Cодержание
Скачать 3.45 Mb.
|
Несовместимые фрагменты: спасительная Роза В резвом везделазе из стены палаты появляется Роза, вся в каких-то когтях и ремешках. Тише! Мюны и Прыгши здесь нет. Их задержали воины RSGigaL. Я пролезла незаметно для них. Меня ведь пока нет в черных списках. Датчики на меня не настроены. Сейчас, милый, мы тебя вытащим из этого безумного кинотеатра между мирами. Чтобы не обжигаться, оберни руки плотной тканью и держись за меня! Сжимай крепче ветки, от этого зависит твоя жизнь. Мысленно сливайся со мной! Ноги на запятках везделаза. Крепления сомкнулись. Я превращаюсь в какое-то полурастение. И вот полезли по сумрачным перегородкам миров! Голова кружится. Взрыв света. Мы в больничной палате в Динозавровилле. Наши друзья стоят группой у дверей и не приближаются к нам. Роза сидит у постели и меняет компресс у меня на лбу. При этом она что-то говорит, говорит, говорит... Несовместимые фрагменты: мир коричневого пальца В квартире беспорядок. Календарь открыт не на ту дату. Сидение унитаза, которое я только что опустил, снова поднято. Все не так. Воздух тяжел. Это несчастье, проглотившая нас душная утроба утраты, прикосновение коричневого пальца. Я знаю, что я зря искал бы Розу, так как она от меня ушла целую вечность тому назад. Приходит Мюна. А что, Роза вышла? Спазм в горле не дает мне ответить. Мюна смотрит на меня своими огромными продолговатыми глазами. Фасетки их как будто расширяются. Она раскрывает свои тончайшие прозрачные крылья, которые, кажется, заполняют всю комнату. Несовместимые фрагменты: дежурство у постели Мюна, мне снятся страшные сны! Попей водицы. Ты болен. Повернись на другой бок. Засни, милый! RSGigaL, умоляю, не надо…! Возвращение: фото на память Первые лучи солнца освещают обернутые в тончайшие полупрозрачные металлические листы пузыри центра Динозавровилля. Я стою у окна. Я — дома. Мы вернулись. Проверим. Клик! Восстанавливается та же картина. Подведение итогов. Монолог Дамноса Я знаю, что из-под меня вот-вот выдернут ковер существования. Да, победителей не судят. Что бы ни говорили беззубые либералы, именно тираны остаются в сердце народа. Их рисуют на плакатах, о них пишут книги и поют песни. Но, увы, это оказалось не про меня. Моя карта бита, красный карпет под ногами недвусмысленно задергался. Я принял власть из рук политических проституток и шутов, крутых только на словах. Я дал народу то, чего всем так хотелось. Порядок и страх, одну правду и одну веру. Любой мыслящий и нетрусливый человек на моем месте сделал бы то же самое. Жертвы? Смешно! Жертв меньше, чем людей, погибших за это время в дорожных авариях. Наш девиз всегда был: мы за ценой не постоим…. Откуда вдруг сейчас эта мелочность при подведении итогов? И откуда мое беспокойство, и боль в сердце? В чем дело? Случайная судорога мышц мира, метафизическая интрига? Не знаю. Может быть все просто: мавр сделал свое дело. На наши каменеющие плечи готовы взобраться другие. Будь что будет. Наказание? Награда? Небытие? В любом случае я спокоен. Хотя не могу утверждать, что совесть моя чиста. Власть обременяет совесть. Но это часть моей истинно мужской профессии. Есть такая профессия – быть вождем и учителем. Более, чем профессия – предначертание, судьба,… а ее не выбирают. Из архивов мыслеполиции Соловьиного Союза. Молитвы маленьких людей Подари мне преданность нашему великому садовнику и презрение и ненависть к тем, кто ему мешает. Не давай мне сомневаться в том, что он выполняет Твою волю, волю Источника. Кто как не Ты дал ему власть над нашими душами и телами. Дай мне цель. Дай мне врагов, которых следует уничтожить ради достижения этой цели. Дай мне слепоту, чтобы не увидеть то, что получится. Позволь мне, задрав штаны, побежать за отрядом одержимых. Не подставляй мне ножку, даже не хлопай по плечу, лучше позволь мне ударить ногой шелудивого пса на обочине. И чтоб он меня в ответ не укусил. Возвращение: вечеринка у Мюны Мюна и Жорж встречают гостей. Первыми приходят трицератопсы, толкиенисты мира динозавров. Добродушно перехрюкиваясь, топчутся в передней, думая больше о ритуальных поединках на неправдоподобно зеленых древних лужайках, чем о беседе с хозяевами. И.о. посла Великого Г-сектора — Жоржу. Между нами, гуманоидами, говоря, в чем-то я понимаю этого Велимира Хулимировича, новейшего Ирода родины автора. Конечно, многие его теории пахнут маразмом. Но нельзя отрицать очевидное: Велимир погрузил всех в целительный страх, распространил над страной атмосферу монастыря с максимально строгим уставом. Всякий сверчок знает свой шесток. Как хорошо. Вот этого как раз и не хватает нашей эпохе морального самоедства. — Монастырь, говоришь?... Давай, выпьем. Проползает упитанная, но спортивная, доброжелательная гусеница, явно из хорошей семьи. Говорит завглавпромзонгалактикос. Я у Мюны. Кто-то приедет с почетным адресом от нашего представительства? — Они вот-вот приедут. Но они вооружены и очень опасны. Смею доложить, что и представительство и само правительство изнутри изъедены предательством, ваше превосходительство! Кто вы, красавица, можно заглянуть под вашу маску? — Дурак, это не маска, а голова фальшивого кузнечика, которую я жую. Где тут наглая власть? — Я наглая власть, в вашем распоряжении, сударь. — Распишитесь! Вам бандероль с бим-бам-бомбой. Обратите внимание: Вскрыть лично! И, если разрешите, мой вам совет: чтоб потом не было кривотолков — сделайте это дома. — Чувствительно вам благодарен за совет. Услуга за услугу. Вы заметили, что за вами слежка? Мне кажется, что вы в данную секунду на мушке у космокопа. Ну, вот, так всегда, только начинаешь содержательную беседу… Окружающие, кажется, многих этих сцен не видят, только я. Прыгша! Какая ты ослепительная! — Тише! Давай потанцуем. Смотри смело на меня! Зеленый цвет лечит душу. Я попробую очистить и оживить пространство вокруг тебя, как я это обычно делаю с Мюной. Вы оба такие рациональные и застойные… Автор? — Да, это я, автор. — Можно вас на минутку? Хочу вам сказать, что мне чрезвычайно лестно с вами вот так, вот… скажите только честно, я давно хотел у вас спросить, чем это вам так угодила эта Хата Заката? Вульгарная девица, к тому же явно литературно-политическая проститутка. Куда же вы? — Простите, меня, кажется, зовут, продолжим в другой раз. Чего пристала? Да не женятся они, это все выдумки желтой прессы. Почему история с Розой (она – Роза, заруби себе на носу) тебя так возбудила? Не забывай, что она все-таки настоящий поэт. Монстр, да еще какой, но у нее есть дар. Дар ада. Вот пусть она и тусуется с этой Хатой Танатой, ну, с той, которая с птичьими ногами. Два сапога пара… Оставили бы в покое Автора. Он, бедный, так и мечется, так и мечется, никакой культуры сознания. Не нам судить, кто является парой, кто нет. Это ведает только Источник. Но я согласен, что Автору нужна дисциплина сознания. Метод. Школа. Или очень надежная помощь… Я люблю тебя. Возвращение Вы, разные облики и маски Автора, вы, его многочисленные собеседники, его “иные”! Помните сон о насквозь ложном лице? Вы видели нечто, что бесконечно изменчиво и обманчиво, но при этом с завидным постоянством обитает в нашем мире и в нас самих. Оно постоянно создает обманы и призрачные угрозы. Приходит в образе кошмарной логики ночного собеседника, мучительно и убедительно фальсифицирующего вашу жизнь. Или входит в физическую реальность и дырявит ее и строит какие-то фальшивые лаборатории. Мы чувствуем опасность и в последнем случае онемевшими губами выговариваем слово “псевдо-наука”. Откуда мы знаем, что, если назвать врага правильным именем, кошмар рассеивается? Это глупо, это само по себе не научно, но вот — о чудо — действует. Враг отступает, а часто мгновенно исчезает. Практика фальши двойственна. Начало обмана, его исходная точка —соприродна нашей душе. Могучая ворожба, целительное вранье воронов-врачей и ритуальное воровство высших варягов — обманщиков-богов. Но если центр еще играет, то периферия уже разлагается — развернутый мир-фальшак, который погружается все глубже в ненависть и ложь, представляя собой серую массу недожизни, которая незаметно подменила настоящую. И станет ясно, что все было не то… Где начинается и где кончается разница между holy, whole и hollow? Будем следить за автором, приходить на выручку. Помоги ему, Источник… Видеостраница из Playful Atman’s Daily Monitor of Akashic Records На огромной платформе с мигалками, окруженный ухмыляющимися демонами, Космократ весьма артистично воет на луну. Токсикодендрон пытается фотосинтезировать на ее свет. Весь потемнел от избытка хлорофилла. Пузыри в камуфляже держат любопытствующих на почтительном расстоянии. — А Дамнос будет? Не уверен, кажется, в его мире все безмонадные, он сам тоже. Так что их ждет мечта материалиста. Распад и с концами. — Ну что ж, без него лучше, он какой-то тупой и бешенный. Не самостоятельный. Все идеи взял у нас. Но сколько претензий, сколько гонора. Голос RSGigaL: Платформа №1, скоро третьи петухи, хватит загорать, сворачивайтесь, и домой. У вас, мальчики сегодня весь день грызловка. Да, понимаю ваши чувства, но ничем не могу помочь. Зато вечером обещают нечто грандиозное. Подпольное Партийное Party с Гекатой. Феерическое чувствилище. Как космический взгляд на спутники гигантских планет. Холод, красота, тоска. С широко закрытыми глазами и до полного слияния с Опупом. Рассказ пятый. Авторский проект Приглашение Как хорошо снова сидеть на диване в доме Жоржа и Мюны. В соседней комнате кто-то играет на инсектопианино и тихо напевает детским голосом: Yesterday! Какое может быть вчера у такого маленького жука — да, поди ж ты, — и для него в этом слове вроде скрывается что-то важное. Я снова в мире Великой Динориты. Кстати, Д — удачный перевод, так как наш индо-европейский корень рта означает и порядок, и путь, и истину. Я родом из совсем другого мира, далекого от истины и порядка, из мира сильных слов на корень вр (входящий в имена как бога Варуны так и демона Вритры), таких магических слов как ворон, вор, ворота, ворочать, варить, врать, враг, врач, время и вера. Но границы не только разделяют, но и объединяют. Перед прилетом сюда на Земле я смотрел телевизионную версию великого фильма И. Бергмана «Фанни и Александр». Меня поразило, насколько легко эта история воспринимается как варево из прошлого, настоящего и будущего моей родины. Все линии сходятся. Но этого ведь просто не может быть — фильм создан в другой стране и, к тому же, снят намного раньше выхода на политическую арену многих масок, в нем как будто представленных. Да, мистические зеркала, которые перебрасывают лучи личностей и ситуаций вмешиваются в ремесло. Никакая сознательная сатира не может сравниться с такими диверсиями большого сознания. О чем это мы сейчас говорим с Мюной? Надо включиться, это, пожалуй, важно! — Давайте поедем все в Инсектоград. Мне только что намекнули, что я могу получить в одном частном социологическом фонде грант на подобную поездку, если я представлю им развернутый проект «Автор». — Увидеть Инсектосектор, узнать больше про корни Мюны и Мо! Конечно, «автор» согласен. … Поездка, понятное дело, началась в канцеляриях. Мюна работала над деталями проекта и целыми днями пропадала то в культурной миссии Инсектопосольства, то в фонде под диковинным названием «Рулетка сознания». Я же с помощью Жоржа заполнял бесконечные анкеты, необходимые для получения новых документов, сдавал то кровь, то образцы сознания (для создания виртуального дублера памяти с правильно заполненными знаками синхронизации — это непременное условие любого современного страхового общества) и многое другое. Действительно, какие у меня могли быть документы? Только доисторические, Земные, которые ни один космический паспортный контроль просто не стал бы рассматривать. Какая-то ОВИРкина грамота, лишенная фактуры и ничего не говорящая служивым людям объединенного космоса. К тому же даже эти мои земные бумажки всегда отставали от полетов моего сознания. Ни знание, ни воля в таком деле не помогают. Сколько раз по прибытии я безнадежно рыскал по карманам — результат всегда был однозначно нулевой. И вот с этим наконец-то покончено. Мою бессмертную личность в этом новом мире удалось бюрократически заверить. Отныне я гуляю как по улицам Динозавровиля, так и по всему цивилизованному космосу на законных основаниях. Многие этапы бюрократического процесса выглядели на мой вкус сюрреалистично. Я писал в анкете: дата рождения по универсальной космической шкале — прочерк. И в скобках добавлял: заполнение поля может привести к сбою программы, т.к. владелец паспорта — милостью ДДД (Древнего Дикого Духа, как мне объяснили) Временной прыгун. Дальше — все в том же духе. Тип материальности (тело, сгусток энергии, вихрь сознания, иное) — Смешанный. Творческий потенциал — шизоидно-креативный, псевдо-провокативный, трудно фиксируемый. Что точно означали эти дикие, подсказанные Жоржем ответы, я не знаю. Но, как ни странно, они позволили мне действительно через некоторое время выправить безупречный белый паспорт перемещенного лица с видом на пребывание в Диносекторе — при соблюдении неполной материализации. Паспорт обещал полную правовую поддержку во время путешествий. Очень ценный документ. Подразумевается даже защита при форсмажорных обстоятельствах. Почти никаких обязанностей. Гудбай, бесправное прошлое! Гуляй смело, автор, по дорогам галактики! Гуляй, да гули и дуди от сердца! Но никак и никогда при этом не смей быть уверенным в том, что тебя не подслушивает ухмыляющийся Соперник из команды RSGigaL, за резиновой маской собственного лица хмурый, как туча над границей разума и лишенный всякой сентиментальности. До и после полуночи: в Империи В космолете были в основном дипломаты Инсектоимперии, которые возвращались с межгалактической конференции. За редкими исключениями весьма специфическая публика, лощеные, на мой взгляд, противные, разве что не скользкие (хитин, кажется, не нуждается в смазке) типы. На общем фоне мне нравился свирепый отставной генерал Думдум Мандиблюм (Пуля Жвалич — согласно другой программе моего универсального переводчика). Увы, эта симпатия осталась односторонней. В беседы ДМ не вступал. Я наблюдал за ним украдкой. Иногда казалось, что и я чувствую на себе его пристальный взгляд. Поворачиваю голову. Ничего. М (Ж) занят игрой в шары. Зато дипломаты с удовольствием ловили момент и в приватном порядке — от случая к случаю — вонзали в меня жала отборного остроумия и презрения. Вам не скучно жить с такой постоянной температурой тела? Что-то ваш Космократ намедни снова сорвался и наговорил лишнего. Нельзя ли его поставить на кунда-предохранитель? Или направить на месяц-другой на психомолку в миксамебном секторе? На углекислые воды к вашим союзникам плющам? А, кстати, почему Вы со своим родственником (имеется в виду Жорж) беседуете через переводчика? Этого требуют ритуалы вашего общества? Вы принадлежите к разным кастам? Насколько далеко зашли различия? Вы между собой скрещиваетесь? Что мне ответить? Разве что нечто общее и поэтому никому не интересное. Что в моей родной реальности до момента рождения как Космократа, так и Жоржа остаются тысячи лет и сотни важных событий, перекраивающих карту планеты и стимулирующих крупные изменения в структуре языков. Но вот перелет позади и мы выходим из корабля в космопорту Инсектограда. Что бы ни говорили об оптических иллюзиях путеводители, но для меня, как и для любого простого туриста, планета, несомненно, розовая. Этот цвет, кажется, разлит в самой атмосфере. Количество разных по размерам, окраске и формам жуков вокруг нас подавляет. Пока я борюсь с нахлынувшими эмоциями, Мюна старается у огромного — в полстены — плана космопорта понять, как лучше выбраться к остановке такси. Экзотические краски и формы, прибой странных звуков действуют почти гипнотически. Меня пробуждает стремительное и шумное движение рядом со мной. Мюна исчезла за тремя рослыми молодыми жуками, пошатнулась под напором дружеского гудения, скрежета, шипения и нежностей. Через минуту все наперебой объясняют мне, что нас приехали встречать Милли, Молли и Мебик, дети Микки, младшего брата Мо. Нет, категорически никакой гостиницы! Жить мы будем у них. Сначала у Мебика, дом которого располагается недалеко отсюда. Дом этот чудо как хорош. Стены его суть рамы, обклеенные серой прочной бумагой. Это было бы похоже на земное японское жилище, если бы дом не обладал сложнейшей геометрией и одновременно способностью к трансформациям. При этом никак не используются современные технологии, которые во многих мирах стерли грань между реальным и виртуальным. Нет, дамы и господа, все честно, в архитектуре инсектов нет ничего виртуального, все натурально, основано на виртуозном использовании обычной геометрии. Неоднократно я пытался выразить Мюне свое восхищение, но ее реакция была вялой. Лишь в самый первый день в ее голосе звучала эмоция, но не совсем такая, какую я ждал. «Осиное гнездо», пробормотала она на столь знакомом мне языке планеты Земля. Прежде чем я успел отреагировать, она снова включила универсальный переводчик и перевела разговор на другую тему. Неполиткорректное облачко растаяло, но что это все могло значить? Меж тем каждый день мы открывали все новые прелести Инсектограда и его окрестностей. Даже на фоне воспоминаний о Динозавровиле, город насекомых поражал меня своим богатством и, главное, уютом. Жуки явно жуировали жизнью, и это им было к лицу. (Пообщавшись с Мюной, я, наконец-то, научился трудному искусству распознавания эмоций у насекомых.) У меня была возможность облегчить жизнь своего сознания, превратив Мюну в жука с человеческим лицом. Программа Лицедей в современном Мюне мире входит в любой приличный пакет переводческих программ. Созданное при помощи такой программы синтетическое лицо самым естественным образом проецируется на реальный мир и как бы произносит слова моего собеседника. Была каракатица, стала каракатица с говорящей человечьей головой. При этом не только тембр синтезированного голоса отражает передаваемые на чужом языке эмоции, но и выражение виртуального лица отражает малейшие оттенки чувств коммуникатора. Все же я отказался от подобной зрительной иллюзии. Мюна осталась Мюной. Я даже заказал натуральный голос Мюны в качестве фона для произносимых синтезатором слов. В начале впечатление было конечно шоковое, какой-то скрип, хрип, шипение и урчание, но я быстро научился складывать экзотические звуки в слова инсектолингвы, и следить одновременно за виляниями брюшка и дрожанием антенн. И поэтому, если наш с Жоржем восторг сейчас смешит Мюну (что гораздо лучше, чем ее мрачность и раздражительность в первые дни), то наряду с синтетическим смехом переводчика я слышу скрипучие звуки хитиновых пластинок и вижу отчетливо не какое-то иллюзорное смеющееся псевдолицо, а то, как изящное инсектоидное брюшко Мюны не спеша описывает маленькие круги против часовой стрелки. Время, проведенное в городе, походило на поток, который шумно, напрягая до предела все шесть чувств, нес нас днем, а к вечеру выбрасывал к крыльцу Мебика выжатыми, готовыми заснуть за ужином. За столом, после чашки универсального напитка, похожего на земной кофе, у всех обычно открывалось второе дыхание. Мы болтали, смеялись. И все же через некоторое время волны усталости снова гасили наше оживление. Хозяин, слушающий наши возбужденные рассказы, был дружелюбен, но демонстративно отстранен. Казалось, что, сидя рядом, мы находимся в разных мирах… Мы посещали музеи, театры, концерты, вместе с местной публикой побывали на экскурсии в главном хранилище информации. Было и микро-приключение. Парочка каких-то измятых жуков сделала попытку вырвать сумку у Мюны. Однако, дни, проведенные на Неуловимом, очевидно, не прошли даром. Бывалого космического иллегала нелегко застать врасплох. … Бандиты еле унесли лапки. Прошла неделя, и мы вылетели на кирпично-красный остров, где находился дом Молли. В отличие от своего вежливого и по сути дела равнодушного брата, Молли полна идей и интереса к жизни. Ночные прогулки при свете более похожих на крупные звезды лун, купание в океане (Молли и Мюна оказались прекрасными ныряльщиками), споры о поэзии. В этом доме Мюна окончательно расслабилась, оттаяла. Должен признаться, что жизнерадостность и радушие Молли — не посчитайте за каламбур — омолодили нас всех. В один из дней, мы заметили, как к соседнему дому, где в обычные дни копошились два старых жука, подъехали две огромные капсулы камуфляжного цвета — розовые в кирпичную крапинку. Молли всплеснула лапками. Это генерал! Мандиблюм? — спросил я, холодея от чувства близости чего-то судьбоносного. Да нет, какой Мандиблюм, удивилась Молли. Это наш сосед генерал Кэннон-Пробосцис. Дважды герой мирного времени. Такой бравый и смешной. Подруги прямо падают замертво от зависти, что у меня такой сосед. Ружье, повешенное на стенку в начале этого рассказа, не выстрелило. Это дало мне на некоторое время странное чувство облегчения… Если бы только я знал… Хотя наверно я и знал… и не знал… Мне очень нравятся твои молодые родственники, говорю я Мюне вечером. Она бросает на меня быстрый проверяющий взгляд. Да, Молли неплохая девочка, говорит она после короткой паузы. И автопереводчик и ее собственный голос передают слегка смущенную интонацию, которой я склонен верить. По космонету до Мюны доходят письма, она иногда рассказывает о том, что пишет подруга Миранда из гуманоидного сектора, и какие смешные приписки к ним иногда добавляет Казимир, ее брат. Он сейчас представитель сенатской комиссии по иностранным делам. Практически товарищ министра. Да, времена меняются! Правда, судя по некоторым репликам, Молли не видит в записках Казимира ни остроумия, ни даже присутствия элементарной логики. Да, она помнит его, но когда тот был в Инсектограде на турнире, она как раз кончала восьмилетку. Мюна издает малозаметный для окружающих полусмешок, обнимает Молли передней лапкой, и они направляются к благоуханной террасе перед домом. Кстати, как мне рассказал Жорж, перед нашим приездом растительный мир сада был подвергнут строгой ревизии, и кое-какие потенциально аллергенные для гуманоидов растения были заменены на другие. Дни пролетели незаметно, и вот мы уже собираем вещи. Молли не находит себе места, то подходит к нам с Жоржем, то буквально висит на Мюне, зарывшись в ее накидку. Тогда я еще не знал про семейные проблемы Мюны. |
Похожие:
 | Нормативное регулирование и порядок налогообложения операций с подотчетными лицами 7 |