А.И. Селицкий,
г. Краснодар
КРАСНОДАР – ГОРОД СТА НАРОДОВ: ЭТНИЧЕСКАЯ РЕТРОСПЕКТИВА
Город Краснодар, основанный в 1793 г., получил при рождении имя Екатеринодар. С одной стороны, это символизировало небесное покровительство Святой Великомученицы Екатерины, а, с другой, отражало роль российской императрицы Екатерины II Алексеевны в судьбе города.
Территория будущего Екатеринодара-Краснодара была заселена ещё в древнейшую эпоху. Так, в V в. до н.э. – II в. н.э. здесь располагались меотские городища. Меоты – собирательное название племён раннего железного века, заселивших территорию нижнего и среднего течения Кубани, а также Приазовье (Азовское море в древнегреческих источниках называлось «Меотида») и, вероятно, имеющих смешанное этническое происхождение (доказывается как их связь с ирано-язычными народами, так и то, что они являются прямыми предками адыгов)1. В последующие века место будущего города посещали различные кочевые народы, в том числе: тюрки-болгары, половцы, ногайцы, а затем и земледельческие племена адыгов2. Перед переселением сюда черноморских казаков на одном из участков будущего города располагался бжедугский аул Кушьмезуко-уй, т.е. «роща Кушьмезуко» (местного адыгского правителя). Однако с началом казачьей колонизации большая часть жителей аула выселилась в Кабарду3. Любопытно, что адыги называли Екатеринодар – «Бжедугскяль», т.е. «бжедугский город», по ближайшему его соседству с бжедугами (субэтнической группой адыгов)4.
Основателями собственно Екатеринодара стали черноморские казаки. Костяк Черноморского казачьего войска, переселившегося на Кубань по жалованной грамоте Екатерины II в 1792–1794 гг., составили бывшие запорожские казаки5. Именно черноморцы и стали первыми жителями будущей кубанской столицы. В 1791 г. по списочному составу в войске числилось более 12 тыс. чел., к началу переселения на Кубань – ок. 10 тыс., а уже в декабре 1794 г. строевой состав составлял 16 222 казака6. В Екатеринодаре на день переписи, «учинённой» 11 ноября 1794 г. проживало 580 чел. Все они были приписаны к определённым куреням Черномории, а в городе только «жительствовали»7.
Особенности комплектования Черноморского казачьего войска определили его многонациональный состав. В войске состояли выходцы из различных социальных (в том числе этнических) групп: бывшие запорожцы, дворяне, торговцы, отставные офицеры и солдаты, «польские жолниры», «казённого ведомства поселяне», люди «мужицкого звания» и «неизвестно какого звания». Знаменитый историк и статистик Ф.А. Щербина подчёркивал, что в войско «записалось много лиц, не имевших никакой связи с Сичью»8. Он же писал, что в разноплеменное войско вошли великороссы, греки, евреи, литовцы, молдаване, немцы, поляки, татары. Другие исследователи сообщают о поступлении в казаки также адыгов, албанцев, армян, болгар, сербов и чехов9. Старинный казачий обычай призывал тех, кого принимали в казаки отрекаться от своего предыдущего статуса и менять старую фамилию или прозвище на новое. Показательной является история черноморской семьи Бурносов. Основатель рода – георгиевский кавалер Пётр Григорьевич Бурнос (род. 1749, ум. до 1816) происходил из польской шляхты Могилёвской губернии и до поступления в казачье войско носил фамилию Пипчинский10. Став казаком, он и именоваться стал по-новому. Согласно семейной легенде, выбор новой фамилии был связан с тем, что Пётр Григорьевич прибыл вместе со своим братом на бурых конях поступать в ряды запорожцев: они «носились по фронту как буря»11. П.Г. Бурнос усыновил абадзехского мальчика, а его родной сын Корней – еврейского12. Так представители других народов вливались в ряды черноморского казачества (по меткому выражению приёмного сына П.Г. Бурноса: «…из одного котла каша та, не одним пшеном засыпана…»)13.
Однако следует заметить, что, несмотря на полиэтничный состав Черноморского казачьего войска, представители других народов «тонули» среди малороссийского (украинского) населения. В куренных и полковых списках конца XVIII – начала XIX в. преобладают украинские фамилии. Характерны и наиболее частые стандартные формулировки: «…он породы малороссийской, звания казачьего» 14. Наконец, переселение на Кубань в первой половине XIX в. более 100 тыс. малороссийских казаков (бывших крестьян) из Полтавской и Черниговской, а затем и Харьковской губерний15 окончательно определило этническое лицо черноморского казачества, в том числе и в Екатеринодаре. Следует обратить внимание, что хотя новые малороссийские переселенцы были очень близки черноморцам, но при этом являлись носителями локальных вариантов общеукраинской традиционной культуры. Как заметил проф. Н.И. Бондарь, «наибольшей спецификой обладала культура жителей Слободской Украины (Харьковская губерния), находившихся в постоянных контактах с русскими, а также собственно запорожцев, занимавших обособленное положение в среде украинского этноса»16. Тем не менее, в условиях Кубани произошла консолидация представителей отдельных украинских групп в единое этническое ядро черноморского казачества.
Казаки-малороссы перенесли на Кубань свою традиционную нелюбовь к русским. Как писал в 1835 г. знаменитый писатель-декабрист А.А. Бестужев-Марлинский, это «русская сторона… только по географии, но не по духу народа», и в другом месте: «ненависть туземцев (местных казаков. – А.С.) к москалям дышит даже из почвы…»17. Об этом же писал в середине XIX в. преподаватель Морского кадетского корпуса Н.Н. Филиппов: «…приехавших из России, которых … считают чуть ли не иностранцами, не очень-то жалуют и называют москалями, а если такой приезжий оказывается очень хорошим человеком, то черноморец скажет: “гарный чоловик” и прибавит с сожалением – “тильки же москаль”»18. Причём, под «москалями» подразумевались не только русские офицеры и чиновники, но и все не относящиеся к казачьему сословию иногородние, приезжавшие из центральных губерний в качестве торговцев или ремесленников.
Долгое время Екатеринодар был очень малолюден и неблагоустроен, больше напоминая глухую станицу. В 1801 г. в городе проживало 1197 мужчин и 910 женщин, в январе 1805 г. только 1710 человек, а в ведомости, составленной в марте 1807 г. значилось 1437 жителей. В 1809 г. столичный медик С. писал: «Мне сказали, что домов здесь 560, а жителей 2500»19. В 1811 г. в Екатеринодаре проживало 576 семейств численностью 2345 чел. В январе 1822 г. в городе числилось 2,5 тыс. чел., а в феврале-мае – более 3,5 тыс. В 1827 г. здесь уже 2181 мужчина и 1921 женщина «старожилого населения», а переселенцев всего лишь 122 мужчины и 95 женщин20.
Любопытно замечание офицера Навагинского полка, относящееся к 1837 г.: «Екатеринодар только по названию город и, право же, стоит иной деревни. Домов хороших совсем нет. Страшно выйти из комнаты, чтобы не утонуть в грязи. Я никогда не видывал такой грязи… ибо верховой лошади… по брюхо». А вот сообщение 1839 г. в передаче Ф.А. Щербины: «Грязь в Черномории, особенно в Екатеринодаре достигла высочайшей неудобоизъяснимой степени. Невозможно было сношение людей, живущих смежно. В сем отношении Екатеринодар представлял как бы вид Венеции, но Венеции грязной, не морскими каналами разделяемой, а улицами, наполненными лужами и необъятной грязью…»21. В это время даже появлялись проекты перенесения из Екатеринодара правительственных учреждений в другое место (например, в Тамань, Усть-Лабу, Медведовское куренное селение, ст. Некрасовскую или г. Ставрополь).
В то же время, с начала 1830-х гг. в культурном облике тонкой прослойки городской казачьей элиты стали происходить некоторые изменения. Офицеры расквартированных в городе регулярных русских войск (личный состав которых был порой весьма полиэтничен) привнесли некоторые черты светской жизни. Стала появляться мода на балы и танцевальные вечера. Молодых черноморских дворян обучали кадрили, «ляжье», польке-мазурке. Екатеринодар стали посещать странствующие артисты, музыканты, акробаты22. По мнению кубанского писателя и этнографа XIX в. В.Ф. Золотаренко, «с этого времени екатеринодарское общество начало читать, прислушиваться к разговору русских»23. Некоторые горожане, пытаясь преодолеть хозяйственную и культурную неразвитость Екатеринодара, суровый нрав его жителей, строили красивые дома, устраивали балы и театральные постановки.
В 1842 г. всё население города было отнесено к учреждённой по инициативе Войскового правления станице Екатеринодарской24. Таким образом, всё казачье население Екатеринодара было объединено в военно-административную и хозяйственную единицу, имевшую своё станичное правление, атамана, судей и т.п.
В 1843 г. наказной атаман Черноморского казачьего войска Н.С. Заводовский безуспешно просил дозволения иногородним строить в Екатеринодаре каменные здания, поясняя, что этим «украсится город, облегчится для жителей военный постой и распространится промышленность». Спустя 10 лет он подал новое ходатайство: «Екатеринодар главный город Черноморского казачьего войска, несмотря на полувековое своё существование, имеет столь бедное и значению своему не соответствующее устройство, что почти нисколько не отличается от прочих станиц этого войска. Причина этого заключается главнейшим образом в воспрещении иногородним жителям иметь собственные дома и другие здания в означенном городе»25. Но только 23 сентября 1854 г. иногородним, занимающимся торговлей, разрешили приобретать землю под усадьбы и возводить «каменные или кирпичные под железною крышею дома, фабрики, лавки, магазины и всякие другие строения…». Положение дел в области градостроительства стало постепенно улучшаться26.
Однако войсковой статус Екатеринодара и сословная замкнутость большинства его населения сдерживали рост городской культуры. Украинский историк В.В. Дроздовский писал, что все путешественники и сами городские обыватели отмечали замкнутость, подозрительность, грубость, себялюбие, консерватизм екатеринодарцев. У В.Ф. Золотаренко читаем: «Едва только смеркнется, как у всех ставни уже закрыты. Начинается безмолвие. Через полчаса город делается гробом. Нигде не увидите огня, не услышите вечерней песни казака… Только лай собак, которыми жители богаты, напоминает, что здесь живут люди… Здесь не любят прогуливаться… Мест для общественных гуляний нет… Нет движения в жителях Екатеринодара: жизнь в застое. То болезненность, то грязь, то однообразие сословий тому причиной»27.
Однако, несмотря на сословную замкнутость города, он не был изолирован от проникновения неславянского населения. Сохранились прошения начала XIX в. армянских, греческих, еврейских торговцев и ремесленников о разрешении проживать в Екатеринодаре. Такие прошения часто удовлетворялись положительно, так как власти понимали необходимость развития торгово-хозяйственной инфраструктуры города28. Юридически лица невойсковых сословий не могли иметь недвижимости, что тормозило появление постоянного гражданского населения и торгово-промышленное развитие города29.
Армяне. Первые сведения о живших в городе армянах-торговцах относятся к 1797 г. Вначале армянские переселенцы попадали в Екатеринодар, прежде всего, из Нор-Нахичевани и Черкесии. Их количество постепенно увеличилось и в 1802 г. была основана армянская часовня, которая располагалась недалеко от угла улиц Красной и Крепостной (ныне Пушкина). В генеральном плане крепости и города Екатеринодара, составленном 30 сентября 1818 г. инженер-поручиком Барашкиным, уже значилась армянская церковь (скорее всего, та же часовня) и армянские лавки30. В 1827 г. в Черномории числилось 76 армян, из них 41 жил в Екатеринодаре. В 1834 г. армянскую часовню перестроили в каменную церковь Пресвятой Богородицы31. По свидетельству В.Ф. Золотаренко к середине 1840-х гг. в Екатеринодаре было до ста торговых лавок, которые держали армяне32.
Евреи. Представители отдельных еврейских групп проживали в городе уже с первых десятилетий его существования. Только в 1825 г. евреям было официально запрещено селиться в Кавказской области, но многие здесь остались33. В сентябре 1829 г. местная администрация издала специальное распоряжение о выселении евреев из Черномории. Евреев выселяли согласно положению о субботниках (одной из еврейских религиозных этнолингвистических групп). Евреи просили отсрочить выселение до весны следующего года, так как приближались еврейские праздники и наступали холода. Но в конце 1829 г. войсковой атаман издал ещё два распоряжения о немедленном выселении евреев из Черномории и войскового града Екатеринодара. Однако уже в следующем году (1830 г.) евреи-торговцы, ремесленники и художники получили разрешение жить в Черномории34. Согласно документу 1835 г. в Екатеринодаре проживало 38 евреев, которые занимались «портняжеством», «золотарным мастерством», «часовым мастерством», «резничеством» и т.д. Позже появляются правила 1859 и 1865 г., разрешающие селиться вне черты оседлости евреям-купцам 1-й гильдии и евреям-иностранноподданным35.
Статистические данные показывают постепенный рост количества жителей города. В 1837 г. в Екатеринодаре проживало 7295 чел., в 1842 г. – 7715 чел., в 1843 г. – 7302 чел., в 1845 г. – 7620 чел., в 1851 г. – 10 554 чел., а к 1858 г. – 9733 чел. В 1864 г. население города составляло 13 554 чел., в том числе казаков 12 391 чел36.
Как писал в 1858 г. знаменитый кубанский историк-генерал И.Д. Попка: «Люди торговые, промышленные и ремесленные… могут иметь в нём временное пребывание… Оседлое же его население состоит исключительно из одних казаков…Временные гости и посетители города суть: русские люди податных состояний, армяне, жиды и черкесы»37. Таким образом, на протяжении всего войскового периода истории города казачье население количественно преобладало.
Существенные изменения в этнокультурном развитии города стали происходить с 1860-х гг. В 1860 г. была образована Кубанская область и Кубанское казачье войско, а Екатеринодар стал военно-административным центром более обширной территории и более многочисленного казачьего войска.
24 июня 1861 г. император Александр II подписал рескрипт на имя наказного атамана Кубанского казачьего войска Н.И. Евдокимова, в котором провозглашалось право лицам, «стороннего для войска звания, приобретать в собственность дома, сады, заводы, магазины, лавки и вновь возводить всякие из означенных строений в г. Екатеринодаре, равно в тех станицах, в коих находятся окружные управления»38.
Наконец, в мае 1864 г. окончилась война на Западном Кавказе и Екатеринодар получил долгожданную возможность мирного развития.
8 июня 1867 г. были изданы «Правила для заселения и управления города Екатеринодара», снимавшие ограничения на право оседлого жительства и владения недвижимости лиц всех сословий империи39. Войсковой город Екатеринодар стал гражданским городом с общими для всех городских поселений Российской Империи принципами управления и сословным составом населения. Население города к тому времени насчитывало 14 167 чел., из них 9 632 чел. принадлежали к «войсковому сословию» (т.е. являлись казаками Кубанского казачьего войска). Жители города переводились в мещанское сословие, а желавшие остаться в казачьем звании должны были выселиться в станицы. Правда, это не относилось к дворянам и войсковым чиновникам Кубанского войска, которые не несли никаких земских повинностей по станицам. Большинство казаков (654 семейства) предпочло выселиться, 7 семейств пока окончательно не определилось, а в городе пожелало остаться всего 78 казачьих семей (в том числе семья известного впоследствии екатеринодарского купца Е.Т. Каракая)40.
Теперь «обывателями» (членами городского сообщества) гражданского города Екатеринодара могли стать выходцы из всех сословий империи и даже иностранцы, если это соответствовало российским законам. С этого времени население города стало быстро увеличиваться за счёт переселенцев из других мест. Основная масса новых жителей города происходила из безземельных и малоземельных крестьян (часто бывших крепостных) Воронежской, Екатеринославской, Курской, Орловской, Полтавской и Харьковской губерний, но имелись переселенцы и из далекой Тобольской губернии.
Быстрому росту города способствовало и постановление Государственного Совета от 29 апреля 1868 г. «О дозволении русским подданным невойскового сословия селиться и приобретать собственность в землях казачьих войск». Теперь путь на Кубань открывался почти всем желающим. Темпы роста населения Екатеринодара впечатляют. Если в 1868 г. здесь проживало только 8343 чел. (в том числе 6657 казаков, 748 мещан, 650 дворян, 161 представитель купечества и 77 лиц духовного звания), то к 1871 г. это число увеличилось более чем вдвое и составило 17 622 (из них 15 142 мещанина (!), 731 дворянин, 937 «иногородних», т.е. не приписавшихся к городу, 454 купца, 294 отставных солдат, 3 почётных гражданина и 61 представитель духовного сословия и ни одного казака, так как все они были приписаны к станицам; в этническом же отношении: 16 800 русских (в официальной имперской трактовке, включавшей сюда собственно русских, украинцев и белорусов), 514 армян, 249 евреев и др.)41.
К 1 января 1881 г. екатеринодарцев было уже 27 747 чел., к 1 января 1886 г. – 37 871 чел., к 1 января 1888 г. – 43 485 чел. (из них 40 099 православных, 924 верных Армянской Апостольской церкви, 859 иудеев, 370 католиков, 208 лютеран, 65 мусульман, 61 раскольник), к 1 января 1895 г. – 79 327 (в том числе 47 789 коренных жителей, 10 024 иногородних, имеющих оседлость, т.е. владеющих недвижимостью, и 21 514 не имеющих оседлости, 350 иностранных подданных, 27 горцев, 34 представителя иных групп)42.
Большое значение для развития города сыграло проведение через Екатеринодар Новороссийской ветви Владикавказской ж.д. (1887 г.). Город превратился в крупный торгово-промышленный и транспортный центр Кубанской области (сбыт хлеба, табака, кож; мукомольная, маслобойная, спиртоводочная, табачная, кожевенная и др. виды промышленности). Уже к 1911 г. Екатеринодар становится самым многочисленным на Северном Кавказе городом, оживлённым и довольно благоустроенным, десятым по числу жителей городом Российской Империи. Постепенно меняется этнокультурное лицо кубанской столицы. Каждая этническая группа имела свою нишу, органично дополняя в хозяйственном и культурном отношении друг друга.
|
