Е. В. Шелестюк Символ есть многосмысловой конвенциональный мотивированный знак, репрезентирующий помимо собственного денотата связанный с денотатом, но качественно иной, большей частью, отвлеченный или абстрактный
Скачать 112.23 Kb.
|
Шелестюк Е.В. Символ versus троп: сравнительный анализ семантики // Филологические науки. М.: 2001. № 6. Cc. 50-58.Символ versus троп: сравнительный анализ семантикиЕ.В. ШелестюкСимвол есть многосмысловой конвенциональный мотивированный знак, репрезентирующий помимо собственного денотата связанный с денотатом, но качественно иной, большей частью, отвлеченный или абстрактный референт, причем прямое и переносное значение объединяются под общим означающим. Языковые символы - устоявшиеся, закрепившиеся в сознании людей ассоциативные комплексы, существующие в языковом значении слова в виде “символической ауры”, ряда сем культурно-стереотипного и архетипического, древнего мифологического характера. Речевые символы, в которых денотативное значение используется для выражения субъективно-авторских идей или в которых устойчивое культурно-стереотипное и архетипическое содержание специфически преломляется, не являются константами языкового значения слова, но переменными. Символ является комплексным знаком, в плане содержания которого имеются минимум два равноправных ядра — прямое конкретно-денотативное значение и переносное, чаще всего абстрактное или отвлеченное значение. Прямое значение представляет образную сторону символа и характеризуется обязательным обобщением выражаемого им конкретного понятия. Второй ярус содержания символа - качественно иное по сравнению с денотативным переносное значение - может носить: а) первично-архетипический, б) культурно-стереотипный и г) субъективно-авторский характер (среди “авторских символов” особо интересны концептуальные (метафизические) и условно-гипотетические)1. Основной причиной появления комплекса в означаемом символа является то, что прямое денотативное значение в нем само индуцирует значение переносное на основе метафорических и метонимических ассоциаций между ними (далее прямое значение именуется “агент”, а переносное - “референт”). Механизмы переноса метафора (включая синестезию) и метонимия (включая синекдоху) выстраивают ассоциативные ряды, которые обладают логикой. Результирующие символы являются содержательно-логическими или понятийными, например: “сок растений (например, винограда), кровь - жизнь” (метонимия: предмет-признак); “сухие растения, кости — смерть” (метонимия: предмет-признак); “огонь (сжигание) - погребение, очищение” (метонимия: средство-действие-результат); “ворона - обитает и на земле, и на небе - посредник между посю- и потусторонним миром; прорицатель” (мифо-метафора, приписывание воображаемой функции на основании мифического представления о мире); “дорога, путь (в пространстве) - движение в непрерывной протяженности - жизнь, судьба (во времени)” (хронотопическая метафора2. Примеры символики взяты из произведений англоязычных поэтов У.К. Уильямса, Х. Немерова, Р. Фроста. Наряду с метафорой и метонимией существует алогическая символизация - звуковой символизм, лежащий вместе со звукоподражанием в основе первичной номинации (например, и.-е. *uer- (*er-) “издавать звуки” (звукоподражание, сравните рус. урчать, англ. word) и и.-е. *uer- (*er-) “связывать, крутить” (звуковой символизм, сравните гот. waúrms “змея”, рус. вертеть, вращать, веревка, врать (искажать смысл), англ. worm, whirl, wriggle, wring, wry, wrong - “twisting the mouth”). Существует также аберративная символизация, основанная на языковой полисемии, омонимии и паронимии, когда два различных значения связываются в комплекс благодаря идентичности или сходству их означающих. Известный пример символизации на основе паронимического смешения означающих содержится в легенде об Александре Македонском, которому приснился пляшущий на его щите сатир в ночь перед взятием Тира. Древнегреческий толкователь интерпретировал это сновидение как преобразование предложения “Тир твой” (Sa Tyros) в образ сатира (“satyros”). Признавая существование алогических символов, следует отметить, что все же основная масса символов при глубинном рассмотрении сводится к метафорическим и метонимическим типам. Структурные и номинативные черты символа обусловливают его сходство с тропами метафорой и метонимией: и в том, и в другом случае происходит транспозиция имени прямого значения на имплицируемый концепт и одновременный перенос свойств исходного значения на производное; наблюдается единство механизмов переноса - по сходству и по "смежности" - и мотивированность переносных значений различными видами метафорических и метонимических ассоциаций; наконец, и символы, и тропы характеризуются комплексностью в плане содержания. Однако, символы нельзя идентифицировать с тропами. Их различие состоит в следующем. Первое. Основная функция языковых и речевых символов - репрезентативная (обозначающая), а основные функции речевых тропов - дескриптивная и эстетическая. Эстетическая функция, означающая создание определенного впечатления и настроения у адресата, занимает менее видное место в числе функций символа. Например, символы трех деревьев и белого коня с христианской семантикой в “Journey of the Magi” Т.С.Элиота сами по себе практически лишены художественной “орнаментальности”. То же верно для символов “ноготки - радость (от архетип. “солнце, любовь”)” из “A Negro Woman” У.К. Уильямса, “парник - Вселенная, рай” Т.Ретке, “стена - отчуждение и вражда” из “Mending Wall” Р.Фроста, “золотая ветвь - счастье и бессмертие” из “Sailing to Byzantium” У.Б.Йетса, “лес - небытие, смерть” из “Stopping by Woods on a Snowy Evening” Р.Фроста и для большинства других произвольно выбранных символов англоязычной поэзии ХХ в. Речевые метафоры отличаются от символов дескриптивной, а не репрезентативной функцией агента. Например, в стихотворении Теда Хьюза “The Thought-Fox”, где действиями лисы образно описывается движение творческой мысли, приближение вдохновения, мы идентифицируем развернутую метафору-сравнение или, возможно, аллегорию, но не символ: I imagined this midnight moment's forest: / Something else is alive / Beside the clock's loneliness / And this blank page where my fingers move…/ Cold, delicately as the dark snow/ A fox's nose touches twig, leaf…/ Across clearings, an eye, / A widening deepening greenness, / Brilliantly, concentratedly, / Coming about its own business / Till, with a sudden sharp hot stink of fox / It enters the dark hole of the head. / The window is starless still; the clock ticks, / The page is printed 3. Как репрезентирующий знак символ имеет больше сходства с языковыми, этимологическими метафорами и метонимиями, а также с идиоматическими сочетаниями, прямое значение (“внутренняя форма”) которых также репрезентирует переносное. Второе. В контексте метафорического символа нет лексико-синтаксических или семантических маркеров воображаемого характера прямого значения. В случае же художественных метафор маркеры воображаемого характера агента обязательно присутствуют. Контекст, актуализирующий агент метафорического символа (так называемая “буквальная рамка”), носит достоверный характер, описывает реальную ситуацию. Контекст референта (“символический фокус”) не противоречит констатируемой реальности агента, однако, указывает на существование идеи или смысла, связанного с агентом, но качественно отличного от него. Например, образ черного дрозда в стихотворении “Thirteen Ways of Looking at a Blackbird” У.Стивенса имеет маркеры реальности в контексте рамки (“Among twenty snowy mountains, / the only moving thing / Was the eye of the blackbird” или “When the blackbird flew out of sight, / It marked the edge / Of one of many circles”). Наряду с этим есть контекст, эксплицирующий переносный смысл этого образа (“I was of three minds, / Like a tree / In which there are three blackbirds” или “I know noble accents / And lucid, inescapable rhythms; / But I know, too, / That a blackbird is involved / In what I know”). Подчеркнутая реальность агента, с одной стороны, и актуализация его в переносном значении, с другой, позволяют трактовать этот образ как символ (черный дрозд — птица с броским обликом в данном произведении символизирует явленное, внешнее, природу, находящееся во взаимосвязи со скрытым, внутренним, сознанием). Прямое значение символа достоверно и реалистично даже в фантастической рамке, например, в контексте путешествия в неосуществленное прошлое из “Burnt Norton” (“Four Quartets”) Т.С. Элиота. Образы сада роз, пруда, “наполненного водой солнечного света”, лотоса здесь не имеют маркеров воображаемости, хотя само путешествие в прошлое - имеет (in the memory, did not take, never opened, echo ... in your mind). Эти образы реальны в измерении “инобытийной” реальности. Именно в качестве реальных предметных образов они наделяются символическими значениями, становятся символами (соответственно, любви и красоты, божественной животворящей силы, чистоты и духовного роста). “Реальность” референта символа объясняет неприглушенность его образной стороны и равноправие прямого и переносного значений в нем. В художественных же метафорах, в отличие от символов, нереальна вся буквальная рамка и агент всегда носит воображаемый характер. Это верно не только для “орнаментальных” тропов, в которых агент уточняет некоторые свойства референта, типа “all his efforts to concoct / the old heroic bang... from the burning of his wreathed bays, / have left him wrecked” [Hughes], “...the vast walls of night stand erect to the stars” [Jeffers] или “the craggy presence of a peasant king” [Griffiths], но и для содержательных, сигнификативных образов философской, аллегорической и аллюзивной поэзии, которые выступают в качестве специфических единиц мышления и которые часто принимают за символы. Если референт метафоры представляет собой абстрактное понятие, а также предмет или лицо, знание о котором не обусловлено читательской пресуппозицией, то агент составляет единственный образ в поэтической картинке. Тем не менее, в тексте обязательно есть семантические и лексико-синтаксические указатели на его воображаемый характер. Например, в стихотворении “Open House” Т.Ретке (My secrets cry aloud / I have no need for tongue / My heart keeps open house, / My doors are widely swung... [Roethke 1941: Open House]) метафорическая рамка “keeps open house”, “doors are widely swung” составляет рему высказывания, свидетельствуя о дескриптивной функции и воображаемом характере агентов метафоры, несмотря на неприглушенность их образов. Маркер воображаемого характера “открытого дома” показывает, что этот образ не является символом, но метафорой. То же верно для упомянутого выше стихотворения “The Thought-Fox” Т.Хьюза. Референт — “творческая мысль” — имеет абстрактный, безóбразный денотат, основным же образом в стихотворении является слово “fox” в прямом значении и ряд зависимых образов (“this midnight moment's forest, something else is alive, a fox's nose touches twig, leaf” и т. д). Маркеры воображаемого характера агента: лексический (“I imagined”) и лексико-семантический (кульминационная генитивная метафора (it enters the dark hole of the head) - доказывают, что перед нами развернутая метафора, но не символ. Воображаемый характер агента метафоры обусловливает распространенное мнение о “приглушении” в ней архисемы, соотносящейся с узуальным денотатом и “индуцировании” архисемы, соотносящейся с окказиональным референтом4, или, в иной формулировке, о том, что с переносом признаков агента на референт, первый, отдав свои признаки последнему “как бы умирает в нем…”5. Это мнение, однако, представляется спорным в случае содержательных (сигнификативных) тропов. Третье. Метонимия, включая синекдоху, и производные от нее тропы - метонимические парафраз, сравнение, квази-тождество, олицетворение - с типами связей часть-целое, целое-часть, признак-предмет имеют предметный референт. Например, “the arrogance of blood and bone” -> “human beings”, “the untarnishable features of Charlemagne bestride the progress of the little horse” -> “the concrete person”, “the horse”, “old age should burn and rave at close of day” -> “old people” (T. Hughes, F. Downie, D. Thomas). Метонимия и производные от нее тропы с типами связей предмет-признак, причина-следствие, cопутствующее обстоятельство-явление имеют признаковый референт: (his misfortune pursued him) “over smaller things, too, the splinter he got chopping wood, … the sore on his mouth repelling the mistletoe kiss” -> “causing displeasure and annoyance”, “power is built on fear and empty bellies” ->“hunger”, “but all his efforts to concoct the old heroic bang from their money and praise, from the parent's pointing finger and the child's amaze” -> “fame”6. Последний тип метонимий, то есть метонимии с признаковым, абстрактным референтом может быть ошибочно идентифицирован как символ. Но в отличие от метонимических символов в них агент является непосредственным предикатом референта, буквальная рамка и фокус практически совпадают. Контексты актуализируют значения одного порядка и не указывают на наличие плана абстракции или обобщения, то есть содержания, качественно отличного от агента. Кроме того, референт (например, “fame”) не генерирует все более обобщенных и абстрактных символических значений, не создает новых ярусов содержания, как в символе. Сравните метонимический символ “hand” в стихотворении «The hand that signed the paper felled a city...» Д. Томаса: «The hand that signed the paper felled a city; / Five sovereign fingers taxed the breath, / Doubled the globe of dead and halved a country; / These five kings did a king to death. / The mighty hand leads to a sloping shoulder, / The finger joints are cramped with chalk; / A goose's quill has put an end to murder / That put an end to talk. / The hand that signed the treaty, bred a fever, / And famine grew, and locusts came; / Great is the hand that holds dominion over / Man by a scribbled name. / The five kings count the dead but do not soften / The crusted wound nor stroke the brow; / A hand rules pity as a hand rules heaven; / Hands have no tears to flow»7. Имя “hand” имеет устойчивые архетипические импликации: рука соотносится с Богом, творцом Вселенной8. В стихотворении оно является ядерным образом, образом части тела, репрезентирующей анонимное лицо (синекдоха): “the hand -> anonymous ruler”. Имеется также партикуляризация этого образа - “five fingers”, “a goose's quill”, “the mighty hand leads to a sloping shoulder”, “the finger joints are cramped with chalk”, “a scribbled name”. По ходу стихотворения образ усложняется: рука не только разрушает города, убивает и карает, но и насылает лихорадку, голод, саранчу и даже управляет состраданием. Производное значение синекдохи “the hand — anonymous ruler” мифологизируется и обобщается. В контексте последнего четверостишия синекдоху правомерно рассматривать уже как метонимический символ: “the hand” -> anonymous ruler (синекдоха: часть-целое) -> a group of authorized people (синекдоха: единичный член группы-группа) -> power (метонимия: лица-признак) -> superior evil might (which took over God's omnipotency and rules the dead and the living) (метонимия: признак-ирреальная абстрактная сила). Как видим, конечное значение “hand” - “зло, управляющее миром”, не имплицируется непосредственно агентом, а выводится из ряда его метонимических предикатов, что позволяет рассматривать данный образ как символ. При этом наблюдается семантическое включение интенсионала прямого значения в переносные, но и его нерастворимость в переносных значениях, равноправие с ними. То же можно сказать о соответствующем языковом символе-архетипе “рука - деятель - творец - Бог, творец Вселенной”. Четвертое. Для символов следует отметить как основное правило то, что прямые значения в них являются конкретно-понятийными (денотативными), а переносные символические значения соответствуют отвлеченным от субстанции и абстрактным понятиям, являются сигнификативными. Для двух основных тропов (фигур замещения), связанных с переносом имени денотата (агента) на референт — метафоры и метонимии, в отличие от символа, характерны вариативность составляющих понятий и разнообразие схем транспозиции. Иными словами, символу присущи постоянство понятийной структуры и направленности переноса “concrete vehicle -> abstract tenor” (c -> a), а тропы характеризуются понятийным разнообразием и разнонаправленностью транспозиции (с -> a, c -> c, a -> c, a -> a). Выделяются идентифицирующие и характеризующие тропы. Идентифицирующий троп представляет собой имя естественных родов (субстанции) или ядерный элемент в нем является таковым. Соответствующие ему типы транспозиции — с -> a и c -> c. Например, “Fortune's winnowing”, “countless hearts that seek world-refuge that will never come” [Robinson], “breathing on the base rejected clay” [Moody], “we are ribless polyps” [Foxall], “consider these... born barren, a freak growth, root in rubble” [McNiece]. Характеризующий троп, называющий не сам референт, а отдельное его абстрактное свойство или отношение, является именем признака субстанции, отвлеченного либо абстрактного понятия. Соответствующими ему типами транспозиции являются a -> c и a -> a. Например, “the circuit calm of one vast coil” [Crane], “snail, snail, glister me forward” [Roethke], “her smile...is all that our haggard folly thinks untrue” [ Masefield], “the nothingness of winter becomes a little less”[Stevens], “woods, villages, farms — hummed the heat-heavy stupor of life”[Hughes]. Символ имеет две модификации основной схемы транспозиции “c -> a”: 1) транспозиции “concrete vehicle -> concrete tenor” и “аbstract vehicle -> concrete tenor” — номинация конкретного (единичного либо собирательного) референта именем естественных родов (либо именем отвлеченного от субстанции и абстрактного понятия). Схему “c -> c” имеют архетипические символы - ассоциативные сращения субстанционального агента с субстанциональным референтом. Например, архетип яйца символизирует изначальный зародыш, из которого возникает мир (метонимия: concrete vehicle -> fictional concrete tenor), в христианстве яйцо - воскресший Христос, то есть проклюнувшийся из скорлупы птенец (метафора: concrete vehicle - fictional ground -> concrete tenor), в алхимии яйцо, белок и желток - серебро и золото (метафора: concrete vehicle - fictional ground -> concrete tenor). В поэзии весьма частой является символическая репрезентация топонимов, которые допустимо рассматривать как конкретные понятия. Символы такого рода также подпадают под схемы “c -> c” и “a -> c”. Топонимический символизм наблюдается, например, в поэме У.Х.Одена “Spain 1937”. Отдельные образы имплицируют обобщенные содержательные понятия, такие как воинственность, религиозность, развитие классической науки, промышленности и т.д. Все эти содержательные понятия, в свою очередь, предицируют и обеспечивают сигнификацию референта символа — Испания; 2) транспозиция “abstract vehicle -> abstract tenor” — номинация абстрактного референта именем отвлеченного от субстанции или абстрактного понятия. Символы с транспозицией по схеме “a -> a” носят абстрактный характер как в плане содержания, так и в плане выражения. Символика такого типа весьма характерна для абстрактной поэзии Э.Э.Каммингса и У.Стивенса. Своеобразие символизма Каммингса — в открытии им символических смыслов местоименных и модальных слов. Например, слово “now” настолько часто повторяется в поэзии Каммингса обособленно в качестве смыслового центра, что становится полноценным символом-абстракцией (a -> a), означающим трансцендентное, вневременное, вечное в противовес разрушительному времени. Например: the cunning the craven / (as think as can feel) / they when and they how / and they live for until / though the sun in his heaven / says Now [Cummings 1962: the busy the people...], также в “SONG”, “what time is it?”. символах является “concrete vehicle -> abstract tenor”, а не отдельные ее варианты. Доказательствами тому являются: 1)относительно редкое употребление модификаций основной схемы транспозиции “a -> a”, “c -> с” и “а -> c”; 2)тенденция к отвлеченности и абстрагированию переносного конкретного референта у символов с транспозициями а -> c и c -> c; 3)тенденция к конкретизации прямого значения по сравнению с переносным у символов с транспозицией а -> а. 1 См.: Шелестюк Е.В. Семантика художественного образа и символа (на материале англоязычной поэзии ХХ века). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук.. Москва, 1998. 2 Cм.: Garai J. The Book of Symbols. London, 1973; Vries A. de. Dictionary of Symbols and Jmagery. Amsterdam - London, 1983; Мифы народов мира. В 2 т. М., 1988; Бидерман Г. Энциклопедия символов. М., 1996. 3 Английская поэзия в русских переводах. М., 1984. С. 550. 4 См.: Азнаурова Э.С. Стилистическая номинация словом как единицей речи // Языковая номинация. Виды наименований. Кн.2. М, 1977. 5 См.: Косиков Г.К. Два пути французского постромантизма: Символисты и Лотреамон // Поэзия французского символизма. Лотреамон. Песни Мальдорора. М., 1993. 6 Poetry Review. Vol. 60, 5. London, 1969. P. 226; Poetry of the Thirties. London, 1964. P. 53; Hughes T. Selected Poems 1957-1967. London,1977. P. 13. 7 Английская поэзия в русских переводах. М., 1984. С. 422-424. 8 См.: Маковский М.М. Язык – миф - культура. М., 1996. |
Похожие:
 | Символ группирования перечислений по "И" (отбор). Настройка позволяет указать символ, который будет использоваться при задании условий... |  | «коммуникативного бума». Действительно, за последнее десятилетие во всех сферах жизни российского общества ощущается настоятельная... |
| Или символ во всех заполняемых полях бланка №1 и регистрационной части бланка №2, тщательно копируя их написание из верхней части... | | Фио умышленно из личных неприязненных отношений, с целью причинения мне физической боли и нанесения побоев ударила меня двумя руками... |
| Указать место и время дтп) произошло дорожно-транспортное происшествие с участием автомобиля (указать марку, номерной знак), принадлежащего... | | Люди рассматрива ются как самый ценный ресурс организации, они делают ее такой, какой она есть. Когда разработаны планы функциони рования... |
| Аудио накладывается на весь проект. Можно выбрать готовый фон, их в сервисе предусмотрено больше 200 вариантов или загрузить свое... | | Еди ный го сударс твен ный эк за мен (егэ) – это ос новная фор ма го сударс твен ной (ито говой) ат теста ции вы пуск ни ков школ... |
| Лев Толстой – живой, воплощенный в плоть и кровь символ достоинства печатного слова” | | Организации по продовольствию и сельскому хозяйству ООН относительно юридического статуса той или иной страны, территории, города... |