1. Вечно в сердце моём гдр
Скачать 0.5 Mb.
|
Взвилась ввысь ракета и советская батарея из шести гаубиц 122-х миллиметрового калибра с мощными автотягачами двинулась с опушки леса на огневую позицию. Сначала она, блистая чистотой и солнечными бликами на отдраенном металле и стёклах, вытянулась на дорогу и по взмахам сигнальных флажков на большой скорости устремилась к намеченной точке огневой позиции. Не доезжая до неё на глазах гостей праздника по сигналу командира батарея из колонны стала разворачиваться веером в линию. Получилось очень красиво! Журналисты наградили воинов возгласами восхищения и апплодисментами. Дальнейшие действия личного состава вызывали много вопросов у дотошных журналистов. Они с таким же интересом отнеслись к наблюдениям за выполнением задачи батареей немецких артиллеристов и были довольны тем, что техника и вооружение двух представленных подразделений, как и приёмы работы на них, совершенно одинаковые. Пришлось напомнить тем, кто не служил в Национальной Народной Армии, что у нас не только одинаковая техника и вооружение, но и обучение личного состава проводится практически по одним и тем же военным уставам с учётом новейших достижений военной науки и опыта боевого применения артиллерии. Ведь у нас, советских офицеров, не было никаких секретов для артиллерийских командиров дружественной ННА ГДР. Иначе ни о каком боевом братстве, боевом содружестве не могло быть и речи. Потому на празднике во всём журналистам виделось приятное равенство выучки, экипировки и возможности взаимозаменяемости советских и немецких артиллеристов. Так может быть только у настоящих друзей. Но очень быстро накатились тёмные-тёмные тучи, вдали засверкали молнии и загремели раскаты грома, крупные отдельные капли зачастили барабанной дробью по машинам. Вся программа праздника, кроме команды на обед, к дождю закончилась. Трубач просигналил отбой, всем на обед! Моментально гости в преподнятом настроении оказались в машинах и устремились к семи полковым кухням. Мы радовались удачному празднику «Боевого Содружества», но совершенно не предполагали, что финал таил трагедию! Сейчас, когда приближается 22-ое июня 2007-го года и я печатаю свои воспоминания, мне тяжко. В памяти всплывает трагедия, случившаяся во время праздничного обеда. Никакие планы не в силах были её предвидеть и отвратить. Случилась она в небольшой лагерной палатке командира 243-го мотострелкового полка, где за празднично убранными двумя столами, поставленными буквой «Г», сидели: командир полка подполковник Мамедов, начальник артиллерии полка майор Айрапетов и двое немецких друзей. Эта группа располагалась у стола, стоявшего у самого края поднятой полы палатки. За другой частью общего стола сидели два или три офицера с немецкими гостями. Вот такую картину застолья увидел я, войдя в палатку проверить всё ли в порядке на этой точке потчевания гостей. Заметил так же, что один лейтенант сидел на металлическом термосе около поднятой полы палатки. Ему было жарко. На лице виднелись капельки пота. Действительно, я тоже ощутил предгрозовую духоту и подумал о ней. При этом показалось, что мне жарко от прорезиненой тяжёлой полковничьей плащ-накидки, висевшей на плечах. Когда я вошёл в палатку, все дружно приветствовали меня. Я понял обед начался и всё в порядке. В это время один из немецких журналистов встал, вскинул фотоаппарат, нацелив его на меня. Я взялся за центральный кол палатки и взглянул в объектив фотоаппарата. Прогремл хлёсткий, словно выстрел у головы, удар грома. Никто на него не повёл даже ухом:мол, мало ли их гремело сегодня после праздника. И вдруг вижу огненный шар чуть меньше блюдца бегает по фотоаппарату сверху кнопок. Подумалось работает вспышка и я её спокойно наблюдаю: ведь работает профессионал. Вижу шар бесследно исчез. Мелькнула мысль: «сработала фотовсышка». Но неожиданно мощный взрыв превратил палатку в ад: всё окутано дымом, крики о помощи из-под перевёрнутых столов, где, как на свалке, корчатся от болей гости и офицеры! Я, уцепившись за центральный кол палатки, вижу всю картину, сознаю, что сработала коварная молния, но отцепиться от древка и что-то произнести не было сил.А ко мне обращены мольбы моих парализованных неподвижных однополчан и гостей: «Товарищ полковник! Помогите!» Наконец через силу я выдавил: -Ползите на воздух! Вбежали в палатку водители машин и они начали выносить пострадавших из палатки. Кто-то крикнул: -Лейтенанта убило! Его пытаются привести в чувство, но тщетно. За палаткой на воздухе суета. Прибежал старший врач артполка, полковые санитары и постепенно ситуация стала успокаиваться, но командир полка и его начальник артиллерии никак не могли подняться, хотя никаких признаков паники не выражали. Айрапетов мне спокойно говорит:-Думал, убит! Ничем пошевелить не мог. На воздухе стал живой! Молодые офицеры с немецкими друзьями бодрились. Они уже были в порядке и будто забыли случившееся. Удивительно, но факт: фотограф пострадал меньше всех. Вскоре командира полка подполковника Мамедова и майора Айрапетова для подстраховки госпиталзировали, но через два дня выписали, хотя можно было и не отвозить их в госпиталь. В других полках праздник завершился торжественным обедом немецкие друзья опубликовали свои впечатления от увиденного. Они, как говорил мне Дитер Крюгер, были очень довольны политической акцией « Боевое Содружество.» и просили сделать её традиционной, ежегодной. Моё состояние вызывало противоречивые мысли, но главной бедой стала гибель офицера и я ожидакл от кмандования серьёзных мер. «Конечно,-рассуждал я,-смерть лейтенанта явление совершенно случайное, которое могло погубить и меня или любого другого из находившихся в палатке. Эта смерть не станет обвинением. Главное, что праздник «Боевого Содружества» проведен с патриотической целью, не преследовал никакой корысти, хотя и без разрешения вышестоящего командования.» Первым в мой штаб на полигоне приехал ночью начальник ракетных войск и артиллерии армии генерал Лебедев - очень уважаемый в Дрезденской армии и в ГСВГ человек. Его очень ценил командарм генерал Снетков за его разностороннюю образованность, высокую научно-практическую подготовку, успехи в разработке новых образцов ракетно-артиллерийского вооружения и принципов его боеаого применения. За это он был удостоин высокой Государственной премии. Спокойный, всегда прост в обращении с подчинёнными, генерал Лебедев ценил инициативность, преданность офицера избранной военной професии. Он был моим непосредственным артиллерийским начальником и примером для подражания. Знал много и умел ненавязчиво увлечь любого новыми идеями. И я был рад, что приехал первым именно генерал Лебедев. Понимал, что он сможет объективно разобраться в случившемся и убедительно доложить командованию свои выводы и оценки. Я, безусловно всегда чувствовал заботливое отношение генерала Лебедева к ракетным войскам и артиллеррии нашей 27-ой мотострелковой дивизии, прочно удерживавшими первое место в ГСВГ по состоянию обученности и поддержанию высокой боевой готовности. Нет необходимости вспоминать ночной разговор генерала со мной. Он был долгим. Особенно при упоминании о гибели молодого офицера. Но к чести моего начальника он не произнёс никаких упрёков и даже не намекнул, хотя бы на какой-нибудь.Только пожалел, что не знал о празднике «Боевого Содружества». Обязательно постарался бы побывать. Иногда мы говорили о насущных проблемах повседневной жизни в полевых условиях, о предстоящем моём увольнении из Советской Армии в августе. И здесь генерал выразил просьбу командования армии задержаться до окончания осенней инспекторской проверки, помочь подчинённым отчитаться перед инспекционной комиссией за 1975 учебный год. Я отказался, мотивируя необходимостью устройства дочери в школе на новом месте жительства в Кишинёве, где у нас имелась квартира. 9.Награда за подвиг После увольнения из Советской Армии я ощущал заботу моих немецких друзей об укреплении и расширении дружеских связей. И сам продолжал работать над этими проблемами, как обещал своим друзьям. Выше рассказано кое о каких шагах. Добавлю, что мне удалось оживить связи насосостроителей комбината «Пумпенверке» ( г. Галле) и ПО насосостроения имени Фрунзе (Кишинёв). Я понимал, пока генеральные директора этих двух предприятий не установят личные контакты и не заинтересуются выпускаемой продукцией, технологиями и другими проблемами производства, вряд ли связи станут спонтанно развиваться. Пришлось сделать многое, чтобы убедить гендиректора Эрвина Эрнста обязательно побывать в Кишинёве. И это удалось. Сначала он делегировал в столицу Молдавии своего заместителя по коммерческим связям. Затем Эрвин через Совет Экономической Взаимопомощи заявил свой деловой визит и вскоре официально прибыл вместе с заместителем к гендиректору ПО им.Фрунзе Аспидову. С ним, а также секретарём парткома Боровиком я успел познакомиться, имел несколько встреч с целью рассказать им о немецких насосостроителях. Они, как и директор завода Федоренко, проявили безоговорочную заинтересованность в развитии производственных и дружеских связей с немецкими коллегами. В один из дней их напряжённого визита мне удалось пригласить немецких визитёров и Аспидова в гости на квартиру. Нам с женой захотелось угостить их настоящими сибирскимми пельменями. Конечно, с горячительными напитками. И деловая часть визита, и гстеприимство очень понравились немецким друзьям. О чём они не раз говорили с нескрываемым восторгом. Мои связи с немецкими друзьями благодаря их усилиям переросли в регулярные: один раз в двухлетие, начиная с 1977 года, руководство комбината «Пумпенверке» присылало гостевые приглашения на меня и на жену. Во время этих визитов рождались новые идеи укрепления и дальнейшего развития дружеских связей под общим девизом «Дружба-Фроиндшафт!». После поездок в ГДР иногда мне удавалось рассказать в печати о своих впечатлениях, заслуживавших внимание молдавских читателей, выступить перед активистами Общества Советско-Германской дружбы, перед насосостроителями. Помню, после статьи об опыте немецких пасечников по опылению садово-огородных культур в госхозе имени Вальтера Шнайдера, попросили встретиться с пчеловодами Кишиневского общества, членом которого я стал после увольнения из Советской Армии. Опыт немецких и молдавских пасечников я пропагандировал на Молдавском телевидении, для которого готовил сценарии часовой передачи раз в каждый летний месяц. Словом, любая моя встреча с немецкими друзьями, как правило, имела общественный резонанс, как в Молдавии, так и в ГДР. В результате моей добровольной общественной работы я был награжден памятной медалью Советско-Германского общества «За проявленную активность в укреплении Советско-Германской дружбы». Такую же награду мне вручило Общество Германо-Советской дружбы в Галле. Однако частые поездки в дружественное немецкое государство вызвали недовольство у некоторых работников ЦК компартии Молдавии. Об этом мне прямо сказал собственный корреспондент газеты «Правда» по Молдавии Борис Владимирович Евладов. Я решил « буду дразнить гусей» и не отменял ни одной поездки. Но моё противостояние с ЦК КПМ особенно обострилось в начале 1985-го года при подготовке к праздновванию 40-ой годовщины победы над фашистской Германией. Ещё в начале того года Государственный Совет ГДР через Правительство СССР пригласил на этот праздник по персональному списку сто генералов и офицеров Советской Армии-участников Великой Отечественной войны. Правительство ГДР включило в состав этой делегации и меня. ЦК КП Молдавии получило из Москвы соответствующую депешу:«направить полковника в отставке Зайцева Н.С. в Москву для поездки в ГДР в составе военной делегации...». Эту бумагу в Кишинёве положили под сукно. Мне о ней никто ничего не сообщал. Примерно за пару недель до Дня Победы позвонил Дитер Крюгер и сказал: -Окружной комитет СЕПГ получил список из четырёх советских участников войны, которые приглашены в округ Галле по нашему предложению на праздник Победы, но тебя там нет, хотя в нашей заявке ты был. Почему ты не приезжаешь? С тобой что-то случилось? Первый секретарь Иоахим Бёме попросил поговорить с тобой и выяснить причину. Это сообщение прозвучало для меня, как гром среди ясного неба. Пришлось честно сказать, что ничего не знаю. Дальше мы стали рассуждать и строить догадки моего незнания о приглашении на правительственном уровне. Версии обсуждались различные. Одна из них: кому-то захотелось наплевать на каком уровне приглашен Зайцев, главное доказать, что всё решают на местном уровне, вот захотели не пустить и не пустят! Дитер не очень согласился с такой мыслью и сказал: - Бёме переговорит с Берлином. Надеемся, всё будет в порядке. Обязательно готовься к поездке! Через несколько дней раздался звонок женщины «с местного уровня»: -Можно было и не жаловаться в заграницу. У нас есть причины придержать вас от частых поездок зарубеж. Над этим размышляем,- сказала она. -Боюсь, ваши размышления закончатся за час до отхода поезда на Москву. Потом мне позвонил из Москвы офицер от генерала армии Лащенко, руководителя военной делегации советских участников войны и сообщил подробности: место прибытия в Москве, форма одежды, номер места в купе поезда Москва-Берлин, время отправления и план пребывания делегации в ГДР. Конечно, я вынужден был сказать ему, что до сих пор не получил команду на оформление проездных документов. -Получишь! У всех, кроме тебя, всё готово,-сказал он. Оставалось три дня до отправления делегации из Москвы. Наконец, «местный уровень» позвонил и недовольным тоном пеотребовал срочно оформить проездные документы и в назначенное время прибыть в штаб делегации в гостинице Центрального Дома Советской Армии в Москве. Утром 8-го мая 1985 года наш поезд прибыл в столицу Германской Демократической Республики. Перрон расцвечен красными флагами, красочными транспарантами, броскими приветствиями на немецком и русском языках «Добро пожаловать в столицу ГДР!», «Дружба-Фроиндшафт!» и, конечно, цветами. Нас приветствовали дети в пионерских красных галстуках песней о гибели юного тромпетера ( барабанщика), а поодаль от них молодёжь пела полюбившуюся песню советского композитора Шаинского «Дружба-Фроиндшафт!» Когда мы все вышли из вагонов на перрон и встали одной шеренгой вдоль поезда, встречавшие засыпали нас цветами и долго мы стояли в окружении улыбчивых, радостных берлинцев! Это было незабываемо! Нам жали руки, обнимали и слышно было чаще всего «Победа!...Победа!...Дружба-Фроиндшафт!».. А дальше так закрутились торжества, что мы не имели времени позвонить домой или друзьям-бесконечные встречи, приёмы в Берлине: приём в посольстве СССР в ГДР под руководством посла Аристова, в Государственном Совете ГДР с Эрихом Хонеккером, награждение правительственными наградами и другое. Однако самым запоминающимся оказалось торжественное возложение венков к монументу Неизвестного солдата в Трептов парке руководителями СЕПГ и Госсовета ГДР во главе с Эрихом Хонеккером, депутатами Народной палаты, Военными, дипломатами и военной делегацией СССР, представителями других стран, общественными организациями и гражданами столицы страны. Затем в Государственном Совете ГДР товарищ Эрих Хонеккер вручил Правительственные награды. Перед награждением он обратился к нам, представителям Великого Советского Союза со словами благодарности за решающий вклад в разгроме гитлеровского фашизма, создание первого пролетарского государства на немецкой земле, постоянную интернациональную поддержку и бескорыстную дружескую помощь в становлении ГДР, как равноправного члена международного сообщества. Мне он вручил орден в золоте, являющимся по своему значению вторым среди государственных наград страны. Первым, то есть самым высоким, был орден Карла Маркса. После награждения состоялся большой приём, а утром 10-го мая за нами прибыли представители из округов. В округ Галле нас поехало пятеро во главе с генерал-лейтенантом Руденко. Состав нашей «великолепной пятерки» был нам известен ещё в Москве. В пути до Берлина я рассказывал попутчикам об округе Галле, о немецких друзьях, природе и всём том, что представляло интерес моим попутчикам. Конечно, их удивили рассказы о Фрице Унгерне и Степане Баца, о Хельмуте, воевавшем на стороне Советской Армии, о спасённом памятнике В.И.Ленину, о дружбе садоводов, насосостроителей, воинов наших дружественных армий и многом другом, что накрепко и навечно останется самое доброе в моём сердце. В Галле меня очень ждали мои друзья, хотя встретиться со всеми не хватило времени. Нет возможности рассказать о том, прямо скажу, историческом визите, посвящённом 40-ой годовщине победы над фашистской Германией. Не хотелось бы показаться нескромным, но думаю сказанное Первым секретарём Окружного комитета СЕПГ Иоахимом Бёме при встрече на торжественном приёме 14-го мая 1985-го года подвело итог моей жизни в ГДР во время семилетней воинской службы в ГСВГ: -Николай! Ты помнишь десять лет назад, когда мы проважали тебя на пенсию в Молдавию, я говорил, что для нас твои заботы об укреплении наших взаимных дружеских связей есть подвиг, достойный высокой награды. Ты её получил от Правительсва ГДР из рук самого Эриха Хонеккера. Поздравляю и говорю спасибо от всех твоих многочисленных друзей в округе Галле! Тогда на этом приёме я, как член делегации, был один рядом с И.Бёме за отдельным столом руководства округа Галле. Остальные делегаты находились на банкетах в других городах округа. Мы с Бёме говорили о многом. В какой-то момент я почувствовал, что по обычаю русского застолья настало время песне. Не знаю как это случилось, но я спросил можно ли спеть всем вместе. В зале за столами гостевали не менее четырёх сотен солидных людей, от заслуженных известных тружеников полей и заводов до самых партийных и хозяйственных руководителей различного ранга, военные дружественных армий. Я видел Бёме дал Дитеру Крюгеру какой-то сигнал и вмиг у меня в руках оказался прекрасный полный аккордеон. Оставалось сбросить мундир с наградами, остальное стало привычным, скорее, желанным всему «подогретому» залу. Предупредительный аккорд приглушил лёгкий говорок и я начал любимую песню о дружбе. Сразу же многосотенный хор подхватил «Дружба-Фроиндшафт! Дружба-Фроиндшафт!»... Напевая на ходу, я подходил к поющим за столами друзьям и слышал их возгласы приветствий и одобрения. А слова песни « всегда мы вместе, всегда мы вместе, ГДР и Советский Союз!» зал продолжал петь, дружно повторяя как торжественное заклинание и призыв к нерушимой вечной дружбы между нашими странами! Так было. Такое, к сожалению, не повторится никогда. Ах, как жаль! Николай Зайцев Ню-Йорк, 2007г |
Похожие:
 | Управление культуры и архивного дела Тамбовской области, в соответствии с планом работы, с 20 июля по 30 сентября 2015 года проводит... |  | Управление культуры и архивного дела Тамбовской области, в соответствии с планом работы, с 20 июля по 30 сентября 2015 года проводит... |
| Я предупрежден о том, что при моем согласии дать показания мои показания могут быть использованы в качестве доказательств по уголовному... | | Парадигма — современное, целостное и адекватное отражение единственного реального мира в объеме, необходимом для того, чтобы родная... |
| Клипсы на сосудах? Любой тип внутрисосудистых фильтров, сеток и т д.? Да [ ] Нет[ ] | | Уведомляю Вас о моем намерении произвести полное досрочное погашение долга, в соответствии с условиями Кредитного договора |
| Это потому что там использовались сильные детергенты, чтобы смыть кровь, что осталась после разорванных на части под колесами локомотива... | | На моем столе лежит старая тетрадь из далеких времен школьного детства начала 70-х годов прошлого столетия |
| Вашей компании и согласно п. 5 ст. 18 Закона РФ «О защите прав потребителей» требую, чтобы проверка качества телефона была проведена... | | ... |