Роман 2001
Скачать 9.03 Mb.
|
ЭДУАРД УЛАНРУКОПИСЬ, НАЙДЕННАЯ В ЛОНДОНЕРОМАН 2001 княгиня наталья голицына Однажды, в студеную московскую зиму 1935 года, по заснеженной Тверской в Москве неторопливо продвигалась большая черная машина посольства Великобритании. Ранний вечер был темен, но плохо освещенную улицу заливала серебристым сиянием огромная луна, висевшая над промерзшим городом на фоне черного неба как вечный нерукотворный фонарь. В лимузине, поеживаясь от холода, сидел моложавый джентльмен, на бледном лице которого отпечаталась крайняя усталость. Тонкий удлиненный нос англичанина то поднимался вверх, то опускался и зарывался в меховой воротник пальто, сшитого из толстой шотландской шерсти. Дипломата клонило в сон с такой силой, словно он не прикладывал голову к подушке уже неделю. От адского вала дел в этой стране, непонятной, забытой Богом, где от "художеств" пришедших к власти большевиков у него иногда волосы становились дыбом, к концу трудовой недели хотелось только одного – приехать в гостиницу и рухнуть в пропахшую несвежими простынями постель. Красивые, всегда излучавшие на родине энергию, голубые глаза англичанина - здесь, в России, быстро потеряли блеск и цвет, посматривая на весь творящийся вокруг ужас холодно и равнодушно. Любопытный и любознательный от природы, этот сын "туманного Альбиона" уже давно не смотрел в окошко автомобиля, проезжая по улицам новой русской столицы. Мрак, однообразие, темные фигуры сутулящихся людей это любопытство убили окончательно. И в эту поездку отупляющая усталость клонила ко сну немилосердно. Усилием воли дипломат пытался выдергивать своё сознание из-под наваливавшегося пресса сна, тараща глаза поверх плеча водителя, но ничего не видел. Внезапно краешек взора смертельно уставшего мистера зацепило какое-то белое, размытое пятно за обледенелым окошком, быстро двигающееся рядом с машиной. Дипломат приблизил губы к стеклу, расплавил горячим дыханием дыру среди ледяных узоров и приставил к этой пробоине свой равнодушный взгляд. В сером пространстве заснеженной улицы, по тротуару рядом с лимузином, бежала девушка, одетая в белую шубку, элегантную меховую шапочку и белые сапожки. Скорость движения юной бегуньи и машины первого секретаря посольства его Величества в Москве были почти равными, и англичанин, известный на родине спортсмен, сразу отметил ровное, тренированное дыхание и уверенное, спортивное передвижение ногами незнакомой молодой леди. Но девушка вдруг упала на скользкой дороге. От резкого взмаха руки ее меховая муфточка отлетела в сторону. Поднимаясь, бегунья заметила, что сломался каблук на одном из сапожков. Английский джентльмен – всегда джентльмен! Дипломат остановил свою машину и поспешил к незнакомке, нелепо стоящей на одной ноге посреди пустынного тротуара. Молодой лондонский денди в галантных фразах и с сильным акцентом предложил беспомощной русской спортсменке свои услуги. На чистом английском юная леди согласилась принять неожиданную помощь худощавого мистера, выскочившего из остановившейся рядом машины. Так, в далекий послереволюционный год, двадцатипятилетняя Наталья Голицына, дочь одного из отпрысков знаменитой русской княжеской семьи, познакомилась с дипломатом из посольства таинственного, но все же хорошо известного по книгам и картинкам, государства. Случайное знакомство перешло в дружбу, а затем и в любовь. Молодые люди решили связать свои жизни брачными узами, но в тридцатые годы такое решение советской гражданки было чревато для нее тяжелейшими последствиями. Тем более, что дворянская элита Петербурга и Москвы в те годы преследовалась нещадно. Но изворотливый и хитрый дипломат сумел обойти все преграды на пути к его счастью так, что влюбленные вскоре смогли наблюдать с палубы парохода приближающиеся к ним благословенные берега Великобритании с их белесыми, известняковыми обрывами. Вначале Наталья жила с мужем в Лондоне, выезжая иногда в другие страны, как жена дипломата. Но нагрянувшая новая мировая война зачеркнула все планы супружеской пары. Это было очень обидно. Талантливый муж Натальи делал стремительную служебную карьеру, и ему светило блестящее министерское будущее. Голицына не уехала из Лондона и мужественно помогала горожанам отражать бомбардировки города фашистской авиацией. Дипломатическая нервотрепка военных лет, бесконечные стрессы, круглосуточные перемещения по делам в самые дальние уголки мира – все это отразилось на здоровье Наташиного супруга. В конце 50-х годов он вынужден был уйти в отставку. Русская княгиня предложила мужу уехать из Лондона в провинцию. Суета, пульсирующая энергия английской столицы начали утомлять уже не очень молодых людей. Хотелось отправиться к холмам, рекам, лесам, кроликам и барашкам в южной части острова, где в графстве Кент представилась возможность купить не дорого симпатичное поместье. В 1960 году такое гнездышко было куплено. В нем княгиня и дипломат прожили счастливо около двадцати лет. Детей им Бог не дал. После утраты навсегда своего друга и мужа Голицына продала поместье и купила большой особняк в соседнем городке Танбридж Велсе. Старость и одиночество заставили Наталью пустить в продажу второй этаж дома, мансарду и цокольный полуподвал. Так соседями и близкими друзьями русской княгини стали дочь мальтийского заводчика Винифред и один из служащих королевского двора по имени Харальд – личный ученый секретарь и помощник принца Чарльза. Мансарду третьего этажа зимой 1990 года приобрел московский художник Филипп Уланов. Филипп познакомился с княгиней Голицыной, когда ей уже было почти восемьдесят лет. Небольшого роста, но все еще стройная и гибкая, уникальная русская "принцесс" вышагивала по городу в костюмчике от «Армани» или «Версачи» на модных высоких каблуках, удерживая в руке тонкий поводок, противоположный конец которого соединялся с ошейником маленькой черной собачки по кличке Лайка. Красивые ноги бывшей московской балерины – без единого старческого пятнышка, сверкали в движении из-под короткой юбки, как в том далеком 1935 году. В белоснежных зубах потомственная русская дворянка лихо сжимала длинную коричневую сигаретку. Наталья любила готовить себе еду сама. Каждый день она кричала хрипловатым голосом наверх, в мансарду: «Фил, спускайся вниз, стол уже накрыт. Иди, русский борщ готов!» Но вот очередное полугодовое пребывание в Англии подошло к концу. Визовые законы принуждали возвращаться в Москву. День отъезда настал. Художник, бросив прощальный взгляд на любимую мастерскую, спустился вниз, поставив на дорожку перед особняком свои огромные сумки. Подавляя нахлынувшее желание заплакать, он стоял и смотрел на княгиню, Винифред и маленькую собачку, вышедших проводить своего любимого Фила, уезжавшего к себе домой в страшную Россию. Филипп еще раз помахал им рукой, послал воздушный поцелуй и поднял свои тяжеленные вещи, набитые жратвой для почти голодающей в Москве семьи. Вещи исчезли в багажнике Мерседеса, и такси, скользя по крутым холмам Танбридж Велса, помчалось к городскому вокзалу. К платформе старинного курортного городка голубой лондонский экспресс подкатил, как всегда, секунда в секунду. Сумки "ушли" теперь в багажный вагон, а сам маэстро устроился в удобном кресле купе первого класса. В эти дневные часы поезда, курсирующие между южным побережьем и Лондоном, заполнялись наполовину. Одиноко сидя у окна, Филипп с удовольствием смотрел на холмы, кроликов и мирно пасущихся овец графства Кент. Поезд, ритмично стуча колесами, влетал в туннели под большими холмами, врезался в редкие перелески, пронизывал улочки провинциальных поселков, где шеренги сцепленных домишек гирляндами выстроились вдоль кривых улочек. Филипп хорошо знал особенности своих переездов в общественном транспорте. И неважно, где это происходит – в Москве или Лондоне. Стоит ему сесть в кресло, как сразу появляются молодые эротичные дамы или девицы и начинают его "соблазнять". В полупустой вагон на одной из остановок ввалилась стайка девушек и уселась именно в купе "несчастного" художника. Обрезанные почти до пупков джинсы, коротенькие юбочки, выскочившие наружу трусики – на все это смотреть спокойно было невозможно. Филипп старался отвлечь вскипевшие чувства просмотром заоконных пейзажей, но они теперь воспринимались как-то туманно. Эротическое наваждение продолжалось до самого Лондона. Поезд начал громыхать по путепроводам пригорода, проползая голубой змеей на уровне четвертых этажей вдоль административных и жилых зданий. Колеса визжали на крутых разъездах. И вот показалась река, знаменитая Темза – грязная, зловонная помойка. Пароходы, баржи, лодки торчали на ее мутной поверхности. Сказочный готический парламент, стройный красавец Биг-Бен, стоявшие на берегу, с отвращением смотрели на несущиеся мимо них отравленные воды и не хотели в них отражаться. Поезд пробрался под крышу лондонского вокзала Черинг-Кросс и застыл у белой стерильной платформы. Филипп с большим усилием вытащил свои пожитки и сел в пластмассовое кресло, чтобы передохнуть и отдышаться. Неожиданно он услышал рядом громкую русскую речь: – Пол, я тебя спрашиваю в последний раз, ты издашь книгу здесь или мне колесить по всей Европе в поисках издателя? Широкая стенка, подпиравшая крышу вокзала, не давала Филиппу рассмотреть говоривших людей. – А в Союзе?.. – начал другой голос с сильным английским акцентом. – А в России?.. – Ну что в Союзе? Что в России? – перебил первый. – Ты же прекрасно знаешь, что все под контролем партийцев, чиновников и писательских прихлебателей. Эту книгу мне, новобранцу, на их взгляд, – графоману, напечатать никогда не дадут. Солженицын торчит в Америке. У эмигрантов с именем, у советских подпольщиков и двуличных прославленных писателей полно диссидентских "шедевров", которые они хотели бы издать. Пол, дорогой, решайся! Мои нервы уже не выдерживают. Я столько сил и времени потратил, чтобы написать этот роман. Что мне делать? Да и виза уже заканчивается. У меня в кармане билет на паром... – Что делать, что делать? – отвечал англичанин. – Мне кажется, что тебе нужно немножко подождать. Идет свобода слова. В России скоро напечатают и Солженицына, и подпольщиков, и новых молодых, может быть и твою рукопись. Ведь пришел Горбачев. Теперь в вашей стране идет перестройка. Он руководитель новой формации. – Горбачев, Горбачев! – воскликнул снова писатель. – Ваш Горби – это просто провинциальный партийный проходимец, полуграмотный деревенский выскочка- горлопан. Такие негодяи помогали большевикам после государственного переворота гноить все трудолюбивое население крестьянской Руси. В предложении из трех слов он делает десять неправильных ударений. Окончил институт по блатной комсомольской разнарядке. Этот горе-перестройщик заставил нынешних крестьян уничтожить виноградники – ценнейший, божественный дар природы. А уникальными винами и коньяками Крыма, Молдавии и Грузии или Армении можно было бы залить мировой рынок и заработать десятки миллионов долларов. При Горбачеве появилось три убогих кооператива: один шьет пуховики, напоминающие лагерные ватники, другой производит ботинки, подошва которых отваливается на другой день носки, а третий шьет майки с надписями масляной краской – "Мастер спорта СССР" или "Marlboro". Эти бизнесмены везут свои изделия в Америку и пытаются там продать. И это не шутка. Директора одного из кооперативов я хорошо знаю. Словоблуд, мелкий политический аферист – вот, кто твой Горби! В Москве, столице России, в продовольственных магазинах есть только маргарин, горчица, гнилая картошка. Когда в ржавых контейнерах вывозят на продажу вонючую колбасу, на нее набрасываются с дракой и криками матери, жены миллионов бесправных рабов, которые за гроши вкалывают на производстве. Настоящих реформ в России нет и быть не может. Но и словоблудие Горби вызывает у многих партийных кукловодов глухое раздражение. Через один-два года они наверняка организуют ему и его семейке авиакатастрофу или продолжительную неизлечимую болезнь. Попомни мои слова! Пол, прости за длинный монолог. Что ты, наконец, решил? – Нет, не могу. Пойми ты меня. Моя газета и издательство под колпаком и посольства, и русских органов в Москве. Если я напечатаю главу или издам всю книгу без визы моих хозяев – уволят и меня, и весь коллектив. Без работы останутся сто человек. Нет, я не могу рисковать. Поезжай в Париж. Там сидит Иловайская. Она не боится риска и наверняка тебе поможет. – Ну... – ладушки. Так тому и быть! – сказал русский с мрачной решимостью в голосе. – Прости, мой лондонский друг, за испорченный день. Я сейчас выброшу эту рукопись в мусорку и на этом поставлю точку. Сил моих больше нет унижаться и попрошайничать. Будь здоров, Пол! Иди сохранять свою задницу! Филипп услышал шаги, скрип крышки мусорного ящика и удар о его дно тяжелым предметом. Писатель появился из-за стенки. Его темный силуэт быстро удалялся и вскоре исчез в толпе пассажиров. Подкатил новый поезд. Очередная людская лавина хлынула к выходу в город. Филипп поднял свои вещи и, проходя мимо мусорного ящика, решил заглянуть в него. Что же бросил туда этот нервный неудачник? Тяжеленные вещи были поставлены на пол, и рука вытащила толстые тетради в обложках из коричневого кожзаменителя. Тетради оказались не тяжелыми. Художник засунул их в пустой карман маленького рюкзака, который снова оказался на спине. Филипп втиснулся в черное лондонское такси и через десять минут был уже у дверей вокзала Виктория. Снова поезд, снова барашки, зайчики, холмики, станция и быстрая посадка на паром. На пароме он сдал вещи в камеру хранения и, обессиленный, взмокший, нашел место в шикарном зале кафе, где и повалился на бархатный диван. Непомерное напряжение душевных и физических сил провалило его в сон. Проспав, как ему показалось, минут десять, Филипп был разбужен громкой музыкой и звуками знакомой с детства мелодии. Он посмотрел по сторонам и увидел на зеркальной площадке эстрады молодого парня, невероятно похожего на Элвиса Пресли – кумира далекой молодости. Не только внешность, но и голос, интонации, тембр исполняемой песни, нельзя было отличить от манеры и самобытности самого великого артиста. Нео-Элвис пропел несколько песен, заслужил бурные аплодисменты публики и получил подарок от белокурой тетки, ведущей концерт. Филипп неожиданно вспомнил о тетрадях из мусорного ящика. Он решил взглянуть на них поближе и изучить содержание. Маленький яркий рюкзак был при нем. Пришедший в себя художник вынул из кармана две рукописные книги и начал рассматривать тетрадь под номером один. На первой странице красиво, с любовью было выведено три слова: «ОТМЕЧЕННЫЙ БОГОМ». РОМАН. |
Похожие:
 | Мимо всего этого классического инвентаря успешного беллетриста Улицкая проходит с потупленным взором: не возьму, не надо, не хочу.... | | Мдс 81-35. 2004. Методика определения стоимости строительной продукции на территории Российской Федерации взамен сп 81-01-94, мдс... |
 | Агентство "Маленькая леди" : роман : пер с англ. / Э. Браун; читает Т. Ненарокомова. Кольцо для Анастасии : повесть / М. Глушко;... | | Минобразования России от 26. 03. 2001 №1272, приказом Минобрнауки России от 15. 02. 2010 №118, Порядком перевода студентов из одного... |
| Организована поддержка новой базы фер-2001 и гэсн-2001 в редакции 2009 года Минрегиона РФ | | Федерального закона от 08. 08. 2001 года №128-фз «О лицензировании отдельных видов деятельности» (Собрание законодательства Российской... |
| Федерального закона от 08. 08. 2001 года №128-фз «О лицензировании отдельных видов деятельности» (Собрание законодательства Российской... | | СНиП 05. 04-85#S*, #M12293 1 1200007490 554256692 247265662 4292033985 3703384356 3011075527 4294960680 3926272230 4294967268сп 40-102-2000#S,... |
| Минсельхоза России и Госстандарта России от 27 сентября 2001 года n 942/318 (Российская газета, n 247, 20. 12. 2001) | | Эта книга об удивительной женщине, прожившей большую, похожую одновременно и на сказку, и на приключенческий роман жизнь — Императрице... |