Раздел 2. Историко - криминологический анализ состояния дисциплины и законности в правоохранительных органах на территории Украины
2.1 Становление профессиональной этики и служебной дисциплины в работе полиции времен Российской империи
В отличие от европейских государств, сделавших в XVIII в. первые шаги к построению правового государства и ограничивших в законодательном порядке круг действий полиции, Российская империя еще длительное время представляла собой набор архаизмов «полицейского государства». Так, вплоть до революционных событий 1917 г. большинство российских кодексов не устанавливало каких-либо общих начал по вопросу ответственности государства за вред, причиненный должностными лицами. На практике же при выяснении спорных вопросов решения суда были весьма разнообразными. Одним из наиболее показательных являлся случай, когда в одном из губернских городов важный преступник, преследуемый полицией, забежал в частный дом, заперся в нем и стал отстреливаться. Губернатор, не желая рисковать полицейскими, велел поджечь дом. И дом, и преступник в результате были уничтожены в огне пожара. Владелец же дома подал в суд прошение о компенсации причиненного ущерба, поскольку по закону подобное распоряжение губернатор имел право отдавать только в условиях военного времени или осадного поло жения. Однако судом решение губернатора не было признано превышением власти, поскольку согласно ст.340 Уложения о наказаниях Российской империи губернатор при наступлении чрезвычайных обстоятельств имел право принимать меры, не предусмотренные законом.
Государство в таких случаях не несло ответственности за действия, совершенные должностным лицом во благо общества. Иск домовладельца к губернатору как к частному лицу также не мог быть принят, поскольку, отдавая приказ об уничтожении дома, губернатор выступал в качестве представителя государственной власти. По этим же соображениям апелляция домовладельца в Правительствующий Сенат также была отклонена.123 Аналогичный исход имел подавляющее большинство дел в отношении случаев злоупотреблений властью со стороны полицейских чиновников.
К пережиткам «полицейского государства» следует отнести и набор на низшие полицейские должности, который длительное время после образования министерства внутренних дел (1802 г.) оставался принудительным, а не контрактным. По действовавшему закону полицейские команды комплектовались исключительно за счет низших армейских чинов, ставших негодными к строевой армейской службе вследствие приобретенных увечий и продолжавших отбывать воинскую повинность уже на должностях полиции при столь же мизерном жаловании. Авторы исторического обзора, посвященного столетию министерства внутренних дел (1902 г.), при всей своей лояльности к существовавшему режиму вынуждены были признать, что такие команды были «малоспособны к полицейской службе и небезупречны по поведению».124
Одним из первых документов, свидетельствующих о том, что состояние дисциплины в правоохранительных органах становится предметом серьезного изучения, является указ Николая I от 3 июля 1826 г. о создании III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Правоохранительные органы были одной из силовых структур, за деятельностью которой Николай I после декабрьского восстания 1825 г. решил установить централизованный контроль во избежание подобных покушений на самодержавие в дальнейшем.
Созданное III отделение было первым органом, на который возлагалась функция надзора за деятельностью аппарата государственного управления, в том числе и местного административно-полицейского аппарата. Исполнительной структурой III отделения был корпус жандармов, о чем в Указе хотя и не было сказано прямо, но было закреплено в соответствующих секретных инструкциях для жандармских офицеров. Корпус жандармов, входя в состав МВД, подчинялся одновременно и военному ведомству, но глава его докладывал о состоянии дел лично императору, что изначально определяло независимый статус жандармов.125 По этой причине рапорта жандармских офицеров отличались объектив ностью, беспристрастностью и послужили причиной многих столкновений между руководством полицейской и жандармской службами. Отчеты начальников жандармских губернских управлений, направлявшиеся каждые 6 месяцев, свидетельствовали прежде всего о том, что полиция не только постоянно берет взятки, но и просто устанавливает систему поборов с подвластных им жителей.126
Исключительное положение жандармерии, как внешней конт ролирующей инстанции, не могло устраивать министерство внутренних дел, которое было вынуждено расширить органы внутреннего контроля. С начала 30-х гг. XIX в. увеличивается количество полицейских чиновников для личных поручений министра, создается даже специальный подраздел для проведения негласных ревизий и расследования материалов относительно фактов злоупотреблений местной полиции. С их помощью становятся очевидными случаи нарушений законности со стороны крупных полицейских чинов Санкт-Петербурга, Москвы и близлежащих губернских городов.
К этому периоду относятся и первые попытки укрепления служебной дисциплины путем повышения профессиональной подготовки полицейских. В 1838 г. для улучшения деятельности столичной полиции на службу в полицию были приглашены выпускники Училища правоведения – одного из лучших учебных заведений того времени. Унтер-офицерам, имевшим безупречный послужной список, предоставлялось право с двух попыток сдать экзамены для получения звания чиновника 14-го класса. В программу экзаменов, утвержденных императором, входили задания для проверки общеобразовательной и специальной подготовки. Экзаменующийся должен был владеть навыками счета, грамотного письма, беглого чтения, знать основы христианского учения в рамках катехизиса. В разряд специальных знаний входили и правила первоначальных следственных действий, порядок розыска лиц, укрывающихся от полиции, а также владение инструкцией для квартального надзирателя. Кандидат должен был уметь вести служебную переписку и статистический учет правонарушений. Получение классного чина для унтер-офицеров было значительным событием в жизни – их жалованье повышалось в два раза, а сами они освобождались от телесных наказаний.
Проведенная, однако, министерством в 1847 г. внутренняя ревизия в 27 губерниях показала, что злоупотребления в полиции, достигшие государственных размеров, угрожают ее дальнейшему функционированию и требуют немедленного реформирования полицейских подразделений.127
Именно с этого момента мы можем говорить о постоянной деятельности государства в вопросах укрепления служебной дисциплины и законности органов внутренних дел. После военной реформы 1874 г., отменившей рекрутский набор, в полиции с 1880 г. был введен свободный наём по контракту через прохождение вступительных испытаний. Для того, чтобы сделать службу по найму более привлекательной, были увеличены размеры жалования, учреждены пенсии, награды за выслугу лет, специальные льготы. При этом, однако, сузились функции полиции: проведение следствия передавалось в компетенцию судебных следователей, хозяйственные дела и вопросы благоустройства переходили в ведение городской думы. Значительно расширился низовой аппарат полиции за счет введения должностей участковых урядников и полицейского резерва в уездах. В городах было увеличено число околоточных надзирателей, а в обязанности дворников, как вспомогательного звена, теперь входила помощь полиции.
В своде законов издания 1892 г. была подтверждена роль губернского правления как инстанции, принимающей жалобы на медленность, проволочку, беспорядки и неправильные действия местных полицейских органов и имеющей право «…преследовать, остановить и отменить всякое действие полиции, если оно не касается производства дознаний о преступных деяниях, по коему полицейские чины находятся в непосредственной зависимости от прокуроров и их товарищей». Надзор за следственными действиями полицейских чинов закреплялся за институтом прокуратуры, которая была обязана привлекать к ответственности полицейских чинов всех рангов «за упущения и беспорядки по следственной части». В случаях разногласия между прокуратурой и МВД дело поступало на окончательное разрешение Правительствующего Сената, в Соединенное Присутствие Первого и Уголовного Кассационного департаментов.128 Деятельность полиции и состояние законности в ее рядах к концу XIX в. контролировалось таким образом тремя «внешними» инстанциями: прокуратурой, губернским правлением и жандармерией.
Наиболее важной для укрепления законности в деятельности органов внутренних дел была разработка жесткой правовой регламентации служебной деятельности судебных и полицейских должностных лиц. «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных» 1885 г. предусматривало почти все действия чиновников, отклоняющиеся от буквы закона и содержащие угрозу для возникновения злоупотреблений. Отделение третье данного Уложения было посвящено исключительно действиям полицейских и носило название «О преступлениях и проступках чиновников полиции». Особое внимание обращалось на предупреждение взяточничества как наиболее распространенного и опасного должностного преступления. В правовой теории выделялись даже два вида взяточничества – мздоимство и лихоимство – различающие принятие взятки либо за совершение действий, входящие в круг обязанностей чиновника, либо за действия, выходящие за пределы его компетенции (ст.372 Уложения). Для каждой возможной ситуации получения взятки имелась соответствующая статья Уложения.
Перечень наказуемых деяний был достаточно обширен, и для судебных следователей, например, уголовное наказание предусматривалось за:
– невыполнение своих обязанностей надлежащим образом;
– приобретение лично или с помощью иных лиц имущества, являющегося предметом следствия, к которому следователь имеет какое-либо отношение;
– оформление займа у лиц, находящихся под следствием;
– медленность проведения следствия без уважительных причин;
– применение угроз и других незаконных методов во время следствия;
– попытки следователя ослабить силу фактов и улик, выдвигаемых против обвиняемого.129
В отношении же полицейских чинов были предусмотрены уголовные наказания за совершение таких проступков:
– несвоевременное извещение о совершенном преступлении и несвоевременное задержание лиц, которые могут быть подозреваемы в его совершении;
– незаконное содержание под стражей без уважительных на то причин и в местах, для того не предназначенных;
– не предоставление начальству бумаг, подаваемых содержащимися под стражей, когда это не запрещено им законом;
– несвоевременное извещение руководства о фактах взятия под стражу в установленный срок;
– применение насилия к содержащимся под стражей и причинение им вреда;
– пристрастие к одной из сторон при исполнении судебного решения.130
В документах можно было найти также положения о том, что при наличии умысла на совершение того или иного правонарушения виновного ожидало гораздо более суровое наказание, чем просто за «совершенное по нерадению или по незнанию». Законом в ряде статей учитывался также факт повторности проступка, что служило отягчающим вину обстоятельством. Уголовно-правовые меры в отношении указанных субъектов также представляли собой достаточно разработанную систему, в которой, кроме общих видов наказаний и взысканий, за преступления и проступки по службе предусматривалось:
– исключение из службы (лишение права вступать снова в какую-либо государственную службу, участвовать в выборах и быть избираемым в должности по назначению дворянства, городов и селений);
– отрешение от должности (лишение права в течение трех лет поступать снова на государственную и общественную службу);
– вычет из времени службы, дающей право на получение наград, пенсий, знаков отличия;
– удаление от должности;
– перемещение с высшей должности на низшую;
– арест от трех недель до восьми месяцев;
– выговор с внесением в послужной список;
– вычет из жалованья (но не более одной трети годового дохода);
– выговор без внесения в послужной список;
– замечание.
Как дополнительное наказание применялось опубликование фамилии осужденного через столичные и губернские сенатские ведомости.131
Примечательно, что в русской юридической литературе, помимо преступлений (абсолютной неправды) и административных правонарушений (гражданской неправды) существовала отдельная отрасль – «полицейская неправда», которая включала преступные деяния чинов полиции, создающие угрозу посягательства на правоохраняемые объекты.132 Требования к личной дисциплине полицейских были сформулированы в ряде инструкций и настав лени й, носившим характер поднормативных актов, а потому предусматривавшим часто не уголовную, а дисциплинарную ответственность – арест от одних до семи суток или штраф от одного до пяти рублей. Городовому, например, строго воспрещалось под каким бы то ни было предлогом брать на сбережение платье от посторонних лиц; стеречь покинутый товар и исполнять подобные поручения по просьбам частных лиц; ходатайствовать по делам в местах полицейского управления; во время службы входить в излишнюю откровенность, могущую повредить делу и роняющую значение городового.
Отдельным пунктом предписывались требования в отношении морали и поведения полицейских, которые должны были соблюдать честность, вежливость, непредубежденность как норму служебного этикета, порядочность и трезвость в личной жизни. На службе городовой обязан был быть всегда в форме при бляхе и оружии, соблюдать чистоту и опрятность в одежде, обращаться с публикой вежливо и предупредительно, не взирая на возможное вызывающее поведение граждан. Как блюстителю порядка, городовому предписывалось быть примером благопристойности не только на службе, но и в быту, для чего он обязан был избегать непристойных шуток, сквернословия, бражничества, плясок и пения в публичных местах. Столичным околоточным надзирателям с учетом этих требований было даже запрещено посещать трактиры и рестораны в свободное от службы время в качестве частных лиц. В инструкциях подчеркивалось, что «строгая честность, беспристрастие и неподкупность суть такие качества, которыми должны отличаться все чины полиции, ибо тогда только они приобретут необходимое для успешного отправления службы доверие и уважение всех обывателей, которые, видя в чинах полиции своих защитников и охранителей, будут охотно исполнять все законные требования и оказывать им со своей стороны содействие».133
Однако столь подробная этико-правовая регламентация служебной деятельности не сыграла надлежащей ей роли, поскольку система органов внутренних дел по своей природе имела ряд серьезных недостатков, негативно сказавшихся как на состоянии дисциплины среди личного состава, так и на функционировании полиции в целом.134
В качестве основной причины, наиболее пагубно влиявшей на состояние дисциплины в органах внутренних дел, являлось наличие архаичных положений времен «полицейского государства», делавших полицию чрезмерно консервативной и закрытой структурой, стоявшей над обществом и не заинтересованной в защите интересов отдельных подданных. О трудностях, связанных с обжалованием действий государственных чиновников в судеб ном порядке мы уже упоминали выше. К этому следует добавить и то немаловажное положение, что для большинства граждан на практике не существовало демократических условий для преследования полицейских чинов в случае противоправного поведения последних. Согласно установленному порядку судопроизводства, для возбуждения уголовного дела в отношении полицейского чиновника гражданин-истец должен был предварительно получить на это письменное разрешение от полицейского руководства губернии. Само собой разумеется, что подобные разрешения выдавались в исключительных случаях, когда преступление полицейского получало широкую публичную огласку и приобретало общественный резонанс.
Вполне очевидно, что обязанности, связанные с непосредствен ной охраной правопорядка, были гипертрофированы, поскольку сочетали в себе сразу несколько направлений правоохранительной деятельности. Если обратиться к инструкции для столичных полицейских надзирателей, то мы можем убедиться, насколько широким было поле их деятельности только с точки зрения осуществления надзора. Так, каждый надзиратель должен был знать проживающих в его участке поднадзорных в лицо; знать их точный адрес, дом, номер квартиры; размещение комнат, входов, окон, форточек в квартире и самую занимаемую поднадзорным комнату или номер, стараясь в отсутствии поднадзорного посетить их, выяснить занятия и средства к жизни, круг знакомства и с кем особенно поднадзорный близок, а также его имущественное положение и обыденную жизнь, тщательно присматриваясь при этом, не происходят ли у поднадзорных недозволенных сходок или вечеринок.
Полицейский надзиратель всегда должен был знать в своем участке всех содержателей меблированных комнат, в которых по преимуществу селится учащаяся молодежь, а равно всех частных лиц, которые сдают молодежи комнаты: сколько комнат ими сдается, какого рода жильцы в них живут, по сколько человек живут в комнате или номере, кто их посещает, каковы отношения между собою у жильцов, каковы отношения жильцов с хозяевами. Особенно тщательно следовало было надзирать за так называемыми квартирами для учеников, за городскими, церковно-приход скими и частными школами. Полицейский надзиратель знакомился с внутренними распорядками каждого из имеющихся в его участке фабричных, заводских и ремесленных заведений; должен был знать владельца фабрики, пайщиков, директоров и мастеров, заведующих артелями и расценки работ; знать число рабочих; продолжительность рабочего дня, начало его, перерывы и конец; что и где вырабатывается; какое, где и кем получается вознаграждение за труд; где, за что и в каком размере налагается взыскание за упущения в работе; знать личность старшего и местного фабричных инспекторов, как они относятся к хозяину и рабочим; когда посещают фабрики, какие ими сделаны последние распоряжения.
Кроме того, при выполнении непосредственных служебных функций полицейские урядники, к примеру, обязаны были также надзирать за правилами питейной торговли, рыбной ловли и охоты. В целях охраны народного здоровья урядники в селениях наблюдали за чисткой улиц, содержанием в исправности канав для осушения, за продажей на сельских рынках и базарах испорченных съестных припасов и напитков, ядовитых или сильнодействующих веществ, платья и вещей после больных и «…умерших от заразной или прилипчивой болезни».135 Исправное состояние дорог и мостов, целостность телеграфных проводов, сохранность межевых знаков и деревьев, посаженных вдоль дороги, также входили в компетенцию урядников. Аналогичные положения мы можем найти и в инструкциях для полицейских и околоточных надзирателей, городовых, следивших за ходом построек и ремонтов в городах, своевременной уборкой улиц, правилами торговли. В обязанностях городской полиции можно встретить даже такой пункт, как наблюдение за тем, чтобы на улицах не появлялись извозчики на хромых и больных лошадях и в рваной одежде. При наступлении и окончании каникулярного времени им необходимо было следить за отъезжающими, приезжающими, встречающими и провожаю щими лицами.
В архивных материалах имеются также большое количество различных распоряжений полицейских чиновников, касающиеся регулирования вопросов торговли, печати, организации аттракционов и увеселений, кажущиеся сегодня нелепыми историческими казусами. Так, до наших дней дошел случай с фабрикантом, выпустившим к 300-летию дома Романовых серию носовых платков с изображением особ августейшей фамилии. Несмотря на самые верноподданнические при этом побуждения, фабрикант был подвергнут полицией штрафу, а партия его товара была конфискована и уничтожена. Объяснения полиции были крайне просты – неблагонадежные и революционные элементы, крестьяне и инородцы могли воспользоваться данными платками не как памятными сувенирами, а по их прямому предназначению, оскорбляя тем самым личность августейших особ.
Аналогичный случай произошел с одним промышленником-производителем писчих перьев, изготовившего (опять-таки исключительно из религиозных побуждений) партию перьев с выбитым на них изображением православного креста. В распоряжении полиции было указано, что крестьяне, экономя чернила, имеют обыкновение плевать на перья, разбавляя таким образом засохшие на них чернила. Дабы таким образом предотвратить потенциальное оскорбление креста как символа веры, вся партия перьев была конфискована полицией и уничтожена.136
Результатом таких акций при столь разветвленных обязанностях и недостаточно совершенном механизме ответственности перед законом явилось широкое распространение среди полиции чувства вседозволенности и безграничности собственной власти, что повлекло за собой рост фактов злоупотреблений, имевшем место в полицейских подразделениях. Незаконные аресты, рукоприкладство, грубость и взяточничество в сознании обывателей в начале XX в. являлись неизменным атрибутом действий полиции.
Широкому распространению негативных явлений в органах внутренних дел способствовало и несовершенство форм общественного контроля за действиями полиции, точнее, отсутствие таковых в дореволюционный период. Во-первых, полиция управлялась исключительно в централизованном порядке, и говорить о влиянии муниципальных властей на деятельность полиции, которая лишь отчасти согласовывала свою деятельность с местными органами управления, было бы явным преувеличением. В Российской империи не существовало муниципальной полиции в том виде, в котором она была представлена в европейских странах, и который заслужил единодушное признание правоведов XX в. Наличие муниципальной полиции и соответствующий контроль за ней со стороны городских управлений ощутимо снижал количество случаев, когда полиция могла относительно безнаказанно превышать данные ей полномочия. Образцом для подражания уже в то время служила английская полиция, полностью подчинявшаяся муниципалитету городов, за исключением только округа государственной столичной полиции, охранявшей королевскую резиденцию и потому находившейся непосредственно под контролем государственной власти.
Интересен взгляд бывшего начальника Департамента полиции царской России А.А. Лопухина. Признавая достоинства муниципальной организации британской полиции, он одновременно категорически выступал против военной организации отечественных органов внутренних дел и существования в полиции того времени воинской дисциплины. По мнению А.А. Лопухина, воинская дисциплина оправдывает себя только во время боевых действий, к которым полиция не имеет непосредственного отношения. В повседневной же работе воинская дисциплина заглушает инициативу, делает мышление стандартным, не побуждает к самостоятельному поиску, что на корню убивает развитие профессионально значимых качеств настоящего полицейского. Гражданские, избирательные основы также не подходят для организации полицейской работы, поскольку для формирования когорты руководителей необходимо их выдвижение в зависимости от профессиональных качеств, а не от симпатий граждан-избирателей, которые относительно специфики правоохранительной деятельности в основной своей массе являются дилетантами.137
Во-вторых, не могло быть и речи о контроле со стороны печати и общественных организаций, поскольку и свобода печати, и организации сами находились под неослабным контролем полиции. Более того, в конце XIX в. был издан специальный указ, запрещавший негативно освещать действия полиции в печати, под карательные санкции которого могла подпасть любая информация критического характера. Некоторое послабление в этой части наблюдается только после первой русской революции 1905 г., когда стали возможными отдельные публикации о деятельности полиции. Публикации подобного рода, однако, были весьма немногочисленными, при этом автор часто обозначался только инициалами, а то и просто не указывался в исходных данных.
Состояние законности в органах внутренних дел, безусловно, зависело и от уровня материального обеспечения, который никогда не был достаточно высоким для эффективного предупреждения корыстных правонарушений среди личного состава. Околоточный надзиратель, например, имевший весомые властные полномочия и подчиненных ему городовых, получал годовой оклад всего в 600 руб. (50 руб. в месяц) и не входил в число высокооплачиваемых чиновников. Столько же получал самый мелкий служа щий (например, делопроизводитель или счетчик статистического отделения Санкт-Петербургской городской управы). Для сравнения отметим, что по данным того же статистического отделения за 1908–1910 гг., неквалифицированный чернорабочий в столице получал в среднем 1 руб. 12 коп. ежедневно, т.е. имел месячный доход около 30 рублей. Насколько велики были эти денежные суммы, мы предоставляем судить читателям, приведя здесь только сведения о некоторых ценах на основные продукты. Так, в 1908 г. пуд (16 кг) говядины в Санкт-Петербурге стоил от 5 до 8,8 руб., свинины – от 5,15 до 7,12 руб. и баранины – от 4 до 6,21 руб., пуд ржаной муки продавался за 1 руб. 19 коп., пуд гречневой крупы – за 1 руб. 16 коп. Обед в столовой для малоимущих стоил 8–10 коп.138
Требовала своего улучшения и система подготовки профессионального ядра органов внутренних дел, поскольку низший состав отличался слабой грамотностью и недостаточными моральными качествами, а руководство, пришедшее в полицию после окончания правовых факультетов либо военных училищ, не владело спецификой исполняемой работы. Такие же проблемы существовали и в других правоохранительных структурах, в частности, в институте судебных следователей, о чем свидетельствуют отзывы видных юристов начала XX в. Немалую их озабоченность вызывала крайне слабая подготовка будущих юристов, нежелание молодых людей обучаться на выбранном ими же юридическом факультете, небрежность и непрофессионализм в работе, узкий общеобразовательный кругозор.
Этим вопросам было посвящено специальное издание, в котором, в частности, отмечалось: «Молодые юристы оказываются из года в год все менее и менее подготовленными к практической служебной деятельности. Неподготовленность эта происходит от недостаточного владения ими письменным русским языком и слабого общего и специального юридического образования. Весьма часто встречаются кандидаты на судебные должности, которые настолько плохо знакомы с русской грамматикой, что пишут с грубыми орфографическими ошибками. Знания основных понятий права у них весьма ограниченные; знания закона нет почти никакого, так же, как и умения обращаться с законом. Значительное большинство из оканчивающих курс в университете совершенно не знакомо с теорией доказательств по гражданским делам. Большинство не может объяснить различие между такими основными понятиями уголовного права, как разбой, кража, грабеж, заявляя, что «грабеж совершается днем, а кража ночью» (случай из практики). Разобраться в самом обыкновенном юридическом явлении, с каким приходится иметь дело в жизни, они не умеют».139
На проблеме качества подготовки юристов заострял свое внимание и автор статьи «Наши следователи» А.С. Ющенко: «В последние годы все чаще и чаще приходится слышать и читать о заявлениях присяжных заседателей по поводу крайней неудовлетворительности предварительного следствия по делам, предложенным на их разрешение. Рядовые обыватели: крестьяне, лавочники, мелкие чиновники, вооруженные лишь здравым смыслом, попадая в суд в качестве присяжных заседателей, видят, что следователь, исследуя то или иное преступление, избрал неудачный или неправильный метод исследования. Присяжные заседатели видят это и видят так ясно, так отчетливо, что считают своим гражданским долгом громко, публично заявить об этом, а судебный следователь, производивший следствие, человек с высшим, юридическим образованием, специализировавшийся в следственном деле, оказывается, не видел и не понимал этого.
Жалуются на следователей не одни присяжные заседатели: жалуются все, кому приходится так или иначе иметь дело с нашими следователями, в качестве ли потерпевших, или свидетелей (про обвиняемых я уже и не говорю); нередко жалуются даже обыватели, лишь со стороны наблюдающие за тем, как производится у нас следствие по уголовным делам. Жалуются прежде всего и больше всего на медленность следствия, на отсутствие у следователей инициативы и живого интереса к делу. В последние 15-20 лет на юридический факультет все чаще и чаще поступают молодые люди, озабоченные лишь тем, чтобы с наименьшими затратами труда и в кратчайший срок получить диплом. Интереса к юридическим наукам у этих молодых людей, конечно, немного, занимаются они этими науками лишь перед экзаменами, занимаются лихорадочно, без всякого анализа. Познания, необходимые для сдачи экзаменов, приобретаются в несколько недель и так же быстро, потом улетучиваются.
Человек, выписывающий книги и журналы, занимающийся музыкой или каким-либо искусством, среди следователей большая редкость. Большинство же довольствуется обязательно получаемыми Правительственным Вестником и другими казенными изданиями и в лучшем случае выписывает какую-либо местную газету, или семейные – «Ниву» с приложениями.
Еще реже приходилось встречать в этих людях, посвятивших свою жизнь отправлению правосудия, какой-либо интерес к основе их профессии – к юриспруденции. Вся юридическая библиотека у этих юристов ограничивается Судебными Уставами и Уложением о наказаниях издания Таганцева, а многие даже и того не имеют, довольствуясь казенными изданиями».140
К моменту ликвидации самодержавия таким образом, после длительного периода развития и реформ, в органах внутренних дел имелись следующие положения, определяющие общее состояние служебной дисциплины и наличие негативных явлений в соблюдении законности личным составом:
– формальный контроль со стороны государства (Правительствующий Сенат, прокуратура, губернские правления);
– несовершенный механизм ответственности чинов полиции перед законом;
– отсутствие форм общественного (социального) контроля за деятельностью органов внутренних дел;
– неразвитость муниципальных полицейских подразделений;
– перегруженность обязанностей полиции посторонними функциями;
– недостаточный уровень профессиональной подготовки личного состава и его материального обеспечения.
Изложенные недостатки отчасти пытался исправить П.А. Столыпин в предложенной им в 1907 г. реформе министерства внутренних дел на заседании II Государственной Думы. Им, в частности, были предложены на рассмотрение следующие положения.
1. Введение на местах должности помощника губернатора по полиции, с подчинением ему общей полиции, жандармской полиции и охранных отделений.
2. Сведение всех актов, регулирующих деятельность полиции, в единый «Устав полицейский».
3. Создание сети полицейских учебных заведений для подготовки работников.
4. Повышение окладов полицейским и жандармам в три раза для эффективной борьбы с коррупцией в полиции.
Смерть П.А. Столыпина (1911 г.) оставила этот проект в архивах, к которому вернулись только в 1916 г. при разработке постановления Совета Министров «Об усилении полиции в 50 губерниях империи и об улучшении служебного и материального поло жения полицейских чинов». Помимо изложенных выше положений, в этом документе впервые предполагалось устранить половую дискриминацию в органах внутренних дел. Женщинам, ранее не допускавшимся ни на одну должность в полиции, разрешалось работать в канцеляриях и делопроизводстве «… с одинаковыми с занимающими соответствующие должности лицами мужского пола служебными правами и преимуществами, за исключением прав на производство в чины и на награждение орденами».141
Однако, принятое накануне свержения Временного правительства в 1917 г., данное постановление также не было реализовано и дальнейшее развитие органов внутренних дел на Украине проходило в рамках законодательной базы советского периода.
|
