В "перестройку" нельзя входить с ворами на всех лавках власти. Надо было сначала их смахнуть на нары. Должен быть внедрён закон самоочищения общества. Преступление должно быть нормативно-невыгодным. Добро должно быть непременно поощряемым.
Сказано письменно Маленковым ещё в 1961-м году.
Прошло ещё 4 года.
И в 1965-м году Семён сам становится на первую свою "должность" - руководителем авиакружка пионерлагеря "Знамя", в сложных и трагикомичных ситуациях завоёвывает для пионерлагеря химкомбината третье место по Тульской области. Авиакружок в пионерлагере был организован впервые. Сеня так хотел ходить именно в этот несуществующий кружок, что директор пионерлагеря, в шутку может быть, сказал: "Организуй – и будет, забодай тебя комар!"
Энергия из парнишки так "пёрла", что Семёну доверили самому закупить инструмент, материалы и готовые "наборы" для поделок, собрать энтузиастов. Ведь лучше него никто в лагере не знал, что нужно иметь кружку.
Это первое такое предложение. Важнейший толчок школяру.
Кружок под руководством почти одногодка "слетелся" мгновенно. Поскольку "кружковые" комнаты были давно "расписаны", им ставили столы на веранде второго этажа.
На глазах у всех быстро появилась серия "необычных" самолётов. Все ждали праздника – показа полётов. Испытывать и регулировать модели крадучись, без старших, ушли "в мёртвый час", через забор, на лесную луговину. И когда после регулировок модели полетели, из кустов в полный рост поднялся счастливый лазутчик-директор.
Вот пошли нынче мальцы, забодай тебя комар!
Он один из всех взрослых так и хвалил, и ругался.
На третий областной слёт в открытом грузовике кроме счастливых членов авиакружка везли стенды, экспонаты и отличившихся участников других кружков. Половину хрупких самолётов, как ни берегли, подавили по тряской дороге. Раздавили таймерную, пилотажную, резиномоторную и пару планеров. Почти крах! На ремонты не рассчитывали, да и с кем соревноваться на "инвалидках"?
Но и соперникам не везло. Был сильный ветер, и самолёты конкурентов разбились. Планер Семёна при затяжке на леере вошёл во флаттер, "затрепетал" крыльями, не набрал высоты, но после сброса леера пролетел и стал "третьим". Надо честно сказать, - последним в этом классе планеров. Так первое в жизни областное выступление стало призовым. "Летуны" возвращались грустные, а взрослые радовались.
Первая грамота ГК ВЛКСМ за работу в авиакружке Семёну пришла ещё в 65 году. И грамота за успехи в фото. Участвует он с хорошими результатами и в олимпиадах по немецкому языку, химии, математике. На олимпиаду по физике пришлось ехать в знаменитый московский ФизТех. Третье место в городских соревнованиях по стрельбе. Лыжные кроссы – без наград. Но скорость жизни так высока, мелькают годы, интересного так много – успеть бы. Фотокружок, изокружок, школьный комитет комсомола, редактор школьной стенгазеты, внеклассные "факультативы", домашний аквариум… Он не мог "лоботрясничать" во дворе, часами пинать мяч, "зубоскалить", поплёвывая, на лавочке. Двенадцать лет, прожитые в Новомосковске-северном, казались вакуумом. Он начал собирать тематические коллекции значков и марок. Это целый мир информации и технологий. В 74 году значков только будет несколько тысяч, целый чемодан. Так много интересного, и так много не успеваешь…
А в "выпускном" 10-м ему и двум его друзьям по классу Авдохину и Абрамину вручили грамоты областной выставки юных техников и медали ВДНХ за создание любопытного "бытового" прибора по сварке горячим воздухом пластмасс и пластмассового оборудования для автоматизированного школьного класса физики и электротехники. Это была комбинация из пылесоса и паяльника.
Над классом трудилась, конечно, большая группа юношей. Сами сделали автоматические шторы для кинолектория, вращающуюся "рулонную" классную доску, учительский пульт управления, сами покрыли пластиком столы, на всех столах из пластика сделали щитки с приборами и розетки на все виды лабораторных напряжений…
Троим из всех получать награду было даже неудобно. Без награды остался и истинный вдохновитель и организатор ребячьих подвигов, физик школы № 9, Николай Фёдорович Козлов. Где ещё учитель тащил в класс все списанные приборы, чтобы школяры "курочили" и изучали их не только на картинке?
Козлов пришёл в школу из Новомосковского филиала МХТИ на смену "физички" по прозвищу "колобок". Ей достаточно было наизусть рассказать параграф учебника, прочитанного на перемене, чтобы получить "5". Физика была "формальным" предметом, не трогающим ум и душу. Новый Физик на первом же уроке оценил знания всех отличников на "2", объявил, что физика не бывает отдельной для физиков, школьников и домохозяек. Поэтому учить её надо не "по Пёрышкину", а по ВУЗовскому учебнику Ландсберга. Элементарный учебник физики. Ничего себе – элементарный! Были попытки "бунта". Но впервые класс услышал, что учитель ходит не "на работу" и ему с классом скучно. Это было ново. Как это – с нами скучно? С нами не соскучишься! Так всего за год и "дошли" до автоматизированного класса физики и электротехники, до медалей ВДНХ.
А "вольности" эти благословил директор школы В.М. Бугринов. Жаль, списавшие на школу гору приборов, инструмента и пластмасс – останутся для благодарных потомков безымянными.
Тогда ещё не было "экспериментального" образования, частных колледжей. Нестандартный и резковато неодобряющий слабую школьную программу учитель, даже способный поднять столь обыкновенный класс до отличных достижений, несомненно энергичный и импульсивный, рисковал получить массу жалоб учеников, родителей, коллег, мог быть уволен с обвинительной резолюцией. А ведь нет лучше оценки учителю, чем достижения его учеников.
Спустя 30 лет мы получили печальные известия из Новомосковска. Физик Козлов после инсульта был отправлен родственниками в дом престарелых посёлка Гремячее и там умер. Если город (как и страна) не способен обеспечить достойную жизнь и старость своим учителям, то сколь ещё более неблагодарными потомками он может наполниться?
Читателю может иногда показаться, что жил то тут, то там эдакий скромный и талантливый, а ему так мало помогали и так много все вокруг мешали… Кругом полно достижений, а он видит только недостатки… Нет, друзья мои, я не могу в одной книге рассказать, как много вокруг нас хороших людей и талантов. Я напоминаю, что Семёну просто везло на встречи с талантливыми людьми. И это много изменило и в его жизни.
В городе всего-то на полтораста тысяч жителей было несколько театров и домов культуры, кинотеатров, дворец пионеров, крытый спортцентр, и крытый бассейн, стадионы и спортплощадки, парк с аттракционами и танцплощадкой, два вокзала и даже аэродром. Центр накрест пересекали два зелёных бульвара. Нет, это не был город прожжённых равнодушных бюрократов. Простой овраг в городском "детском" парке был превращён в трёхкаскадный пруд. И в нём не только Семён научился плавать. В том же парке создана детская железная дорога с "всамделишным" вокзалом, "низкорослым" паровозом и вагонами. Паровоз и вагоны делали из собранного пионерами металлолома. Каждый год в школьных дворах появлялись собранные школьниками груды металла и бумаги.
Об этом достаточно отчётов горсовета и газетных статей. И это достижения не только руководства, а всего города, сделавшего всё своими руками.
Но… Много разумного внедрить было безумно трудно. И эти невнедрения – невосполнимые потери. Надо, чтобы следующие поколения не писало о победах в беге с барьерами. Надо снимать барьеры и препятствия, чтобы бег поколений становился свободнее и быстрее.
Молодёжь, например, могла заработать и на школьные спортзалы и стадионы, и на инструменты клубов и кружков.
Но…
Но организовывать их и "отвечать" за них никто не брался. Запрещён был детский труд и его "коммерциализация". Хотя школьники выезжали на виноградники, например.
Не удавалось внедрить молодёжные и правовые новации "в порядке эксперимента". "Сверху" можно было и реки повернуть вспять, а вот "снизу", из народа, которому принадлежит в стране власть и всё… Во всё толкаться лбом не могла даже такая беспокойная голова, как у Семёна.
Но голова дана не только шапку носить. На субботниках, например, убирали не только мусор. Родители "отчисляли" за субботний день всё заработанное. Это была не только зарплата, но и произведённая продукция, от продажи которой мог быть ещё доход. Никто и никогда не отчитывался перед владельцами этого "общего котла" за его использование. Молчали партия, комсомол, профсоюз… В газетах если гордо проскакивала сумма заработанного, то потом умалчивалась её судьба. Общенародное, несекретное, а посмотреть суммы, например, в горисполкоме – нельзя. Почему?
И планы города, и его бюджет могли смотреть только депутаты, а не зашедший в горсовет житель. Даже не все чиновники горисполкома. Почему?
Быть своим в своей стране, строящей мир социальной справедливости, и быть ей полезным, - было непросто.
В "прощальной" школьной характеристике классный руководитель Нелли Наумовна Пекер написала Семёну: "каждым увлечением приносил большую пользу школе… Относится к людям принципиальным по отношению к себе и к окружающим… Любит и умеет трудиться. К труду относится, как и к любому делу, за которое берётся, серьёзно и творчески".
Многое в нём она определила верно.
Она не знала лишь мучительный Перечень Проблем своего ученика. В школе, как и в горсовете не было ответов на эти вопросы.
Но без таких самозабвенных заводил, как сама Нелли Наумовна, без преподавателей-организаторов внеклассных кружков и олимпиад, — ничего бы и не было и у юных "любителей трудиться". Та, идеологически зашоренная, школа и жизнь имели своих героев и гениев. "Литератор" Нелли Наумовна организовывала ребят на "самодеятельные" концерты, спектакли, "огоньки" с чаепитием и танцами… В концертах охотно участвовали не только отличники и хорошисты, но и слабоуспевающие, и "неблагополучная" в поведении часть класса. Если на литературном вечере ты рассказал о книге, её авторе и героях, сыграл сценку сверкающим глазам одноклассников и получил овации – тебе уже не важна другая оценка, даже оценка учителей.
И спустя 30 лет, забытая горсоветом и его "отделом образования", она собирает все новости о своих учениках, переживает за них, переписывается, принимает их у себя дома. А ведь и не каждому учителю ученики платят таким вниманием и верностью…
На факультативах Клавдии Ивановны Саяпиной оживали бездушные формулы математики. Школьный учебник не много говорил, в каких профессиях и как можно использовать расчёты. А ведь порой именно "прикладными" достижениями можно зажечь настоящий интерес к предмету. (Вспомните описанные мной расчёты самолётов детьми в авиакружке. Их "не задавали", и оценки не требовались).
После уроков химии к самолётам в семью "влетели" ракеты, которые Семён целиком делал сам, включая пороховой заряд из серы, селитры, угля и марганцовки. Ракеты стартовали в палисаднике под новый год и к праздникам.
Школа была просто влюблена в историка Татьяну Васильевну Савостьянову. Только она могла рассказывать о походах, как будто сама была Македонским. Потом была царицей Египта…
У "ботанички" Инги Степановны Бородулиной всегда цветы вокруг школы и овощи на школьных садовых грядках… Я не видел их даже в Московских школах, даже в теперешних "коммерческих" и новаторских, "образцовых".
Ох, не видно что-то у сегодняшних "спецшкол", и у "продвинутых" к ЭВМ школ – такого, что имели тогда в самой "средней" средней школе № 9.
Спасибо вам всем, Учителя.
Семён был стеснительным, хоть был и звеньевым, и вожатым, и кружководом, и в школьном комитете комсомола, и в стенгазете. Был во многом - как все. "Не выпячивался", но как максималист, делал всё с полной отдачей.
И кто бы знал, что его кроме кружков и авиации ещё в то же время околдовывала Музыка. Мужчины не любят признаваться в сентиментальности.
Мелькнут годы, и о Федосовой Галке, жившей двумя этажами выше, он запишет:
Вдруг вспомнилось мне,
как в детстве нередко,
Об играх забыв,
убегал я к соседке.
Подолгу сидел,
позабыв о мальчишках,
Мячах и рогатках,
недочитанных книжках…
Девчонка мне нравилась,
что робко и нежно
Мне песни играла
на клавишах бежевых.
И всё забывая
у ней за спиною,
Я любовался
нехитрой игрою.
Вот пальцы несмело
пробуют ноты,
По клавишам бродят,
ищут кого-то.
И в лаковой крышке
её фортепьяно
Светло улыбалось
отраженье туманное.
Но время летело.
Легко и мятежно
Летают уж пальцы
по клавишам бежевым.
Уж я – не мальчишка,
но лесенкой узенькой
Взлетаю вприпрыжку
к Волшебнице Музыки…
Стройна, как тростинка.
Красива, как в сказке…
Клавишам тонким,
за музыку звонкую
Рук полудетских
достались все ласки…
Денег на инструмент у родителей не было. Так и не обучился он этому чародейству.
То было раннею весной,
Когда в цвету всё было.
Играла песню ты.
Со мной
Что песня та творила!
Плыла вся кругом голова,
Неясный сонм желаний
Переполнял меня, едва
Промчат по "клавкам" длани…
И лета знойного пожар –
В душе, на сердце, в мыслях…
Я уходил, душой дрожа,
Под взгляд смешливо-кислый.
Ты юною ещё была
И понимала ль те дела?
И лета знойного пожар
Заменит в сердце осень,
Пока легонько и дрожа
Раздует те вопросы
Весенний лёгкий ветерок…
Раздует, жди. Всему свой срок.
Ах, если б ты
Могла весной
Шагнуть ко мне,
Шагнуть со мной…
Лишь шаг назад
Ногой одной,
Из осени я б мог
- в твой зной!..
Чародейка же была ещё молода, а Семёну нужно было ещё построить свой бриг и купить алые паруса…
Годы летели.
Кумирами Семёна и двух его друзей были Водопьянов, Чкалов, Покрышкин, Яковлев, Туполев…
Все трое мечтали летать, увлечённо строили самолёты. В подвале дома на улице Коммунистической 26 у замечательного соседа-столяра Александра Васильевича был верстак. Когда в тисках верстака завели мотор построенного самолёта, повторилась история паники в ДК. Только кроме рёва мотора через пол к соседям повалил запах выхлопных газов и дым… Хорошо, что не химик, - говорили они, - а то были бы кислоты и взрывы…
Через два перекрестка от дома на асфальтированной площади перед стадионом, очень ранним утром, "без зевак", испытывались кордовые модели и планеры. Был у друзей облюбован и "полигон" на живописной опушке за пригородной рощей. Кроме велосипеда (не первого уже – два "угнали"), фотоаппарата и инструментов, отец подарил, постепенно конечно, четыре мотора для авиамоделей!.. Ради мечты можно было сделать всё. И что-то несделанное могло погубить мечту.
Для мечты награды выставок и грамоты, получаемые каждый год, не были "ступеньками". Нет, это как бы "сыпалось на голову" само собой.
Для мечты желание учителей увидеть тебя медалистом школы – тоже не имело значения. И Семён пренебрёг настойчивыми советами мудрых учителей, чтобы оценками "подтянуть" медаль. Только пересдать одно сочинение… Наверное, чьи-то медали так и делались.
Да не нужна ему показуха! И нечестно так!
"4" – это хорошо. А всё лучшее пишется не на оценку.
Обычный Аттестат. Выпускной бал школы № 9. Пригласительные билеты на бал всему классу прилежно и "по-типографски" нарисованы его рукой. Легли в альбом последние школьные фотографии.
С "журавлиной тоской" он объехал на велосипеде весь город и пригород, парки и рощи. За стеклом серванта на долгое ожидание застыли модели самолётов и самоходная баржа с электромотором. Не доделано радиоуправление… Над кроватью замер планер. В подвале дома и на стенах кладовой оставались остовы пяти недостроенных самолётов. Он знал, что настоящие самолёты уведут его отсюда надолго…
Бах!
И тем же летом Семён "недобрал полбалла" на рывке в ВУЗ.
И друзья тоже.
И все трое были рады остаться опять втроём, втроём пошли токарями на химкомбинат.
Этот год тоже стоит отдельного рассказа. В этот год Семён впервые серьёзно схватился с административной и юридической несправедливостью "системы".
Только что получивший 3-й разряд молодой токарь-универсал не выполнил план. Всего на горсть шайб. После школы и зарабатываемых денег было достаточно. Какой ещё план! Из-за двух десятков колечек депремировать целый цех? Да вы с ума сошли! Люди столько сделали! А что изменится, если шайбы я "дорежу" завтра? Завод встанет? Да они после сдачи ещё неделю в кладовых лежат!
Теперь из-за него по правилам "Кол. Договора" и "бригадного подряда" (которых он и не видел, и не подписывал) бригада, смена и цех должны были лишиться премии, сняты с соцсоревнования. Если бы предупредили заранее, он бы остался и после работы, чтобы наточить недостающее "до плана" количество этих простых колечек. Но уже "закрыли наряды". Для их "спасения" надо было подписать фиктивные "накладные" для зачисления на себя работы, которую выполнил другой токарь.
"Обычное" для многих на РМЗ дело. Но бесчестное, мерзкое. Коренастый, добродушный и пожилой, как отец, мастер, живший с Семёном на одной улице, был очень настойчив. Профорг, свободно работавший на любом станке и бывший одним из кумиров Семёна, к ужасу правдивого комсомольца, поддержал это бесчестие. "Надо!" "Для общей пользы"!..
Принуждение к бесчестию, как и его оправдание – были отвергнуты. Зачем мне присваивать чужое? Я и так хорошо работаю. Дополнительно поощрить обогнавших в соревновании – хорошо. Но депремировать целый цех, так много и хорошо сделавший, за горсть не бог весть как срочно нужных шайб?!?
Великое своими примерами слово "Надо!" прозвучало призывом совсем не к доброму, и не к честному делу. Ишь, чего придумали! Чужое присваивать, бумаги фиктивные лепить! Для "пользы"!
Люди, так много говорившие о правде и чести, о справедливости и героизме – молчали и не противились бесчестной "необходимости", возведённой в порядок…
В уме ли вы, коль вините за желание остаться честным?! Это коллективное помрачение или коллективное предательство? А ведь нетрудно опытному человеку узнать и коллективное уголовное преступление – принуждение с использованием служебной зависимости и власти к приписке, к созданию фиктивного документа…
Бригада и цех были из-за него незаслуженно наказаны депремированием. А с другой стороны – и поделом!
Система, принуждающая к открытому и осознанному бесчестию целые коллективы, пусть с пустяка, как и незаслуженно наказывающая целые коллективы за их честно живущего индивида, — эта система стала отвратительной, враждебной.
Предательство принципов порядочности и чести, которым учили с детства, навязывалось от лица администрации, государства. И от лица профсоюза, "школы коммунизма"! Это было потрясением.
В личную "общую тетрадь" он записал:
На десять тысяч честным был один,
Когда Датчанин50 с Англии брал дань51.
Сейчас мошенник всюду господин,
Хоть коммунизм почти, куда ни глянь.
Оказалось, существует много поводов и способов и для принуждения к подлости, и для её оправдания. И все доказывали, что это всё — "законно"!
!??
Непорядочность не может быть "законной"!
Юноша сделал правильный вывод: Любое стимулирование к достижениям должно быть защищено от злоупотреблений и фальсификаций так, чтобы само злоупотребление стало опасно и невыгодно потенциальному злоумышленнику.
Жаль, что у юристов нет пока такой простой формулы.
Надо разослать. Надо добиться этого! Пусть примут! Включить надо это в перечень Проблем.
Потом. А сейчас? Нет, сейчас я прав! А об их "колдоговорах" и "подрядах" они обязаны были подумать сами! Пусть задумаются теперь, пусть изменят! Не должна эта нечестность тянуться вечно!
После довольно абстрактной школы Средней Школы и "школы комсомола" это был настоящий экзамен жизни, когда против тебя все "нормальные люди". Они учат и говорят о чести, а принуждают к бесчестию в реальной жизни. "Ради дела", "для твоей и нашей пользы". Ведь это повторили не только в цехе, в профкоме и в "комсомоле" завода, но и в горкоме комсомола и профсоюза!
Подлость любит благородные маски. В этой тихой схватке тридцать лет назад Семён совершил свой первый гражданский подвиг. На глазах у всех учивших его честности и чести.
С молчаливого согласия трусов творятся все преступления мира52. Он прочёл об этом в школе, совсем по другому поводу. И вот, "извольте на себя примерить"53.
В школьных сочинениях по литературе принято было писать "так поступил бы каждый". Но важно, что так не поступали ни "каждые", ни многие. Вот такие только "единицы". Может, вообще – один. И этим же обществом он же был осужден за честнейший поступок.
"Береги честь смолоду" – всегда напутствовали отец и мать. Он помнит. А что же эти?…
Мир не дрогнул… Депремированный народец "утёрся", и подлые правила не изменились. "К добру и злу постыдно равнодушных"54 Семёну не было жаль. Но…
Где граница между обязанностью учителя вырастить порядочных граждан и ответственностью общества за нанесение морального увечья порядочным гражданам непорядочным поведением государства и общества? Где их мера?
Где границы и мера ответственности законодателя, не создавшего механизмы исполнения декларативных норм закона, не облёкших красивые "правила жизни" в формулу исполнимого закона?
Где ответственность прокуратур, десятилетиями не вносящих предложений по созданию норм и "механизмов" безусловного исполнения законов, норм и механизмов неотвратимости наказания за преступления? Что это за химерная инстанция фиктивного, неэффективного, безответственного надзора?
Никто не мог и не хотел схватиться с государственной машиной. Казалось, что она сложена из отдельных людей, которых мы же "туда" выбирали… И какими чуждо-враждебными, холодно-непонимающими становились эти люди "там"…
Токарь Маленков дал себе слово эту "машину" переделать, разобрать, сломать, победить. Размеры этой махины он пока не совсем представлял. Но менять этот мир действительно было НАДО!
И если не я сам, то кто?
К слову, "Колдоговор" он преодолел частично спустя только 15 лет, на МПКБ "Восход". Как случай, а не как систему. Опять один на глазах у всех и без поддержки "масс", так любящих поговорить о справедливости и чести.
|