Содержание) Section I. Information Technology (Информационные технологии) Section I. Information Technology (Информационные технологии)
Скачать 2.73 Mb.
|
Section VI. Cultural Studies (Культурология) Ha D. J. postgraduate, Komsomolsk-on-Amur State Technical University Chibisova O. V. PhD in Cultural Studies, Associate Professor, Komsomolsk-on-Amur State Technical University South Korean “new generation” of the 1990s as a youth subculture The future development of each culture in the latent form is in its present state. From this perspective, of a significant interest are those ideological paradigms, with which the youth connects its existence. The examination of the specificity of the formation and development of South Korean youth subcultures can promote a better understanding of South Korean culture’s current state. Considering the conditions of subcultural formations’ appearance and development in South Korea, one should note that the power of the dominant national culture has long been an authoritarian integrating beginning of the society. The historical experience of South Korea (a position of Japan’s colony, division of the country into North and South, military dictatorship, rapid industrialization, and etc.) defined the origination of a common social and cultural space with specific geographic and demographic conditions. At the same time a unique system of education, the possibility of entering a prestigious university, the current legal basis for conscription allowed authorities to recognize the existence of the society’s cultural unity. In the South Korean society, mass communication media has long been under the control of the power of the dominant culture and has been used as political, social and cultural levers of uniting people (military diktat from 1963 to 1993). Therefore it was difficult for subculture groups to realize themselves in society. According to Lee Jae-Hyun [4], “the dominant culture in South Korea, on the one hand, controlled the youth leisure-time space through the media, and on the other it widened the gap between subculture and basic culture.” The young people suffered from the impossibility to get a prestigious education, joined the criminal youth gangs, created anti-culture, directed against the norms and values contained in the dominant culture. Professor Kim Soohan [3] thinks that “movement against the regime during the 70s, 80s, and 90s can be explained as subculture that embodied generational conflict and identified new social identity.” Nevertheless Korean subculture was mainly evaluated as limited because it had a lot of entertaining factors that reflected young people’ consumerist behavior. It should be added that it was the mass media that had strong influence in creating a symbolic image of Korean youth culture. The youth subculture of the 1970s was an escape from the corrupt reality into elitism by distinguishing themselves not only from the older generation but also from the youth laborers, who were deprived of materialistic privileges. The youth subculture of the 80s redirected its energies into creating their positive personalities and taking responsibility for the assumed freedoms. The youth subculture of the 1990s represented the new generation culture which emphasized the individuality and free spirit of the youth. One stream of the new generation culture was club culture which was music and entertainment at its core as it included regularly held thematically-oriented events. Club culture was determined by the leisure space where young people danced; by the cultural and entertainment space where rock concerts in the style of the underground took place; by the social and cultural space where the youth listened to music and talked about rock music; by the closed space where homosexual young people gathered [1]. Club culture was a means of gaining independence: it helped young people join adult forms of active leisure practices; maintain the awareness of their independence. In most cases the interest in the club lifestyle was driven by a process of alienation of young people from the parental home as in its space the youth avoided family control. It offered them not only entertainment from “another world”, but also a cultural space for creative development and self-realization. In the early 1990s, there emerged experimental underground rock bands “Sinawe”, “Boowhal”, “Baekdoosan”, “Next” and others. They performed their songs in nightclubs, concerts and venues of the city, though they didn’t have a commercial success, they gained popularity among the club youth, as their songs were critical of society and the state. In the mid-1990s, the commercialization of the music industry affected the popularity of rock music in the youth subcultures. The most known are such commercial rock bands as “Jaurim”, “Huckleberry Finn”, “Novasonik”, “Crying Nut”, “No Brain”, “The Geeks”. Another stream of the new generation culture was hip-hop. Together with rap-singers, in the mid-1990s on the stage appeared break-dancers, which eventually caused a growing interest among young people as they showed the bearing and patterns of famous American stars. But soon South Korean rap found its own specifics because the rappers began to recite texts of the problems familiar to Korean teenagers in the language they understood. The early hip-hop groups included “Seo Taiji and Boys”, “Deux”, and “DJ DOC”, the first hip-hop song was “Gim-sat-gat”. Soon hip-hop became not only a youth subculture but popular Korean music; as such it caused many disputes between mainstream and underground young people. At the same time a part of South Korean young people began to learn and practice graffiti. The first South Korean writers were engaged in the application of graffiti only on the walls of the music club, but since the mid-1990s, they began to show their art on the walls of buildings, fences, vehicles and other surfaces. Over time, the style of graffiti incorporated itself in the structure of pop culture, transformed the computer design, became widely used on the Internet and advertising. The third stream of the new generation culture was assimilation of the Japanese culture, namely otaku, which became possible due to the fact that in 1998, the South Korean government lifted the ban on the sale of Japanese publications and video products as part of a gradual opening of the domestic market for Japanese goods [2]. Otaku represented fans of Japanese animation and comics, most of whom were high school and undergraduate students. Otaku lived in their world, which was far from reality: they are closed and unsociable; they care only about their hobbies with all other aspects of life fading into the background. The otaku were addicted to artistic creativity: drew manga (comics with a specific storyline and style); made anime (animated productions); wrote stories; organized “Cosplay” (costume play) festivals, created web pages dedicated to the Japanese mass culture, and so on. The first cosplay festival – The Seoul International Cartoon and Animation Festival – was organized in 1995. In cosplay festival and in everyday life otaku sought to mimic the appearance of the anime and manga’s characters: clothing, hairstyle, makeup, accessories, and others. They included in their speech the words borrowed from Japanese and listened to j-rock (Japanese rock). The last stream that symbolized new generation culture was the network generation, the generation that grew up with a developing digital and computer technology and, consequently, formed a new subculture suitable for them. The young people learnt faster than their parents and introduced new methods of communication. They met in the network, on the forums of like-minded people, discussed what they cared about. They liked to use digital ways of expressing themselves: for instance, shooting a video instead of writing an essay [6]. Thus, youth subculture in South Korea arose because young people had different values and norms which, accumulated, created a new subculture deviating from the dominant culture. That, nevertheless, does not imply that it was inferior to main culture. We agree that the mainstream has lost its centrality: in fact, there is no main stream; there are many streams [5]. The single South Korean culture of the twentieth century was made up of some dissimilar subcultures that obviously contributed to it. The youth subcultures perceived the concepts that were transmitted to them via the media, took them over through a creative process and generated a new product. And vice versa, the dominant culture adopted some peculiar features of youth subcultures (for example their music and clothing) for using them in commercial purposes. So, cultural diversity was indispensable for a well-functioning South Korean society. References 1. Ahn, Y. R. Club Culture as Cultural Text Textual Structure of Hongdae Club Culture and Cultural Practice. [Online] Available: https://www.happycampus.com/doc/13022148/?ad_type=special&advertiseSeq=(September 11, 2015) 2. Iwabuchi, K. Recentering Globalization: Popular Culture and Japanese Transnationalism. – Durham and London: Duke University Press, 2002. – 288 p. 3. Lee Dawoon, Song You Jin A Deeper Look Beneath Subculture. [Online] Available: http://www.thegranitetower.com/news/articleView. html?idxno=1048 (September 18, 2015) 4. Lee, J. H. Subcultural Style and Identity. [Online] Available: http://www.pdjournal.com/news/quickViewArticleView.html?idxno=493. = (September 23, 2015) 5. Чибисова О.В. Молодежные субкультуры в меняющемся мире // Знание. Понимание. Умение. 2012. № 3. С. 198-201. 6. Шунейко А.А., Авдеенко И.А. Стереотипы речевого поведения // Русская речь. 2011. № 1. С. 70-73. Шеин Валерия Вячеславовна магистрант второго года Академии Архитектуры и Искусств Южного Федерального Университета, г. Ростов- на- Дону ДИАЛОГИЗМ В КУЛЬТУРОЛОГИИ БРАКА Аннотация. Сформулирована социокультурная и философская проблема брака как предмета диалога в постмодернистском аспекте. Ключевые слова: культурология брака; диалог; постмодернизм. Shein Valeriya second year master ofAcademy of Architecture and Arts of Southern Federal University, Rostov- on- Don DIALOGISM IN CULTURAL SIENCE OF MARRIAGE Abstract: The problem of the philosophy and cultere science of marriage had beem formulated in aspect of postmodern culture . В современной культурологии вопросы брака настолько изучены, насколько размыта их экзистенциальная суть. Так или иначе, рассматривая проблему брака с социокультурной точки зрения, мы не можем не касаться таких аспектов, как некий диалогизм и все его подосновы, сентенции и их роль в рефлекторности структуры брака как синергетической системы. Проблема диалогизма как такового всячески изучалась идеологами и критиками философии и культурологии постмодернизма в аспекте социальной плюральности и в итоге сочлась утопичной вследствие бесконтрольной рефлекторности Другого относительно рефлекторности автора т. е. инициатора или субъекта предполагаемого диалога. Что или что есть субъект, а что,соответственно, объект диалога, т. е. рефлексирующий в системе ячейки брака? Существует ли диалогизм как таковой в системе социокультурной группы? Утопичность самого понятия диалога в современной культурологии говорит,скорее, о глобальных противоречиях в самих исследованиях, о необходимости выведения более общих классификатов коммуникации. Проблема узаконивания присутствия Другого, к примеру в искусстве, не была отделена от утопической трактовки, и если считать искусство неким хронотопом т. е. Пространственно-временной материальной координатой, то сверхплюральность его- это, по сути, зеркало культурологии в настоящей системе координат. Любой социальный институт как архетипический субстрат есть рефлекс к пространственно-временной системе координат. Индивидуальная восприимчивость к хаотично изменяющимся сентенциям не дает возможности исследователю классифицировать вербальный диалог в социальном институте как основной фактор коммуникации, несмотря на безусловную потребность в нем. Архетипичность диалога дуальна и по своей сущности, и по своему метахарактеру, и как антипод ему- строгой сентенциальности. Последствия посткантовского мышления- в метапроявлениях и метапоисках симбиотируют и синкретируют опять же дуально- в любой группе, в любом институте, скажем так, в любой культурологии. Если, опять таки, вспомнить, не слишком относящегося к вопросу, Эразма Роттердамского , в его воззрениях определенно присутствует на фоне общей схоластики образ Другого со всей плюральностью к нему. Диалогизм дуален по природе. Полиморфность системы восприятия в одной группе, в сознании одной личности , как правило, бесконтрольна и неосознанна, что делает невозможным существование Другого в контексте онтологии брака. Насколько корректно понятие института брака? Насколько корректно понятие института вообще? Социальные классификаты в аспекте социального устройства имеют смысл лишь в теории, между тем, изучение теоретических основ природы таких отношений, как субъект- объект в синкретическом и синергетическом планах, может способствовать некоторому сдвигу в коммуникативном развитии хотя бы в сфере бихевиористской эстетики, однако сущность проблемы в том, что глубинный индивидуализм и поверхностная сентенциальность либо наоборот, что подробно рассматривается в литературе, делает невозможным с точки зрения практики процесс диалога в транссоциальной ячейке, в транскультурологической дуальной общности. Сентенции как психофизический катализатор имеют опять же дуальную суть и, так или иначе, не дают ответа на вопрос- что есть смысл совместного существования, этого со- или в нашем случае — ди-? Что из себя представляет иллюзорная система рефлексов в составе структуры искусственного или нет, константного или нет- диалога? В любом случае, паралигмальная культурология есть и бремя, и свобода от бремени, как и суть брака, в общем и в частном и утопична, и иллюзорна, и сентенциальна, но архетипична, а значит, как архетип - существует. Section XVII. Technology design (Технологии дизайна) Таваркуль Альжановна Баскимбаева - к.т.н., доцент Kyong Hwa Yi - PhD., профессор Сауле Корабаевна Киябаева - докторант Алматинский Технологический Университет Республика Казахстан, 050012. г. Алматы. ул.Толе би 100 Построение базовой основы плечевых изделий В настоящее время занятие спортом стало неотъемлемой частью населения. Под влиянием занятий различными видами спорта, происходит увеличение мышечной массы, в частности в области обхвата плеча и соответственно повышается потребность определённой части потребителей к соразмерной одежде, которая в настоящее время изготавливается на условно-типовые фигуры. Для повышения эффективности процесса проектирования плечевых изделий на фигуры с развитой мышечной массой в области обхвата плеча при проектировании проймы, соответствие ширины проймы и ширины рукава в готовом виде обеспечивается за счёт применения размерного признака «обхват плеча» (Оп). По методике ЕМКО построения чертежа основы плечевого изделия, где принцип определения ширины проймы основан на размерном признаке d – передне-задний диаметр руки плюс припуск к ширине проймы - Ппр [1,2]. В методике Мис, исходные данные, значительно отличаются от других методик конструирования, как отличается и общая схема построения. Например, измерение таких важных размерных признаков, как Ширина спины - Шс, Ширина груди - Шг, и Ширина проймы - Шпр не производятся, а рассчитываются формулами [3]. Недостатком данных способов является то, что требуются все обмеры фигур и используются громоздкие расчётные формулы для построения чертежа основы. Прототипом изобретения является метод конструирования одежды ЦОТШЛ построения конструкции плечевых изделий, основанный на измерении необходимых размерных признаках, в выборе величин конструктивных прибавок к размерным признакам и конструктивным отрезкам, построении базисной сетки из горизонтальных и вертикальных линий. При построении базовой основы находят общую ширину базовой конструкции (БК) - основываясь на размерном признаке обхват груди третий и прибавка к обхвату груди третьему: Ог3+Пог3 [4]. Пог3 распределяют по ширине БК следующим образом: Пог3 = Пшс + Пшпр + Пшг, т.е. 100% Пог3= 30% + 50% + 20%, затем находят ширину спинки и полочки используя следующие размерные признаки: ширина спинки и припуск к ширине спинки - Шс+Пшс; ширина груди - Шг+(СгII- СгI) + Пшг, где СгII – полуобхват груди второй, СгI – полуобхват груди первый, Пшг - припуск к ширине груди. Ширину проймы (Шпр) находят простым вычитанием из общей ширины БК. Шпр определяется без учёта размерного признака «Обхват плеча» (Оп), и при недостаточной ширине проймы производится ряд конструктивных манипуляций с разработанными чертежами: дополнительно расширяется ширина проймы за счёт уменьшения прибавок к ширине спинки и полочки, либо увеличивается общая прибавка по линии груди Пг, что отрицательно влияет на посадку плечевого изделия [4]. Недостатком данного способа конструирования, является то, что расчёт и построение ширины проймы (Шпр) осуществляется без учёта обхвата плеча (Оп), что не обеспечивает соразмерной одеждой на фигуры с развитой мышечной массой в области Оп. Для улучшения качества посадки предлагается при проектировании проймы, использовать размерный признак обхват плеча (Оп) и расчёт ширины проймы вычислять по формуле Шпр = (Оп/3) + Пшпр. Способ построения базовой основы плечевых изделий осуществляют по Единой методике конструирования одежды (ЦОТШЛ рис. 1), со следующими параметрами: ширина спинки - А0а = Шс + Пшс; ширина полочки а1а2 = Шг+(СгII- СгI) + Пшг Ширина проймы определяется по следующей формуле а1а2 = (Оп/3) +Пшпр где Оп- размерный признак «обхват плеча», припуск к ширине проймы (Пшпр) зависит от силуэтной формы плечевого изделия: плотно облегающий – от 0-0,5 см; полуприлегающий – от 0,5-1,0 см.; прямой и расширенный - от 1,0-1,5 см. Контрольным этапом в расчёте ширины базисной основы является сопоставление фактической ширины сетки с размерными признаком Ог3+Пог3.  Рисунок 1 - Базовая основа плечевого изделия по методике конструирования ЦОТШЛ Анализ расчётных формул для построения конструктивных параметров ширины проймы - по различным методикам конструирования плечевых изделий рассматривается в таблице 1. Таблица 1 – Анализ расчётных формул для построения конструктивных параметров ширины проймы
Как видно из приведённых в таблице 2 данных, расчётные формулы определения Шс, Шпр и Шг – разные. Следует ожидать, что для одной и той типовой фигуры 164-96-104 абсолютные значения величин конструктивных параметров также будут различаться (таблица 2). Таблица 2 – Анализ расчётов конструктивного параметра Шпр на типовую фигуру 164-96-104
Примечание: В графе рекомендуемого способа величина размерного признака Оп типовой фигуры. Как видно из таблицы 2, параметры базовой конструкции плечевых изделий для фигур с типовым значением Оп – не меняются, хотя методы определения ширины базовой конструкции и ширины проймы кардинально отличаются. Результаты прототипа изобретения и рекомендуемого способа, рассчитанные для фигур с развитой мышечной массой на примере значения Оп=32 см. свидетельствуют, что в прототипе Шпр остается без изменения. В то время как, по предлагаемой формуле расчета Шпр при изменении ширины рукава ширина проймы соответственно меняется. Следовательно, при проектировании плечевого изделия на фигуры с развитой мышечной массой в области обхвата плеча, разработанная формула приемлема и адекватна. Разработанный способ построения плечевых изделий, основанный на измерении необходимых размерных признаках, в выборе величин конструктивных прибавок к размерным признакам и конструктивным отрезкам, построении базисной сетки из горизонтальных и вертикальных линий, отличающийся тем, что построение ширины базовой основы, кроме традиционного расчёта ширины спинки и полочки, ширину проймы вычисляют по формуле: Шпр=(Оп/3)+Пшпр, обеспечивающей соответствие ширины проймы и ширины рукава в готовом виде для фигур с развитой мышечной массой в области обхвата плеча за счёт применения размерного признака Оп и определённых величин припуска к Шпр посредством Пшпр. Предложенный способ расчёта ширины проймы позволяет определить рациональные параметры конструкции ширины проймы и ширины рукава на фигуры с развитой мышечной массой. Литература
CreateSpace 4900 LaCross Road, North Charleston, SC, USA 29406 2015 1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 14-0431097 1 Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта №15-12-43008 «Формирование концепции и системы аналитического и стратегического обеспечения финансово-экономической безопасности региона на основе критериев риск-системы» 1 Используются данные статистического сборника «Регионы России» |
Похожие:
 | Методические указания предназначены для студентов экономических и других специальностей, изучающих дисциплины «Информационные системы»,... |  | Арм, классификация и принципы построения; арм кадровой службы; вычислительные сети, нейросетевые технологии и средства мультимедиа;... |
| Содержание отчета о преддипломной практике для специальности 230201 «Информационные системы и технологии» | | Содержание отчета о преддипломной практике для специальности 230201 «Информационные системы и технологии» 12 |
| Настоящее пособие предназначено для студентов Государственного института управления и социальных технологий бгу и ориентировано на... | | Рабочей программы учебной дисциплины «информационные технологии в профессиональной деятельности» 4 |
| Методическое пособие по дисциплине «Информационные технологии в профессиональной деятельности» для студентов II курса специальности... | | Безбумажные автоматизированные и информационные технологии завоевывают окружающее пространство. На железнодорожном транспорте информационные... |
| И 74 информационные технологии в инновационном образовании: материалы международной научной конференции. 12 апреля 2018 г. / Министерство... | |