их делом, с их версиями, оценками и требованиями, во всех возможных нюансах. В то же время, когда суд соглашается с предложением прокурора и решает применить некий «обычный» порядок, создается впечатление обыденной, рутинной работы, которая еше и не началась, но от нее уже все устали и хотят, «как обычно», побыстрее все завершить.
Во фразе: «По списку обвинительного заключения» есть еще один фактор, подлежащий учету. Представляется, что, даже если такой порядок действительно устраивает суд, определение суда должно содержать последовательный перечень фамилий подсудимых, потерпевших и свидетелей. Надо учитывать, что списка нет у потерпевших, о нем ничего не знают присутствующие в зале, и вообще такое решение можно назвать безликим. Кроме того, ссылка на некий список из обвинительною заключения создает дополнительные впечатления обвинительной направленности судебной процедуры, иными словами, такая фраза подчеркивает, что суд намерен провести исследование по списку. подготовленному стороной обвинения.
Надо также иметь в виду, что обычно не все свидетели являются, и, следовательно, принятый порядок исследования доказательств «по списку» становится невыполнимым. Если в ожидании допроса кто-то из свидетелей уходит, что бывает не так уж редко, вновь нарушается порядок допроса, определенный судом. Наконец, если обвинение состоит из нескольких эпизодов, то сам «список» в обвинительном заключении, как правило, по эпизодам не сгруппирован, что приводит к смешению исследуемых судом событий и фактов.
Когда по делу проходит несколько подсудимых и нок'рпевших и при этом подсудимым вменяется два и более эпизодов, то суд должен определить не только последовательность допроса каждого из них. но и порядок допроса свидетелей, экспертов, специалистов. При этом последовательность допроса может быть различной Для того чтобы не только уточнить показания, те или иные обооягсльава, но и по возможности устранить имеющиеся в показаниях расхождения и противоречия, при изучении дела следует сгруппирован» но каждом) лш- зоду всех его участников: подсудимых, потерпевших, снидск'леп. вещественные доказательства, а также соотвстсшуюшис материалы дела. Рекомендуется провести группировку таким образом, чтобы при судебном разбирательстве создалась наиболее полная каршна события преступления.
Некоторые судьи возражают прошв laKoio порядка исследования доказательств, аргументируя свою позицию буквальным прочтением ст. 279 УПК. Дейа вптельно, в этой норме творшея. чт суд опрашивает участников процесса только «о посдедова 1сльносги допросов» и не упоминает об исследовании друшх доказатстьств. Такая позиция представляется слишком прямолинейной. 1ак как не только сама статья называется «Установление порядка исследования дока hi- тельств, но и в тексте нормы творшея. что суд «выносит определение (постановление) о порядке исследовании доказательств». Между тем ст. 69 УПК относит к доказательствам не только покашния, полученные в результате допросов, но и «заключения эксперт», акты ревизий и документальных проверок, вещественные доказательства, протоколы следственных и судебных действий и иные докумешы» {курсив мой. - JI. X.).
Представляется, что в случае принятя решения об исследовании доказательств по эпи годам нредседательс! в\юший должен обьявля i ь:
«Исследуется эпизод кражи 20 марта 1998 года из квартиры по адресу... Потерпевшая М.П.Сидорова. В совершении этого эпизода обвиняются К. и П. В соответствии с установленным судом порядком первым допрашивается..., после него..., одновременно исследуются письменные документы и вещественные доказательства». (Кстати, этот принцип можно рекомендовать к использованию и при подготовке приговоров. Л X.)
Еще одна неточность — использование в определении (постановлении) формулировки: «материалы дела исследовать в конце судебного следствия». Однако судебная практика показывает, что часто суд исследует материалы дела в ходе всего судебног о разбирательства, не учитывая при этом, что своим решением сначала «связал» себя, а затем вынужден его нарушать. Между тем время проведения осмотров, оглашения документов, исследования вещественных доказательств зачастую зависит от того, в какой связи эти действия суда или доказательства находятся с другими доказательствами, исследуемыми в каждый данный момент судебного разбирательства. Например, при допросе подсудимого может возникнуть необходимость исследовать протокол осмотра места происшествия, а при допросе потерпевшего — вопросы исследования приобщенных к делу вещественных доказательств и т.п.
Наблюдения за реальными и «игровыми» судебными процессами свидетельствуют, что судьи не всегда соблюдают установленную УПК последовательность опроса участников процесса в различных ситуациях, особенно при заявлении каких-либо ходатайств. Некоторые судьи после прокурора спрашивают о порядке исследования доказательств не подсудимого, как это предусмотрено ст. 279 УПК, а защитника, а если участвует несколько адвокатов, го многие вообще не соблюдают последовательность, предписанную упомянутой ст. 279 УПК и веду т опрос в «хаотичном порядке». Не раз приходилось быть очевидцем, когда в обсуждение вовлекались не только народные заседатели (председательствующий опрашивал каждого из них отдельно), но и подсудимые и потерпевшие по не относящимся к ним эпизодам, а также эксперты и специалисты, хотя последние имеют совершенно другой процессуальный статус и не вправе принимать участие в подобных обсуждениях. Между тем в каждом конкретном случае эта последовательность существенно отличается.
Многие судьи не раз высказывали мнение, что допрос надо начинать с тех подсудимых, которые признают свою вину и изобличают тех, кто ее не признает. Если же вину не признают все подсудимые, то первыми допрашивать тех свидетелей и потерпевших, чьи показания могут подтвердить виновность подсудимых. Аргументируя причины такого подхода, судьи, «почти» убежденные материалами дела в виновности подсудимых, сами того не замечая, еще до исследования доказательств уже не ставят под сомнение их виновность и своей главной задачей считают необходимость применения такой тактики исследования доказательств чтобы сложившиеся у них убеждения были подтверждены без особых трудностей.
Представляется, что, определяя последовательность допроса подсудимых, суду следует в первую очередь использовать те варианты, которые способствуют обеспечению принципа объективности и беспристрастности. В частности:
предложить всем подсудимым самим (либо с участием защитников, если они есть) решить этот вопрос и согласиться с их предложением независимо от позиции других участников процесса;
в случае разногласий между подсудимыми прибегнуть к самому простому решению — допросу в алфавитном порядке;
допрашивать по предложенному органами предварительного следствия (дознания) списку обвинительного заключения;
если дело многоэпизодное, можно применить любой из вариантов по каждому эпизоду отдельно.
Следует иметь в виду, что с разрешения председательствующего подсудимый может давать показания в любой момент судебного следствия (ч. 3 ст. 280 УПК). Это означает, что он вправе давать показания после допроса любого лица или производства иного действия. При этом председательствующий не может отказать подсудимому в его просьбе дать показания именно в данный момент.
Необходимо обратить внимание еще на один момент. Действующий УПК не предусматривает специального этапа, когда можно исследовать данные, характеризующие личность подсудимых. Судебная практика показывает, что при «благополучном» ходе судебного следствия (по определению судей, «благополучие» означает, что подсудимый полностью признает себя виновным, дает показания и что имеющиеся доказательства это подтверждают) исследование этих данных происходит в конце, когда в дополнение к судебному следствию оглашаются и исследуются материалы дела. При «неблагополучном» же ходе судебного следствия (подсудимый вину не признает, доказательства не вполне надежные, часть из них следует признавать недопустимыми) к исследованию материалов, характеризующих личность подсудимых, суд нередко приступает уже при допросе подсудимого. Акценты делаются на прежних судимостях, особенно за однородные преступления, на отрицательных характеристиках, на заключении экспертов о признании хроническим алкоголиком или наркоманом. Более того, в подобных «неблагополучных» ситуациях, даже при участии в судебном процессе представителя государственного обвинения, активную роль беру г на себя председательствующие. При этом смысл задаваемых ими вопросов, а также произносимых реплик и комментариев объясняется легко: «Вот, мол, не признаешься, а сам-то, сам- то каков! И в суде не в первый раз, и пьешь беспробудно, и на работе прогуливаешь, и соседи жалуются, и к женщинам на улице пристаешь» т.д. и т.п.
(Мудро решил законодатель, запретив исследование этих вопросов в судебных процессах с участием присяжных заседателей, чтобы никакие другие факты не смогли повлиять на них при принятии главного и основного решения — о доказанности вины.)
Полагаю, что приведенные факты и доводы позволяют сделать вывод, что оптимальным будет решение о том, что сведения о характеристике личности подсудимых, как правило, должны исследоваться в конце судебного следствия.
В этом случае решение суда может выглядеть следующим образом.
«Суд... определил (постановил):
а) Исследование доказательств по делу провести по эпизодам.
б) При согласии подсудимых давать показания допросить их по каждому эпизоду в предложенной ими последовательности.
в) После допроса подсудимых допросить потерпевших и свидетелей по соответствующему эпизоду.
г) По мере необходимости одновременно исследовать соответствующие письменные документы, вещественные доказательства и другие материалы дела, относящиеся к каждому эпизоду.
д) Материалы, характеризующие личность подсудимых, исследовать в конце судебного следствия.
§ 6. Допрос подсудимого
Полагаю, что непосредственно перед допросом председательствующий должен напомнить подсудимому о его праве на привилегию не свидетельствовать против себя и уточнить его намерение давать показания. Соответствующая запись об этом делается в протоколе судебного заседания. Если подсудимый добровольно согласился дать показания, то его допрос «начинается предложением председательствующего дать показания по поводу обвинения и известных ему обстоятельств дела» (ч. I ст. 280 УПК).
В первой части допроса, которую принято называть свободным рассказом, подсудимый дает показания по тем вопросам и обстоятельствам, которые он считает необходимым довести до сведения суда и участников судебного разбирательства. В этой части допроса подсудимому нельзя задавать вопросы и не следует его перебивать.
Только в том случае, когда подсудимый уклоняется от показаний, относящихся к данному делу, председательствующий вправе прервать его и предложить обратиться к существу предъявленного обвинения. При этом необходимо предоставить возможность сказать все, что он считает нужным, по поводу предъявленного ему обвинения и об обстоятельствах, связанных с ним. Во всяком случае подсудимому должны быть обеспечены условия, чтобы закончить свои показания в форме свободного рассказа.
Судебная практика показывает, что свободный рассказ дает возможность, с одной стороны, получить имеющие значение данные о его личности, а с другой — раскрыть позицию подсудимого по предъявленному обвинению. Немаловажное значение имеет возможность наблюдения за подсудимым, за тем, как он излагает обстоятельства совершенного преступления, как оценивает свои действия, наконец, какие доводы приводит в случае отрицания своей вины.
После свободного рассказа подсудимого «допрашивают судьи, обвинитель, потерпевший, а также гражданский истец, гражданский ответчик и их представители, защитник. Затем подсудимому могут быть заданы вопросы другими подсудимыми и их защитниками» (ч. 1 ст. 280 УПК).
Надо иметь в виду, что допрос подсудимого не следует превращать в основной источник выяснения обстоятельств преступления. Закон предписывает суду и другим участникам судебного разбирательства тщательно исследовать все представленные доказательства. Несмотря на то что ч. 1 ст. 280 УПК предоставляет судьям право первыми задать вопросы подсудимому, представляется, что в целях реализации конституционного принципа состязательности следует предоставить такую возможность сначала прокурору, потерпевшему и защитнику, не забывая при этом о необходимости обеспечения равенства прав всех участников судебного разбирательства, предусмотренного ст. 345 УПК. Это означает, что участники процесса не ограничены ни количеством вопросов, ни временем, в течение которого можно их задавать. Они могут задавать вопросы не только в связи с показаниями, данными в первой части допроса, но и в связи с ответами подсудимого на вопросы других участников судебного разбирательства.
Напомним, что в этой части допроса подсудимому могут быть заданы вопросы, относящиеся как к тем обстоятельствам, о которых он говорил, так и к тем, которые не затрагивались в его показаниях. Задаваемые вопросы должны быть понятными, конкретными и четко сформулированными. По своей направленности они могут быть уточняющими, дополняющими, напоминающими и контрольными. Наводящие вопросы не допускаются. При этом председательствующий пользуется правом устранять подобные вопросы, а также вопросы, не имеющие отношения к делу, единолично, без согласования с народными заседателями и другими участниками процесса. Это право сохраняется и при допросах других лиц. Однако вбпросы, заданные народными заседателями, председательствующий устранять не вправе, поскольку они, как судьи, наделены равными правами.
В ходе предварительного следствия обвиняемый, как правило, допрашивается следователем от двух и более раз, и его показания каждый раз фиксируются в протоколах допроса. Основной недостаток протоколов заключается в том, что от начала и до конца они составляются следователем в повествовательной форме от имени допрашиваемого. Каждый такой протокол отличается особым юридическим стилем и достаточно полно отражает профессиональную подготовку следователя. В результате такого оформления все подобные протоколы похожи друг на друга, как близнецы-братья: почти не раскрывают ни личности допрашиваемого, ни его истинного, субъективного отношения к вопросу исследования.
Это и неудивительно, так как следователи не только весьма редко и неохотно предоставляют допрашиваемым возможность лично изложить в письменном виде их позицию по существу расследуемого деяния, но и сами не стремятся записать их показания в прямой речи. Вот почему, когда в судебном заседании не «направляемый» следователем подсудимый излагает свое отношение к предъявленному обвинению в форме свободного рассказа, используя свой обычный разговорный язык, сразу же бросается в глаза, что эти показания существенно отличаются от того, что записано в протоколе. Это обстоятельство характерно также и для протоколов допроса потерпевших и свидетелей.
Наблюдения показывают, что именно в этот момент, когда обнаруживаются расхождения в показаниях, судьи достаточно часто инициируют сопоставление показаний в суде с прежними показаниями. К сожалению, нередко это делается в форме, отражающей желание суда «изобличить» допрашиваемого во лжи.
Между тем у судьи иная задача — уяснить отношение подсудимого к обвинению и выяснить, почему оно изменилось. Кроме того, всегда следует помнит ь, чго главный допрос происходит в суде, и его следует не сопоставлять с прежними протоколами, а лишь знакомиться с прежней позицией, занимаемой подсудимым.
Еще одно существенное отличие в процедуре допроса подсудимого в суде, которое также способно повлиять на его результат, состоит в том, что на предварительном следствии (дознании) его всегда допрашивал одни человек (следователь, дознаватель), и он же записывал ответы только на свои вопросы, т.е. на те, которые сам задавал. В судебном заседании вопросы, хотя и поочередно, и в определенной последовательности, задают судьи, прокурор, адвокаты, другие подсудимые, потерпевшие, эксперты. Иными словами, подсудимый оказывается в совершенно новой для него ситуации перекрестного допроса. При этом характер вопросов существенно отличается от прежних, так как в период следствия в большинстве случаев исследуется только одна линия — обвинительная. В судебном заседании у каждой стороны есть свои версии, свое «прбчтение» ответов, своя цель. Нельзя забывать, что происходит все публично, что вопросы и ответы слушают не только участники процесса, но и присутствующие в зале суда, многие из которых имеют свои, часто не совпадающие интересы и цели. Практика свидетельствует, что именно в такой ситуации и начинают проявляться те «натяжки», которые пытался «не замечать» следователь.
Многие судьи подтверждают, что при свободном рассказе подсудимые вообще редко умеют связно изложить происшедшие события. У большинства из них путаются мысли, речь получается несвязной и нелогичной. Нередко они путают эпизоды и свое участие в каждом из них. В связи с этим, несмотря на участие прокурора и защитника в судебном разбирательстве, судьи считают вполне допуст имым первыми вмешаться и помочь подсудимому, направить его рассказ в системное изложение обстоятельств дела. Следует признать, что такое вмешательство действительно помогает. (Вопрос кому: суду, обвинению, защите?!) Но помогает ли это правосудию?!
Надо учитывать, что председательствующий знает дело, знает, как изложены версии обвинения, знает, как записаны показания подсудимого. Но председательствующий не всегда учитывает, что эти показания записаны следователем, а не самим обвиняемым. В то же время суду обязательно надо выслушать и версии подсудимого, изложенные им самим, без профессиональной помощи, без направления его мысли в «нужное русло», которое не всегда оказывается той дорогой, которая выводит судебный процесс на полностью объективные выводы. Полагаю, что если в судебном заседании подсудимый не в состоянии связно рассказать ни о событиях, связанных с предъявленным ему обвинением, ни о своем отношении к нему, то |
