Решение Совета Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации
Скачать 1.5 Mb.
|
| Глава 1 СТИХИ И ПРОЗА «Рука к перу, перо – к бумаге…» Может, это и странно, но моя рука давно тянется к перу. Я не претендую на создание шедевра, но писать хочется. Моя жизнь была связана со многими людьми. Порой надломленными, порой окончательно сломленными, а порой, к счастью, с людьми, которых можно было уберечь от ударов судьбы. Работая, помогая людям, я не могла быть спокойной, а тем более равнодушной. Судьба каждого человека оставляла в душе глубокий след. Великий русский адвокат Ф.Н. Плевако не раз хватался за сердце, говоря: «Ах, как болит оно!.. Чужой болью!» Именно эта боль, чужая боль, не дает мне покоя. Я глубоко убеждена, что адвокатом надо не становиться, адвокатом надо родиться. Поэтому считаю необходимым написать совсем немного о себе. Родилась я в конце 30-х гг. прошлого столетия. Родители мои были людьми малообразованными, но наделенными природным умом, добротой и отзывчивостью. Мама верила в бога, поэтому меня в возрасте 3-4 лет окрестили, дав православное имя Маргарита. Некоторые знакомые называют меня этим именем и сейчас. Мать и отец были совершенно разными людьми. Разными не только по национальности, но и по взглядам на жизнь, особенно на события, происходившие в стране. Мама – ровесница XX века, отец родился в конце XIX. Можно представить, какие исторические изменения происходили на протяжении их жизни. И революции, и войны, и репрессии. Одна моя бабушка (со стороны матери) покоится на кладбище красивого сибирского села Казачье, на берегу Ангары. Другая, бабушка Фрида, папина мама, - на одном из кладбищ Лондона. Отец рано осиротел, родственники увезли его в Кременчуг в возрасте 5 лет. Его брат был вывезен в Филадельфию, где стал фермером. Мой отец был активный участник революции и гражданской войны. Он с гордостью вспоминал, как с шашкой наголо воевал в армии Буденного, как, утопая по грудь в болоте, брал Сиваш. В ответ на его героические воспоминания мама со слезами в голосе вспоминала, как раскулачивали ее отца, моего деда. Он был мельником. У него была большая семья – девять детей, а в хозяйстве единственная лошадка, которую потом увели красные. Мама рассказывала, как они все в голос рыдали, когда лошадку повели со двора. Дом у них тоже отобрали. Сначала там был сельсовет, а потом почта. В 1972 г. Я была в селе Казачье и видела этот большой деревянный дом. Постояла, подумала: вот где мои корни. О корнях из туманного Альбиона мне ничего неизвестно. Родители мои были полной противоположностью друг другу. Наверное, о таких поэт сказал: «…они сошлись – стихи и проза, вода и камень, лед и пламень не столь различны меж собой»… Разнились у них и взгляды на мое воспитание. Отец никогда на меня даже не повышал голоса. Мама же считала, что «если ее не бить – толку не будет», и за малейшую провинность я была бита. Но это не мешало мне расти бойкой и озорной. Я помню себя еще до войны. Когда она началась, мне было два года. Помню, как все вокруг были потрясеня началом военных действий, самим этим страшным словом – «война». Несмотря на то, что Иркутск находился в глубоком тылу, жизнь была полна переживаний и лишений. Я помню, что не было хлеба и почему-то было очень холодно. В первые же дни в армию был призван мой брат Анатолий – сын мамы от первого брака. 15 мая 1941 г. ему исполнилось восемнадцать лет, а 22 июня началась война – и его сразу забрали на фронт. Мама убивалась, кричала: «Самый маленький, второй с краю!» Войну помню, как сейчас. На стене черная тарелка – репродуктор, и голос Левитана: «От советского информбюро… наши войска оставили…» - перечисляются города, населенные пункты. Мама рыдала. Я, будучи еще совсем ребенком, понимала, что происходит что-то ужасное. Помню, как соседи получали извещения о гибели близких. Плач стоял на всю улицу. Войну помню и по другому обстоятельству. Мы жили напротив Иерусалимского кладбища, где сейчас (к всеобщему стыду) находится Центральный парк. Во время войны там велись боевые учения. Между часовнями и надгробиями стояли пушки и зенитки. Там же были вырыты окопы. Когда сейчас я прохожу этим парком (не хочется так его называть), вернее, иду по кладбищу и вижу яму – знаю, что это окоп. С фронта шли письма, в которых брат писал: «Бьем фашистского гада. Мы победим!» Детство мое было голодное и холодное, такое же, как у большинства детей военного времени. Не было детских книжек, не было азбуки. Но в доме были какие-то картинки с буквами. Мама мне показала, как складываются слова. В пять лет я уже читала, а читать было нечего: обрывки газет, какие-то отдельные листки. Читала все подряд. Мама всем показывала меня и говорила: «Вот чудо!» И, конечно, самые яркие мои воспоминания о Победе. Все плакали и целовались, снова и снова. Брат пришел с войны, вся грудь в медалях: за форсирование Днепра, за взятие городов, как нашей территории, так и в Европе, в том числе – за взятие Берлина. В 1960 г. мой брат Анатолий трагически погиб в автокатастрофе. В 1947 г. я пришла в первый класс 26-й школы, она и сейчас находится там же. В школе не было отопления. Незадолго до начала учебного года оттуда выехал военный госпиталь. Школа разместилась в трех этажах здания. На четвертый ходить не разрешалось, но я, конечно же, ходила. Там стоял запах лекарств, валялись бинты, ампулы, шприцы. Все было интересно и таинственно. Помню большой праздник- 30-ть лет Великой Октябрьской революции (7 ноября 1947 г.) В школе дают подарки (кусочек хлеба, посыпанный сахаром). Мне за то, что я лучше всех читала, дали краюшку – она была чуть потолще – с более густым слоем сахара. Это я запомнила на всю жизнь. Другое событие, которое потрясло меня и также запомнилось на всю жизнь – это смерть Сталина. Или, как говорили в те времена, дорогого, любимого, мудрого друга всех детей товарища Сталина. Это произошло 5 марта 1953 г. Мои любимые родители, как всегда, каждый по своему отреагировал на это событие. «Да, ушел великий человек!» - глубокомысленно произнес папа. «Слава тебе Господи! Сдох мучитель!» - сказала мама, перекрестившись при этом. А как же я? А как я могла отнестись к смерти «великого вождя», будучи воспитана советской школой? Я плакала вместе со всем своим седьмым «А». Как сейчас помню собрание учителей и учеников в актовом зале школы. А если учесть, что школа была женской, то ясно, что слез пролилось море. Одновременно все, кто мог, пытались вступить в комсомол. Мне не хватало до четырнадцати лет нескольких недель и в комсомол я была принята не в день смерти вождя, учителя и т.д. Моему отчаянию не было предела. Еще в школе у меня обнаружились способности «говорить», «произносить речи», участвовать в дискуссиях, диспутах. Когда поздравляли кого-нибудь из учителей или кого-то провожали, даже если это было в другом классе, то непременно приглашали меня. Я «держала речь» с цветами в руках. Речи придумывала, как правило, сама. Иногда давали готовый текст, но я всё равно добавляла что-нибудь свое. Умение произносить речи на публике, вероятнее всего, у меня от природы. И также от природы некоторые способности к лицедейству. Очень рано, как только появилась возможность, стала посещать театр. Иркутск всегда был городом театральным. Я не пропускала ни одного спектакля (к сожалению, сейчас это уже не так), а придя домой, пыталась изобразить увиденное. В школе занималась в драматическом кружке и в кружке кукольного театра, где сыграла роль Натальи в пьесе Горького «Васса Железнова», роль Дуняши в пьесе Пушкина «Барышня крестьянка». В спектаклях кукол озвучивала и петуха, и кошку, и собаку. Мечта моя была стать актрисой, я была влюблена во всех актеров и актрис театра и кино. Но в те времена в Иркутске не было театрального училища. Категорически против высказались родители. А повзрослев, я сумела критически оценить свои возможности и поняла, что то была несбыточная мечта. У меня совсем нет музыкального слуха и голоса. И, избрав другую профессию, я навсегда сохранила любовь к театру. Что касается учебы, блестящих результатов не было. Выделялись успехами в области иностранного языка, истории, литературы – и все! Математика вызывала ужас, а физика – наука для меня была просто непостижимая. Отец, когда я училась в старших классах, заглядывая в мои тетради и видя тригонометрические функции, о которых понятия не имел, тяжело вздыхал и говорил: «Эх, дочка, дочка, хотел бы я, чтобы ты была счетный работник или часовой мастер, но нет, не получится из тебя, не нравится мне твой почерк». Усиленно вспоминаю, пытаюсь сама себе объяснить, когда у меня зародилась мысль о профессии юриста. В те времена ещё не было телевидения. Тема была практически закрытой. Ведь еще сохранялись последствия репрессий. Они сохранились и по сей день, но в то время, в 50-х гг., люди по политическим мотивам томились в лагерях и тюрьмах, и ко всему этому, конечно, были причастны юристы. Хотя и не по своей воле. Этого требовало государство, существовавшая тогда система. Окружающий меня мир был миром малограмотных, малообразованных людей. Улицу Первую Советскую, где мы жили, населяли в основном пьющие люди, многие из соседей побывали в местах лишения свободы. Когда они возвращались, на них смотрели иначе, отношение к ним тоже было иное и не всегда доброжелательное. У меня эти люди вызывали почему-то интерес. Но на этой же улице жила красивая молодая женщина Ксения Николаевна Рыбина. У нее была статная фигура, коса обернута вокруг головы. В руке непременно портфель. Когда она проходила по нашей грязной, пыльной улице, соседи говорили: «Прокурор идет!». Это произносилось с почтением. Эта женщина действительно работала в 50-60-х гг. в городской прокуратуре Иркутска следователем. Она была талантливым следователем и, будучи студенткой 3 курса, я попала к ней на практику. Но об этом позже. Личная же судьба ее трагична. Я считаю, что на мое решение стать юристом повлиял образ этой замечательной женщины. Мне хотелось быть похожей на нее. Наверное, это только одно из объяснений. Попросту говоря, быть юристом – моя судьба. Окончив школу, разумеется, не блестяще, я подала документы на юридический факультет ИГУ. Конкурс огромный по двум причинам: во-первых, перед войной в стране была высокая рождаемость, во-вторых, набор на юридический факультет в 1957 году составлял всего пятьдесят человек. Сдав вполне прилично вступительные экзамены, набрав 18 баллов из 20, я в университет не поступила. Почему-то никакого отчаянья или переживаний я не испытала. А несколько позже поняла, что судьба оказалась ко мне благосклонна. Вот уж поистине, что ни делается, все к лучшему. Я сразу сумела устроиться на работу делопроизводителем в суд второго участка Кировского района (тогда существовала участковая система судов) в Черемховском переулке, 9.Сейчас это здание снесено. Работа в суде меня обогатила жизненным опытом в общении с людьми. Как с людьми образованными, с высоким интеллектом, так и с совсем простыми, пришедшими в суд в поисках правды. Суд размещался в старом одноэтажном деревянном здании с протекающей крышей, с печным отоплением (поступив на работу, я там еще и печь топила). Но я вошла в это неприглядное здание с волнением. Я понимала, что в стенах неухоженного полуразрушенного здания делается большое, нужное государственное дело и испытала трепет от сознания причастности к этому делу. Можно понять мои переживания: мне восемнадцать лет, я нигде никогда не работала и очень волновалась. Приняли меня хорошо. Судьей была молодая неглупая женщина, но почему-то работники суда (секретари, судебные исполнители и пр.) не желали ей подчиняться. Были между ними какие-то трения, в которых я сразу отказалась участвовать. Для меня главным была работа. Меня интересовали все дела: и уголовные, и гражданские – читала их с упоением от корочки до корочки независимо от объема. Очень скоро мне стало ясно, что за каждым делом стоит человек, со всеми его особенностями, недостатками и достоинствами. Человек, обиженный кем-то, а может, допустивший ошибку. Как писал Михаил Зощенко: «Человек сознавал, что ему не понять, как надо жить и какую ошибку он совершил в своей жизни. Да и была ли это ошибка? Может быть, никакой ошибки и не было, а была жизнь простая, суровая и обыкновенная, которая только двум или трем человекам из тысячи позволяет улыбаться и радоваться». Ясно одно: в суд с радостью никто не приходит. Туда идут люди, не просто совершившие ошибку, а ошибку, имеющую правовую значимость. Именно в суде я получила первые наглядные представления о работе юриста. Узнала, чем занят судья, какую роль играет прокурор, следователь, кто такой юрисконсульт, нотариус. Все было интересно. Но особенный интерес вызывали адвокаты. Они приходили в суд и изучали дела, высказывали свое мнение. Когда обращались ко мне, я испытывала трепет. Адвокаты мне нравились больше всех. Это были люди большой эрудиции. Именно от них исходило сострадание и я не преувеличу, если скажу: любовь к человеку. Они хорошо говорили не только на правовые темы, но и на отвлеченные: о литературе, театре, об искусстве. Меня восхищали их знания; я чувствовала себя глупым несмышленышем. Именно в суде я познакомилась с грамотным судьей, прекрасным человеком, как говориться, судьей от бога Георгием Федоровичем Квитинским, который позже стал адвокатом. Он был рецензентом моей дипломной работы. Светлую память о нем я сохраню навсегда. Одновременно со мной в 1957 г. в суд пришла секретарем Ираида Даниловна Каменяр (Михайлова). Ира так же, как и я, интересовалась всем происходящим в суде. Позже она избрала стезю судьи и всю жизнь была прекрасным, справедливым и честным судьей. В дальнейшем адвокатская работа в процессах под ее председательством доставляла мне истинную радость. Вспоминаю первые процессы. Меня интересовало не столько содержание дела, сколько личность человека, его образ, его поведение. Когда судили совершившего тяжкое преступление, почему-то все работники суда бегали на него смотреть, как на чудовище. Я так не делала, считала, что это унижает человеческое достоинство. Первая встреча с арестованным преступником потрясла меня до глубины души. Это был маленький грязненький, оборванный, худенький двенадцатилетний мальчик (в те времена по Уголовному кодексу от 1924 г. ответственность за преступления наступала с двенадцатилетнего возраста). Меня совершенно не интересовало, что натворил этот мальчик. Ясно было одно – он несчастный, он голодный, ему нужна помощь и сострадание. Конечно же, я побежала, накупила ему пирожков с ливером, в те времена они стоили пять копеек. Сумела переговорить с конвоем, с их разрешения накормила арестованного. Потом побежала к женщине, убиравшей в суде и жившей по соседству, уговорила ее принести хоть какую-то одежду. Женщина была сердобольная, кое-что принесла, и мы его одели. Дома я обо всем рассказала. Родители опять отреагировали каждый по-своему. Отец сказал: «Как жалко мальчика, ему всего двенадцать лет»; а мама возразила: «Ну и что, он же преступник». С тех пор я всегда сохраняла какую-то обувь, одежду, рубахи и прочее, впоследствии передавая все это нуждающимся. Через некоторое время судьба вновь проявила благосклонность. На здании Иркутского областного суда я прочитала объявление: «Иркутский филиал Всесоюзного юридического заочного института (ЮЗИ) объявляет набор студентов». ЮЗИ находился в Свердловске. Чтобы поступить туда, нужно было сдать экзамены, выдержать конкурс. Я подала заявление и в 1958 г. была зачислена в студенты. Работала и училась. Работа в суде дала мне много. Я не только познавала всю канцелярскую работу, деятельность судебных исполнителей и т.д., но получала наглядное представление об уголовном и гражданском процессах, о деловых бумагах. Поэтому учиться мне было легче, чем остальным. Первые мысли о том, чтобы стать адвокатом, у меня возникли именно в период работы в суде. Но я была не уверена в себе, у меня отсутствовало элементарное умение общаться с людьми, или, как сейчас бы сказали, я была «закомплексована». Поэтому об адвокатской работе мечтала, но вслух даже боялась говорить. Возвращаясь к 1957 году, хочу сказать, что в суд я пришла в тот период, когда действовали суровые и, я бы сказала, жестокие, несправедливые законы. Указ от 4 июня 1947 года «Об уголовной ответственности за хищение государственного имущества» предусматривал ответственность от десяти до двадцати пяти лет с поражением в правах. За кражу личного имущества полагалось от шести до пятнадцати лет. Дел в судах находилось много, так как в 1953 г. был издан Указ «Об амнистии». По этому закону оказались освобождены практически все особо опасные преступники. На лиц, обвиняемых в политических преступлениях (пресловутая статья 58 УК РСФСР 1924-го года), этот указ не распространялся. Та обстановка в стране нашла полное и реальное отражение в кинофильме «Холодное лето пятьдесят третьего года». Рассматривая дело о краже полулитра растительного масла одинокой женщине, матери двоих детей, судья вынужден был определить десять лет лишения свободы, добавляя при этом: «с поражением в правах». Можно представить, что испытал судья, оглашая такой приговор! Несколько позже этот закон был дополнен, и судьи могли применять более мягкое наказание, но при этом все равно связанное с лишением свободы. Конечно, прежде всего страдали люди. Адвокат тоже переживал, чувствуя порою свою беспомощность. «Закон суров, но это закон», - говорили древние. Через все это прошла наша страна. «Времена не выбирают, в них живут и умирают» (слова поэта Кушнера). Из книги Ф.А. Скоробогатовой «Гражданка адвокат» С НАСТУПАЮЩИМ НОВЫМ ГОДОМ, ДРУЗЬЯ ! Прошёл ещё один прекрасный год, В котором пелось и грустилось, А то, что в нём не уместилось, Пусть в новом всё произойдёт. Идут часы, проходят дни,- Такой закон природы, И я сегодня вас хочу Поздравить с Новым Годом! Желаю вам от всей души В грядущем новом годе Здоровья, счастья, новых сил, Успехов на работе. Пусть Новый год в ваш дом войдёт С надеждой, радостью, с любовью. И в дар с собою принесёт Большое счастье и здоровье. Пусть падает на плечи снег, Звенят бокалы, блещут звёзды, И верит каждый человек, Что испытать себя не поздно. Давайте праздновать друзья! Иначе просто быть не может, Судьбы вам светлой и хорошей От всей души желаю я. Уважаемые коллеги! Уходящий год принес всем нам радости, горести, профессиональные победы и разочарования, как и любой другой год, прожитый каждым человекам. Надеюсь, что в жизни каждого из вас он был не самым худшим годом жизни. Поздравляю вас с наступающим Новым годом, желаю вам здоровья, оптимизма, дружбы, любви и взаимопонимания близких вам людей. Желаю вам успехов в работе, интересных дел и ощущения собственной значимости от приносимой людям пользы. Президент Адвокатской палаты Иркутской области Г.В. Середа В Е С Т Н И К АДВОКАТСКОЙ ПАЛАТЫ ИРКУТСКОЙ ОБЛАСТИ Официальное печатное издание Совета Адвокатской палаты Иркутской области № 4 2004 год Адрес Совета Адвокатской палаты Иркутской области: 664003 г. Иркутск ул. Лапина 43 «В»; т./ф. 20-32-17, 20-33-18; http://advpalata.irk.ru Е-mail:info@advpalata.irk.ru Редакционный совет:
Ответственный за выпуск: Помощник президента Адвокатской палаты Иркутской области Шкицкий А.В. |
Похожие:
 | Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, Стандартом осуществления адвокатом защиты в уголовном судопроизводстве, разъяснениями... |  | ... |
| Одобрить Разъяснения по вопросу использования адвокатскими образованиями квитанций для оформления наличных расчетов по оплате услуг... | | Российской Федерации» от 31. 05. 02 г. №63-фз (с последующими изменениями и дополнениями), Уставом Адвокатской палаты спб, на основе... |
| Кой деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» №63-фз от 31 мая 2002 г., во исполнение «Порядка назначения адвокатов в качестве... | | Срок представления в Федеральную палату адвокатов до 15 февраля следующего за отчетным периодом года |
| Утверждена Советом Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации 25-26 августа 2003 г | | Об утверждении Перечня вопросов для экзаменов на присвоение статуса адвоката и Положения о проведении экзаменов |
| Настоящая Инструкция разработана на основании Порядка изготовления, хранения и выдачи ордеров адвокатам, утвержденного Советом Федеральной... | | От всей души поздравляем наших адвокатов с высокой оценкой их профессиональной деятельности и желаем им дальнейших успехов |