Статья опубликована в сборнике
Скачать 121.85 Kb.
|
| Некоторые аспекты реализации принципа диспозитивности в рамках производства по делам частного обвинения Шамардин А.А. – кандидат юридических наук, доцент Оренбургский институт МГЮА Статья опубликована в сборнике: Ученые записки: сборник научных трудов юридического факультета Оренбургского государственного университета. – Выпуск 5. – Оренбург: Издательский центр ОГАУ, 2007. С. 271-278. Диспозитивные начала уголовного процесса наиболее ярко проявляются в производстве по уголовным делам частного обвинения, который предполагает высокую степень активности потерпевшего, т.к. с волеизъявлением этого лица Закон связывает возбуждение уголовного дела. Представляется необходимым вновь обратиться к некоторым проблемам правового регулирования производства по делам частного обвинения в связи с внесением Федеральным законом от 12 апреля 2007 г.1 изменений в соответствующие нормы УПК РФ. Данные изменения были внесены законодателем с учетом позиций Конституционного Суда РФ, выраженных им в Постановлении от 27 июня 2005 г. №7-П2. Основным критерием для определения перечня уголовных дел частного обвинения, на наш взгляд, является объект преступления, его публичная или частная природа. В этой связи совершенно обоснованно указанным Федеральным законом составы преступлений, закрепленных в ч. 2 ст. 115 и ч. 2 ст. 116 УК РФ, были исключены из перечня дел частного обвинения, т.к. объектом данных преступлений являются не только частные, но и публичные интересы ввиду указания на такой квалифицирующий признак, как совершение из хулиганских побуждений. Закон устанавливает, что потерпевший или его законный представитель приобретают процессуально-правовой статус частного обвинителя с момента принятия мировым судьей заявления потерпевшего по делу частного обвинения (ч. 7 ст. 318 УПК РФ). Однако, следует учитывать, что одного факта подачи заявления мировому судье недостаточно для возбуждения уголовного дела частного обвинения, так как, если заявление не соответствует предъявляемым к нему требованиям, то оно, в соответствии с ч. 1 ст. 319 УПК, возвращается мировым судьей лицу, его подавшему, а затем, в случае неисполнения соответствующих указаний мирового судьи, в принятии к производству этого заявления может быть отказано. Поэтому решение о принятии мировым судьей заявления потерпевшего к своему производству, являясь актом применения права, должно быть соответствующим образом процессуально оформлено. В этой связи, одной из наиболее приближенных к практике проблем регулирования порядка производства по делам частного обвинения являлось отсутствие в законе четкого указания о том, с какого конкретно момента уголовное дело частного обвинения можно считать возбужденным, т.к. закон не обязывал мировых судей выносить постановления о принятии заявления к своему производству и не содержал формы соответствующего документа. На практике судьи поступали по-разному: проставляли на заявлении потерпевшего штамп с указанием даты его приема, выносили отдельные постановления и др. Федеральным законом от 12 апреля 2007 г. были реализованы предложения науки о закреплении обязанности мирового судьи выносить постановление о принятии заявления частного обвинителя к своему производству. Тем не менее законодателю следовало бы включить бланк такого процессуального документа в соответствующее приложение к ст. 477 УПК. Одной из принципиальных проблем при производстве по делам частного обвинения являлось отсутствие правовой защищенности потерпевших от преступлений, преследуемых в порядке частного обвинения, в случаях, если лицо, совершившее соответствующее преступление, было неизвестно. Потерпевший, оказавшийся в подобной ситуации, не в состоянии был защитить свои права. Милиция не принимала его заявление, ссылаясь на то, что соответствующие уголовные дела возбуждаются путем подачи заявления о привлечении виновного к уголовной ответственности мировому судье. Мировые судьи в свою очередь отказывали в принятии заявлений потерпевших к своему производству, ссылаясь на то, что заявление не содержит данных о лице, привлекаемом к уголовной ответственности. Подобная ситуация фактически лишала потерпевших права на доступ к правосудию. Конституционный Суд РФ в своем Постановлении от 27 июня 2005 г. отметил, что диспозитивность в уголовном судопроизводстве применительно к делам частного обвинения выступает в качестве дополнительной гарантии прав и законных интересов потерпевших и как таковая не может приводить к их ограничению. Ее использование в законодательном регулировании производства по делам этой категории не отменяет обязанность государства защищать от преступных посягательств права и свободы человека и гражданина как высшую ценность и обеспечивать установление такого правопорядка, который бы гарантировал каждому потерпевшему от преступлений доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба. Данный вывод полностью отвечает идее об органичном соотношении публичных и частных начал в уголовном процессе, выраженной в ст. 6 УПК РФ. Публичное начало уголовного процесса должно рассматриваться не иначе как через призму конституционной обязанности государства по охране прав и свобод человека. Принцип публичности в таком понимании не подавляет собою частных интересов, а призван, в конечном счете, обеспечить их реализацию посредством использования государственного механизма защиты личности от преступлений. Тем не менее, представляется принципиально важным определение законодателем адекватных процессуально-правовых форм защиты прав потерпевших в случае неизвестности лица, совершившего преступление, преследуемое по общему правилу в порядке частного или частно-публичного обвинения. В противном случае права потерпевших от таких преступлений могут еще больше пострадать в результате необоснованного государственного вмешательства в частные интересы. Указанным Постановлением Конституционного Суда РФ были признаны не соответствующими Конституции России положения ч. 2 и 4 ст. 20, ч. 6 ст. 144, п. 3 ч. 1 ст. 145, ч. 3 ст. 318 УПКРФ в той их части, в какой они не обязывали прокурора, следователя, орган дознания и дознавателя принять по заявлению лица, пострадавшего в результате преступления, предусмотренного ст. 115 или ст. 116 УК РФ, меры, направленные на установление личности виновного в этом преступлении и привлечение его к уголовной ответственности в закрепленном уголовно-процессуальном законом порядке. Внесенные Федеральным законом от 12 апреля 2007 г. изменения направлены, в частности, на приведение указанных норм УПК РФ в соответствие с Конституцией РФ. Тем не менее, как будет показано ниже, законодатель пошел несколько дальше реализации выводов Конституционного Суда РФ. Одним из наиболее важных изменений, внесенных в УПК данным Федеральным законом, является норма, устанавливающая, что мировым судьей возбуждается уголовное дело частного обвинения только в отношении конкретного лица, при неизвестности же данных о лице, совершившем преступление, оно возбуждается и расследуется в обычном (публичном) порядке. При этом совершение преступления лицом, данные о котором неизвестны, отнесено законодателем в число иных причин, по которым потерпевший не может защищать свои права и законные интересы. Законодатель тем самым закрепил идею о том, что производство по делам частного обвинения возможно только in personam. Таким образом, при указанных в ч. 4 ст. 20 обстоятельствах следователь, а также (с согласия прокурора) дознаватель в общем порядке возбуждают уголовные дела о соответствующих преступлениях. Проверка сообщений о преступлении в данном случае проводится также по общим правилам, установленным ст. 144 УПК. Таким образом, досудебное производство по уголовному делу в случаях, указанных в ч. 4 ст. 20 УПК, будет проводиться в общем порядке, т.е. фактически утратит свою специфику, ведь обвинение в данном случае становится последовательно публичным и осуществляется уполномоченными государственными органами и должностными лицами. Потерпевший в указанных случаях не приобретает статуса частного обвинителя. Соответственно, и в судебном заседании по такому уголовному делу должен поддерживать обвинение государственный обвинитель. Очевидно, что уголовное дело в данном случае невозможно более именовать «делом частного обвинения», ибо его частный характер полностью утрачивается. Однако формулировка измененной ч. 2 ст. 246 УПК расходится с этой логикой: «Участие государственного обвинителя обязательно в судебном разбирательстве уголовных дел публичного и частно-публичного обвинения, а также при разбирательстве уголовного дела частного обвинения, если уголовное дело было возбуждено следователем либо дознавателем с согласия прокурора». Аналогичным образом теперь решается вопрос о возбуждении уголовного дела в случае, если лицо, в отношении которого подано заявление о возбуждении дела частного обвинения, относится к одной из категорий лиц, производство по уголовным делам которых ведется в особом порядке (раздел XVII УПК). В этом случае мировой судья отказывает в принятии заявления и направляет его руководителю следственного органа или начальнику органа дознания для решения вопроса о возбуждении дела в порядке, установленном ст. 448 УПК, о чем уведомляет лицо, подавшее заявление. Такое решение законодателя представляется абсолютно обоснованным, т.к. разрешает имевшуюся в УПК коллизию между нормами, регулирующими особенности производства по уголовным делам частного обвинения и по делам в отношении лиц, обладающих повышенными гарантиями (иммунитетом) при производстве по уголовному делу. Очевидно, что наличие у лица подобных иммунитетов предполагает не упрощение, а усложнение процедуры возбуждения и рассмотрения дела, с целью обеспечения гарантий независимости соответствующих лиц. Аналогичным образом разрешается коллизия между нормами, регулирующими особенности производства по делам частного обвинения и производства по делам несовершеннолетних, в пользу, разумеется, последнего. Итак, во всех, указанных в ч. 4 ст. 20 УПК случаях, когда уголовное дело возбуждается прокурором, следователем или дознавателем, по нему проводится предварительное расследование, обвинение приобретает публичный характер, а дело по завершении расследования направляется прокурором мировому судье с обвинительным актом или обвинительным заключением. Соответственно судебное производство по данному делу также ведется в общем порядке, обвинение поддерживает государственный обвинитель, а потерпевший не имеет правомочий частного обвинителя. На первый взгляд, такое решение законодателя преследует цель обеспечить защиту прав потерпевших от преступлений, перечисленных в ч. 2 и 3 ст. 20 УПК. Тем, не менее, нам представляется, что избранная модель решения проблемы защиты прав потерпевших в случае неизвестности лица, совершившего одно из преступлений, преследуемых по общему правилу в порядке частного или частно-публичного обвинения, не совсем удачна. Такой подход, по сути, подрывает саму идею частного и частно-публичного обвинения, т.к. одним из наиболее важных особенностей указанных видов производств является, в частности, повод для возбуждения таких дел - они должны возбуждаться не иначе как по заявлению потерпевшего, частные интересы которого были нарушены совершенным в отношении него преступлением, и, только в исключительных случаях, определенных УПК РФ, - при отсутствии такого заявления. Если речь идет о зависимом или беспомощном состоянии потерпевшего, то возможность возбуждения дела при отсутствии заявления потерпевшего вполне оправдана, т.к. подобное состояние потерпевшего может затруднить или вовсе сделать невозможным обращение пострадавшего с заявлением о возбуждении дела. В случае же неизвестности лица, совершившего преступление, такой угрозы нет, и потерпевший должен быть наделен правом принимать решение о необходимости защиты его прав и законных интересов уголовно-процессуальными средствами. Ограничение диспозитивности в данном случае представляется абсолютно необоснованным, особенно с учетом того, что законодатель распространил возможность возбуждения уголовного дела при отсутствии заявления потерпевшего на все дела о преступлениях указанных в ч. 2 и 3 ст. 20 УПК, т.е. и на дела о таких преступлениях, как клевета, оскорбление, изнасилование, насильственные действия сексуального характера, нарушение неприкосновенности частной жизни, тайны переписки и переговоров. Возбуждение уголовных дел о данных преступлениях, их расследование и рассмотрение в суде может принести для пострадавшего еще больший вред, чем само преступление. Кроме того, как уже отмечалось, что при возбуждении уголовных дел о преступлениях, указанных в ч. 2 ст. 20 УПК, потерпевший утрачивает статус частного обвинителя, расследование и судебное рассмотрение дела осуществляются в общем порядке. Представляется, что потерпевший, которому не известно лицо, совершившее преступление, в отличие от потерпевшего, находящегося в зависимом или беспомощном состояния и т.п., способен самостоятельно поддерживать обвинение, а содействие ему требуется в единственном вопросе - установлении лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности. Такое установление осуществляется путем оперативно-розыскных мероприятий, процессуальных, в т.ч. следственных действий. Для более успешного решения данного вопроса представляется возможным использовать исторический опыт России. Статья 47 Устава уголовного судопроизводства Российской империи 1864 г. предусматривала, что «при неимении в виду обвиняемого в том преступном действии, по которому принесена жалоба, или при недостаточности доказательств, подтверждающих обвинение, мировой судья может поручить местной полиции собрать все необходимые по делу сведения», а согласно ст. 48 по делам, подсудным мировым судьям, потерпевшие могли обращаться непосредственно в местную полицию, которая обязана была произвести «розыскание о преступном деянии» и результаты представить мировому судье. В ст. 74 содержалась норма, предусматривающая право мирового судьи отложить судебное разбирательство по собственному усмотрению, если он признает нужным поручить сторонам или же полиции собрать какие-либо необходимые по делу сведения. Согласно ч. 2 ст. 319 УПК РФ мировой судья вправе оказать сторонам содействие в собирании таких доказательств, которые не могут быть получены сторонами самостоятельно. Следует дополнить данную норму указанием на то, что мировой судья вправе не только оказать содействие в получении доказательств, но и дать поручение органам дознания об установлении лица, предположительно совершившего преступление. Сказанное свидетельствует об отсутствии необходимости в производстве предварительного расследования в полном объеме в подобных случаях. Использование предложенного механизма позволит в полной мере обеспечить право на доступ к правосудию пострадавшим от соответствующих преступлений и, в то же время, сохранить все преимущества производства по делам частного обвинения. Для реализации этого решения потребуется установление в законе возможности продления сроков рассмотрения дел частного обвинения, указанных в ч. 2 ст. 321 УПК РФ, на время, пока не установлено лицо, подлежащее уголовной ответственности. По установлении такого лица производство по делу будет осуществляться в обычном для дел частного обвинения порядке. Кроме того, использование механизма дачи поручения мировыми судьями органам дознания о проведении процессуальных действий необходимо допустить и в др. случаях при производстве по делам частного обвинения, что повысит, на наш взгляд, качество рассмотрения этих дел и уровень правовой защищенности участников процесса, прежде всего, потерпевших. Одним из важных изменений, внесенных Федеральным законом от 12 апреля 2007 г., является уточнение, что прекращение уголовного дела частного обвинения в случае примирения сторон, если уголовное дело было возбуждено следователем или дознавателем, происходит по правилам, установленным ст. 25 УПК, а не ч. 2 ст. 20 УПК. Т.е. примирение в данном случае уже не является обязательным основанием для прекращения уголовного дела. Такое решение представляется необходимым и оправданным, т.к. в случае, если потерпевший в силу беспомощного состояния или по иным причинам (в т.ч. в виду неизвестности лица, совершившего преступление) не способен самостоятельно осуществлять обвинение, при достижении примирения между потерпевшим и обвиняемым, суд, следователь и дознаватель с согласия прокурора обязаны убедиться, что волеизъявление потерпевшего является добровольным, а вред, причиненный ему преступлением, действительно возмещен. Однако, в данном случае несколько нелогичным становится указанное в ст. 76 УК РФ ограничение на возможность освобождения от уголовной ответственности лица, совершившего преступление небольшой или средней тяжести впервые. Известность или неизвестность лица, совершившего преступление, на момент возбуждения уголовного дела ничего не добавляет к общественной опасности деяния и виновного в его совершении лица. Кроме того, остается открытым вопрос о порядке прекращения уголовного дела в связи с примирением потерпевшего и обвиняемого в случае, если обстоятельства, указывающие на зависимое или беспомощное состояние потерпевшего или иные причины, по которым он не может защищать свои права и законные интересы, установлены уже после принятия заявления к производству мировым судьей (ч. 8 ст. 318 УПК РФ). Думается, здесь также следовало бы обозначить, что принятие решения о прекращении дела относится к дискреционным полномочиям мирового судьи, который вправе, но не обязан прекратить уголовное дело. На наш взгляд, указанные проблемы вызваны сохраняющейся по сей день двойственностью правового регулирования института примирения сторон в уголовном процессе и недостаточно подробной его регламентацией в законе. По прежнему закон не содержит норм, устанавливающих, каким образом мировому судье решать вопрос о прекращении уголовного дела частного обвинения за примирением сторон, если в отношении потерпевшего совершены противоправные действия, направленные на то, чтобы склонить его к примирению или отказу от подержания обвинения (угрозы применения насилия и т.п.). С тем, чтобы защитить интересы потерпевшего от незаконного воздействия на него со стороны обвиняемого, необходима судебная проверка того, не нарушает ли примирение или отказ от обвинения прав и законных интересов потерпевшего. Примирение и отказ частного обвинителя от поддержания обвинения не должны быть безусловным основанием для прекращения уголовного дела, такие действия сторон должны утверждаться судом3. Институт примирения сторон должен быть единым для всех дел о преступлениях, преследуемых в порядке частного и частно-публичного обвинения. Возможность прекращения уголовного дела в связи с примирением сторон должна устанавливаться законом, в первую очередь, в зависимости от объекта преступного посягательства, его частной или публичной природы, и только затем круг соответствующих преступлений необходимо ограничить в зависимости от их тяжести. Процедура примирения должна быть более детально урегулирована законом, особенно в части возложения на мировых судей обязанности по склонению сторон к примирению, возмещения вреда потерпевшему и выполнения обвиняемым других условий примирения. 1 Федеральный закон 12 апреля 2007 г. №47-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» // Российская газета. - 2007. - 17 апреля. 2 Российская газета. – 2005. - 8 июля. 3 См.: Шамардин А.А. Примирение сторон и отказ от поддержания обвинения должны утверждаться судом // Российская юстиция. - 2001. - №2. - С. 60-61. |
Похожие:
 | Статья опубликована в сборнике материалов научно-практической конференции кафедры журналистики (29 апреля 2009 г.) “Коммуникативные... |  | В настоящем сборнике опубликована модельная нормативно-правовая база, рекомендуемая для принятия, в соответствии с полномочиями,... |
| Статья опубликована в №3795 от 23. 03. 2015 под заголовком: Ни премии, ни прибавки | | Издание, в котором опубликована статья (Продолжение см поле 463) Сведения о серии и др. 16 |
| Словом, для простоты я буду называть «анекдотами» все такие источники, если не придётся что-то оговорить особо. 1 | | Предназначена для использования только в качестве информационных руководств, и должна быть истолкована пользователями в соответствии... |
| ... | | Москва, 10 июн прайм. Иностранные банки, которые в 2017 году начнут передавать налоговикам информацию о своих иностранных клиентах,... |
| | Как их обеспечить?Они собираются в здании Укрсовпрофа. Иногда обсуждают свои дела в фойе, иногда стоят у парадного входа, словно... |