Белорусский путь
Скачать 6.87 Mb.
|
3.2. Социальная консолидация переходного периода: исторический контекст и перспективы Исторический опыт свидетельствует: те страны, где неблагополучную либо «переходную» ситуацию в государстве, обществе «вытягивала» исключительно элита, эти страны не могли в итоге похвастаться стабильностью, достижениями в цивилизационном развитии. Типичный пример – положение в период Февральской революции 1917 года в России. Казалось бы, все было «на месте»: и недовольство масс правлением Романовых, и выросшая на глазах национальная элита, и усугубившая положение дел империалистическая война. Отречение царя произошло настолько легко и незаметно, что многие и не заметили, что поутру проснулись в другой стране. Энтузиазма было много, цели ставились фантастические по своему масштабу – а чем все закончилось? Выстрелом с «Авроры», бегством несостоявшегося диктатора и властителя Керенского, приходом к власти большевиков и появлением совершенно новой ситуации. А ведь одна из причин этого процесса видна наглядно: консолидация общества осуществлена не была, было броуновское движение чувств и мыслей, кризис доверия стал абсолютным. Как результат – новая революция и новая страна. Надо отметить, в разного рода переходные периоды кризис доверия может и сплачивать общество, как это, например, произошло во время Великой депрессии 1929 года с американской нацией. Ведь тогда политику Ф.Д. Рузвельта поддержали и южане, известные консерваторы, и фермеры, признательные за поддержку в кризисной ситуации, и рабочие, даже иммигранты. Достаточно интересно проследить за тем механизмом, который предложил президент США с целью достижения социальной консолидации общества. Это, во-первых, оперативность принятия решений. Скажем, поражает объем и скорость законотворчества. Чуть больше, чем за три месяца, за период с 9 марта по 16 июня 1933 г. – за знаменитые «Сто дней» по пути «Нового курса», Конгресс США одобрил больше законов, чем за четыре года правления президента Гувера. Некоторые тексты составлялись, представлялись на обсуждение, а затем на голосование и в конечном счете принимались всего за один день. Оперативность, конечно, не самоцель. Это одно из средств быстрого реагирования на возникающие в обществе проблемы и способы их решения. Во-вторых, сфера действия законодательных актов реально адресовалась всему обществу. Все законопроекты, вместе взятые, преобразовывали сверху донизу привычки, традиции, структуру общества, американскую экономику и политику. Здесь не было расчета на элиту или тот или иной профессиональный, национальный, социальный слой. Рузвельт не был доктринером, а потому ошибки не абсолютизировались, не затушевывались, а вскрывались и исправлялись. В-третьих, это социальный оптимизм. Рузвельт отказывался признать неизбежность депрессии. «Новый курс» в этом смысле – акт веры в действие, принятие решительных мер по противодействию кризисным явлениям. «Объективная необходимость» по отношению к кризису – эти слова американский президент исключил из своего лексикона, чаще говоря об экономических реформах в стране. Улавливая настроения в обществе, правительство США ориентировалось на большинство населения, на все социальные группы. К слову, имеет смысл вспомнить, что руководство страны не было жестко подчинено господствующим теоретическим доктринам. Если, например, либеральные идеи тормозили развитие общества, то они безжалостно отбрасывались и предлагались новые меры, связанные с усилением роли государства в регулировании экономических процессов. В-четвертых, известные общественные работы, которые были предложены безработным американцам, – это ведь и снижение социальной напряженности, и консолидация общества в части всеобщей занятости. В-пятых, политическое устройство тоже оказалось нарушенным – впредь равновесие между полномочиями государства и штатов будет регулироваться в пользу федерального правительства. Напоминание о мерах, принятых американской администрацией в уже далекие 30-е годы прошлого века, будет не лишним, поскольку есть некоторые общие черты между процессами той поры и современными, в частности нашими национальными процессами. А ведь события начала 90-х годов на территории бывшего СССР показали, что социальная консолидация советского периода, казалось, прочно ушла в прошлое. Попутно заметим, что все критические замечания о том, что социальной консолидации в советский период не было, что словосочетание «советский народ» – это исключительно идеологическое изобретение, что разного рода конфликты были всегда и оказались лишь «загнанными внутрь», — все это и теоретически, и практически неверно. И советский народ был реальностью, и социальная консолидация имела место, а что касается проблем разного рода – так ведь без них, проблем, и их решения нет развития. Для того чтобы в этом убедиться, не нужны глубокие экскурсы в советскую историю. Война, восстановление разрушенного народного хозяйства, целина, космос, ядерный паритет и многое другое – ведь это именно результат деятельности консолидированного советского общества. Советского народа, а не неких идеологических фантомов. Стремясь быстрее расстаться с советскими достижениями, в 90-е годы стали много говорить о социальной атомизации, дежурными стали «новые» поговорки вроде «Я – первая буква в алфавите», социальный эгоизм начал вытеснять коллективистское мышление и такой же образ жизни. Критика базисных положений марксизма среди прочих последствий имела расцвет теоретического доктринерства, когда на первый план стали вытаскиваться давно позабытые идеологемы об абсолютном приоритете личного над общественным, а термин «тоталитаризм» стал «приклеиваться» по делу или нет ко многим социальным процессам и явлениям. Начал расцветать махровый индивидуализм, когда подзабытые инстинкты эпохи первоначального накопления капитала проявились в действиях ряда наиболее продвинутых субъектов. Как результат – распад социальных связей, всплеск преступности, в том числе организованной, нарастание в обществе конфронтации, кризис нравственности и духовности. Многим памятна всеобщая дезориентация, связанная с утратой привычной социальной, профессиональной среды, понимания ясных целей и перспектив развития, непониманием как своего личного места в жизни общества, так и социума в целом. Для первого этапа переходного периода в Республике Беларусь (1991–1995 гг.) было характерно, таким образом, отсутствие как внятной трактовки тех основ, на которых может консолидироваться общество, так и целенаправленной политической, правовой деятельности со стороны органов государственной власти. Общественные силы были дезорганизованы, и говорить о начале процесса по консолидации белорусского общества можно лишь с 1994 года, в ходе процессов, связанных с появлением на политической сцене новых фигур и внесения определенности в саму концепцию консолидации. Как же воспринималось новым белорусским руководством содержание новых подходов с целью социальной консолидации белорусского общества, на чем они должны были быть основаны? Вначале было ослаблено давление на общество, связанное с требованием ряда радикально настроенных деятелей по переводу делопроизводства, иной практики общения на единственный — белорусский — язык. В ходе общенародного референдума 1995 года один из вопросов был связан с приданием статуса государственного не только белорусскому, но и русскому языку. Та полная поддержка, которая была оказана инициаторам референдума по данному вопросу, показала: это был единственно правильный шаг, в результате которого обществу удалось избежать нарастания конфронтации по национально-языковому признаку. Следует признать, что вынесение данного вопроса на референдум было абсолютно оправданным и, как показала дальнейшая практика, единственно верным решением. В ходе того же референдума 1995 года были приняты новые Государственный герб и Государственный флаг Республики Беларусь. Данные решения, в которых проявилось желание сохранить преемственность исторического развития, добиться исключения из национального обихода символов, запятнанных в ходе Великой Отечественной войны, привели к тому, что в обществе начало формироваться понимание единства национальных целей и задач, основанных на понятных и близких большинству населения республики ценностях. Слово «ценности» здесь возникло не случайно. Консолидация общества невозможна без консолидированного понимания ценностей. Грубо говоря, ответ на вопрос, «что такое хорошо» и «что такое плохо», вовсе не является исключительно детским. Это и «взрослый» вопрос, поскольку на него необходимо было отвечать в самом процессе национального взросления. Либеральные идеи – это «хорошо» или «плохо»? Как быть в этой ситуации с марксистским обществоведением: те ценности, которые проповедовали гениальные немцы, Маркс и Энгельс, их надо выбрасывать на теоретическую свалку истории? Еще вопрос: что должно быть в основе национальной политики: поддержка индивида, индивидуального предпринимателя, или все же надо больше думать о крупных производственных коллективах, «хребте» национальной промышленности, больших массах людей? Или – нужны разумные пропорции в отношении этих явлений? Понятно, что осмысление актуальных реалий действительности не являлось однозначным, более того, на один и тот же вопрос мог быть дан разный ответ в разные периоды развития государства. Но в том-то и заключалась проблема, что надо было выбрать важнейшие, основополагающие для белорусского народа ценности и уже на их основе вести разговор о консолидации общества. Вот, скажем, референдум о государственном двуязычии во многом базировался на понимании того простого факта, что белорусский народ – толерантен, восприимчив к ценностям иных народов, позитивно оценивает те достижения, которых добился русский народ, и во многом формировался как народ, для которого русский язык и русская культура являются родными, а не иностранными. Кроме того, для постановки вопроса о государственном двуязычии надо было просто выйти на улицы и послушать людей, что дало бы «кальку» происходящих реальных процессов в обществе. Это и подтвердили все социологические исследования. Президент А.Г. Лукашенко в Послании белорусскому народу и Национальному собранию Республики Беларусь 20 апреля 2010 г. вполне определенно сказал: «Неоднократно говорил и еще раз повторю: двуязычие – наше величайшее культурное достояние и благо, основанное на историческом выборе народа. Мы никогда не допустим дискриминации в данном вопросе, насильственной «белорусизации» за счет запрета русского языка. В Беларуси, где большая часть народа использует русский язык как родной, искусственно выводить его из обихода – по меньшей мере тупость, глупость, идиотизм». Но вопрос о русско-белорусском государственном двуязычии был лишь одним из ряда вопросов, относящихся к сфере ценностных предпочтений белорусского народа. Не менее важным оказался разговор о духовных предпочтениях, духовной составляющей развития белорусского этноса. Основная проблема здесь заключалась в том, что была предпринята попытка сломать те духовные составляющие народа, которые укрепились, развились в советский период его истории. Скажем, коллективистское мышление, такой же способ жизни, социальный оптимизм, уверенность в завтрашнем дне, человеческая солидарность. В этой ситуации многие обратились к религии, и главным образом – православию. На фоне того внутреннего смятения, которое царило в головах и душах, возникло даже предложение «превратить» православие в государственную религию и на основе исключительно ее ценностей формировать, консолидировать белорусское общество. Эта идея не нашла поддержки, в том числе и в Экзархате Белорусской православной церкви: в условиях многоконфессиональной Беларуси «продвигать» такое решение значило вызвать, как минимум, непонимание со стороны представителей иных влиятельных конфессий, и в первую очередь – католичества и протестантизма. Возобладала иная точка зрения, связанная с идеей конституционного равенства конфессий, предоставления церквям равных прав и возможностей. Практика показала, что это было и осталось единственно верной точкой зрения. Общеизвестны цифры, показывающие стремительный рост религиозных общин. Причем период, когда появились и стали бороться за души верующих людей различные деструктивные структуры вроде широко известного «Белого братства», был достаточно быстро преодолен. Что же оказалось важнейшим в той религиозной практике, которая имела и социальное звучание, обращалась не только к верующим, но и всем гражданам страны? Это, во-первых, воспитание на традициях, в том числе духовных традициях народа. Пришло понимание того простого факта, что те поколения белорусов, которые жили на этой земле, исповедовали те же духовные ценности, просили того же заступничества для детей и внуков, также думали о судьбе родины, ее государственном будущем. Идея духовной преемственности играла чрезвычайно важную роль в консолидации общества: не мы первые на этой земле, но не мы и последние, не мы начинали, но и не мы закончим. Более того, нас объединяет, например, вот именно этот небольшой храм в родной деревне, где жили, молились наши отцы, деды. Признание такого рода связи пришло не сразу, но это все же пришло. Во-вторых, кроме идеи преемственности, традиции большую роль сыграла социальная доктрина церквей, и прежде всего Православной церкви. Церковь начала искать ответы на злободневные вопросы современности и находила их. В качестве примера можно привести известный ответ ушедшего от нас в 2008 году Патриарха Алексия II, которого спрашивали во время его выступления в Страсбурге, почему церковь мешает, точнее не способствует реализации прав человека, которые, как утверждалось в вопросе, абсолютны. Речь шла, в частности, о правах сексуальных меньшинств на церковный брак, усыновление и удочерение такого рода парами детей и т.д. Патриарх отвечал так: права человека как раз не абсолютны, они вторичны по отношению к религиозным нормам нравственности. Нравственные нормы – вот что должно консолидировать общество в первую очередь. Вначале все-таки «не убий», «не укради», «не прелюбодействуй», а уже затем «равенство», «свобода», «права человека». Такого рода позиция во многом способствовала пониманию ценностей в их истинном свете, уходу от ненужной политизации проблемы, чрезмерной конъюнктурности. Да и те ценности, которые «подавались» некоторыми современными теоретиками, прежде всего, западного общества, подверглись необходимой критической оценке. Говоря о путях выхода из современного экономического кризиса, Патриарх Кирилл отметил: «Для того чтобы справляться с кризисом, надо быть внутренне сильным человеком, хорошо организованным. И вот для того, чтобы народ наш был способен преодолеть этот кризис и любые другие кризисы – и внутренние, и внешние, духовно народ должен быть сильным. Только сильная нация способна решать задачи, которые перед ней стоят»60. В-третьих, между церковью и органами власти сформировались конструктивные отношения, основанные на понимании того простого факта, что стратегические цели церкви и государства по абсолютному большинству направлений деятельности, теоретических поисков совпадают. Как оказалось, взаимодополнение действий и взаимопомощь в решении важнейших вопросов, связанных с нравственным здоровьем общества, укреплением семьи, воспитанием подрастающего поколения, решением социальных задач разного уровня трудности – общая задача. А потому ни у кого не вызывает удивления тот факт, что современная история страны не знает конфликтов на религиозной почве, а те проблемы, которые возникают, решаются оперативно и на основе уважения прав верующих. Надо заметить, что не только духовные ценности церкви, христианства были востребованы в обществе. Достаточно активная дискуссия велась и по поводу так называемой «национальной идеи», то есть той идеологемы, которая была призвана предложить обществу ясное понимание целей и задач стратегического развития и на этой основе консолидировать общество. Общепризнано, что дискуссия была длительной и, казалось бы, не привела к решению поставленной задачи. Но это ошибочная точка зрения. Сам ход дискуссии, выдвижение различных точек зрения способствовали пониманию и формированию главной цели развития белорусского общества – формированию белорусской государственности, укреплению суверенитета. С нашей точки зрения, большинство высказанных подходов, доктрин «играли» в пользу именно этой идеи. То есть, например, если вели мы разговор о возможности формирования национальных целей и перспектив на основе православных ценностей – то в итоге так и получилось, разве что христианские ценности оказались воспринятыми обществом в рамках концепции строительства национального государства. Одно не противоречило другому, а дополняло, развивало его. Или: вели достаточно продуктивный разговор о союзном строительстве. Оказалось, что один подход не помеха для другого, точнее, в рамках решения союзных программ выкристаллизовывалось понимание простого факта, что строительство суверенного государства и есть тот путь, в рамках которого мы можем достичь и интеграции своих действий, соответствующей экономической практики и добиться существенного продвижения на пути строительства Союзного государства. Консолидация белорусского общества формируется, достигается и на таком базисном принципе нашего существования, как патриотизм. Референдум 1996 года, определивший День Независимости страны (День Республики), показал, что абсолютное большинство населения страны разделяет убеждение в том, что победа в Великой Отечественной войне во многом определяет и наше понимание основополагающих ценностей, и наше видение традиционализма, преемственности, и нашу уверенность в том, что и как нам надо защищать. Ведь сегодня речь не идет исключительно о том, чтобы помнить про подвиги отцов и дедов. С памятью в современном белорусском обществе дело обстоит как раз неплохо: у нас нет и не было рецидивов мышления, апеллирующего к несправедливости и нетерпимости как принципам национального развития. Речь о другом: неизмеримо выросла потребность в защите ценностей патриотического характера для нынешнего и будущих поколений. Оказывается, история легко препарируется, и «белое» мгновенно может выглядеть «черным», да и, пожалуй, наоборот. Все мы стали свидетелями того, что на постсоветском пространстве появились силы, стремящиеся увязать понятие «патриотизм» с понятием «национализм», и категория «этноцентризм» в этом контексте уже не выглядит изобретением исключительно XIX века. Суть вопроса в том, что быть патриотом – это вовсе не значит выучить, вызубрить несколько правоверных максим и повторять их, когда того требует момент. Быть патриотом – это значит напряженно трудиться над пониманием процессов, происходящих в современном мире, мало того, активно участвовать в этих процессах. Вот та реальная основа, на которой консолидация общества не будет пустым звуком. Сегодня, на современном этапе развития белорусского общества, консолидация граждан страны вновь является важнейшей задачей. Скажем, кризис, разразившийся в мире, заставил людей искать выход из сложившейся ситуации – и это совершенно нормально. Ненормально, если этот выход пытаются найти за счет других членов общества, за счет провоцирования панических настроений, возведения понятия «кризис» в некий метафизический абсолют. Вот почему актуальны сплочение общества на антикризисной основе, апелляция ко всем членам общества, а не к ее «лучшей» части, и уверенность в том, что кризисные явления могут и должны быть преодолены, и жесткое пресечение панических настроений и правовые новации. Как отмечал Президент А.Г. Лукашенко в Послании белорусскому народу и Национальному собранию Республики Беларусь 23 апреля 2009 г., «в своем государстве мы – одна большая семья, в которой от труда каждого гражданина, его знаний, ответственности зависят сила и процветание всех». Есть стратегические основания политики по консолидации общества, они остаются неизменными: воспитание на традициях белорусского общества, соблюдение принципа преемственности духовного развития, опора на нравственные ценности, в том числе христианства, трудовое, патриотическое воспитание. А есть основания тактические, которые «вызревают» на основе особенностей данного момента социального, политического, экономического развития. Здесь чрезвычайно важно увидеть «ростки нового» и вовлечь их в социальный оборот, добиться того, чтобы это «новое» было органически воспринято обществом. О чем конкретно идет речь? Очевидно, вначале необходимо упомянуть о том, что мировой, экономический кризис объективно разобщает людей: какая там консолидация, если перед конкретным человеком стоит задача выжить! Консолидировать в этой ситуации общество можно лишь на основе равенства требований и возможностей. То есть должно присутствовать понимание того, что государство создает для граждан равные возможности, социальная политика по-прежнему остается адресной, а слова о конкретной помощи тем, кто не может о себе позаботиться сам, не являются пустым звуком. Само собой, консолидировать общество исключительно на словах, с помощью только социальной психотерапии, сложно. Должна присутствовать оперативность в принятии решений, четкий мониторинг настроений и вмешательство в том случае, когда это необходимо. Скажем, заявительный принцип для открытия своего дела предпринимателями, принятый в рамках Директивы Президента страны по дебюрократизации, – как раз такой шаг. Несколько слов хотелось бы сказать и по поводу такого понятия, как «социальный идеал». Идеалы – нормальная, естественная форма существования и общества, и человека. Идеал закономерен, как закономерно желание человека заглянуть в завтрашний день и построить некое отвлеченное представление о контурах этого завтрашнего дня. Кроме этого, идеал – важный элемент консолидации общества. Советское общество сумело сделать, казалось бы, невозможное во многом благодаря идеалу. Замыкаться исключительно в прагматических рамках – неверно. К этому надо добавить и то, что недостатка в навязываемых нам «идеалах» нет. Время от времени появляются идеологемы, обещающие «рай» в форме религиозного утешения на другой, скажем, планете. Или попытки убедить нас в «естественности» западных форм общежития. Или то, что западная цивилизация – недостижимый образец социального развития. Идеал все же должен вырастать из нашей собственной истории, на нашей национальной почве и быть сформулированным нами же. И про него не надо забывать. На встрече с рядом руководителей российских СМИ 18 марта 2011 года Президент А.Г. Лукашенко, говоря на эту тему, очень характерно подчеркнул: «В душе я социалист. И понимаю социализм как общество, которое мы пытаемся в Беларуси построить, общество социальной справедливости, чтобы не было разбежки большой между бедными и богатыми. Социализм не отрицает частной собственности. Я ее тоже не хочу отрицать. Но частная собственность, выстраданная тобой, твоими руками созданная»61. Конечно, консолидация – это все же не монолит. Противоречия – обычная вещь в ходе развития социума. Социальная консолидация – это и инструмент, и основа для принятия важнейших для общества решений. Это то социальное средство, которое не просто свидетельствует об устойчивости социального развития того или иного общества, но и дает реальный шанс этому обществу добиться максимально возможных результатов. |
Похожие:
 | Впервые произведен анализ проекта «Новый Шелковый Путь» со значением Великого Шелкового Пути |  | Русский Путь… Это не страшилка типа «Русские идут!» В книге – попытка обобщить мысли о пути России её патриотов: философов, религиозных... |
| Используя Налоговый кодекс (часть вторая) выясните размер государственной пошлины за удостоверение доверенностей, нотариусом, на... | | «Белорусский государственный медицинский университет», доктор медицинских наук, профессор А. В. Прохоров |
| «Белорусский государственный медицинский университет», кандидат медицинских наук, доцент Е. А. Баранаева | | Вленна на Восток, символы которого в кругу жизненного цикла Земли – «рождение» и «рост». Основная идея Форума – поиск результирующего... |
| Структурные образующие сознания. Психосемантика сознания. Проблемы значения и смыслов | | Заведующий кафедрой кожных и венерических болезней учреждения образования «Белорусский государственный медицинский университет»,... |
| Положение об учете рабочего времени (далее — Положение) является локальным нормативным актом общества с ограниченной ответственностью... | | Международный конкурс совместных научных проектов ргнф – белорусский республиканский фонд фундаментальных исследований (брффи) –... |