Профессор В. А. Амбарцумян решил проблему рассеивания света482. Проблемой использования горючих сланцев вместе с геологами занимались физики, химики, математики. Большую помощь оборонным предприятиям Саратова оказала группа физиков во главе с профессором С. Э. Фришем, который сотрудничал с деканом физического факультета СГУ профессором П. В. Голубковым. Доцент СГУ В. П. Жузе и профессор С. Э. Фриш помогали эвакуированному в Саратов Ленинградскому опытному заводу синтетического каучука налаживать новый метод его получения. Совместными усилиями физиков двух университетов была разработана специальная сигнализационная аппаратура, налажена технология производства некоторых строительных материалов, исследованы нестандартные процессы течения газа в газопроводах483. Научные сотрудники биологического факультета университета достигли результатов в изучении военных повреждений головного мозга и периферической нервной системы. В решении этой проблемы участвовали профессор биологии Н. Н. Блохин, доцент биолог М. И. Прохорова и др484. Саратовские и ленинградские ученые принимали участие в совместных научных конференциях и исследовательских работах. Геологи ЛГУ во главе с профессором С. С. Кузнецовым помогали саратовским геологам, работавшим под руководством Б. А. Можаровского, в разведке и освоении Елшанского газового месторождения. А затем студенты и преподаватели двух университетов участвовали в прокладке газопровода Елшанка–СарГЭС, который обеспечивал топливом эту электростанцию485. С первых дней прибытия ленинградцев в Саратов между ними и библиотекой СГУ установились дружеские связи. Особенно сдружились с Г. А. Гуковским, В. В. Мавродиным, М. Л. Тронской, И. М. Тронским, Б. М. Эйхенбаумом, С. С. Кузнецовым, С. Д. Балухатым. Преподаватели двух вузов организовали в 3-м корпусе университета платный лекторий, в котором лучшие ученые читали публичные лекции для жителей Саратова. Только в 1943 г. в лектории состоялось 75 лекций, которые посетило более 10 тыс. человек. Большим успехом в лектории Саратовского университета пользовались лекции профессора Ленинградского университета Григория Александровича Гуковского. Несмотря на военное время, холод и голод, аудитории, в которых читали лекторы Гуковский, Мавродин и другие, были полны до отказа486. 12 июня 1942 г. общим собранием двух коллективов было решено заключить договор о социалистическом соревновании Саратовского и Ленинградского университетов. На долгие годы до настоящего времени между университетами остаются дружеские и теплые отношения. На 10-м (административном) корпусе размещена мемориальная доска, посвященная деятельности двух университетов в тяжелое для страны и университетов время. С. Б. Бурков |
Похожие:
 | Для преподавателей, научных работников и студентов, обучающихся по специальности «Социально-культурный сервис и туризм» | | Для преподавателей, научных работников и студентов, обучающихся по специальности «Социально-культурный сервис и туризм» |
| Лингвометодические проблемы преподавания иностранных языков в высшей школе: Межвуз сб науч тр. / Под ред. Л. И. Со | | Лингвометодические проблемы преподавания иностранных языков в высшей школе: Межвуз сб науч тр. / Под ред. Л. И. Со |
| К38 Неправомерные действия должностных лиц налоговых органов. Саратов: Изд-во Сарат ун-та, 2008 376 с.: ил. 978-5-292-03835-1 |  | Франции и Англии xvii–xix вв до нынешних проблем культурного сотрудничества в Западной Польше. Особое внимание уделяется практике... |
| Решением Президиума вак министерства образования и науки РФ издание включено в Перечень ведущих рецензируемых изданий, в которых | | Решением Президиума вак министерства образования и науки РФ издание включено в Перечень ведущих рецензируемых изданий, в которых |
| Кафедра "Промышленное и гражданское строительство" Саратовского государственного технического университета | | Рекомендовано к изданию Учебно-методическим советом Балашовского филиала Саратовского государственного университета |