Зигмунд Бауман Глобализация. Последствия для человека и общества. М. 2004
Скачать 0.62 Mb.
|
Зигмунд Бауман Глобализация. Последствия для человека и общества. М.2004. Глобализация – неизбежная фатальность нашего мира, необратимый процесс; кроме того, процесс, в равной степени и равным образом затрагивающий каждого человека. Нас всех «глобализируют» - а быть «глобализируемым» означает в общем одно и то же для всех, кто подвергается этому воздействию. На первое место среди важнейших ценностей выдвигается мобильность, то есть свобода передвижения, этот вечно дефицитный и неравномерно распределяемый товар быстро превращается в главный фактор расслоения нашей эпохи. Все мы волей-неволей, осознанно или неосознанно находимся в движении. Мы двигаемся, даже если физически остаёмся на месте. Следствием этого нового состояния является вопиющее неравенство. Некоторые из нас полностью превращаются в подлинных «глобалистов», другие остаются привязанными к своей «местности» - такое положение и неприятно, и невыносимо в мире, где «глобалисты» задают тон и определяют правила игры в нашей жизни. «локальность» в глобализируемом мире – это знак социальной обездоленности и деградации. Особое беспокойство должно вызывать усиливающееся нарушение связи между всё более глобализированными, экстерриториальными элитами и остальным населением, «локализация» которого постоянно усиливается. Сегодняшняя поляризация, основанная на свободе передвижения, имеет множество аспектов; благодаря новому центру тяжести наводится блеск (гламур) на устоявшиеся различия между богатыми и бедными, кочевниками и оседлыми, «нормальными» и «ненормальными» или нарушителями закона. Ещё одна сложная проблема: каким именно образом эти различные аспекты поляризации людей переплетаются между собой и оказывают взаимное влияние. Время и социальные классы. «Компания принадлежит не её сотрудникам, поставщикам или местности, где она расположена, а тем, кто в неё инвестирует» утверждает Альберт Данлэп, известный «рационализатор» современного производства. Свои слова он адресует всем, кто стремится к экономическому прогрессу. Отметим, что формулировка Данлэпа – не декларация о намерениях, не планы на будущее, а заявление о фактическом положении вещей. Были времена, когда это заявление Данлэпа далеко не всем показалось бы очевидным. В первые годы войны на уничтожение, объявленной Маргарет Тэтчер против местного самоуправления, бизнесмены считали необходимым раз за разом вбивать в головы слушателей идею о том, что корпорации с удовольствием готовы платить местные налоги на поддержку необходимого дорожного строительства или ремонта канализации, но они не видят причин, чтобы финансировать поддержку местных безработных, инвалидов и прочих «лишних людей», за судьбу которых они не желают нести никакой ответственности. Последние четверть ХХ века войдёт в историю под названием «Великой войны за независимость от пространства». В ходе этой войны происходило последовательное и неумолимое освобождение центров принятия решений от территориальных ограничений, связанных с привязкой к определённой местности. Давайте рассмотрим принцип Данлэпа. Сотрудники набираются из местного населения и, учитывая их отягощённость семейными обязанностями, собственностью на жильё и т.п., не могут с легкостью последовать за компанией, если она переместится в другое место. Поставщики должны доставлять товар, а значит, низкие транспортные расходы дают местным поставщикам преимущества, которые исчезают при смене компанией местоположения. Что касается самой «местности» - она, естественно, остаётся там, где была, и не может менять своего места в соответствии с новым адресом компании. При этом, среди всех перечисленных кандидатов на право голоса в управлении компанией имеют только те, кто инвестируют – акционеры – нисколько не связанные с пространством. Они могут купить любые акции на любой бирже через посредство любого брокера, и при этом географическая близость или удалённость компании явно будет на последнем месте среди соображений, побуждающих их продавать или покупать акции. В принципе, состав акционеров не определяется пространством. Это – единственный фактор, полностью свободный от пространственной предопределённости. Им и только им «принадлежит» компания, поэтому им решать, стоит ли компании переехать туда, где, как они предполагают, есть шанс на повышение дивидентов, предоставив остальным – а именно тем, кто привязан к данной местности, - решать задачи, зализывать раны, возмещать убытки и убирать мусор. Компания обладает свободой передвижения, но последствия этого передвижения будут ощущаться долго. Тот, кто обладает свободой «бежать» из данной местности, абсолютно свободен и от последствий своего бегства. Это – главные трофеи победителей в «войне за пространство». Мобильность, приобретённая «теми, кто инвестирует» (вкладывает деньги) – людьми, обладающими капиталом, деньгами, необходимыми для инвестиций – означает для них поистине беспрецедентное отделение власти от обязательств: обязанностей в отношении собственных служащих, но также и в отношении молодых и слабых, ещё не рождённых поколений – одним словом, свободу от обязанностей участвовать в повседневной жизни и развитии общества. Отказ от ответственности за последствия – самое желанное и ценное преимущество, которое новая мобильность даёт лишённому местной привязки капиталу, находящемуся в «свободном плавании». Обретённая капиталом свобода несколько напоминает свободу помещика, «живущего в столицах» из прежних времён – такие люди были печально известны своим пренебрежением к нуждам населения, которое их кормило. Но это сравнение не в полной мере отражает степень свободы от забот и ответственности, которой обладает мобильный капитал современности: помещикам прошлого она и не снилась. «Помещик, живущий в столицах» не мог поменять своё поместье на другое, а значит оставался – пусть и не слишком прочно – привязанным к местности, откуда он тянул соки. Это обстоятельство ограничивало возможность эксплуатации местности, иначе в будущем поток доходов мог обмелеть, а то и вовсе иссякнуть. Поскольку «помещики, живущие в столицах» стремились избежать этих ограничений, их положение было весьма ненадёжным, и как правило ухудшалось от поколения к поколению (князь Мышкин в «Идиоте»). Любое ограничение – это столкновение с «другим» - это опыт, подвергающий нас испытанию. Оно порождает искушение устранить различия силой, но может вызвать к жизни и стремление к контакту как непрерывно возобновляемому действию. В отличие от «помещиков, живущих в столицах», нынешние капиталисты и торговцы землёй, благодаря вновь обретённой мобильности их ресурсов, теперь уже ликвидных, не сталкиваются с ограничениями достаточно реальными – чтобы их соблюдение было обязательным. Столкновение «с другим» становится для капитала всё более редким явлением. А если случится, что другая сторона навяжет такое столкновение, как только «другое» начнёт играть мускулами и заявит о себе, капитал без особого труда «соберёт вещички» и переместится в более гостеприимную среду, т.е. не оказывающую сопротивления, податливую и мягкую. Общим следствием новой мобильности является тот факт, что у капитала и финансов практически не возникает необходимости «гнуть то, что не гнётся», ломать препятствия, преодолевать или ослаблять сопротивления. А если она возникает, то от неё всегда можно отказаться в пользу более мягкого подхода («софт пауэр», мягкая сила). Поль Верилио недавно высказал такое предположение: если заявление Фрэнсиса Фукуямы о «конце истории» (большой игры) и является весьма преждевременным, то сегодня можно всё с большей уверенности говорить о «конце географии». Расстояния уже не имеют значения, а идею географической границы в реальном современном мире становится всё труднее поддерживать. Внезапно становится ясным, что разделительные линии, существовавшие на континентах и земном шаре в целом, являлись лишь функцией расстояний, которые примитивные средства транспорта и трудности путешествий раньше придали характер непреодолимой реальности. Действительно, понятие «расстояния» - это не объективная безличная физическая «данность», а социальный продукт. Его протяжённость зависит от скорости, с которой мы его преодолеваем (а в монетарной экономике – ещё и от того, во сколько обходится такая скорость). Все другие социально обусловленные факторы определения, разделения и поддержания коллективных идентичностей – вроде государственных границ или культурных барьеров – в конце концов представляются лишь второстепенными следствиями этой скорости. Отметим, что именно это, судя по всему, является причиной, по которой «реальность границ», как правило, была классово обусловленным явлением: в прошлом, как и сегодня, элита – богачи и власть предержащие отличались большим космополитизмом, чем остальное население стран, где они проживали. Во все времена они стремились к созданию собственной культуры, не признававшей границ, столь прочных и непреодолимых для простолюдинов. У них было больше общего с элитами по ту сторону границы, чем с большинством населения по эту сторону. Вероятно, по этой причине, Билл Клинтон, представитель самой могущественной элиты современного мира, смог заявить, что впервые в истории перестали существовать различия между внутренней и внешней политикой. Ведь сегодня жизнь элиты почти не связана с различиями между понятиями «здесь» и «там», «внутри и «снаружи», «близко» и «далеко». Когда время контакта сжимается и сокращается до ничтожной величины длинной в секунду, пространство и пространственные указатели перестают играть роль, по крайней мере для тех, чьи действия осуществляются со скоростью передачи письма по электронной почте. Противоположности «внутри-снаружи», «здесь – там», «близко – далеко» всегда служили для фиксации степени приручения, одомашнивания различных частей окружающего мира. Близкими, достижимыми называют прежде всего явления обычные, знакомые и очевидные; это люди или вещи, с которыми встречаешься, сталкиваешься и взаимодействуешь ежедневно в ходе привычной повседневной деятельности. «Близко» - это пространство, внутри которого человек чувствует себя «как дома», пространство, где он редко или никогда не испытывает неуверенности, знает, что говорить и делать. С другой стороны, «далеко» - это пространство, где человек оказывается от случая к случаю или не оказывается никогда, где происходят вещи, которые он не способен предвидеть или понять, и не знает, как ему реагировать на происходящее. В «далёком» пространстве человек начинает нервничать, отправиться «далеко» - значит оказаться за пределами своих знаний, не на своём месте, не в своей стихии, ожидая неприятностей и опасаясь худшего. Для периода новой и новейшей истории характерно непрерывное совершенствование средств передвижения. Именно доступность скоростных средств передвижения стала главным катализатором характерного для современной эпохи процесса разложения и подрыва всей совокупности социальных и культурных явлений местного происхождения. Среди технических факторов мобильности особенно важную роль играла передача информации – средство сообщения, не связанное с перемещением физических тел или незначительно и в последнюю очередь связанное с ним. Неуклонно и последовательно разрабатывались технические средства, позволявшие информации перемещаться независимо от её физических носителей, а также от объектов, о которых эта информация сообщала. Освобождение означающего от привязки к обозначаемому, отделение движения информации от перемещения её носителей и объектов, привело, в свою очередь, к дифференциации скорости их передвижения. Передача информации набирала скорость темпами, недостижимыми для перемещения физических тел или изменения ситуаций, о которых эта информация сообщала. Затем появление компьютерной «всемирной паутины» положило конец в том, что касается информации – самому понятию «перемещение» (расстояния, которое необходимо преодолеть), сделав информацию, как в теории, так и на практике, моментально доступной по всему земному шару. Сегодня мы яснее, чем когда-либо, видим роль, которую играли пространство и время, а также средства их обуздания в формировании, поддержании и падении социокультурных совокупностей. Так называемые «тесно спаянные сообщества» прошлого, как мы теперь видим, возникли и существовали благодаря разрыву между почти мгновенной связью внутри небольшого сообщества (размеры которого определялись свойствами «средства передачи», тем самым ограничиваясь природными возможностями человеческого зрения, слуха и способности к запоминанию) и громадным временем и расходами, необходимыми для передачи информации от одного сообщества к другому.(Препятствием здесь были также разные языки и диалекты, на которых говорили люди). С другой стороны, хрупкость и недолговечность сегодняшних сообществ связана прежде всего с сокращением или полным исчезновением этого разрыва: связь внутри сообщества не имеет никаких преимуществ над обменом информацией между сообществами – и то, и другое осуществляется мгновенно. Единственно, возможное в рамках небольших сообществ благодаря почти мгновенной и почти бесплатной связи посредством устной речи, плакатов и листовок, в более широком масштабе уже не может сохраняться. Социальная сплочённость на любом уровне – это функция консенсуса, разделяемого знания, без постоянного дополнения и взаимодействия. Такая сплочённость зависит прежде всего от раннего и строгого приобщения к культуре и её усвоения. Социальная гибкость напротив, зависит от способности забывать и дешевизны связи. Дешевая связь означает не только быстрое переполнение, подавление и вытеснение полученной информации, но и в не меньшей степени, быстрое поступление новостей. Поскольку врождённые возможности человеческого восприятия остаются неизменными со времени каменного века, быстрая связь затопляет и подавляет память. Можно сказать, что самым важным из недавних событий стало ослабление различий между стоимостью передачи информации в местном и глобальном масштабе. Это в свою очередь означает, что поступившая информация, требующая внимания, ознакомления, создана в самых различных и автономных друг от друга местах, а значит, вероятнее всего несёт в себе несовместимые и взаимоисключающие сообщения - чем резко отличается от сообщений, циркулирующих внутри сообществ, полагающихся лишь на естественные возможности человека т.е. сообщений, чаще всего повторявших и усиливавших друг друга и способствовавших их отбору и запоминанию. Ситуация изменилась до неузнаваемости с появлением средств, позволивших распространить конфликты, солидарность, дискуссии до пределов, намного превышающих физические возможности человека. Пространство, построенное с помощью такой техники, носит совершенно иной характер: это сконструированное, а не Богом данное, искусственное, а не естественное пространство; информация в нём передаётся машинами, а не людьми. Однако, ликвидация пространственно-временных расстояний под влиянием техники не способствует единообразию условий жизни человека, а напротив, ведёт к резкой поляризации. Она освобождает некоторых людей от территориальных ограничений и придаёт экстерриториальный характер некоторым формирующим общество идеям – одновременно лишая территорию, к которой по-прежнему привязаны другие люди, её значения и способности наделять их особой идентичностью. Некоторым это предвещает беспрецедентное освобождение от физических препятствий и невиданную способность перемещаться и действовать «дистанционно». Для других означает невозможность освоения и «одомашнивания» местности, «оторваться» от которой и перебраться в другое место у них почти нет шансов. Когда «расстояния уже не имеют значения», его теряют и местности, разделённые этими расстояниями. В результате некоторые приобретают свободу смыслотворчества, но для других бессмысленность превращается в место прописки. Кто-то может теперь покинуть местность - причём, любую - когда ему заблагорассудится. Остальные беспомощно наблюдают, как местность – их единственное место жительства – уходит у них из-под ног. Элиты перемещаются в пространстве, и перемещаются быстрее, чем когда-либо – но охват и плотность сплетаемой ими паутины власти не зависит от этих перемещений. Благодаря обретённой «бестелесности» власти в её главной, финансовой форме, властители приобретают подлинную экстерриториальность, даже если они при этом физически остаются «на месте». Их власть полностью и окончательно становится «не от мира сего» - не принадлежит к физическому миру, где они строят свои тщательно охраняемые дома и офисы, которые сами по себе экстерриториальны, защищены от вторжения нежелательных соседей, отрезаны от всего, что связано с понятием «местное сообщество», недоступны тем, кто в отличие от носителей власти, к этому обществу привязан. |
Похожие:
 | С одной стороны, усиливается целостность мирового хозяйства, его глобализация, что вызвано развитием экономических связей между странами,... | | Семья в настоящее время продолжает являться основой общества и правовые нормы, устанавливаемые государством, не должны способствовать... |
| Российской Федерации выполняется правозащитными организациями под эгидой Совета при Президенте Российской Федерации по развитию институтов... | | Документы как источник информации. Роль документа в жизни человека и общества, в сфере права и управления |
 | Российской Федерации и Положения о государственном санитарно-эпидемиологическом нормировании (Собрание законодательства Российской... | | Российской Федерации и Положения о государственном санитарно-эпидемиологическом нормировании (Собрание законодательства Российской... |
| Российской Федерации и Положения о государственном санитарно-эпидемиологическом нормировании (Собрание законодательства Российской... | | Российской Федерации и Положения о государственном санитарно-эпидемиологическом нормировании (Собрание законодательства Российской... |
| В данной статье приведем обзор наиболее распространенных ошибок, которые могут быть допущены при ведении трудовых книжек, и проиллюстрируем... | | В данной статье приведем обзор наиболее распространенных ошибок, которые могут быть допущены при ведении трудовых книжек, и проиллюстрируем... |