ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ
ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ «САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ» (СПбГУ)
Выпускная квалификационная работа на тему:
ФОРМИРОВАНИЕ МНОГОУКЛАДНОЙ ЭКОНОМИКИ В СССР В ГОДЫ ПЕРЕСТРОЙКИ. 1987-1991 ГОДЫ (НА МАТЕРИАЛАХ ЛЕНИНГРАДА)
по направлению подготовки 030600 - История
образовательная программа бакалавриата История
профиль: Отечественная история
Выполнил:
студент 4 курса
очного отделения
Голдовский Алексей Александрович
Научный руководитель:
д.и.н, профессор
Полынов Матвей Федорович
Санкт-Петербург
2017
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ……………………………………………………………………..…3
ГЛАВА 1. ПРЕДПОСЫЛКИ ФОРМИРОВАНИЯ МНОГОУКЛАДНОЙ ЭКОНОМИКИ…………………………………………………………………….9
Экономическая политика СССР в первые годы перестройки 1985-1986 гг…………………………………………………………………………………..13
Переход к радикальной экономической реформе. Закон о государственном предприятии………...……..…………………………………28
ГЛАВА 2. ПЕРЕХОД К СОЗДАНИЮ НЕГОСУДАРСТВЕННЫХ ФОРМ СОБСТВЕННОСТИ……………………….……………………………………..35
2.1 Создание и деятельность кооперативов…………………………………….40
2.2 Возникновение арендных отношений………………………………………48
ЗАКЛЮЧЕНИЕ…………………………………………………….………...…..52
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ……………………….…………55
ВВЕДЕНИЕ
События второй половины 1980-х – начала 1990-х годов стали переломными в истории нашей страны. Особенно глубокие потрясения наблюдались в народном хозяйстве, несмотря на то, что они оказались оттеснёнными в массовом сознании политическими коллизиями, национальными конфликтами и политикой гласности, вызвавшей бурные обсуждения о догмах идеологии, роли КПСС и «белых пятнах истории». Хронический дефицит товаров, зависимость экономики от цен на энергоносители, развитие экономической мысли исключительно в рамках официальной марксистско-ленинской идеологии, падающие темпы роста – все это свидетельствовало о том, что реформы объективно назрели. Очевидным было так же и то, что острейшая проблема стоит со стимуляцией трудовой активности. Поэтому все реформы, направленные на активизацию товарно-денежных отношений, как, например, «косыгинская» реформа 1965 г., не смогли исправить фундаментальные пороки социалистической системы. В середине 1980-х гг. СССР попытался совершить технологический рывок, чтобы не отставать от быстро трансформирующегося Запада, сделавшего ставку на достижения научно-технического прогресса, повышение производительности труда и эффективность управления. В качестве стратегического курса в годы перестройки было выбрано развитие смешанных, негосударственных форм собственности. Этот процесс был противоречивым и показал неоднозначные результаты, а также оказал влияние на эволюцию предпринимательства в России вплоть до наших дней. Известно, что многие из нынешних олигархов начинали свою деятельность тогда, в конце 1980-х гг., в кооперативах или как индивидуальные предприниматели.
Изучению экономической истории перестройки исследователи обращают достаточно серьезное внимание.
Проблемы экономических реформ и развития экономики нашли отражение в работах, посвященных истории перестройки в целом. Среди них следует отметить работы А. С. Барсенкова, А. В. Шубина, Р. А. Медведева, А. В. Островского1.
Проблема развития экономики в определенной степени освещается также в работах, посвященных в целом политической истории. Среди них можно выделить труды Р. Г. Пихои и В. В. Согрина2.
Исследуемая нами проблема изучается также экономистами, в том числе и непосредственно принимавших участие в разработке и осуществлении реформ3.
Совершенно иное видение проблематики можно найти в работах Е. Т. Гайдара и его сподвижников. Там рисуется катастрофическая ситуация в экономике, обусловленная предшествующей экономической политикой СССР в 1973-1985 гг. К сожалению, Е. Т. Гайдар уделяет больше внимания вопросу нефтедолларов, а многоукладность не рассматривается как самостоятельный фактор, серьезно влияющий на положение дел в экономике4. В последние годы эта позиция продолжает отстаиваться в работах Фонда Современной истории, которые, возможно, являются наиболее детальными исследованиями экономики современной России5.
Отдельно стоит группа экономистов-рыночников, таких как Е. Ф. Сабуров6, А. Д. Радыгин7, Е. Г. Ясин8, П. Г. Бунич9 и др. Взгляды этих исследователей подчас радикально различаются, однако они в равной мере привержены институту частной собственности и в своих работах подробно прослеживают и анализируют его становление в перестроечный период.
Интерес представляют также работы экономиста Ф. Ф. Рыбакова, посвященные в большей степени региональной специфике10. Хотя развитие смешанных форм собственности рассматривается как вспомогательный аспект на фоне других вопросов, эта тема в значительной мере освещена и дополнена подобным историческим дискурсом.
Классические зарубежные советологи говорят о принципиальной невозможности реформирования коммунистической системы, в том числе и из-за отсутствия институтов частной собственности11. Недалеко от этих взглядов стоят те, кто считает, что советскую экономику реформировать было нужно и можно, но исключительно постепенными мерами и регулированием рынка, во многом придерживаясь так называемой китайской модели12.
Исследуемая тема опирается на широкую источниковую базу.
Прежде всего следует выделить неопубликованные документы и материалы из фонда 25 ЦГА ИПД СПб.
Среди опубликованных документов важнейшее значение имеют материалы съездов КПСС13, пленумов ЦК, различных проводимых в ЦК совещаний, выступления партийных лидеров, а также материалы государственных органов СССР и РСФСР –Съездов народных депутатов, Верховного Совета СССР14 и РСФСР15.
В настоящем исследовании широко используются сборники опубликованных документов, отражающих политическую и экономическую проблематику периода перестройки. Ярким образцом подобного рода источника является изданный А. Н. Яковлевым сборник документов16. Нельзя обойти вниманием сборники документов, выпускаемые Фондом Современной Истории, предоставляющие четко структурированный по хронологии и тематике материал, снабженный научными комментариями и историографическими отрывками17. Также в данную категорию можно отнести примечательное издание Горбачев-фонда «Союз можно было сохранить» под общей редакцией А. Б. Вебера, В. Т. Логинова, Г. С. Остроумова и А. С. Черняева18. Ценнейшим источником служит труд «В Политбюро ЦК КПСС…», основанный на дневниковых записях таких видных помощников М. С. Горбачева как А. Черняев, В. Медведев и Г. Шахназаров19.
Важным источником остаются материалы периодической печати. Формирование новых тенденций экономической жизни в период перестройки находило свое отражение на страницах печати. На страницах многих изданий разворачивалась широкая полемика вокруг постановлений и указов руководящих органов власти, экономических программ и концепций. Очевидно, что правительственные идеи подвергались критике намного чаще, чем позиции «младореформаторов». Особый интерес представляют газеты «Известия», «Правда», «Ленинградская правда», «Ленинградский рабочий», журнал «Экономика и жизнь» и другие20.
Незаслуженно обделенными вниманием по-прежнему остаются статистические источники. Серия «Народное хозяйство СССР» дает нам представление о тенденциях развития советской экономики, в том числе содержатся материалы о развитии негосударственных форм собственности. Большую работу по систематизации и обработке этого материала делает команда Интернет-ресурса istmat.info21.
К следующей группе источников мы отнесем мемуары участников экономических реформ и начинаний. Эти сведения, касающиеся периода 1985-1990 гг. чрезвычайно важны, так как зачастую представляют единственный источник информации о тех событиях. Изданные издания можно разделить на несколько подгрупп. В первую стоит отнести воспоминания политических лидеров СССР22 и России23, а также их ближайшего окружения. Советники первых лиц хорошо осведомлены о происходящих событиях и часто решаются на такие трактовки событий, которые по тем или иным причинам не могут озвучить сами лидеры. Ко второй подгруппе можно отнести публикации политиков первого эшелона, игравших заметную роль в событиях 1985-1991 гг., а также книги некоторых государственных деятелей24. Много важной информации можно подчерпнуть в публикациях, издаваемых в годовщину тех или иных важных событий25.
Объектом исследования является экономическая политика государства. Предметом настоящего исследования стало формирование многоукладной экономики в конце 1980-х – начале 1990-х гг. Целью исследования является выявление причин и предпосылок формирования и развития негосударственных экономических субъектов и конкретных шагов, предпринятых по этому направлению. Для достижения поставленной цели определенны следующие задачи: 1) показать взаимосвязь экономической политики СССР на завершающем этапе его существования и становления новых форм хозяйствования; 2) определить влияние политических решений на экономическую ситуацию как в государственном, так и в негосударственном секторе, учитывая региональную специфику; 3) проанализировать меры, направленные на переход к многоукладной экономике.
Хронологические рамки исследования определяются с 1987 по 1991 гг. Объясняется это тем, что сдвиги в хозяйственных отношениях до 1987 года можно отнести скорее к предпосылкам формирования многоукладной экономики, а уже в 1992 г. начинаются качественно новые процессы преобразования собственности, старые формы все больше вытесняются новыми, берет старт процесс легальной приватизации.
Работа состоит из Введения, двух глав, Заключения и Списка использованных источников и литературы. Первая глава посвящена предпосылкам формирования многоукладной экономике, государственной политике, направленной на совершенствование хозяйственного механизма, но повлекшей за собой появление многоукладной экономики. Во второй главе речь ведется непосредственно о формах негосударственного сектора, специфике их создания и существования.
ГЛАВА 1. ПРЕДПОСЫЛКИ ФОРМИРОВАНИЯ МНОГОУКЛАДНОЙ ЭКОНОМИКИ
По Конституции СССР 1977 года основу экономической системы составляла «социалистическая собственность на средства производства в форме государственной (общенародной) и колхозно-кооперативной собственности»26. Хотя индивидуальная, кустарно-ремесленная деятельность по Конституции была разрешена, видной роли в экономической деятельности частный сектор не играл, а зачастую и преследовался. К середине 1960-х гг. доля государственной собственности превысила 90% общей стоимости фондов, что означало тотальное огосударствление27.
В 1961 г. 100% валовой продукции промышленности давали государственные предприятия. Такое положение дел негативно сказывалось на производительности труда: рабочий субъект отчуждался от средств производства, не был материально заинтересован в результатах труда, качестве продукции, сбережении ресурсов. Процветали такие негативные явления, как коррупция, хищения, приписки28.
В послевоенный период к экономическим преобразованиям первым подошел Н. С. Хрущев. Суть его реформирования – переход от отраслевого управления экономикой к территориальному через совнархозы. Согласно принятому в мае 1957 г. закону «О дальнейшем совершенствовании управления промышленностью и строительством» 140 союзных, союзно-республиканских, республиканских министерств и ведомств были заменены 105 совнархозами. К примеру, Ленинградский совнархоз объединил предприятия, ранее подчинявшихся 42 министерствам и 150 главным управлениям. Отношения собственности не реформировались, наоборот – продолжалось всеобщее огосударствление. В 1959 г. мастерские и артели промысловой кооперации были преобразованы в государственные предприятия. В Ленинграде, например, в 1956 г. существовала кооперативная промышленность, представленная 1750 предприятиями, где работало 65 тыс. человек, чья общая доля в объеме промышленной продукции города составляла 4,1%. Реформа 1957 г. имела принципиальный недостаток. Она не дала предприятиям хозяйственной самостоятельности, так что их роль как основной ячейки в экономике не претерпела изменений. До реформы фабрики и заводы подчинялись министерствам, после – испытали на себе диктат местной партийной бюрократии29.
Тем не менее, необходимость реформирования хозяйственного механизма становилась очевидной и порождала дискуссии в среде экономистов. Отцом-идеологом реформы 1965 г. был Е. Г. Либерман. Именно его статьи, публикуемые в «Правде», разъясняли обобщающие показатели, по которым надо оценивать предприятия. Реализация идей о хозрасчете связывается с именем Председателя Совета Министров СССР А. Н. Косыгина. Прежде всего предполагалось усиление коллективной заинтересованности предприятий в целом. По замыслам реформаторов, при ориентации на выполнение плановых заданий, предприятия имели возможность и соблюсти свои интересы. Однако отсутствие каких-либо рыночных механизмов, чрезмерная регламентация хозяйственной деятельности, непоследовательность и незавершенность реформы не позволили увязать друг с другом интересы предприятий и государства. В годы «косыгинской» реформы среднегодовые темпы роста национального дохода достигали 7%, объем промышленного производства вырос на 50%, сельскохозяйственного производства – на 20%. Следует отметить, что реформа не была лишена серьезных недостатков и противоречий. Экономисты Селюнин и Ханин указывают на возникшее противоречие между предприятиями, получившими расширенные права, и министерствами с их административно-приказными полномочиями30. К тому же, авторы реформы неверно оценили роль прибыли, взяв ее за как обобщающий экономический показатель. Прибыль образовывалась как фиксированная доля от себестоимости. Понижение себестоимости получалось невыгодным, следовательно, невыгодно становилось и совершенствование производства. Страна оказалась в плену диктата производителей: в погоне за прибылью, советские предприятия-гиганты, являвшиеся монополистами, не стремились повысить качество продукции, разнообразить ассортимент, а просто повышали цены.
К началу 1980-х гг. положение дел в экономике не улучшалось. Среднедушевой валовой внутренний продукт составлял почти 30% от уровня США, при этом энерго- и ресурсоемкость советской продукции превышала соответствующие показатели развитых западных стран в 1,5-2 раза. Согласно подсчетам академика Н. П. Федоренко, в 1981 г. за 20 лет материалоемкость продукции выросла на 3,4% и эта негативная тенденция сохранялась31. Подобная ситуация была характерна для плановой экономики, и объясняется феноменом мягких бюджетных ограничений, при которых создавались предприятия в любом случае обеспечивались необходимым количеством ресурсов и сырья, а соответственно, не были заинтересованы в повышении производительности труда или развитии материалоемких технологий32. Именно эти два аспекта хозяйственной деятельности – низкие темпы роста производительности труда и высокая материалоемкость – стали главными изъянами советской модели экономики, которые нужно было решать не лозунгами, понуканиями и кампаниями, но чутким и грамотным реформированием всей хозяйственной сферы.
К началу 1980-х гг. резервы для экстенсивного роста исчерпались. Советская экономика не справлялась с бременем сверхдержавы. Возрастающие военные расходы, займы странам третьего мира и социальные обязательства не способствовали преодолению экономических проблем. В период с конца 1960-х до начала 1980-х гг. темпы роста в промышленности снизились с 8,4% до 3,5%, в 2 раза упали темпы роста производительности труда33. Доля государственных расходов достигла 2/3 объема ВВП. Все экономические показатели показывали неудовлетворительную картину. Отметим также, что предшествующий перестройке период было бы вернее называть не застойным, а тормозящим: экономические показатели свидетельствовали не о стагнации, а лишь о падающих темпах прироста34.
В действительности для решения вопроса экономической трансформации в 1970-1980-е годы не было налажено дискуссии не только в обществе, но и внутри партийной элиты. Возможность даже частичного применения «капиталистических методов» была строго табуирована (так, например, предложенный академиком Д. Гвишиани проект реформ, предусматривавший введение элементов рыночной экономики был отвергнут аппаратом ЦК по идеологическим соображениям35), несмотря на то, что руководство страны уже в 1970-е гг. ставило вопрос о необходимости интенсификации производства
К середине 1980-х гг. советская промышленность была второй в мире после США. Однако экономика стремительно теряла динамичность, падали темы роста, обнаружилось отставание СССР от Запада в научно-техническом развитии36. В современной литературе широко распространен тезис, что СССР столкнулся с кризисом советской модели модернизации, по сути, неудавшаяся попытка вслед за развитыми капиталистическими странами перейти к постиндустриальному обществу. В любом случае, сложившаяся модель хозяйствования была нежизнеспособна и требовала безотлагательного реформирования37.
Экономическая политика СССР в первые годы перестройки 1985-1986 гг.
В 1985 г. на апрельском пленуме ЦК КПСС Генсек М. С. Горбачев обосновал политику ускорения социально-экономического развития38.
Начало курса на «ускорение» было дано при Ю. В. Андропове на пленуме ЦК КПСС 22 ноября 1982 года. Он осознавал, что налицо было нарастающее отставание СССР от развитых стран Запада по всем параметрам экономической и социальной жизни. Традиционные отрасли советской экономики продолжали доминировать в ущерб развитию передовых направлений научно-технического прогресса, связанных с компьютеризацией, средствами связи и т.п. Оборонный сектор играл в экономике центральную роль, потому, что этого требовал статус мировой сверхдержавы.
С 1 января 1984 г. на новые условия работы перевели министерства тяжелого и транспортного машиностроения и электротехнической промышленности, а также республиканские министерства пищевой промышленности на Украине, легкой в Белоруссии и мясной в Литве (всего около 700, а затем 1850 предприятий). «Здесь вводился частичный хозрасчет, некоторая самостоятельность предприятий и объединений в формировании планов, ограниченное число контрольных показателей и сюда в приоритетном порядке направлялись ресурсы. Поступление средств, которые направлялись в фонды предприятий, ставилось в зависимость от выполнения ими контрольных нормативов. Устанавливалась дополнительная ответственность предприятий за выполнение договорных обязательств»39.
На пленуме ЦК КПСС, проходившим 11 марта 1985 года, Горбачёв вступая в должность Генерального секретаря, подтвердил преемственность курса по ускорению социально-экономического развития40.
Политика ускорения 1985 – 1986 гг. была предопределена Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по ускорению научно-технического прогресса в народном хозяйстве»41, изданным в августе 1983 года.
Незадолго до апрельского Пленума 1985 г. была проведена научно-практическая конференция «Актуальные проблемы совершенствования планово-экономических рычагов управления народным хозяйством»42. Известный экономист из команды Горбачева А. Г. Аганбегян, критически оценивая результаты андроповского эксперимента отметил: «предварительные результаты широкомасштабного эксперимента показывают, что громоздкий аппарат министерств во многом препятствует реализации прав объединений и предприятий»43. Активно поддерживая внедрение рыночных отношений в экономике, он считал, что это противоречие можно преодолеть путём «упразднения аппарата министерств», «перевода крупных объединений на полный хозяйственный расчёт… самофинансирование и широкое кредитование», введение новых цен «отражающих народнохозяйственную эффективность». Что касается усиления активизации деятельности предприятий в научно-технической сфере (разработка и внедрение новой техники), то решению этой проблемы будет способствовать расширение самостоятельности предприятий44.
Ссылаясь на тезисы докладов, прозвучавших на конференции, М. Ф. Полынов отмечает, что «эксперимент обнажил такие отрицательные стороны хозяйственного механизма, как то, что усиление самостоятельности предприятий в условиях монопольного производства, приводит к ещё большему диктату производителя чем раньше: поставщики в ряде случаев стали стремится создать для себя более благоприятные условия для выполнения обязательств уже на стадии заключения договоров, диктуя свои требования»45.
Первым официальным партийным мероприятием, подготовленным под руководством нового Генсека, был апрельский (23 апреля 1985 г.) Пленум ЦК КПСС. Главным событием на Пленуме стало изложение Горбачёвым новой экономической концепции, которая впоследствии предопределила основные решения XXVII Съезда. В своём докладе М.С. Горбачёв утверждая, что «в экономическом развитии страны в последние годы, усилились неблагоприятные тенденции и возникло немало трудностей», задаётся вопросом – «в чём причина трудностей?»; и тут же сам отвечает на вопрос: «Сказались влияние природных и ряда внешних факторов. Но главное думается, в том, что своевременно не были должным образом оценены изменения в объективных условиях развития производства, необходимость ускорения его интенсификации, перемен в методах хозяйствования, и что особенно важно, не проявлялось настойчивости в разработке и осуществлении крупных мер в экономической сфере»46.
Повышение темпов экономического роста невозможно было добиться без модернизации производства, особенно ключевых отраслей: «Нужны революционные сдвиги – переход к принципиально новым технологическим системам, к технике последних поколений, дающих наивысшую эффективность»47.
Экономическая стратегия, которая должна была позволить выполнить эту задачу, предполагала осуществления технико-технологического рывка в первую очередь в машиностроении, темпы развития которого предстояло ускорить в полтора-два раза. Развитие этой отрасли объявлялось приоритетным в промышленной политике. «Решающее слово здесь – за машиностроением… Главная задача быстро перейти на производство новых поколений машин и оборудования, которые способны обеспечить внедрение прогрессивной технологии, многократно повысить производительность труда, снизить материалоёмкость, поднять фондоотдачу. Первостепенное внимание должно быть уделено совершенствованию станкостроения, ускорению развития вычислительной техники, приборостроения, электротехники и электроники как катализаторов научно-технического прогресса»48.
Как видим, акцент был сделан на проведение глубокой структурной перестройки промышленности в пользу ускоренного роста машиностроения. Эта концепция, изначально принадлежавшая А. Аганбегяну49, была примерно такова. Для проведения сколько-нибудь осмысленной социальной политики в условиях снижения мировых цен на нефть и продолжающейся гонки вооружений необходимо обеспечить как минимум четырехпроцентный рост национального дохода. За годы одиннадцатой пятилетки, даже по официальным данным, этот показатель до 4% явно не дотягивал. Возможности роста за счет вовлечения новых материальных и людских ресурсов были также практически исчерпаны - для подобного экстенсивного роста национального дохода требовалось за пятилетие увеличить добычу топлива и сырья на 15%, инвестиции – на 30-40%, вовлекать в производство до 2 млн. человек в год.
В соответствии с принятым в июле 1985 года, постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О распространению новых условий хозяйствования на другие отрасли промышленности, стимулированию качества продукции и ускорению научно технического прогресса», в двенадцатой пятилетке предполагалось увеличить темпы роста эффективности в 1,5 – 2 раза. Если оценить в общем итоги эксперимента, то эффективность при нём увеличилась не более чем 1,3 раза, а фондоотдача продолжала снижаться, хотя темпы снижения замедлились почти в 2 раза50.
Как отмечал Аганбегян – в первую очередь, следует перейти от направления капитальных вложений преимущественно на новое строительство и расширение мощностей, технической реконструкции и перевооружению действующих предприятий; во-вторых, нужно изменить соотношение между капитальными вложениями в ресурсодобывающие, перерабатывающие и потребляющие отрасли, обеспечив приоритетное развитие ресурсосберегающим технологиям. В-третьих, необходимо обеспечить капиталовложениями не наращивание количественных объёмов производства , а улучшение качества продукции, добиваясь удовлетворения общественных потребностей, при меньшем количестве изделий за счёт их более высокого качества51.
В новых условиях намечалось резко повысить переработку исходного сырья, развитие наукоёмких отраслей, таких как – машиностроение, индустрия информатики, химизация, биотехнология, всё больше отдавать приоритет новым материалам.
В машиностроительной отрасли планировалось прекратить практику запуска в серийное производство конструктивно неотработанных изделий без всесторонних испытаний. Приорите отдавался созданию сетей ЭВМ, банков данных, развитию математического обеспечения, увеличению выпуска ЭВМ52.
Но для существенных шагов в этом направлении при имевшихся темпах роста национального дохода страна не распологала достаточными возможностями для воплощения в жизнь намеченного. Программа интенсификации общественного производства и ускорения научно-технического прогресса, предполагала вложение крупных средств. Намеченная программа стала, по мнению некоторых исследователей, самой дорогой программой перестройки53.
Одна только машиностроительная отрасль должна была получить в двенадцатой пятилетки 200 млрд. рублей, это больше чем за предшествующие десять лет54. Однако столь крупные вложения в машиностроительный комплекс не принесли ожидаемых результатов после провозглашения этой отрасли приоритетной, но легли серьёзным бременем на государственный бюджет. Известно, что вложения в такие отрасли, как машиностроения не дают сиюминутного результата, наоборот – процесс происходит косвенно и крайне медленно. Результатом политики интенсификации и структурного маневра стал финансовый коллапс, разыгравшийся уже к 1987 году.
Другим начинанием М. С. Горбачева на посту Генерального секретаря стала антиалкогольная кампания.
М. С. Горбачев был не первым советским лидером, задумавшим антиалкогольную кампанию. Еще при Брежневе ужесточили наказания за попадание в медвытрезвитель, ограничили время продажи спиртного. В 1982 г. была создана комиссия во главе с Я.А. Пельше, которая предлагала а) увеличить производство пив и вин; б) расширить сеть кафе и пивных55. Таким образом, комиссия Я. А. Пельше видела решение проблемы в изменении структуры потребления алкогольных напитков (как, например, во Франции). В результате к 1984 г. продажа крепких напитков сократилась на 7 млн декалитров в год, а продажа вина и пива увеличилась на 8 млн и 41 млн декалитров в год56.
Продолжалась борьба с пьянством и при Андропове, как часть мер по укреплению порядка и дисциплины. Но, осознавая важность этой статьи государственного бюджета, Андропов не стал сворачивать производство спиртных напитков, а наоборот, наладил выпуск дешевой водки, вскоре прозванной «Андроповкой».
4-6 апреля 1985 года состоялось заседание Политбюро, где обсуждался вопрос о сокращении производства спиртных напитков. Горбачев указывал на социальные, биологические, генетические последствия пьянства. Зам. председателя Госплана пытался возразить, что эта кампания может нанести непоправимый ущерб бюджету, чем вызвал гневно-насмешливую реакцию Генсека: «В коммунизм на водке хочешь въехать!»57
Председатель Госплана Н. К. Байбаков возражал против необдуманных мер: «В плане 1984 г. Водка занимала 24% товарооборота». На обсуждении в Политбюро он предупреждал, что речь идет о 25 млрд рублей. Вопрос обсуждался очень бурно, часто на повышенных тонах и с переходом на личности. Е. К. Лигачев и М. С. Соломенцев были решительно настроены взять курс на принятие «сухого закона». Против принятия этого решения выступали Н. А. Тихонов, Н. И. Рыжков, понимавшие, какую пробоину в бюджете принесет запрет на торговлю спиртным, Г. А. Алиев, сам в качестве первого секретаря ЦК КП Азербайджана много сделавший для расширения виноградарства и виноделия в республике. Однако Горбачев, Лигачев и Соломенцев не принимали в расчет эти рассуждения.
7 мая 1985 г. Было принято Постановление Совета Министров СССР «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения»58. 16 мая вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении борьбы с пьянством»59.
Согласно постановлению от 7 мая, производство ликеро-водочных изделий должно было ежегодно сокращаться на 30 миллионов декалитров, виноградного вина –на 20 миллионов, плодово-ягодного –прекратиться полностью с 1988 г. Но уже в 1986 г. производство водки и ликеро-водочных изделий сократили на 92 миллиона декалитров (в 3 раза больше плана), и оно составило 52%к уровню 1985 г., виноградного вина – на 124 миллиона декалитров, что составило 41% к уровню 1985 г., плодово-ягодного вина на 55 миллионов, что составило 13% к уровню 1985 г., коньяка на 0,3 миллиона, что составило 68% к уровню 1985 г., шампанского вина на 53 миллиона декалитров, что составило 77% к уровню 1985 г., пива на 168 миллионов декалитров, что составило 75% к уровню 1985 г60.
Если до 1985 г. антиалкогольная кампания проводилась постепенно, теперь произошло резкое сокращение производства алкогольных напитков: 1985 г. –199 млн, 1986 –121 млн, 1987 –93 млн дал абсолютного алкоголя61. Если до этого началось сокращение производства крепких алкогольных напитков при расширении производства вина и пива, теперь произошло сокращение производства всех алкогольных напитков, в т. ч. пива. Многие пивзаводы были остановлены, закупленное раннее импортное оборудование пошло на металлолом.
Сокращение производства вино-водочных изделий не вызвало ожидаемого роста продажи винограда, ягод и фруктов. Вместо этого оно обернулось массовой вырубкой садов и виноградников. В 1985 г. площадь виноградников составляла 1265 га, в 1988 –1106 га62.
После принятия правительственных постановлений, число магазинов, торгующих алкогольной продукцией, сократилось на 55% –с 238 до 108 тыс. Некоторые области шли еще дальше. «Секретари соревновались –кто больше магазинов закроет, кто быстрее заводы с производства вин на производство соков переориентирует» –так вспоминал происходящее Н. И. Рыжков63.
Потери бюджета из-за сокращения продажи алкоголя были огромны. Статистика показывала устрашающее падение поступлений в бюджет по алкогольной статье. По плану 1985 г., принятому еще до антиалкогольных постановлений, от реализации алкогольных напитков намечалось получить 60 млрд рублей прибыли. После принятия решений получено в 1986 –38 млрд, в 1987 г. –35, а в 1988 г., в связи с отменой антиалкогольной компании, –чуть больше 40 млрд. За три года, по подсчетам Н. И. Рыжкова, экономика не досчиталась по крайней мере 67 млрд рублей64. С тем, что антиалкогольная кампания крайне негативно сказалась на экономике страны, соглашаются многие. Премьер-министр В. С. Павлов говорил, что она «потрясла и без того ослабленную финансово-бюджетную и денежно-кредитную систему страны»65. «Удар, нанесенный бюджету, –пишет Р. Г. Пихоя, – был столь значителен, что он так и не был преодолен до последних дней существования СССР»66. Г. Х. Шахназаров писал, что антиалкогольная кампания обошлась стране в 100 млрд рублей. Идеологи кампании, М. С. Горбачев и Е. К. Лигачев тоже признавали свое фиаско.
Отрицательные экономические последствия антиалкогольной компании нельзя сводить только к потере финансовых средств. Дефицит алкогольных напитков на прилавках привел к подрыву монополии государства в этой области. Началось массовое самогоноварение, потребовавшее роста потребления сахара, который в годы перестройки стал дефицитным товаром, несмотря на то, что производство его росло с 11, 7 млн тонн в 1985 г. до 12,7 млн тонн в 1986 г. Изобретательность населения в добывании спирта поражает: с 1985-1987 гг. выросла торговля спиртосодержащими продуктами бытовой химии (продажи клея увеличились с 760 до 1000 тонн, стеклоочистителей –с 6500 до 7400 тонн). Резко увеличилось воровство технического спирта.
Кроме того, сокращение легального производства вино-водочных изделий сопровождалось расширением нелегального. Исследователи отмечают, что из 8,36 л потребляемого абсолютного алкоголя 5,10 приходилось на подпольное производство, в том числе самогоноварение67. Это значит, что стимулировалось развитие теневой экономики. С большой долей уверенности можно утверждать, что те 100 млрд рублей, недополученные в результате сокращения производства вино-водочной продукции в 1985-1988 гг., пополнили теневой капитал. На черном рынке цены на водку были выше государственных в 2,4 раза, на вино –в 3 раза. Количество изъятого у населения самогона увеличилось в 3 раза к 1990 г. по сравнению с 1986 г.
Социальные успехи антиалкогольной кампании были весьма противоречивы. В Ленинграде на фоне некоторых социальных достижений, вроде сокращения фактов употребления алкоголя среди несовершеннолетних, значительно (на 81,4%) подскочила спекуляция спиртными напитками68.
Проведение антиалкогольной кампании носило внеэкономический и политический характер, а социальные и экономические последствия не просчитывались. В условиях нарастающего кризиса она привела к снижению государственного бюджета почти на 1,5 % ВВП. Кампания была свернута в 1988 г. без лишней огласки.
XXVII съезд партии, состоявшийся в 1986 году, преследовал прежде всего экономические задачи и конкретизировал установки апрельского Пленума ЦК КПСС 1985 г. на ускорение социально-экономического развития советского общества.
Центральное место в докладе М. С. Горбачева занимало подробное изложение принципов политики «ускорения». Ключевой идеей съезда становится задача удвоения общих объемов советской экономики к 2000 году. Для этого, в частности, предполагалась реализовать программы «Интенсификация-90» и «Жилье-2000». Программа «Интенсификация-90» предполагала опережающее (в 1,7 раза) развитие машиностроения, повышение в 2,3-2,5 раза производительности труда и доведение технической оснащенности машиностроительных предприятий в 1990 году до уровня передовых экономик Запада. В соответствии с программой «Жилье-2000» каждая советская семья должна иметь собственную квартиру или дом к 2000 году69.
Остановимся подробнее на программе «Интенсификация-90». Разработанная ленинградскими экономистами концепция была распространена на всю страну. Ее принципы органично совпадали с провозглашенными лозунгами ускорения социально-экономического развития. Акцент делался на технократических факторах, таких как внедрение новейших достижений научно-технического прогресса70, распространение материалоемких технологий71, комплексное развитие городского хозяйства72, внедрения автоматизированных систем на производстве73, но учитывалась и идеологическая работа74, в том числе с кадрами75.
«Интенсификация-90» была общим названием для целого комплекса программ, преследовавших цель перевода экономики страны с рельс экстенсивного развития. Среди них особенно можно отметить такие программы как «Энергия», в рамках которой предполагалось ввести более разумное и экономное потребление электроэнергии предприятиями, а высвободившиеся мощности направить на расширение производства, или «Вторсырье», подразумевавшая, в частности, более активное вовлечение промышленных отходов в производство и стимулирование переработки. Нельзя не отметить, что подобные планы во многом предопределили появление и развитие первых частных предприятий. Так, к примеру, уже в 1987-1988 годах велась активная работа по организации кооперативов, нацеленных на переработку промышленных отходов и вторсырья76 (подробнее об этом в главе 2).
Важным событием была выставка «Интенсификация-90», открытая в специально выстроенном для нее павильоне по адресу пр. Просвещения, д.80 к. 2. На ней демонстрировались передовые автоматизированные системы, станки, ЭВМ. 17 мая 1985 г. прибывший в Ленинград М. С. Горбачев посетил выставку вместе с супругой Раисой Максимовной и первым секретарем Ленинградского ОК КПСС Л. И. Зайковым. Этим интерес Генерального секретаря к проблемам интенсификации не исчерпался. Горбачев проводил встречи со студентами в главнейших технических вузах Ленинграда, посетил Кировский и Ижорский заводы77. Везде его внимание было обращено к идеям внедрения новых технологий, совершенствования методов хозяйственного управления. Своим визитом в Ленинград М. С. Горбачев остался очень доволен, а Л. И. Зайков был вскоре переведен на работу в Москву. Однако, так же распространено мнение, что Л. И. Зайков пустил пыль в глаза руководству, построив «потемкинскую деревню»: выставка «Интенсификация-90» так и не была доведена до завершения, планировавшийся парк аттракционов рядом с ней не был построен, инициативы студентов Политехнического Института во многом остались нереализованными проектами.
Нельзя не признать, что, по меньшей мере, в Ленинграде, программа «Интенсификация-90» принесла свои плоды. За 1986-1987 гг. среднегодовые темпы прироста продукции промышленности составили 4,0% по сравнению с 2,5% в годы XI пятилетки78. Производительность труда в промышленности повысилось с 2,8% в XI пятилетку до 5,0% в 1986-1987 гг., аналогичный скачок в строительстве – с 1,5% до 4,8%79. Ввод в действие основных фондов вырос более, чем в 3 раза80. В целом, в Ленинграде удалось преодолеть тенденцию падающих темпов роста производительности труда. Количество убыточных предприятий сократилось с 24 до 1981. Общая рентабельность производства в 1987 году повысилась по отношению к 1985 г., хоть и незначительно82. Тем не менее, об однозначном успехе этой кампании говорить невозможно. Отмечались и серьезные проблемы, например, высокая текучесть рабочих на промышленных предприятиях и строительных организациях, уверенно державшаяся на уровне 9-10%. Ежедневно только в строительстве и промышленности в Ленинграде по причине текучести не работало порядка 4 тыс. человек83. Кроме того, затраты на внедрение нового оборудования не всегда были экономически оправданы. Так, в 1985 г. затраты на внедрение составили 336,4 млн рублей. Прирост прибыли составил 154,9 млн рублей, и экономия от снижения себестоимости составила 129,5 млн рублей. Похожая картина сохраняется и в 1987 г.84 Отдельным показателем идет количество условно высвобожденных работников – 77 тыс. человек. Разумеется, ни о каком сокращении работников речи пока не шло. Горбачев в первоначальный период перестройки резко высказывался о недопустимости безработицы85, в частности, отвечая на статью Н. Шмелева, где последний подчеркивал обоснованность существования безработицы и «экономический вред от паразитической уверенности в гарантированной работе»86.
Отметим возрастающую роль Ленинграда в структуре экспорта, прежде всего, в капиталистические страны. Если общесоюзная доля экспорта в развитые страны в период с 1985 по 1987 гг. упала почти на 5%, то Ленинград по этому показателю поднялся с 34,2% до 38,6%. Рос также удельный вес продукции, освоенной впервые. В 1985 г. данный показатель с СССР составил 3,1%, в Ленинграде – 5,0%, в 1987 году этот показатель возрос еще выше: в СССР – 9,0%, в Ленинграде – 11,3%87.
Осенью 1986 года была опубликована в газете «Московские новости» статья, положившая начало публичным дискуссиям о возможности использования опыта новой экономической политики 1920-х гг. в СССР как модели социалистической рыночной экономики88. Не менее активно обсуждалась идея активизации человеческого фактора как условия трансформации всей системы производственных отношений. Все это звучало весьма ново и свежо на фоне привычных директивных мер управления социальным развитием. Одной из самых ярких публикаций стала статья известного социолога академика АН СССР Т. И. Заславской «Человеческий фактор развития экономики и социальная справедливость», опубликованная в 1986 году в журнале ЦК КПСС «Коммунист»89. С целью активизации человеческого фактора предполагалась также существенное расширение прав и самостоятельности коллективов промышленных предприятий на основе принятого в 1983 году закона СССР о трудовых коллективах и повышении их роли в управлении предприятиями, учреждениями, организациями.
Решения XXVII съезда КПСС не были научно обоснованы и вскоре превратились в пропагандистский инструмент. Подводил М. С. Горбачев к тому, что стране нужны не косметические, а настоящие реформы в хозяйственном управлении. Программы и четкого обоснования этих реформ он не предоставил, лишь обозначил желательное направление: отказ от чрезмерного централизма и бюрократизма. На место мелочного администрирования должно было прийти экономическое регулирование. Горбачев предлагал создавать как можно больше мелких заводов и предприятий, а не заводов-гигантов, строительство которых растягивается на долгие годы. Во многих случаях реконструкция и модернизация предпочтительнее нового строительства. Производить товары потребления стоит на основе требований рынка. Однако заявления расходились с реальной политикой, такими шагами как создание Агропрома, Госприемки, антиалкогольной кампанией и кампанией по борьбе с нетрудовыми доходами90.
Выступал с докладом и глава Правительства Н. И. Рыжков. Именно в его докладе звучали планы удвоить общий объем экономики к 2000 г. Н. И. Рыжков утверждал, что все эти программы просчитаны и точно обоснованы. Темпы прироста ВВП на ближайшую пятилетку определялись в 4% в год. По сравнению с 3,5 % в 1981-1985 гг. это было не слишком значительное ускорение. Однако на следующие 10 лет речь шла о ежегодном приросте в 5% и более, что могло обеспечить удвоение ВВП за 15 лет. Производительность труа и уровень жизни населения предполагалась увеличить в 2,5 раза. Ничего не говорилось о рыночных механизмах как о средствах для ускорения экономического развития страны. Н. И. Рыжков подчеркивал, что главным рычагом остается централизованное и плановое руководство экономикой.
Несмотря на лозунги об ускорении развития экономики, валовой национальный доход увеличился в СССР за 1985 г. всего на 2,3%, что было ниже среднегодовых темпов прироста за 1976-1984 гг. Продукция промышленности возросла на 3,5%, а сельского хозяйства только на 0,2%. Только на 2% возрос розничный товарооборот, а оборот внешней торговли упал на 1%. Был провален план одиннадцатой пятилетки. Низкие показатели пятилетки вызывали беспокойство у руководства страны, однако несмотря на множество решений, кадровые перемены и давление административного аппарата экономика страны не двигалась вперед. Показатели 1987 г. оказались ниже показателей 1986 г. При крайне низких, зачастую сфальсифицированных статистических показателях, налицо был острый дефицит товаров и услуг, которые население могло получить в государственном секторе. Резко возросли цены на теневых рынках.
Очевидным показателем нараставшего кризиса стал дефицит бюджета. Согласно официальным данным, за весь период 1950-1980 гг. доходы бюджета хотя бы на 2-3% превышали расходы. Относительно небольшие дефициты бюджета умело маскировались финансовыми органами страны, которые в конце года или пятилетки показывали положительный баланс. Но уже в 1985 г. никакие финансовые манипуляции не помогли Министерству финансов отразить благополучную картину –при доходе в 372,8 млрд рублей расходы составили 385,6 млрд рублей. И в последующих годах дефицит продолжал угрожающее нарастание. По официальной статистике в 1987 г. дефицит составил 52 млрд. рублей, в 1988 г. –80 млрд91.
Другими словами, политика ускорения обернулась провалом и привела к обострению системного кризиса. Руководство страны оказалось дезориентировано – включили печатный станок, неограниченно брали кредиты за рубежом. Подобные меры откладывали кризис, но все туже затягивали удавку на шее советской экономики. В 1987 году М. С. Горбачев и его команда (в первую очередь имеем в виду Председателя Совета Министров Н. И. Рыжкова) приступили к радикальной экономической реформе.
Переход к радикальной экономической реформе. Закон о государственном предприятии
Следующим крупным шагом в поисках возможности реформирования советской экономики стал Июньский (1987 г.) Пленум ЦК и последовавшая за ним сессия Верховного Совета СССР, на которой с докладом о законе о предприятии (объединении) выступил Н.И. Рыжков. В своем докладе на Пленуме М.С. Горбачев, указывая на необходимость радикальной реформы управления экономикой, предложил ее формулу: "больше социализма, больше демократии". Итогом Пленума стал принятый Закон "О государственном предприятии (объединении)"92.
Отныне государство не вмешивалось напрямую в деятельность предприятий, а регулировало их деятельность с помощью экономических рычагов, таких как государственный заказ, лимиты на получение ресурсов, регулирование цен, конкурсы на выгодные заказы и т. д. Правда, государственный заказ составлял 85% продукции. Можно с уверенностью сказать, что закон 1987 г. был продолжением реформы 1965 г.
В статье 3 Закона о госпредприятии были перечислены возможные формы хозяйственного расчета: 1) основанная на нормативном распределении прибыли, при которой фонд заработной платы формировался по нормативу к чистой продукции или другим измерителям продукции и 2) основанная на нормативном распределении дохода, при которой фонд оплаты труда определялся как доход, уменьшенный на сумму материальных затрат, платежей в бюджет и отчислений в специальные фонды93.
К началу 1989 г. на большинстве предприятий использовалась первая форма хозрасчета. При этом в подавляющем числе случаев ее определяло не само предприятие по согласованию с профильным ведомством (как это было прописано в Законе), а непосредственно вышестоящий орган. Избрать самостоятельно вторую форму, которая теснее связывала конечные результаты работы не только с увеличением объемов производства, но и с экономией материальных и трудовых ресурсов, предприятия были фактически лишены возможности94. Исключительное использование самой слабой формы хозрасчета негативно отражалось на общих результатах хозяйственной деятельности. В 1989 г. в Ленинграде на второй модели хозрасчета работало 107 предприятий, и на их долю приходилось 9% промышленной продукции и 11% численности работающих95.
В дополнение к Закону о предприятии было принято 11 постановлений ЦК КПСС и Совета Министров СССР, которые определяли изменения в деятельности основных органов хозяйственного управления. В четырех из них речь шла о повышении роли Госплана, Комитета по науке и технике, Министерства финансов и Комитета по труду и социальным вопросам. Роль Госснаба и отраслевых министерств, а также Госкомцен не повышалась, если судить по названиям постановлений.
В постановлении по ценообразованию намечалась реформа цен, под которой понимался ее единовременный пересмотр с целью устранения накопившихся диспропорций в соотношениях цен. В качестве отклика на предложения ученых-экономистов, сторонников теории оптимального функционирования экономики, предлагалось планировать цены и тарифы как составную часть пятилетних планов.
Закон о государственном предприятии, предполагая переход к хозрасчету, самофинансированию и самоокупаемости, не мог не затрагивать проблему взаимоотношений предприятий с банками. Как отмечалось на июньском 1987 г. Пленуме ЦК КПСС и в материалах седьмой Сессии Верховного Совета СССР одиннадцатого созыва, «переход на новые условия хозяйствования, на полный хозяйственный расчет должен сопровождаться повышением роли банковского кредита, в том числе и используемого на цели научно-технического прогресса»96. Непосредственно в банковской сфере следовало преодолеть такие негативные явления, как чрезмерный централизм, бюрократизация, недостаточная специализация банков и бесконтрольная выдача кредитов. Вопрос о направлениях перестройки банковской системы стал предметом многочисленных дискуссий. Часть финансистов высказывалась за создание двухуровневой системы – совокупности коммерческих банков, подчиненных Центральному банку, своего рода «банка банков», или банковского министерства. Другая группа, представленная прежде всего премьер-министром Н. И. Рыжковым, академиком Л. И. Абалкиным и председателем комиссии ЦК по вопросам социально-экономической политики Н. Н. Слюньковым, выступала за планомерное реформирование банковской системы под жестким контролем государства. Третья группа специалистов из Стройбанка СССР во главе с М. С. Зотовым готовила отдельную программу, предполагавшую создание государственных специализированных банков, работающих по принципу хозрасчета. Мелочная регламентация должна была смениться грамотным экономическим стимулированием и налаживанием партнерских отношений с хозяйствующими субъектами. Авторы этой программы справедливо полагали, что радикальный переход к двухуровневой модели неизбежно породил бы хаос в силу отсутствия законодательной базы, организационных и материальных предпосылок. В конечном счете возобладала именно эта программа, хотя и с некоторыми поправками, весьма характерными для Совета Министров, возглавляемого Н. И. Рыжковым. Не удалось избежать детальной регламентации каждого аспекта: оговаривалось все, вплоть до организационной структуры каждого из созданных банков и количества служащих97.
В постановлении по совершенствованию системы банков определены первые шаги к созданию двухуровневой банковской системы. Если прежде в СССР были лишь Госбанк, Стройбанк и гострудсберкассы, то теперь, кроме Госбанка, создавались пять специализированных банков: Внешэкономбанк, Промстройбанк, Агропромбанк, Жилсоцбанк и Сбербанк98.
Реформа банковской системы оказалась непопулярной среди специалистов. Справедливо указывалось, что изменения носили формально-административный характер и не затрагивали самых основ. В качестве положительного аспекта реформы можно отметить появление Жилсоцбанка, действительно нового института. Суть его создания заключалась в удовлетворении проблем в социальной сфере, потреблении и т.д. Острейшей из таких оставалась жилищная проблема, и Жилсоцбанк как нельзя лучше вписывался в программу Жилье-200099.
Некоторые авторы реформы в мемуарах высказывали мнение, что создание специализированных банков рассматривалось как переходная ступень к западной модели банковской системы. В любом случае, к 1987 году банковскую сферы в СССР захлестнул жестокий кризис, выражавшийся в кадровом дефиците, выполнении многих операций без использования ЭВМ, т.е. вручную, и общей разбалансированности системы100.
Двусмысленность принятых в 1987 г. решений проистекает из желания совместить несовместимое, изменить реальность декларацией благих пожеланий. С одной стороны, основные идеи как бы продолжают те же течения мысли советских экономистов, которые выдавались и в 1965-м, и в 1979-м, и в 1983-м, хотя уже можно было извлечь уроки из попыток воплощения этих идей на практике.
Но, с другой стороны, расширение самостоятельности и прав предприятий шло гораздо дальше. Предпринималась попытка как-то гарантировать эти права, и можно было предвидеть, что предприятия, особенно кто посмелей, не преминут этими правами воспользоваться, разрушая стройную систему иерархического управления.
Особо разрушительным было положение о выборности руководителей, вообще о производственной демократии. Многие историки и экономисты, в частности, Е. Ф. Сабуров указывают на дестабилизирующий эффект подобных шагов, объясняя тем, что трудовой коллектив априори не может быть грамотным управленцем, а подлинно заинтересованным в развитии производства может быть только и только собственник101. Несмотря на яркую политическую и идеологическую окраску подобных заявлений, тот факт, что введение выборности на производстве не сыграло на пользу, неоспорим. Как отмечалось в литературе того времени, многие нормативные акты о выборности руководителей противоречили друг другу, провоцируя возникновение конфликтных ситуаций102. Достаточно полную картину может показать посвященная этому вопросу записка Ленинградского ОК КПСС103. Конфликтные отношения у Советов трудовых коллективов могли сложиться с партийными и профсоюзными организациями в силу того, что СТК зачастую дублировал их функции. Трудящиеся могли с недоверием относиться к хозяйственным работникам и не избирать их в СТК, в то время как там могли решаться столь важные вопросы, как переход всего предприятия на полный хозрасчет, корректировка плана, реорганизация целых отделов и т.д. партийное руководство больше всего было обеспокоено тем фактом, что в СТК избрано недостаточное количество членов КПСС. Их количество определяется как 41415 человек, что составило по разным подсчетам 45,1% или 47,8%, однако в той же обкомовской записке поверх печатного текста имеется приписка: «членов КПСС -60%, на собр. коммунисты должны быть более активны»104. Вероятно, это стоит рассматривать как пожелания и рекомендации руководства.
Серьезный урон был нанесен по процессу внедрения научных достижений в производство. Если раньше многократно провозглашалась установка на объединение науки и производства (в частности, широкое распространение в СССР, и особенно, в Ленинграде, получили научно-производственные объединения), то теперь предприятия оказались заинтересованы в повышение прибыли, но не через сокращение издержек (для чего и внедряются новые технологии), а через повышение цен.
Процессы, которые пошли в советской экономике после июньского Пленума 1987 г. как практика выполнения его решений, вылились и в начало демонтажа планово-распределительной системы, и в разрушение управления экономикой как таковой.
"Радикальная реформа управления" призвана была решить острейшие проблемы экономики, находившейся в предкризисном состоянии. Очень скоро стало ясно, что она этих проблем не только не решает, но и во многом их усугубляет. Для кризисной ситуации нужны были гораздо более решительные шаги и понимание того, что они вызовут не немедленное улучшение обстановки, а на первых порах существенное ее ухудшение.
Многочисленные недостатки и юридические неточности, а также активное появление негосударственных форм собственности привели к тому, что в 1990 г. был принят новый Закон о предприятии105, охватывающий все формы собственности и гораздо более корректный юридически.
|
