Эта книга об удивительной женщине, прожившей большую, похожую одновременно и на сказку, и на приключенческий роман жизнь Императрице Марии Федоровне
Скачать 4.88 Mb.
|
На самом же деле Ольге Александровне ничего не сообщили; она узнала обо всем лишь постфактум. Как позже она говорила с горечью, «Ксения сама занялась сделкой. Мне дали понять: меня все это мало касается, поскольку я замужем за простолюдином». Ксения Александровна вдруг решила, что она имеет неоспоримые преимущества, хотя, согласно завещанию Марии Федоровны, обе дочери являлись равноправными наследницами. Но старшая сестра уже не считала младшую себе равной по причине ее «недостойного брака». Схожей точки зрения придерживался и Английский Король, не желавший признавать родства со своей кузиной Ольгой. Ее позицией он не интересовался, в то время как с Ксенией поддерживал самые доверительные отношения. Через несколько дней после того, как драгоценности Марии Федоровны покинули Видёре, Король сообщал Ксении: «Посылка, которую мистер Барк прислал из Копенгагена, прибыла в сохранности и сейчас находится у меня в сейфе, в Букингемском дворце, где она останется до Вашего возвращения или пока я не увижусь с Барком и он не сообщит мне о Ваших пожеланиях насчет нее». Завершая свое послание, Георг V выражал надежду, что Великая княгиня вернется и будет жить во Фрогмор Коттедже, который «ждет ее». «Я надеюсь, — добавлял Король, — что он будет Вашим домом, если только Вы не сочтете, что он слишком мал». Ксения сразу после похорон матери покинула Данию, а Ольга оставалась еще некоторое время в Видёре и ей пришлось иметь объяснение с Королем Христианом X, выслушивать его оскорбления после того, когда он узнал, что драгоценности уплыли из-под его носа. Он воспылал к своей русской кузине, которая совершенно была далека от всей этой истории, стойким чувством непреодолимой вражды. И отплатил ей, что называется, «по полному королевскому счету»: он навсегда вычеркнул двоюродную сестру из круга не только своих родственников, но и знакомых. До 1948 года Ольга Александровна со своей семьей оставалась в Дании и много бедствовала. Нередко случались дни, когда она вообще голодала, но Короля это не занимало и никогда не беспокоило. После смерти Марии Федоровны муж Ольги работал конюхом в поместье у датского миллионера Расмуссена, а в 1932 году, получив некоторые средства от продажи Видёре, она с Куликовским купила небольшую ферму «Кмудсминне» в местечке Баллеруп, недалеко от Копенгагена. Занимались простым крестьянским трудом и этим жили все время до самого своего отъезда из Дании. Христиан X умер в 1947 году, и все это время ее коронованный брат, не «по-королевски», а хотя бы по-человечески ни единожды не протянул ей руку помощи. А ведь этот правитель считался «христианским монархом»! Темная история связана с продажей виллы Видёре. Вскоре после смерти владелицы все «содержимое дома» было распродано на аукционе. Какие конкретно предметы продавали, кто покупал и по какой цене — все это вряд ли удастся выяснить. Точно известно лишь, что наиболее ценные вещи отбыли в Англию, в том числе и лимузин Царицы марки «Бельвиль». Сохранилась одна занимательная подробность: Королева Мери тоже принимала заочное участие в аукционе. Она попросила через Британский МИД приобрести для нее одну «фарфоровую безделушку» и выделила для этой цели 25 фунтов стерлингов. Но ставка не прошла, кто-то заплатил больше. Данный эпизод позволяет заключить: существовал каталог-опись предметов, принадлежавших Марии Федоровне, который был доступен изучению «Ее Величества», а потом испарившийся бесследно. Сам же дом был продан примерно за 12 тысяч фунтов стерлингов, что ныне равняется приблизительно 200 тысячам фунтов. Сумма хоть явно и не «царского достоинства», но ее трудно назвать незначительной. Надо думать, что после уплаты налогов и комиссионных она существенно уменьшилась. Но самое интересное не это, а вопрос: куда же она подевалась? На него нет до сих пор ясного ответа. Король Христиан X не только отшатнулся от помощи данному делу, но и хотел как можно скорее покончить «с этой историей», что, естественно, сбило цену. Датская сторона полностью отстранилась от юридической и правовой части купли-продажи, передав дело английским представителям. Но в определении размера долей приняла участие и настояла на том, чтобы доля Ксении была определена в 3/5, а Ольги в 2/5 стоимости имущества. Но на этом история с виллой не закончилось. Как только купчая была совершена, вся сумма немедленно была переведена в Вестминстерский банк в Лондоне на имя П. Л. Барка. Почему это случилось, с чьего согласия дом продавали по указанной цене, по чьей инициативе деньги были переведены на имя человека, который душеприказчиком покойной не являлся, и какие точные суммы в конечном итоге были выплачены наследникам — все эти вопросы тонут в мраке неизвестности. До сих пор все материалы по этому делу и в Англии, и в Дании недоступны, хотя в обеих странах существуют законы о сроке секретности документов, и эти сроки давным-давно истекли. Но ведь здесь же речь идет не просто о какой-то государственной тайне; здесь затрагивается престиж двух, доныне здравствующих Королевских Династий. Беречь же свои тайны и Виндзоры и Глуксбурги умеют. И хранят многие десятилетия. И можно почти не сомневаться, что если кто-то когда-нибудь и получит допуск в неприступные королевские хранилища, то сразу же выяснится, что «документы по этому делу отсутствуют». Абсолютно аналогичная ситуация существует и с материалами, относящимися к продаже драгоценностей последней Царицы. После смерти Марии Федоровны прошло шесть месяцев, и 22 мая 1929 года в Виндзорском замке ларец с драгоценностями был распечатан. Его бы и раньше вскрыли, но Король Георг V зимой тяжело заболел, а без него Ксения и Королева Мери не рискнули. Сэр Френсис Понсоби оставил краткое описание того события в Королевской резиденции в Виндзоре. «Королева вошла вместе с Великой княгиней, которая увидела, что шкатулка была перевязана лентой так, как она ее отправила. Достали низки самого чудесного жемчуга, все жемчужины подобраны по размеру, самая большая была размером с крупную вишню. Разложили изумруды кабошон и крупные рубины и сапфиры. Затем я потихоньку вышел». Никто не зафиксировал, сколько времени продолжалось рассматривание драгоценностей, но известно, что вид сокровищ особенно сильно поразил Английскую Королеву, решившую обязательно обзавестись вещами из собрания покойной русской тетушки. Никакой описи при этом составлено не было, никого из специалистов не приглашали, и драгоценности не оценивались, хотя вопрос об их продаже возник сам собой. В этом эпизоде особо замечательно, что вторую наследницу-совладелицу сокровищ Ольгу Александровну не только не пригласили в Лондон, но даже и не поставили в известность о том, как намереваются с наследством поступить. Насколько можно заключить из глухих документальных свидетельств, целую неделю драгоценности Марии Федоровны хранились у Королевы Мери, у которой было вдоволь времени, чтобы все внимательно рассмотреть и решить, что бы она хотела приобрести. Через неделю после вскрытия шкатулки в Виндзор был приглашен совладелец известной лондонской ювелирной фирмы «Хеннел и сыновья» господин Харди, который произвел предварительную оценку и тут же предложил через Понсоби для Великой княгини Ксении 100 тысяч фунтов стерлингов аванса. В условиях 1929 года это было целое состояние (в нынешних ценах это около двух миллионов фунтов), и Харди готов был его выложить немедля, понимая, что перед ним находятся невероятные по своей стоимости вещи. Столь быстрая передача драгоценностей совершенно не устраивала Короля, но главным образом Королеву Мери. В этом случае ей надо было платить по высшему счету, а платить так «их величества» не желали. В своих воспоминаниях, вышедших в Англии в 1951 году, сэр Понсоби писал, что Король и Королева рекомендовали не спешить продавать драгоценности и что в конечном итоге за эти украшения «было получено 350 тысяч фунтов», которые якобы были положены в банк на имя великих княгинь. Участник операции с драгоценностями П. Л. Барк чуть раньше оценил их стоимость в 500 тысяч фунтов, и Понсоби писал, что он «был недалек от истины». Но до истины не удалось добраться и до сего дня. Все участники-современники при жизни как в рот воды набрали, и лишь после их смерти стали выясняться некоторые важные подробности. Молчание Ксении Александровны о том, сколько она в действительности получила из этого легендарного «фонда», можно объяснить тем фактом, что она действительно получала деньги от продажи сокровищ матери, но, сколько и когда, о том она не проронила ни слова. Зависимая многие годы от содержания короля Георга V, Ксения получала деньги на личные надобности, большую часть которых пересылала своим детям, о которых так всегда пеклась. В год смерти царицы-бабушки самому младшему из сыновей Ксении Василию исполнилось 22 года, а старшие — Андрей, Федор, Никитина, Дмитрий и Ростислав — уже успели получить образование, обзавелись собственными семьями. Невзирая на это, Ксения все время за них переживала; ей так хотелось обеспечить им «достойную жизнь». Получаемые деньги она своим великовозрастным «малюткам» все время и переправляла. Тот же факт, что у сестры Ольги два несовершенных сына и муж-офицер, у которого не было ни связей, ни гражданской профессии, старшую сестру не интересовал. Со своей стороны, Ольга никогда не возмущалась и, насколько известно, ничего от своей сестры не требовала. По складу натуры она не умела и не хотела просить за себя. Истинная православная христианка, со смирением, которым так напоминала своего брата Николая И, она несла земной крест так, как подсказывало ей сердце, а во всех горестях и тяжестях своей судьбы никого из других людей не винила, уповая лишь на милость Господа. Однажды лишь призналась, что отношение родственников к ней после смерти матери было столь оскорбительным и унизительным, что порой «ей жить не хотелось». Когда весной 1948 года по пути в Канаду Ольга Александровна на несколько недель оказалась в Лондоне, то сочла необходимым нанести визит вежливости теперь уже «Вдовствующей Королеве» Марии, которую Великая княгиня с детства знала как «Мей» и которая теперь жила во дворце Мальборо-Хаус. Встреча не была продолжительной и не стала радостной. Произошел обмен пустыми светскими фразами и ничего не значащими любезностями. Когда Ольгу Александровну уже после смерти королевы Марии ее биограф-журналист спросил, почему же она при встрече не коснулась истории с драгоценностями, то Великая княгиня ответила вопросом: «К чему было обострять отношения?» и закрыла тему. Думается, что дело было не только в том, что и через многие годы вопрос о драгоценностях все еще оставался острым, все еще мог «обострить отношения», которых на самом деле давно уже не существовало. Ольга Александровна была слишком деликатной и сугубо щепетильной во всем, что касалось ее достоинства, как человека и представительницы древнего Царского Рода. Она не унижалась до просьб и заискивания ни перед кем и ни перед чем. Эти качества наилучшим образом характеризуют Ольгу как дочь, по моральным качествам достойную своих родителей. Но в то же время все, кто пытается восстановить ту давнюю, но такую поучительную историю, не могут не пожалеть, что младшая дочь Александра III не оставила подробных свидетельств того, как вели по отношению к ней в изгнании ее коронованные и некоронованные родственники. Здесь общую картину приходится восстанавливать по крупицам, полагаясь главным образом на различные косвенные данные. В одном лишь можно не сомневаться: Ольга не только не стала состоятельной благодаря наследству Марии Федоровны, она большую часть своей последующей тридцатилетней жизни фактически прожила в нужде. А куда же подевались сказочные драгоценности? Они не исчезли, обретя новых, родовитых владельцев, не считавших нужным объяснять подробности, и ни минуты не сомневаясь, что стали их собственниками на вполне законных основаниях. В общем-то так оно и было; с юридической стороны претензии предъявлять вряд ли возможно. Моральные же соображения в мире больших денег никогда не играли определяющей роли. Однако нельзя упускать из вида, что здесь речь все-таки шла не о каких-то «акулах» биржевых операций и «некоронованных королях большого бизнеса», а о людях, обязанных олицетворять моральные устои монархической власти. То, что мог с легкостью позволить себе какой-либо финансовый махинатор, не имели права позволять корононосители. Иначе исчезала та разница, которая отличала любителя легкой наживы от «правителя милостью Божией». Как ни удивительно, но эта разница совсем и не различима в деле о продаже драгоценностей Марии Федоровны, а Король Георг V и Королева Мария этот печальный факт и подтвердили. Когда возникли первые признаки общественного интереса к «бриллиантовой сделке века», а случилось это уже в 60-е годы, после появления в печати авторизованной биографии Ольги Александровны, то это вызвало замешательство самых высокопоставленных лиц в Англии. Хотя умершая уже к тому времени Ольга никаких обвинений против кого-то не выдвигала и никаких претензий не высказывала, но общий контекст ее рассказа о пережитом невольно затрагивал престиж в первую очередь Королевской Семьи. К тому времени на престоле находилась (и находится до сих пор) внучка Георга V королева Елизавета II, что само по себе делало тему весьма злободневной. Появились заявления и опровержения, утверждающие, что сделка с драгоценностями являлась «вполне законной», а Королева Мария за все вещи Царицы «заплатила». Буквально так оно и было. Однако как эта сделка была обставлена, насколько уплаченные суммы соответствовали действительной стоимости уникальных предметов, о том существуют разноречивые суждения. В конечном итоге появилась цифра в 100 тысяч фунтов стерлингов, полученных за драгоценности, и которая якобы и была переведена на счет Ксении и Ольги. Причем первая получила 60 % суммы, а вторая — 40 %. С указанными ранее 350 тысячами, которые привел в своих воспоминаниях Понсоби, — разница огромная. Вопиющее несоответствие цифр озадачило еще биографа Ольги Александровны Йена Ворреса, который в авторизованной книге ее воспоминаний, опубликованной в 1964 году, решил в этом деле разобраться. С этой целью он обратился к Эдварду Пикоку, директору Английского банка, в свое время исполнявшему роль распорядителя фонда Великих княгинь. Тот поведал биографу, что фонд имел в наличии 100 тысяч фунтов, которые он и переводил сестрам последнего Царя. Когда же Воррес назвал сумму в 350 тысяч фунтов, указанную покойным Понсоби, то сэр Эдвард «не смог дать толкового объяснения», заявив, что, возможно, в данном случае «Понсоби изменила память». «Слабоумие» оказалось очень удобным аргументом, который, как представлялось, все объяснял и тему закрывал «раз и навсегда». Однако сомнения по поводу достоверности приводимых аргументов не исчезли. Самые важные в их ряду. Во-первых, куда подевалась опись драгоценностей, была ли она вообще? И, во-вторых, — почему опытный ювелир Харди готов был выложить сразу же в качестве залога за них 100 тысяч, при том, что залог всегда и везде отражает лишь часть реальной стоимости? Ну и, наконец, кому все-таки были проданы драгоценности, помимо королевы Мери? Известно, что некоторые состоятельные дамы, не входившие в круг Королевской Фамилии, носили потом украшения императрицы Марии, например, жена упоминавшегося уже русского экс-министра финансов П. А. Барка. Позже, когда сын Ольги Александровны Гурий Куликовский (1919–1984) попросил фирму «Хеннел» назвать покупателей драгоценностей своей бабки, то вопрос был сразу же отметен ссылками «на коммерческую тайну». Бескомпромиссные утверждения британской стороны о том, что драгоценности принадлежат Королевской Фамилии «на законных основаниях», с формально-правовой точки зрения являются убедительными. Тем не менее невольно вызывает недоумение нежелание обнародовать материалы этого «законного основания». Казалось бы: прошло столько лет, никто не покушается на британскую собственность, тем более у Марии Федоровны нет уже и никаких правопреемников. Так почему же все держать в секрете? Убедительных объяснений так никто дать и не удосужился, хотя конкретные вопросы возникали снова и снова. В 1965 году проживающий в Канаде младший сын Ольги Александровны Гурий обратился с письмом в «Хеннел» за разъяснением: сколько было продано предметов, какие суммы были за них выручены и кто являлся покупателем. Фирма удостоила любезным ответом, но, как уже упоминалось, последний вопрос был сразу же снят с обсуждения. |
Похожие:
 | ... |  | ... |
| Книга-игра, книга-головоломка, книга-лабиринт, книга-прогулка, которая может оказаться незабываемым путешествием вокруг света и глубоким... | | Почему 60 людей одновременно убеждены в том, что животное имеет право на жизнь, и в том, что человек имеет право это животное съесть?... |
| Помпонацци, Парацельса, Макиавелли, выделяется главная книга – «анти-Библия»: «…У либертенов всегда в руках книга Рабле, наставление... | | Зарегистрирована в (в типографском варианте эта графа есть, но ее оставляют пустой, так как книга нигде не регистрируется) |
| Эта замечательная возможность не только облегчила жизнь бухгалтерам, но и вызвала у них вопросы: можно ли переносить на будущее вычет... | | Когда мне исполнилось двадцать пять лет, я встретил человека по имени Эрл Шоафф. Как мало я догадывался тогда, насколько эта встреча... |
| Жизнь она всегда проще, циничнее и жёстче, чем кисельные берега мягких виртуальных форумов. Читайте жизнь отсюда, с матом, с желчью,... | | Книга третья. Бунт Юджин Витла, обещаешь ли ты взять эту женщину себе в жены, чтобы |