Эстрадный театр: Миниатюры, обозрения, мюзик-холлы (1917 1945)

Скачать 4.11 Mb.

Название	Эстрадный театр: Миниатюры, обозрения, мюзик-холлы (1917 1945)
страница	14/33
Тип	Задача

filling-form.ru > Туризм > Задача

1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 33

{141} остроумные, а иногда и злые анкеты, которые из номера в номер печатались на страницах «Красного перца».

Не найдя применения своим «способностям», Пуприяки собрались уезжать. Снова декорация первой картины — московская улица. Среди прохожих уже знакомые по первому акту Прохвосты. На этот раз они исполняли куплеты, которые вводили в обозрение элемент политической сатиры.

«Голодный слышен крик
Порой из-за границы.
Ворона-меньшевик
К субсидиям привык
И ждет: авось случится, —
Вороне где-то бог пошлет кусочек сыру, —
Единственное, оставшееся от старого мира.
Сейчас в любой стране
У власти мироносцы,
А все-таки вдвойне
Готовятся к войне
И строят броненосцы.
Лига наций так… для легкого блезира
Вот и все, что осталось от Версальского мира».

В этом эпизоде впервые московские зрители познакомились с молодым недавно приехавшим из Одессы актером Дмитрием Кара-Дмитриевым, скоро занявшим ведущее положение в театре. «Этот артист соединяет в себе большой темперамент, — скажет о нем чуть позже такой строгий ценитель, как А. Я. Закушняк, — подгоняемый живой творческой фантазией, и чрезвычайно мягкую, естественную манеру исполнения, опирающуюся на исключительную музыкальность и ритмичность»^¹⁸⁴. Мастерство исполнения куплета, склонность к эксцентрике, импровизационная легкость, пластичность — все это сделало Кара-Дмитриева незаменимым исполнителем «обозренческих» ролей, многие из которых впоследствии создавались в расчете на его индивидуальность. Куплеты, шутливые и трогательные песенки артист будет позднее исполнять и на эстраде.

Композиция обозрения отличалась подчеркнутой завершенностью и уравновешенностью. Спектакль, как уже упоминалось, начинался с появления критиков, за ними следовали Пуприяки, потом Прохвосты. В финале эти эпизоды монтировались в обратном порядке. Теперь критики, обсуждая только что состоявшийся спектакль с разных позиций — «левых» и «правых», — одинаково убедительно его бранили. Первый утверждал, что это «чисто бытовая пьеса», которая «уже поэтому никуда не годна». «Разве этого ждет от театра пресса, и не только пресса, а вся страна?» А Второй обвинял авторов в пристрастии к карикатуре, в стремлении «порочить людей». «Где здесь общественность, где здесь сатира? Где здесь подчеркнута важность труда? Все это так, балаган, ерунда!»

{142} Предусмотрев в этом эпизоде, слегка напоминавшем гоголевский «Театральный разъезд», возможные упреки в адрес театра, авторы завершали спектакль эпилогом, в котором действие переносилось в будущее. Пуприяки и Прохвосты оказывались в «доисторическом музее». Экскурсовод пояснял, что здесь представлены «последние экземпляры доисторической фауны и флоры. Не выдержав новых климатических условий, они постепенно вымерли, давая место новым прекрасным цветам земли». За сценой слышались барабанная дробь и пионерская команда. Это молодое поколение шло смотреть исторические экспонаты. Очевидно, что ситуация, на которой строился финал «Москвы с точки зрения», перекликалась со вторым актом «Клопа». Вспоминая позднее первые обозрения и комедии Театра сатиры, Ардов справедливо отмечал, что многие персонажи, конфликты и ситуации перекочевали из них в большую драматургию.

Успех спектакля «Москва с точки зрения» был явный — общественный, художественный и, наконец, материальный. Автор заметки в «Новом зрителе» В. Блюм прямо говорил, что «подвал дома Нирензее даже в лучшие балиевские времена не видел таких блестящих премьер. Публика не только много и охотно хохочет, но и поминутно разражается аплодисментами, подчеркивая то свежую остроту, то удачную выдумку режиссера, то актерскую находчивость»^¹⁸⁵.

«Москва с точки зрения» помогла определиться творческому лицу молодого театра. По стилю, по исполнительским приемам он сохранял строй традиционного театра малых форм, хотя сборная «миниатюрная» программа сменилась сюжетно оформленным обозрением. Это был театр, но театр открыто тяготеющий к эстраде с ее злободневностью, мгновенными зарисовками, синтетичностью, прямым обращением в зрительный зал. Спектакль покорял «крепко завязанной связью с московским бытом… а вокруг основного мотива об уплотнении вырастает ряд анекдотов, многие из них станут ходячими и будут повторяться в Москве», — писал П. Марков в «Правде»^¹⁸⁶.

Рождение театра почти единодушно поддержано прессой, высоко оценившей первый спектакль. Лишь отдельные критические выступления как бы предваряли будущие бои на сатирическом фронте.

Одним из первых противников Московского театра сатиры был Дмитрий Угрюмов, впоследствии автор комедий и юмористических рассказов с «положительной» темой. В статье под многозначительным названием «С позиций Иван Иваныча» он упрекал театр за «ехидную улыбочку злопыхательствующего мещанина», которая, на его взгляд, доминировала в спектакле. Приведем довольно пространную цитату, так как она представляется характерной для направления будущей критики: «А разве сцены в уплотненной квартире, очередь в уборную, детский сад в горшке с чахлой геранью, разве “напостовец” с дубинкой в руках — не ехидное хихиканье, не придушенный смех в кулачок? Разве не эту же тему и по сей день сосут, как голодные псы обглоданную кость, господа белые фельетонисты?.. Правда, это было остро, талантливо, особенно эффектные {143} места даже покрывались аплодисментами публики, но все это не то, что нам нужно… что мы называем общественной сатирой»^¹⁸⁷.

Интересно, что В. Блюм, известный своими выступлениями против сатирических жанров, встретил первые спектакли Театра сатиры доброжелательно: «Давно не было так весело в театре, — писал он в рецензии на “Москву с точки зрения”»^¹⁸⁸. Однако меньше чем через год его оценка резко изменилась: «Вместо того чтобы взять под обстрел пережитки прошлого, Театр сатиры издевается над первыми шагами и жестами нового быта»^¹⁸⁹.

Театр, окрыленный успехом «Москвы с точки зрения», работал много и дружно. За три месяца 1924 года были выпущены кроме «Москвы с точки зрения» спектакли «Захолустье», комедия «Национализация женщин» Ю. Юрьина и «Нужная бумажка» С. Антимонова, а также программа из мелких номеров с конферансом по типу политкабаре «Текущие дела» (авторы В. Ардов, Л. Никулин, Л. Саянский, Л. Сейфуллина, В. Типот). До конца сезона поставлены еще три обозрения: «Семь лет без взаимности», «Спокойно — снимаю», «Европа что надо» (авторы Адуев, Арго, Гутман и Типот). Не все спектакли были равноценны. Программу «Текущие дела» критика оценила как возврат к старым дореволюционным театрам миниатюр с незлобивыми анекдотами, набором театральных штампов. Выделялась лишь «деревенская» сценка — «Инструктор Красного молодежа» Сейфуллиной в талантливом исполнении Поля. И все же, подводя итоги сезона, Б. Ромашов писал: «Единственное, что может порадовать, это открывшийся Театр сатиры. Потребность в здоровом смехе, в сатирическом изображении отрицательных уголков нашего быта, проникновении на сцену новых комедийных образов, новых положений, словечек и острот, которые носятся в воздухе или сидят в газетном фельетоне, находит свое место и удачное применение в жанре бытовых обозрений, скетчей, сценок»^¹⁹⁰. Как справедливо заметил Ромашов, «Захолустье» начинало вторую репертуарную линию театра — поиски новой современной комедии.

Показанный через несколько дней после «Москвы с точки зрения» спектакль «Захолустье» состоял из одноактных пьес, которые изображали провинциальную жизнь как бы в нескольких аспектах: «Именинница» Масса и Ардова, «Агитпьеса» Юрьина и «Пекло» Саянского. Основную нагрузку в спектакле нес замечательный комедийный актер Павел Поль, не занятый в «Москве…».

В «Имениннице» Поль играл управдома — «правителя в общедомовом масштабе», мещанина, маскирующегося под «стопроцентного пролетария». Как руководитель комиссии по обследованию жилплощади он вместе с другими ее членами появлялся в квартире нэпманов, которых играли Я. Волков и М. Яроцкая. Чтобы избежать уплотнения, они выдавали домработницу Авдотью (Милютину) за родную племянницу. Разбитная и нагловатая Авдотья при поддержке подружки (Р. Зеленой) использовала выгодную для себя ситуацию. Объявив, что у нее именины, она приглашала членов комиссии к {144} столу, а хозяева, мнимые дядя с тетей, были вынуждены прислуживать неожиданным гостям. Разомлев от угощения, управдом — Поль решал выгодно жениться на «племяннице» с «жилплощадью». Когда же обман Авдотьи раскрывался, наглый делец тут же снова превращался в «неподкупного» чиновника.

Превосходная работа актеров, и в первую очередь Поля, подчеркнула достоинства водевиля Масса и Ардова. Критика отмечала «хорошую типичность образов, выходящих за пределы условных водевильных масок»^¹⁹¹.

Так уже с самого начала отчетливо наметились два основных направления работы Московского театра сатиры. «Обозренческая» линия существовала параллельно с опытами по созданию советской бытовой комедии.

В свой первый сезон театр, тесно связанный с журналистикой, основное внимание уделял обозрениям. Жанр обозрения казался тогда весьма перспективным, к нему обращались многие столичные театры («Земля дыбом» и «Д. Е.» в Театре им. Мейерхольда, «Кукироль» в Камерном, «Евграф — искатель приключений» во МХТ 2 м, «Десятая заповедь» в Еврейском камерном) — несмотря на различия, в них можно увидеть общие черты: большое число действующих лиц, множество эпизодов, часто не связанных между собой сюжетно, объединенных лишь темой или персонажем — обозревателем, использование эстрадных номеров — хореографических, вокальных, музыкальных. Промежуточное положение между эстрадой и театром делало одни обозрения явлением театрального искусства, другие были ближе эстраде (например, обозрения-ревю, несколько позднее поставленные в мюзик-холлах). И в самом деле, грань, отделяющую театральные обозрения от эстрадных, установить почти невозможно. В зависимости от наличия исполнителей возникала «дозировка» собственно эстрадных номеров и определялось их место в спектакле. Если в мюзик-холле блестящие эстрадные номера часто заставляли забывать о сюжете, то во МХТ 2 м привлекал внимание характер Евграфа, который оказывался в центре происходящих событий. А. Я. Таиров поставил «Кукироль» в манере западного ревю, что дало основание П. А. Маркову противопоставлять складывающиеся традиции русского обозрения западному ревю: «Если русское обозрение стремится быть сатирой, то ревю — зрелищем. Обозрение основано на смене бытовых и общественных моментов, подлежащих осмеянию, ревю — живых картин и эстрадных номеров»^¹⁹².

Особое место занимали так называемые политические обозрения, которые путем сопоставления отдельных фактов, явлений и образов давали широкую картину жизни, показывали происходящие в обществе социальные процессы. Политическими обозрениями были спектакли Мейерхольда, на западе в этом направлении работал Пискатор, создавший свой Политический театр. К политическому обозрению проявлял внимание М. Горький, рекомендуя {145} МХАТ поставить обозрение к пятнадцатилетию Октября. Авторами ему виделись Афиногенов, Булгаков, Олеша.

В отличие от Мейерхольда с его постоянным стремлением выйти за рамки единичных фактов к социальным и художественным обобщениям, обозрения Театра сатиры были обращены к повседневности, к мелочам быта. В своем интересе к быту Типот и Гутман были не одиноки. Пристальное внимание к новому, складывающемуся быту свойственно многим художникам 20 х годов, таким, как С. Третьяков, М. Зощенко, А. Платонов. По словам Маркова, сведя обозрение «с высот политической сатиры в область бытоизображения Москвы и пародийности», руководители Театра сатиры насыщали спектакли не слишком глубокими, но точно увиденными приметами современности.

Театр сатиры положил начало. В феврале 1925 года в Театре Революции был впервые сыгран «Воздушный пирог» Б. Ромашова. Вокруг спектакля разгорелись споры, они были вызваны не только резкостью сатирического обличения, но и близостью комедии к обозрению. А еще через два месяца появился «Мандат» Эрдмана — сатирическая комедия, где тоже легко просматривались «обозренческие» корни.

Но вернемся к обозрениям Театра сатиры. С помощью смеха они клеймили приспособленчество, ханжество, стремление к «изящной жизни», которое отличало мироощущение и поведение обывателя. В смехе заключалось положительное начало — идейная и эмоциональная оценка изображаемого.

Насыщенные юмором обозрения МТС, одни — в большей, другие — в меньшей степени содержали в себе сатирическое жало. Но все они строились с непременным расчетом на «смеховую» реакцию зрительного зала.

«В неудержимом беге острот и каламбуров проскакивают иногда натянутые, — отмечал В. Блюм в рецензии на спектакль “Спокойно — снимаю” А. Арго, Н. Адуева, В. Типота и Д. Гутмана (премьера в январе 1925 г.). — Чередуется водевиль, куплет, буффонада, танец, гротеск, сатира, пародия, оперетка, “элегия”! Целая цепь инсценированных политических маленьких фельетонов, этого никак у нас за семь лет не вытанцовывавшегося жанра»^¹⁹³.

Действие пролога происходило в аптеке, где гражданину Петрову вместо питательного экстракта отпустили крысиный яд. В «погоне за Петровым» оно перебрасывалось в самые неожиданные места: на заседания жилтоварищества и теософского кружка, на концерт в Колонном зале Дома Союзов, в киноателье, в деревню и даже в царское посольство в Париже. Многие куплеты и частушки носили «слишком эстрадный характер», как сетовал один из рецензентов^¹⁹⁴. Однако эстрадные номера, «легковесность» которых шокировала строгих критиков, не были для театра самоцелью, не сводились только к открытой демонстрации мастерства. За редким исключением они подчинялись определенной теме, остро и конденсированно {146} выражали авторскую мысль. Эстрадными номерами были и пародии, однако они тоже носили смысловую нагрузку. Так, в спектакле «Спокойно — снимаю» рецензенты восторгались Кара-Дмитриевым в паре с Рудиным, показавшими эксцентрический номер — клоунское антре «Гриб-Гроб». Синтетическое мастерство Кара-Дмитриева, свойственная ему эксцентрика, наивная вера в предлагаемые обстоятельства — все это помогло создать фигуру клоуна-неудачника (Гроба), одного из многочисленных подражателей Бим-Бом. Он играл на бутылках, на старой, похожей на корыто гитаре, пел песенку о «веселых» программах 1 го Государственного цирка, где «публика вся плачет, а лошадям смешно», и в заключение вместе с Грибом (Я. Рудиным) исполнял куплеты на злобу дня. «Его клоун великолепен. Может быть, Кара-Дмитриев и есть настоящий Бим-Бом!» — восклицал критик М. Левидов^¹⁹⁵.

Таким же ярким эстрадным номером была и пародия на певицу, стремившуюся «революционизировать» жанр цыганского романса. На мелодию «Дремлют плакучие ивы» Е. Годзиева, хорошая вокалистка, пела текст песни «Смело, товарищи, в ногу». На слова «грудью проложим себе» по-цыгански трясла плечами и бюстом, а на словах «долго в цепях нас держали» перебирала висящую на шее цепь с золотым лорнетом^¹⁹⁶, — писал Эммануил Краснянский, участник этих первых постановок, режиссер, в течение многих лет связанный с Театром сатиры. Вслед за пародией МТС появилась целая серия пародий на исполнителей цыганской песни. Им отдал дань Вл. Хенкин, «кукольный» вариант представлен в эстрадном творчестве Сергея Образцова.

Меткой и язвительной была «сельская сцена». В ответ на призыв «повернуться лицом к деревне» обозреватели выезжали за город. Сцена высмеивала показуху в разных ее проявлениях, незнание горожанами сельской жизни, конкуренцию в закупках между государственными организациями и частниками. Один из обозревателей, служащий Циркуляр Футлярович Ыкин, обращался с длинной речью к мирно купающимся в речке дачникам, приняв их за местных жителей: «Граждане крестьяне! Несмотря на то, что я нахожу вас в состоянии полного полуобнажения, занятых чисто гигиеническими заданиями, исходя из инструкции…»^¹⁹⁷. На сцене изображался берег речки, за ним стоял большой таз с настоящей водой. Один из купальщиков, находившийся «в состоянии полного полуобнажения» — С. Слетов, — невозмутимо намыливал голову, деловито и мрачно ополаскивал ее в течение всего длинного монолога Ыкина. Эпизод вызывал шквал смеха в зрительном зале. Такие почти бессловесные фигуры украшали спектакль, дополняли и завершали общую картину, придавая ей особую жизненность и комизм.

Большой эпизод в бывшем царском посольстве в Париже решался как инсценированный политический фельетон — отклик на возобновление дипломатических отношений с Францией. Здание царского посольства заколачивалось. «Сдается в наем под склад на

1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 33

	Повседневная жизнь театральной богемы серебряного века: Кабаре и... Тихвинская Л. И. Повседневная жизнь театральной богемы серебряного века: Кабаре и театр миниатюр в России: 1908 – 1917. М.: Молодая...		Контактные телефоны: +7 903 596 9977, +7 903 966 1089 Опыт работы в театре: Театр на Покровке п/р С. Арцыбашева, Театр на Таганке п/р Ю. Любимова, Театральный центр «Станиславский»
	Московский Художественный театр Эфрос Н. Е. Московский Художественный театр: 1898 – 1923 / Под литерат и худож ред. А. М. Бродского. М.; Пг.: Государственное издательство,...		Области «центр развития театрального искусства «московский губернский театр» Московской области «Центр развития театрального искусства «Московский Губернский театр» (далее гаук мо "Московский Губернский театр"),...
	Iii. История государственного управления в России и СССР Одним из важнейших направлений своей деятельности – создание в России народного представительства, парламента – определили создаваемые...		Отчет об итогах деятельности перед получателями оказываемых услуг... Краевое государственное бюджетное учреждение культуры Ачинский драматический театр (кгбук ачинский драматический театр)
	История россия в эпоху правления Екатерины II советская Россия с... А. К. Кулумбекова, И. А. Чехоева; Северо-Кавказский горно-металлургический институт (государственный технологический университет)....		Административный регламент Российской Федерации, являвшимся несовершеннолетними детьми в период Великой Отечественной войны 1941-1945 годов, родившимся в период...
	Тезисы и доклады ив ран г. Москва 2014 Массов Александр Яковлевич... «Российская консульская служба в Австралии 1857-1917 гг.» (К выходу в свет сборника документов из Архива внешней политики Российской...		Общество с ограниченной ответственностью «кассир. Ру» (ооо «кассир. Ру») Государственное бюджетное учреждение культуры города Москвы «Театр Романа Виктюка» (гбук г. Москвы «Театр Романа Виктюка»), именуемое...

Эстрадный театр: Миниатюры, обозрения, мюзик-холлы (1917 1945)

Похожие: