Доклад составлен на основе обработки информации, полученной из следующих источников: индивидуальных и коллективных обращений граждан
Скачать 1.89 Mb.
|
3. Право на определение национальной принадлежности В соответствии со ст. 19 Конституции Российской Федерации государство гарантирует права и свободы человека и гражданина независимо от его расы и национальности. Статья 26 нашей Конституции предоставляет каждому право определять и указывать свою национальную принадлежность, одновременно объявляя незаконными попытки принуждения к этому. Иными словами, государство рассматривает национальную принадлежность как сугубо личное дело человека, как вопрос его самоидентификации, не имеющий никаких правовых последствий. С учетом опыта как Российской империи, где обязательной и юридически значимой являлась регистрация конфессиональной принадлежности, так и СССР, где столь же обязательной была регистрация национальной принадлежности, указанные положения Конституции Российской Федерации нельзя не расценить как важнейшее завоевание демократии. Что, впрочем, пока не обеспечивает им всеобщего понимания и не избавляет от правоприменительных проблем. Отчасти это объясняется резко возросшим в постсоветский период значением национальной принадлежности как фактора самоидентификации. Чтобы подчеркнуть свою национальную принадлежность, многим бывает достаточно заявить о ней, например, в ходе переписи населения, опросные листы которой заполняются, как известно, со слов граждан. Есть, однако, и те, кто настаивает на соответствующей записи в паспорте, с чем возникают непреодолимые трудности. В настоящее время нормативно-правовая база не предусматривает для официальных документов обязательной графы "национальность". В тех же немногих документах, где существует возможность указать национальную принадлежность, это делается строго по желанию гражданина. Так, согласно Федеральному закону от 15.11.1997 г. N 143-ФЗ "Об актах гражданского состояния", сведения о национальности родителей могут содержаться в свидетельстве о рождении ребенка (ст. 23), о национальной принадлежности супругов - в свидетельстве о заключении брака (ст. 29). Согласно этому же закону внесение изменений, касающихся национальности, осуществляется по заявлению заинтересованного лица. Точно так же регулируется этот вопрос и в Гражданском кодексе Российской Федерации. Но вот пример другого рода. В апреле отчетного года жительница г. Партизанска Приморского края Г. обратилась к Уполномоченному с просьбой восстановить "историческую справедливость" и официально признать ее немкой, коей она себя ощущает, будучи дочерью немки. О том, что мать Г. немка, сохранилась запись в свидетельстве о рождении заявительницы. Однако обращение Г. в УФМС России по Приморскому краю с просьбой исправить ошибку, допущенную при оформлении "старого" паспорта, выдав ей справку с указанием национальности "немка", результата не дало. В ОФМС России по Магаданской области, где Г. был выдан первый паспорт, ей также отказали, посоветовав обратиться в суд с заявлением об установлении факта, имеющего юридическое значение. Партизанский городской суд в октябре 2009 года отказал Г. в принятии заявления об установлении факта, имеющего юридическое значение, о признании ее немкой, мотивировав это тем, что суд устанавливает факты, имеющие юридическое значение, только при невозможности получения в ином порядке нужных документов или при невозможности восстановления утраченных, в порядке особого производства. В паспорте же гражданина СССР образца 1974 года Г. записана "русской". Впрочем, как представляется, даже если бы она была записана в старом паспорте "немкой", государство, не считая этот факт юридически значимым, не смогло бы его удостоверить путем выдачи какого-либо официального документа, например, паспорта или соответствующей справки. С одной стороны, такой подход представляется обоснованным: создав прецедент официального документирования сугубо личного выбора граждан, пришлось бы вносить в паспорта также сведения об их вероисповедании, политических взглядах или, например, об их сексуальной ориентации, и любые другие характеристики, являющиеся результатом личного выбора. С другой стороны, как быть, если фиксация национальной принадлежности российского гражданина может иметь для него правовые последствия. В отчетном году к Уполномоченному обратился житель г. Москвы Е., долгие годы добивающийся официального признания себя этническим латышом по вполне прозаичным причинам. Как латыш Е. мог бы в упрощенном порядке получить вид на жительство в Латвии, а вместе с ним и ряд привилегий, например, право безвизового въезда во многие страны. Иными словами, факт принадлежности к латышской национальности, не имеющий юридического значения для Российской Федерации, имел юридическое значение для конкретного российского гражданина. Дело о признании Е. этническим латышом тянется в судах с 2002 года, но признать его этническим латышом не смогли по причине отсутствия доказательств. В поисках этих доказательств российский суд добрался до прапрадеда Е. и, установив, что тот был иудейского вероисповедания, отказался признать Е. латышом. Попытки Е. убедить суд в том, что жена его еврейского прапрадеда была все-таки латышкой, результата не дали. По мнению суда, ни это обстоятельство, ни даже факт свободного владения латышским языком самим Е. не являлись доказательством его принадлежности к латышской национальности. Окончательно запутавшись в генеалогии Е., суд был, кажется, уже готов приступить к измерению его черепа линейкой, но делать этого все же не стал, бесповоротно отказавшись считать Е. этническим латышом. Потребовав от Е. доказать свою национальную принадлежность, суд, как представляется, вступил в противоречие с нормой нашей Конституции, согласно которой национальная принадлежность - это результат самостоятельного, то есть субъективного выбора, не требующего тем самым доказательств. Но с другой стороны, любой суд работает именно с доказательствами и устанавливает факты только на их основе. Чтобы разобраться в возникшем противоречии, уместно обратиться к Постановлению Европейского Суда по правам человека от 27.04.2010 г. по делу "Чьюботару против Молдовы". Гражданин Молдавии Чьюботару решил официально изменить свою национальную принадлежность с молдавской на румынскую, обратившись с этой целью в орган гражданской регистрации. Чьюботару отказали со ссылкой на то, что ни один из его родителей не значился этническим румыном в его свидетельстве о рождении. Заявителю было рекомендовано обратиться в Национальный архив с тем, чтобы найти доказательства румынского происхождения своих предков. Таким образом, Европейский Суд по правам человека признал допустимым для государства регистрировать национальную принадлежность своих граждан на основании объективных доказательств. Вместе с тем Европейский Суд посчитал, что к подобным доказательствам могут быть отнесены отнюдь не только документальные свидетельства национальной принадлежности родителей или предков заявителя, но также и факты, подтверждающие его связь с национальной (этнической) культурой, к которой он желает быть причислен. Среди таких фактов - имя, владение национальным языком, соблюдение национальных обычаев и др. Приняв во внимание общеизвестные исторические реалии Молдавии, Европейский Суд пришел к выводу о том, что, отказавшись рассматривать доказательства принадлежности Чьюботару к национальности иной, чем та, к которой были причислены его родители советскими властями, государство не обеспечило уважения личной жизни заявителя, то есть не исполнило свое позитивное обязательство перед ним. Аналогичный подход был сформулирован и Конституционным Судом Российской Федерации в его Определении от 01.12.2009 г. N 1485-О-О. По мнению Суда, законодательство не только не исключает, но, напротив, предполагает возможность внесения в записи актов гражданского состояния изменений в части определения национальной принадлежности в случае предоставления документов, подтверждающих наличие оснований для этого. Проблема объективного подтверждения национальной принадлежности имеет для нашей страны отнюдь не умозрительное значение. Согласно ст. 69 Конституции Российской Федерации государство гарантирует права коренных малочисленных народов в соответствии с общепризнанными принципами международного права и международными договорами, в которых оно участвует. Коренные малочисленные народы имеют право на защиту исконной среды своего обитания, традиционного образа жизни, хозяйствования и промыслов. В целях реализации этого права коренные малочисленные народы нашей страны имеют определенные преференции, в том числе правовые. Им, в частности, предоставлены особые, повышенные квоты вылова рыбы и добычи зверя. Иногда это обстоятельство побуждает граждан обращаться в суды с просьбой подтвердить их принадлежность к коренным малочисленным народам. Примеры таких обращений немногочисленны, но весьма интересны тем, что позволяют увидеть порой несколько двойственную логику в судебных решениях. Еще в апреле 2009 года жительница Камчатки Ч. обратилась в Усть-Камчатский районный суд Камчатского края с заявлением об оспаривании отказа органа ЗАГС внести изменения в актовую запись о заключении брака от 21 февраля 2004 года, в которой она значилась "русской". Ч. просила исправить ее национальную принадлежность на "камчадалку", ссылаясь на то, что в ее свидетельстве о рождении национальность отца указана как "камчадал". Суд установил, что Ч. родилась в смешанной семье и таким образом ее самоидентификация определялась этническим происхождением. На этом основании суд посчитал, что Ч. вправе выбрать национальность одного из родителей. Кроме того, суд разъяснил, что по смыслу Конституции Российской Федерации каждый вправе определять национальную принадлежность независимо от этнического происхождения. Найдя заявленные требования Ч. законными, обоснованными и подлежащими удовлетворению, суд постановил внести изменения в актовую запись о заключении ею брака. Решение суда представляется бесспорным. Однако вопрос о том, вынес бы такое же решение суд только на основе самоидентификации Ч., то есть без ссылки на ее документально подтвержденное этническое происхождение, не вполне ясен. Со своей стороны, Уполномоченный хотел бы подчеркнуть, что льготы и преференции, предоставляемые представителям коренных малочисленных народов, обусловлены не столько их национальной принадлежностью как таковой, сколько их традиционным образом жизни. На этой посылке строятся и нормы действующего законодательства. Так, согласно ч. 3 ст. 3 Федерального закона от 30.04.1999 г. N 82-ФЗ "О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации", его положения могут распространяться на лиц, не относящихся к коренным малочисленным народам, но проживающих в местах их традиционной хозяйственной деятельности. Верно, очевидно, и обратное: предоставляемые коренным малочисленным народам льготы и преференции не могут распространяться на лиц такой же этнической принадлежности, не проживающих в местах их традиционной хозяйственной деятельности. В рамках такой логики чрезвычайно важно определить сами понятия "традиционный образ жизни" и "традиционная хозяйственная деятельность". В 2010 году к Уполномоченному поступило обращение автономной некоммерческой организации "Этно-Экологический информационный центр "ЛАЧ", в котором заявители оспаривали отказ Управления Минюста России по Камчатскому краю признать этнический туризм видом традиционной хозяйственной деятельности коренных малочисленных народов. Мнения сторон разошлись в толковании перечня видов такой деятельности, указанного в распоряжении Правительства Российской Федерации от 08.05.2009 г. N 631-р, изданном во исполнение ч. 2 ст. 5 Федерального закона "О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации". Управление Минюста, опираясь на букву закона, толковало этот перечень как исчерпывающий, в то время как информационный центр "ЛАЧ" считал, что если конкретный вид деятельности не запрещен, то он должен считаться разрешенным. Доводы Управления представляются Уполномоченному более убедительными, поскольку в данной ситуации идет речь не о запрете или разрешении конкретного вида деятельности как таковой, а о предоставлении преференций лицам, ею занимающимся. Не сочтя возможным поддержать позицию заявителей, Уполномоченный ограничился разъяснением им права самостоятельного обжалования действий Управления Минюста России по Камчатскому краю в суде. Имеющаяся информация о практике применения конституционного права самостоятельно определять и указывать национальную принадлежность свидетельствует о том, что эта практика нуждается в уточнении. Со своей стороны, Уполномоченный полагал бы рациональным исходить из того, что, коль скоро в Российской Федерации национальная принадлежность не относится к юридически значимым фактам, она не подлежит установлению в суде или фиксированию в документах, удостоверяющих личность. Напротив, в тех немногих случаях, когда факт принадлежности к конкретной национальности, например, к коренным малочисленным народам, может иметь правовые последствия, он, безусловно, подлежит установлению на основе объективной информации, причем не только об этническом происхождении. В тех же случаях, когда национальная принадлежность гражданина Российской Федерации имеет юридическое значение не в нашей стране, а в другом государстве, было бы, наверное, правильно доверить ее установление компетентным органам этого государства, действующим на основе своего законодательства. 4. Право на неприкосновенность частной жизни Опыт показывает, что право на неприкосновенность частной жизни не может быть в полной мере обеспечено без определения допустимых пределов персональной информации, необходимой современному государству для выполнения своих обязанностей перед гражданами. В принципе понятно, что такая информация должна собираться и учитываться на основе закона лишь в конституционно оправданных целях, и, что особенно важно, отвечать требованию минимальной достаточности. В рамках такого подхода Уполномоченный в своих предыдущих докладах неоднократно обращался к довольно распространенной практике принудительной дактилоскопической регистрации. Констатируя во многих случаях незаконность такой практики при административном задержании или аресте, Уполномоченный регулярно добивался привлечения виновных в ее применении сотрудников правоохранительных органов к ответственности. (Справедливости ради надо признать, что сделать это было нетрудно, ведь закон позволяет дактилоскопировать арестованного лишь в том случае, если его личность не установлена.) В декабре 2010 года группа последователей религиозного учения Свидетелей Иеговы обратилась к Уполномоченному с коллективной жалобой на незаконные, по мнению заявителей, действия сотрудников правоохранительных органов Октябрьского района г. Кирова, Кировская область. Из обращения усматривалось, что заявители без предъявления каких-либо обвинений или разъяснения оснований для задержания были доставлены в ОВД, где были подвергнуты дактилоскопированию. В связи с этим Уполномоченный в самом конце того же 2010 года обратился в прокуратуру Октябрьского района с просьбой о проверке изложенных фактов. Согласно полученному уже в отчетном году ответу проверка выявила в действиях сотрудников правоохранительных органов нарушения ряда норм действующего законодательства. В этой связи начальнику УВД по г. Кирову было предложено уничтожить дактилоскопическую и фотографическую информацию о заявителях, что и было впоследствии сделано. Кроме того, допустившие нарушение закона сотрудники правоохранительных органов были предупреждены об ответственности за ненадлежащее исполнение требования Федерального закона от 25.07.1998 г. N 128-ФЗ "О государственной дактилоскопической регистрации в Российской Федерации". В отчетном году особое внимание Уполномоченного привлекли два законопроекта, разработанных Следственным комитетом Российской Федерации: "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "О государственной геномной регистрации" и "О внесении дополнений в статью 9 Федерального закона "О государственной дактилоскопической регистрации в Российской Федерации". Законопроекты предусматривают введение обязательной геномной и дактилоскопической регистрации всех граждан нашей страны при выдаче или замене паспорта. В перспективе на этой основе предлагается создать единую базу биометрических данных, что позволит оперативно и безошибочно устанавливать личность еще живых и опознавать тела погибших. Появление этих законопроектов вызвало крайне противоречивую реакцию в обществе. Многие граждане искренне считают эту меру не только уместной, но и вполне естественной, соответствующей нынешнему уровню развития информационных технологий. В конце концов, обязательная ныне паспортизация граждан - это тоже форма учета персональных данных, пусть и несколько архаичная. Ничуть не меньше, впрочем, и тех, кто видит в обязательной, а значит, принудительной геномной и дактилоскопической регистрации серьезные проблемы правового, нравственного и практического свойства. Коль скоро подобная регистрация призвана облегчить опознание подозреваемых и погибших, то не означает ли это, что гражданин России с момента получения паспорта будет презюмироваться (предполагаться) либо подозреваемым, либо погибшим. Человек еще только вступает во взрослую жизнь, а государство уже видит в нем потенциального преступника или жертву. Соответствует ли такой "прагматичный" подход конституционному принципу приоритета прав человека, в том числе права на достоинство, над интересами государства? Кроме того, опыт нашей жизни подсказывает, что база биометрических данных, как и любые другие базы данных, имеет немало шансов оказаться доступной разным людям, с разными, отнюдь не обязательно благими целями. В пояснительных записках к упомянутым законопроектам содержится ссылка на то, что обязательная дактилоскопия применяется при выдаче паспортов лишь в Ирландии, Нидерландах, США и Швейцарии. Эта ссылка несколько лукава: речь ведь идет о так называемых "заграничных паспортах", само получение которых не является обязательным. Никаких других паспортов в перечисленных странах просто нет. Что же касается геномной регистрации, то как обязательная для всех граждан процедура она применяется только в Исландии. Суммируя сказанное, Уполномоченный склонен согласиться с теми, кто не считает введение обязательной геномной и дактилоскопической регистрации шагом в верном направлении. В докладе за 2010 год Уполномоченный упоминал о начатом в г. Москве эксперименте с внедрением так называемого "Паспорта здоровья школьника". Предполагалось создать комплексный документ, в котором содержалась бы полная информация о здоровье ребенка, о его физическом развитии, особенностях психики, а также о его успеваемости и личных достижениях, о семье. Спустя год Уполномоченный еще больше утвердился в своем мнении о том, что получение "Паспорта здоровья школьника", как и любых других подобных документов, допустимо только на строго добровольной основе. А отказ от их получения не должен быть сопряжен с какими-либо санкциями в отношении ребенка. Законодательством установлено, что сбор информации о ребенке осуществляется на основании письменного согласия его законного представителя. Последний должен знать, какая именно информация будет собираться, как ее хотят использовать, где и как хранить, и, конечно, чем чреват отказ от ее предоставления. При этом объем собираемой информации во всех случаях должен быть минимально достаточным для осуществления декларированных целей. В отчетном году к Уполномоченному обратился отец учащегося одной из московских школ с жалобой на требование школьной администрации подписать некое "Согласие законного представителя на обработку персональных данных подопечного". Добившись искомой подписи, школьная администрация получала право собирать и по своему усмотрению обрабатывать информацию о ребенке. По мнению Уполномоченного, объем запрашиваемой информации был чрезмерно велик, а ее содержание слабо конкретизировано. К тому же делегируемые школьной администрации полномочия по обработке информации представлялись явно избыточными. Проект упомянутого "согласия" предполагал право школы передавать персональные данные учащегося военкоматам, отделениям полиции, Департаменту образования города Москвы, районным медицинским учреждениям и т.д. (перечень не был исчерпывающим). Кроме того, предусматривалась возможность трансграничной передачи информации. Поскольку на момент обращения заявителя нарушение прав носило лишь предполагаемый характер, Уполномоченный в соответствии с требованиями закона ограничился разъяснениями и рекомендациями по совершенствованию вышеназванного документа. Право на неприкосновенность частной жизни распространяется на всех, в том числе и на тех, кто по каким-то причинам не вызывает симпатии у большинства граждан. Об этом, к сожалению, приходится все чаще напоминать в связи с проблемой обеспечения прав лиц так называемой "нетрадиционной сексуальной ориентации". Современная Россия, далеко уйдя от СССР, где эта "ориентация" считалась преступлением, еще не пришла к пониманию всем обществом того, что не противоречащий законодательству государства добровольный выбор человека есть его неотъемлемое право. Впрочем, наши дискуссии и конфликты по этому вопросу не являются чем-то уникальным. Похожие настроения существуют и во многих других странах. В Европе они, правда, проявляются менее резко и агрессивно в силу неписаных правил политкорректности. Мы пока такими навыками не овладели. Отсюда и эксцессы: от сомнительных с точки зрения запретов любых публичных акций представителей сексуальных меньшинств до странных законопроектов, подобных тому, что в конце отчетного года был принят в первом чтении Законодательным Собранием Санкт-Петербурга. Законопроект "О внесении изменений в Закон Санкт-Петербурга "Об административных правонарушениях в Санкт-Петербурге" предусматривает административную ответственность за некую пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних. С одной стороны, сам термин "пропаганда" носит характер правовой неопределенности, а потому либо неприменим вообще, либо, наоборот, применим произвольно, то есть, проще говоря, создает условия для произвола в отношении вполне совершеннолетних граждан. С другой стороны, надо прямо сказать о том, что популяризация темы сексуальных отношений среди детей недопустима в принципе и наказуема в соответствии с действующим законодательством (статьи 134, 135 УК РФ). Составной частью права на неприкосновенность частной жизни является право на изменение половой принадлежности и, как следствие, имени. Уважение этого права налагает на государство обязанность признать факт изменения пола, внеся соответствующие исправления в документы, удостоверяющие личность. К сожалению, в российском законодательстве до сих пор не урегулированы вопросы об основаниях и порядке регистрации подобных изменений, а также о правовом положении лиц, изменивших свой пол. Статья 70 Федерального закона от 15.11.1997 г. N 143-ФЗ "Об актах гражданского состояния" содержит лишь упоминание о том, что внесение исправления или изменения в запись акта гражданского состояния может быть произведено при представлении документа установленной формы об изменении пола, выданного медицинской организацией. Между тем самой этой "установленной формы" документа об изменении пола по-прежнему не существует. Еще в 1998 году Постановлением Правительства Российской Федерации N 709 "О мерах по реализации Федерального закона "Об актах гражданского состояния" Министерству здравоохранения Российской Федерации было поручено утвердить формы искомых документов. Это поручение до сих пор не выполнено. В итоге возникла проблема, не судьбоносная для общества в целом, но неразрешимая и трагичная для граждан, изменивших свой пол. Органы государственной регистрации актов гражданского состояния по-прежнему нередко отказываются признавать документы об изменении пола, выданные медицинскими учреждениями. В частности, со ссылкой на то, что в медицинском документе отсутствует подтверждение факта хирургической операции по изменению пола. Поступающие к Уполномоченному жалобы такого рода обычно побуждают его направить свое мотивированное заключение в суд, который, как правило, выносит решение о выдаче заявителю нового свидетельства о рождении. К принципиальному решению указанной проблемы это, однако, не приближает. В августе 2006 года Уполномоченный обратился к Министру здравоохранения и социального развития Российской Федерации с просьбой все же ускорить разработку и утверждение единой формы медицинского документа об изменении пола. В том же году был получен ответ Минздравсоцразвития России, согласно которому проект документа об изменении пола предполагалось направить на согласование в Минюст России сразу после обработки данных, полученных по результатам наблюдений за процедурой изменения пола в ФГБУ "Московский НИИ психиатрии" Минздравсоцразвития России. С тех пор прошло уже пять лет, искомый документ единой формы не появился, а жалобы лиц, изменивших пол, продолжают поступать. Подобная ситуация побудила Уполномоченного в декабре отчетного года обратится к Министру здравоохранения и социального развития с просьбой об ускорении разработки единой формы медицинского документа об изменении пола. Понятно, что количество граждан, в силу каких-либо личных причин решивших изменить свою половую принадлежность, крайне незначительно. Понятно, что государство как бы инстинктивно сторонится этой проблемы, а общество - тем более. Это, однако, не означает, что о существовании таких граждан можно просто забыть, а их законными правами пренебречь. |
Похожие:
 | Главы муниципального района, его заместителей, руководителей структурных подразделений Администрации в письменной форме или в форме... |  | В результате число обращений граждан на личном приеме возросло до 593 (в 2010 году – 493). Уполномоченный и другие работники повседневно... |
| В результате число обращений граждан на личном приеме возросло до 593 (в 2010 году – 493). Уполномоченный и другие работники повседневно... | | Федерации единого порядка рассмотрения обращений граждан Российской Федерации, иностранных граждан, лиц без гражданства, объединений... |
| Личный прием граждан по вопросам, отнесенным к компетенции Управления, проводится в целях поддержания непосредственных контактов... | | Порядок рассмотрения обращений граждан в органах прокуратуры регламентирован Инструкцией о порядке рассмотрения обращений и приема... |
| Установленный настоящим Законом порядок рассмотрения обращений граждан распространяется на правоотношения, связанные с рассмотрением... | | Автоматизированная система обработки информации предполагает строгое соблюдение следующих правил |
| Ежегодный доклад Уполномоченного по правам человека в Свердловской области о деятельности в 2013 году | | Сентября 2007 г.), а также на информации, полученной из обращений ломбардов в Лигу в конце 2007 начале 2008 г. К сожалению, должны... |