Ула Сенкович
Журнал writercenter.ru
WriterCenter.ru Выпуск 15 лето-осень 2016
От редакции
Главный редактор Белка Елена
Литературные редакторыкот ворчун, Михалевская Анна
Дизайн-верстка Ула Сенкович
Художники
Колесова Ульяна, Лев Елена, Argentum Agata, Лякичева Ксения, Самсонова Катерина, Оскарова Надежда, Бобровская Ира, Ула Сенкович, SEN, HerbstRegen, Каллиопа
Редактура
Холодная Наталья, Михалевская Анна, Зауэр Ирина, Змий (Воробьев Анатолий)
Корреспонденты
Меллори Елена, Воробьев Анатолий, Ула Сенкович, Граменицкая Елена, Фингерова Ирина
Обложка Лев Елена
Слово редактора
Мы вдоволь набегались под земляничным до ждем и собрали для вас лукошко историй. В них ге рои ходят по зыбкой грани между реальностью и вымыслом. Спорят с обстоятельствами, не замечая, что создали их сами. Живут мечтами, чтобы прими риться с обыденностью. Сумасшедшие, скажете вы. И, наверное, будете правы. Но вместе с тем герои посвоему счастливы. Не это ли главное?
Редакция нашего журнала желает всем авто рам, художникам и читателям побольше сочной летней земляники и поменьше промозглого осенне го дождя! Приятного прочтения и до новых встреч!
Редакция журнала
Содержание
ИМХО
Фингерова Ирина. Побочные эффекты земляничных полян
Воробьёв Анатолий. Путешествие в небо
Представляем
Граменицкая Елена. Интервью с Сафоновой Евгенией
Ула Сенкович. Интервью с Лев Еленой
На десерт
Меллори Елена. Что такое чудо?
Проза
Мистика
Пышкин Евгений. Это ты, Алиса?
Михалевский Георгий. Духи слышат
Зима Ольга. Кулик и Оленушка
Быстров Олег. Поверье
Богданов Борис. Щенок
Фантастика
Оскарова Надежда. Мастер на все руки
Книга Игорь. Нарисуй мне радугу
Авестас. Рицзу и лабиринт
Leto. Звезды, которые нам светят
Фэнтези
Михалевская Анна. Песня золотого дракона
Сказка
Фингерова Ирина. Любовь и/или смерть
Решетняк Сергей. На абордаж!
Марк Шейдон. Рисующий на воде
Зауэр Ирина. Семь лет и семь дней
Реализм
Разов Олег. Блиц
Гринь Ульяна. Лялька
Mike The. Солнечный зайчик, брысь!
Поэзия
Фейгина Наталья
Чепурной Сергей
анс
Считалка
Зима Ольга
Фомальгаут Мария
Пышкин Евгений
Зауэр Ирина
Абрамова Елена
Армант, Илинар
Магура Цукерман
ИМХО. Фингерова Ирина. Побочные эффекты земляничных полян
Хитрая развилка лукаво улыбается:
— Направо пойдешь — бумажное царство найдешь! Ждут тебя бумажные лабиринты, бумажные погреба, бумажные мясорубки, бумажные перспективы стать важной персоной бумажной.
— Налево пойдешь — хозяйство найдешь! Ждут тебя сковородки да кастрюли, памперсы да пеленки, сборник «100 лучших рецептов за полчаса», газеты, новости и много носков! Ах да, еще сильные чувства… Особенно — чувство долга.
Стоит человек на распутье и думает, куда бы ему податься. Смотрит вниз — внизу пропасть. Бескрайнее небо и бесконечные земляничные поляны приветливо машут человеку, приглашают в гости. Человек, не раздумывая, прыгает.
Добро пожаловать. Погружение началось. Подсознание — плюх — и нырнуло в самое нутро метафизических вод. Та развилка осталась в прошлом, где-то позади, слишком далеко, чтоб о ней думать, но тем не менее, порой напомнит о себе, устроит шторм! Всколыхнется субмарина от далекой волны, расстроится как старый рояль и сыграет свою жалобную мелодичную песнь. Да такую щемящую, что все местные сирены пойдут топиться.
Что это за земляничные поляны, что это за бескрайняя бездна? Это все владения эскапизма!
Эскапизм — стремление скрыться от реальности. Понятие эскапизма произошло от того самого слова escape (англ. побег), которым обозначается левая верхняя клавиша на клавиатуре. Кнопка, пригодная для эвакуации, если что-то пошло не так. Вот что можно сотворить с действительностью, когда она расходится с ожиданиями.
Роберт Б.Хайлман утверждает, что широкое употребление термина «бегство» (escape) в литературе начинается в начале 1930-х гг., хотя само понятие «литературы бегства» (escape literature), как и соответствующая литература, возникают намного раньше. Понятие «эскапизма» приходит чуть позже, хотя само слово также рождается в 1930-е гг. До этого сам термин «escape» в наиболее популярном современном значении «бегства от реальности» встречается лишь в единичных случаях, в частности у Ч.Диккенса в 1853 г. Из ранних использований термина можно также вспомнить работу английского поэта и эссеиста А.К.Бенсона, который в своем сборнике 1915 г. «Escape, and Other Essays» в эссе так и названном «Escape» пишет именно об этом, новом для его эпохи понимании термина «бегство». Он утверждает, что все великие истории в литературе — это истории бегства или спасения. Он упоминает Иосифа, Одиссея, библейского блудного сына, Гадкого Утенка; даже истории любви, утверждает он, это истории «бегства» от состояния отсутствия любви к ее наличию. В великих трагедиях, когда отчаявшийся герой совершает самоубийство это действие тоже представляет для героя бегство и спасение — он не уходит в тишину и безмолвие, он спасается от невзгод этого мира или же уходит туда, где его ждут близкие. Однако все, что предлагает человеческое воображение за пределами жизни, все, что предлагают религии — однообразно и на самом деле не так уж привлекательно. Все они рисуют картину стабильности, спокойствия, тогда как главное, чего мы на самом деле ищем в жизни, и что заставляет нас все время «бежать» — это тяга к разнообразию. После 1964 г. термин «эскапизм» встречается во множестве словарей. Webster’s New Collegiate (1973) дает определение: «обыденное отвлечение разума в сторону воображаемой или развлекательной деятельности в качестве бегства от реальности или рутины». Так, начиная с 1960-х гг., в большинстве англоязычных словарей в качестве одного из официальных значений слова «бегство» (escape) закрепляется «бегство от реальности» или схожие определения. В русскоязычной среде этого не происходит. Наиболее близким по смыслу понятием можно считать слово «отдушина».
Следует понимать, что эскапизм не является болезнью и не занесён ни в какие медицинские справочники, хотя, будучи доведён до крайности сторонними причинами, может стать навязчивой манией (например, крайний эскапизм короля Людвига II Баварского, сбегающего в мир Вагнеровсих опер, был признан следствием психического расстройства, а у основателя группы Pink Floyd Сида Баррета — вызван злоупотреблением ЛСД).
Условно можно разделить эскапизм на два типа: физический и психологический.
С «физическим» мы так или иначе знакомы: тяжелый труд, изматывающие тренировки, алкоголизм, наркомания. С точки зрения человека, недовольного собой — достаточно эффективный способ ухода от проблем.
«Психологический» эскапизм является куда более изощренным. Страусы могут спрятать голову в песок, когда не хотят столкнуться с действительностью; люди поступают хитрее. Тысячи лет эволюции подарили нам кучу способов сбегать от реальности, и все мы в той или иной степени ими пользуемся. Хотя «escape» и переводится как «побег», эскапизм совершенно не предполагает бегства от общества. Конечно, можно помечтать о своей крошечной уютной планетке, вдохновившись маленьким принцем, или на худой конец обойтись необитаемым островом, но это вовсе не обязательное условие. В действительности эскапизм отличается именно тем, что позволяет построить крепкую стену между собой и внешними раздражителями, прилагая минимум усилий. Механизм очень прост: достаточно эскаписту найти такое занятие, которое будет поглощать его полностью — проблемы потеряют свою силу, перестанут быть значимыми.
Более того, учитывая то, насколько субъективна реальность, нельзя с уверенностью утверждать, что мир, в котором человек готовит суп и моет грязную посуду более реален, чем мир, в котором он летает вместе с Питером Пеном, пытаясь отыскать его тень. Мы рождаемся участниками игры, правил которой мы не знаем, соглашаемся с этим, потому что не у кого спросить и всю нашу жизнь бродим по слабо освещенному коридору, пытаясь отыскать правильную дверь. Мы не знаем, кто, почему и зачем нас создал, каково наше предназначение, но знаем, в каком магазине макароны стоят дешевле. Когда что-то непонятное, необычное, необъяснимое врывается в наше сознание — мы испытываем страх, нерешительность, неудовлетворенность и всячески пытаемся защитить себя от вторжения нового в нашу размеренную, относительно изученную жизнь. Может быть, зацикленность на «реальном мире», на повседневности — это тоже своего рода эскапизм. Побег в удобное, привычное, простое.
Довольно часто «эскапизм» воспринимается негативно. То и дело находился ворчун, в лексиконе которого фраза « вот в мое время» встречается чаще, чем «доброе утро». Этот ворчун наверняка считает, что компьютерные игры, фэнтезийные вселенные, аниме, и вообще, вся вот эта современная молодежь медленно, но верно приближается к раскаленным жаровням. Нет чтобы «Капитал» на досуге почитать! Но вопрос в том, деструктивен ли этот побег. Это может быть что угодно: черный ром, белый mdma, безумная любовь, работа, религия, ролевые игры толкинистов с 20-летним стажем. И разумеется, творчество в любом из его проявлений. Творчество — это такая личная комнатушка посреди толкотни вокзала. Пространство для мыслей, чувств и вечности.
Кстати, вышеупомянутый Джон Р.Р Толкин рассматривал бегство от реальности во «вторичные миры», порождённые воображением и литературой, как явление сугубо положительное, дающее утешение и удовлетворение. Он считал, что «побегу» в литературе служат невозможные «счастливые финалы» и внезапные спасения героев. Друг Толкина Клайв Льюис, соглашаясь с ним, добавлял, что «сбегают» обычно из тюрьмы, каковой для людей творческих является обыденность.
Если рассматривать эскапизм в контексте творческой деятельности, возникает вопрос: это причина или следствие? У человека появляется потребность в реализации себя, которая приводит к отчуждению от повседневности? А может наоборот, несоответствие реальности и ожиданий приводит к невыносимому внутреннему конфликту и выливается в творческий процесс.
В любом случае, двигательной силой является недовольство происходящим. Желание изменить мир хотя бы в собственной голове, перенос этого на бумагу, холст или нотный стан, попытка создать мост между измерениями, разбавить невыносимую серость.
Можно назвать эскапистов совершенными мечтателями, инфантильными сладкоежками, которые отказываются от грубой пищи материального мира в пользу желейных фантазий. Но… великие дела совершаются великими мечтателями. Так всегда было и будет.
Представляем. Граменицая Елена. Интервью с Евгенией Сафоновой
Евгения Сафонова — пианистка и писательница, автор мрачных сказок и романов в жанре фэнтези. Её роман "Дифференцировать тьму" в 2015 году был тепло встречен читателями на различных литературных ресурсах, а в 2016 вышел на бумаге в серии "Колдовские миры" издательства "Эксмо".
— Евгения, мы знаем тебя как прекрасного музыканта, а как давно ты начала писать книги? Когда ты поняла, что пора и были ли «первые звоночки»?
— На последний вопрос, к сожалению, не отвечу. Я просто всегда, сколько себя помню, сочиняла истории. Первые сказки записала, когда мне было шесть, на них меня вдохновили музыкальные пьесы, которые я тогда играла. С тех пор потихонечку писала, пока в тринадцать у меня не вышел первый приличный рассказ, «Сердце поэта». С него и веду официальный отсчет себя как писателя.
Хотя, откровенно говоря, в двенадцать я умудрилась закончить первый роман. Даже жаль, что он в те же двенадцать почил в бозе на моём ноутбуке, когда у того накрылся жёсткий диск. Сейчас было бы крайне интересно и забавно его перечитать, но будем считать, что писать я начала с тринадцати.
— Пригодился ли тебе музыкальный опыт?
— Музыкальный опыт, думаю, в первую очередь позволяет мне чувствовать мелодику текста. Наверное, ещё композицию. В конце концов, строение иных книг не сильно отличается от композиции фуги или сонатной формы. Если расценивать одну сюжетную линию как тему, а другую — как противосложение… или выдерживать принцип «экспозиция-разработка-реприза-кода»… в общем, продумывая композицию своих романов, я в какой-то степени руководствуюсь не только литературной, но и музыкальной теорией.
— Где ты реализуешь себя полностью — в музыке или литературе? Что является для тебя основным творчеством, а что — любимое хобби?
— Сейчас я реализую себя в литературе. Ещё пару-тройку лет назад всё было наоборот, но теперь я в первую очередь писатель, а музыка стала для меня хобби. Просто в какой-то момент я поняла, что писать мне нравится больше, чем сидеть за фортепиано, и я рада, что смогла это понять. Я встречала много студентов и выпускников консерватории, которые не решались изменить свою жизнь и податься в другую профессию, хотя в какой-то момент понимали, что их музыкальная дорога ведёт в никуда. Не решались из страха. Или просто жалея о годах учёбы, которые в таком случае окажутся потраченными впустую. Я же не считаю эти годы «потраченными». Моё музыкальное детство было чудесным, моё музыкальное образование многое мне дало. Это мой багаж, жизненный опыт, который необходим каждому писателю. Теперь я просто иду дальше, используя этот багаж.
— Изучала ли ты азы литературного творчества?
— Я несколько лет ходила на семинары в Литературный институт им. Горького, к тому же сама читала и читаю разные книги по литературной теории. Так что да, изучала и изучаю, однако не могу сказать, что я научилась писать в Лите. В основном я училась, читая художественную литературу и анализируя, как написаны мои любимые книги, какие приёмы используют мои любимые авторы (и не понравившиеся тоже, ибо «как не надо» — хороший урок). Учебники и учителя чаще всего лишь озвучивали и подтверждали то, что я вывела и усвоила сама.
Кстати, фильмы и сериалы тоже были моими учебными пособиями. Многие приёмы я почерпнула даже не из литературы, а из кинематографа.
— Можно ли вообще научиться писать? Или ты считаешь, человек уже рождается с талантом, а теория необходима для его огранки?
— Да, я придерживаюсь именно этой точки зрения. Теория — лишь огранка. Если таланта нет, никто тебя писать не научит. Если талант есть — теория полезна, но совершенно необязательна. Однако, конечно, это моя личная точка зрения, которую я никому не навязываю. Пусть даже история, как мне кажется, её подтверждает.
— Было ли твое детство обычным или скорее необычным? Расскажи немного о себе.
— Хм… наверное, моё детство можно считать необычным. Пока большинство детей после школы гуляли и отдыхали, я сидела за фортепиано. Уроки делала по дороге из одной школы в другую, в свободное от занятий музыкой время ещё и писала. У меня рано начались гастроли и концерты с оркестром, и это, наверное, заставило меня повзрослеть немного быстрее сверстников. Было тяжело, зато имелись поводы для гордости. В тринадцать лет я забрала документы из гимназии и перешла на обучение экстерном, и там стало немного легче. Учиться мне нравилось. В итоге в пятнадцать закончила одновременно Гнесинку и одиннадцать классов общеобразовательной школы. Обе — с отличием.
Сейчас живу с любимым мужем и четырьмя котами. Пишу, читаю, играю на пианинке, немножко геймерю на пару с мужем. Любимые игры — Дота 2, Left 4 Dead, Герои меча и магии 3. Помогаю бездомным котикам. Обожаю чай, сладости и вообще вкусную еду. Люблю готовить, могу часами простаивать за плитой. Поклонница киберспорта и фигурного катания. Люблю аниме, изредка балуюсь косплеем. Неплохо знаю английский, смотрю англоязычные фильмы и сериалы в оригинале, любимые книги западных авторов заказываю и читаю тоже на инглише. Из музыки предпочитаю альтернативу и брит-поп, классику «для души» почти не слушаю. Это, к слову, подтверждает, что первоначально я немножко ошиблась с выбором профессии.
— Мы знаем, что ты пишешь в жанре фэнтези. Откуда берутся твои герои, сюжеты? Ты создаешь их портреты из своих друзей или придумываешь от «хвоста до кончиков ушей»?
— Часть сюжетов берётся из снов, часть просто приходит… откуда-то. Часть возникает из разговоров с друзьями и обсуждения чужих произведений. По-разному. И с героями тоже по-разному. В романе «Лёд, флейта, меч» из моего цикла «Игра Лиара» большинство персонажей списаны с моих друзей и знакомых, а в других романах этого же цикла они не имеют прототипов (за единственным исключением). На образы героев в романе «Дифференцировать тьму» меня вдохновляли любимые киберспортсмены. Не друзья, конечно, но тоже вполне себе реальные личности.
Правда, большинство моих героев в конце концов выходят не слишком похожими на свои прототипы, и я считаю, что это хорошо. Учитывая, что я с героями особо не церемонюсь… слишком страшно сделать из персонажа «куклу вуду», чья книжная судьба в итоге отразится на прототипе. Уже были случаи, причём как хорошие, так и плохие. И их было достаточно, чтобы заставить меня поверить в мистику.
— Можно ли встретить саму Евгению Сафонову на страницах твоих книг?
— Имеете в виду, есть ли там герои, списанные с меня? Ну… на самом деле в каждом моём герое есть что-то от меня. И в злодеях тоже. Все они мои детки, в конце концов. Кому-то я «прививаю» свои привычки, кому-то — черты внешности, кому-то — взгляды, мысли, мировоззрения… Но если говорить о героине, которая больше всего похожа на меня, это Рианнон из цикла «Игра Лиара». Она родилась на ролевой игре, и… да, можно сказать, что это я. Она единственная, кого я списывала с себя. Внешность, характер, привычки — всё. Хотя, конечно, я не полуальв и не крутой воин, в отличие от неё, что немного жаль. С другой стороны, я и не продавала душу демону, и это определённо радует.
— Расскажи немного о своем изданном романе «Дифференцировать Тьму». Чем именно он хорош? Будет ли у истории продолжение?
— ДТ (я его так называю) мне нравится тем, что это вышел, так сказать, роман-калейдоскоп. Мне в нём, наверное, важнее всего рассуждения о войне и мире, мести и прощении, которые я вложила в уста и мысли персонажей. Кто-то в восторге от главной героини, нестандартной попаданки Снежки, и стёба над классическими попаданками. Кому-то понравилась любовная линия. Но в общем и целом я писала скорее «масштабную шутку» на тему попаданок и немножко — Доты, и на мой взгляд она удалась.
В идеале в этот цикл напишутся 5 книг, но лишь одна будет прямым продолжением уже написанных. Как раз насчет неё я больше всего сомневаюсь. У меня есть задумка, но воплощу я её лишь в том случае, если пойму, что это выйдет действительно круто. Лучше первых двух частей. А остальные две книги, которые я точно хочу написать, будут «вбоквелами». Один роман вообще про соседнее королевство, другой — про дочку главных героев. В первом хочу позабавиться на тему Избранных и Тёмных Властелинов, а во втором буду высмеивать расплодившиеся магические академии.
— Если бы у тебя была возможность собрать самую большую библиотеку, которую только ты могла бы себе позволить, какие три книги поставила бы на ее полки в первую очередь? И почему?
— Ух… сложный выбор. Слишком много писателей, которых я хотела бы туда побыстрее поставить. Но, пожалуй, первой была бы «Мастер и Маргарита» Булгакова. Впервые я прочла её, по-моему, лет в одиннадцать. Признаться, тогда не поняла и половины — просто не доросла, — но и того, что поняла, хватило, чтобы я полюбила этот роман нежной и трепетной любовью. С тех пор перечитываю эту книгу снова и снова, каждый раз открывая для себя что-то новое.
Потом, наверное, «Игра Эндера» Карда. Тоже одна из самых любимых книг. Мне очень созвучен и стиль Карда, и мысли, которые он излагает в романе устами героев.
И, наверное, первые три книги «Песни Льда и Пламени», если бы встретила их издание в одном томе. Мартин в своё время сильно повлиял и на мой писательский стиль, и в какой-то степени — на моё мировоззрение. Во время еды или просто отдыха я часто беру любую из его книг, открываю на любом месте и читаю с него. Забавно перечитывать первые книги, зная, что случится с героями дальше, и видеть, как они изменились. А ещё восхищаться тем, как заботливо автор развесил по стенам ружья, которые выстрелят две-три-четыре книги спустя.
А следом я начала бы заставлять свои полки книгами Линдгрен, Ле Гуин и Пратчетта. Больше Пратчетта, хорошего и разного!
— Книги какого жанра ты обычно выбираешь для себя?
— В основном фэнтези, конечно. Ещё детективы и триллеры. Но и о классике стараюсь не забывать: сейчас у меня в ближайших планах на чтение Голсуорси, к примеру.
— Как считаешь, может ли писатель изменить мир своими книгами? Или литература — это только развлечение?
— Насчёт мира не знаю, но вот повлиять на мировоззрение многих людей — может, ещё как. Я сама точно могу назвать книги, которые изменили мои жизненные взгляды, и не читаю «жвачку для мозгов». Всегда ищу в книгах пищу для размышлений, а не развлечение, хочу испытывать катарсис от того, что читаю.
— Есть мнение, что писатель через творчество решает свои внутренние проблемы… Ты с этим согласна? Внутри тебя что-то изменилось после того как начала писать?
— Когда моя мама заболела лейкозом, у меня во многих произведениях всплыла похожая тема. Когда я закончила вторую книгу про Снежку, я поняла, что, наконец, справилась с депрессией после маминой смерти, и отчасти потому, что проработала эту тему даже не в одном романе, так что она, наконец, меня отпустила. Также у меня в книгах постоянно всплывает тема принятия своей тёмной стороны, своих демонов, и тоже неспроста. Откровенно говоря, я считаю себя далеко не самым прекрасным, милым и добрым человеком, пусть даже друзья меня убеждают в обратном. Так что… наверное, да, мои герои в каком-то смысле помогают мне разобраться в себе.
— Планируешь ли ты изменить жанру и начать писать в другом? Например, в реалистичном ключе или в жанре хоррор, триллер? Расскажи немного о своих творческих планах.
— У меня задумано много романов в жанре фэнтези. Пока этот жанр наиболее мне близок, и не думаю, что когда-нибудь я совсем от него отойду. Но у меня запланирована серия триллеров-детективов в жанре технофэнтези, и есть идеи в совсем других жанрах. Например, нф-антиутопия. А ещё хочу написать исторический роман с капелькой мистики. Про Жиля де Монморанси-Лаваль, он же Жиль де Рэ. Но пока понимаю, что не доросла до достойного воплощения этой задумки. Вот как расправлюсь с большинством своих фэнтезюшных эпосов, перелопачу кучу исторической литературы и попутешествую по Франции, тогда и приступлю.
— Каким был путь твоего романа к читателям? Как складывались отношения с издательством? Получала ли ты отказы или твою рукопись сразу приняли в печать? Была ли ты сразу согласна с присланным договором или вносила в него коррективы?
— ДТ я начала писать скорее для себя, чем для кого-либо ещё. Откровенно говоря, когда я иногда думала о печатных перспективах этого дела, я считала, что этих перспектив нет. Насмешка над форматом, героини, пародирующие персонажей популярных книг ведущих авторов ромфанта… наверное, поэтому я в своё время и забросила ДТ почти на 9 месяцев. Но поскольку не люблю оставлять незаконченные вещи, впоследствии всё-таки вернулась к нему. Для начала решила выставить то, что уже написано, на конкурс «Руны любви», который проходил тогда на Фанбуке. К моему удивлению — тогда я этому ещё удивлялась, теперь уже нет, — ДТ стали читать куда охотнее, чем другой мой роман, выставленный на этот же конкурс, к которому я относилась куда серьёзнее. В «Рунах» ДТ не победил, но его популярность натолкнула меня на мысль всё-таки попробовать это дело издать. Я пошла на форум «Новая фантастика» и выложила текст там, в разделе проекта «Путёвка в жизни» (http://newfiction.ru/forum/viewforum.php?f=96). На следующий же день его отправили редакторам издательства Эксмо, а через три дня я получила положительный ответ. Потом долго бегала по потолку и не могла поверить, что это правда.
В присланный договор я привнесла только одну поправку: попросила неэксклюзивные права на электронную версию. Мне пошли навстречу. В остальном договор меня полностью устроил.
Отношения с издательством складывались прекрасно, мне очень понравилось работать с Эксмо. Мне шли навстречу во всём: от просьбы дать мне конкретного художника до отказа работать с конкретным редактором. Аванс выплатили вовремя, работу на всех этапах согласовывали со мной. В общем, я очень рада, что заключила договор именно с Эксмо. Хотя, конечно, не отказалась бы поработать и с другими издательствами.
— Что бы ты посоветовала начинающим писателям? Каких ошибок им следует остерегаться?
— Внимательно читать договор. А ещё не сидеть на попе, ожидая, пока увидишь свою книжку на полках, а проявлять инициативу. Не бояться писать редактору, просить и спрашивать, причём просить вовремя, а не когда уже слишком поздно. Конечно, издательство издательству рознь, но я не боялась спрашивать, и в итоге выигрывала. Тот же договор на неэксклюзивную электронку. Или работа с редактором. Меня не устроил мой редактор, я попросила его заменить, и мою просьбу удовлетворили. Или обложка. Многие авторы жалуются, что на обложке им в итоге нарисовали чёрт знает что, или просят заменить художника, но слишком поздно. Иногда ты действительно никак не можешь повлиять ни на выбор художника, ни на то, что тебе нарисуют, однако… когда я заключила договор, я пошла и изучила все книги серии «Колдовские миры», в которой издали ДТ. Я поняла, какой художник, рисующий к этой серии, нравится мне больше всего. А потом пошла и спросила редактора серии, могут ли мне дать того художника, которого я хочу. Мне сказали, что это не проблема. И это было задолго до того, как началась непосредственная работа над моей книгой.
Когда настало время рисовать обложку, я написала подробнейшее техзадание (6 вордовских страниц 12 таймсом с кучей картинок), и художник — замечательный Анатолий Дубовик — учёл все мои пожелания, при этом предложив мне собственный оригинальный концепт, от которого я осталась в восторге. Дальше я поинтересовалась у редактора серии, могут ли учесть мои пожелания по выбору цвета и фактуры обложки, рамочки вокруг рисунка и символа (у меня — шахматный конь). Мне ответили, что художественный редактор будет только рад, если ему оставят меньше работы.
Но, конечно, во всём надо знать меру. Хамить, требовать и злоупотреблять чем-либо не стоит. Нужно просто помнить, что у тебя тоже есть права. Не надо относиться к публикации как к большому одолжению со стороны издательства. Если ты ответственно подойдёшь к делу и адекватно, аргументированно изложишь свою просьбу,… конечно, тебе могут и отказать, но попытка ведь не пытка, верно?
— Как ты относишься к критике? Находишь ли ты ее полезной или, наоборот, способной уничтожить надежду писателя на становление?
— Когда-то я придерживалась мнения, что в любой критике можно найти рациональное зерно. Теперь я придерживаюсь мнения, что нужно прислушиваться к тем людям, которые с тобой «на одной волне», а критику иных индивидуумов читать категорически нельзя. А если уж прочёл, лучше забыть. Просто иногда дело не в авторе, а в читателе, в том, что у первого и второго взгляды на литературу и мировоззрения в принципе не совпадают. Но мы очень любим жить по принципу: «есть два мнения — моё и неправильное». И забываем: то, что не нравится нам, совсем не обязательно плохо.
Не знаю, как другим, но мне слишком жёсткая критика ломает крылья, отбивает желание работать над произведением. Я положительно отношусь к замечаниям, но высказанным доброжелательным тоном. Я хорошо отношусь к критикам, которые искренне желают помочь автору, а не упражняются в остроумии на примере твоего текста, самоутверждаясь за твой счёт. Если хочешь помочь автору — укажи на положительные стороны текста, далее выложи список претензий, а закончи чем-то вроде: «автор, ты молодец, работай дальше, и будет тебе счастье». Тогда автору действительно захочется работать, а не убиться об стену или убить критика об неё же.
Хотя я могу осознать свои ошибки только сама. Какие-то замечания я понимаю и принимаю или соглашаюсь с тем, что и мне казалось сомнительным. Но бывает так, что меня тыкают носом в какие-то вещи, а я просто не понимаю претензий, и эти замечания вызывают у меня одно лишь недоумение. Проходит какое-то время, я взрослею, возвращаюсь к тексту… и сама вижу то, что мне когда-то безуспешно пытались объяснить, и сама это исправляю. Но не раньше.
— Как родные относятся к твоему творчеству?
— Сугубо положительно. Мне очень повезло с домашними. С мужем у нас вообще совпадение во вкусах и взглядах на 99 процентов, наверное. Он любит мои книги, поддерживает меня во всём и верит в меня, даже когда я сама в себя не верю. Когда я бегала по потолку, получив ответ из Эксмо, он искренне недоумевал, чему я удивляюсь, ибо «всегда знал, что тебя опубликуют». Мы с ним вместе обсуждаем любимых героев из моих романов, новые замыслы, сомнительные места в том, что пишется. Он консультирует меня по физике, математике, программированию и многим другим вещам.
Мама всегда была моим первым читателем. Папа жутко мной гордится, теперь всем хвастает моей книжкой. Правда, не читает то, что я пишу, но он в принципе не читает. Увы, предпочитает книгам телевизор…
— Всем известно, что, создавая героев, положительных или отрицательных, стараясь добавить им реальности, автор делится с ними своей энергией, буквально вдыхает жизнь. И многие авторы заигрывают с плохими героями, стараясь их облагородить, оправдать, найти причину их озлобления. Не считаешь ли ты это очень опасной практикой, способной изменить жизнь автора? Или все зависит от профессионализма, и талантливый автор способен создавать реальность, не изменяя свою.
— Интересный вопрос. Думаю, профессионализм тут ни при чём, это в первую очередь зависит от человека, его натуры, его подхода. Тут как с актёрами… некоторые создают убедительных и правдоподобных персонажей, тем не менее не вживаясь в них глубоко, чётко отделяя себя от своей роли. Другие, наоборот, на долгие месяцы перевоплощаются в героев, которых играют, не расставаясь с образом даже вне съёмочной площадки, и порой это приводит к печальным последствиям. Но я уверена, что оба подхода имеют право на жизнь.
Я сама часто заигрываю с тьмой и с плохими героями, ибо мне очень близко то, о чём писала Ле Гуин: «В молчании — слово, а свет — лишь во тьме». Идея дуализации света и тьмы, того, что одно не может существовать без другого. Я считаю, что нет абсолютного добра и абсолютного зла, и не люблю картонных злобных злодеев, которые злые просто «потому что». Мои злодеи всегда — люди (эльфы/дроу/антропоморфические сущности, нужное подчеркнуть) со своими хорошими и плохими сторонами, со своими положительными и отрицательными качествами. Я их не оправдываю, но всегда проникаю в глубину их сути, пытаюсь понять, что толкнуло их на тёмную дорожку, что заставило их лгать, манипулировать, убивать. И я помню, что вглядываться в бездну опасно, но на мою реальность это никак не влияет. Я скорее кукловод, чем актёр. Я не на сцене, а над ней; я понимаю каждого своего героя, но не становлюсь ни одним из них, а дёргаю их за ниточки. Позволяю куклам своевольничать и даже кардинально менять сюжет, однако они всё равно остаются моими куклами. Наверное, именно поэтому вглядывания в бездну, которые я вообще очень люблю, для меня остаются без последствий. Однако что будет со сторонниками другого подхода, с теми, кто привык глубоко влезать в шкуру каждого своего героя — сказать не могу.
— Существует ли особое место на Земле, куда тебе всегда хочется вернуться?
— Хм… пусть будет Греция, остров Санторини. Когда я попала туда впервые, казалось, я очутилась в сказке. Когда вновь поехала туда три года спустя — на музыкальный конкурс, как и до этого, — боялась, что второе впечатление будет не таким сказочным, но мои страхи не оправдались. Ужасно хочу снова туда вернуться. Как только выдастся возможность, обязательно отправимся туда вместе с мужем!
— Последний вопрос — расскажи о своих ближайший творческих планах.
— Сейчас я редактирую роман «Бал лжи», вторую часть цикла «Игра Лиара». Это моё любимое детище, сказочное приключенческое фэнтези о юной принцессе-оборотне, которую против воли вовлекают в жестокие «игры престолов». Как только закончу с редакцией этой книги, приступлю к написанию новой, уже в другой цикл. Это будет романтическая повесть в стиле Бронте, где действие разворачивается в альтернативной Великобритании времён королевы Виктории. Там фейри живут рядом с людьми, а магия мирно уживается с техническим прогрессом. Харизматичный байронический герой, лёгкий налёт готики, а также классические, абсолютно не гламурные оборотни и вампиры прилагаются!
________________
Бука Нист — Евгения Сафонова в МП
writercenter.ru/profile/rhiannon/whois/
Беседовала Елена Граменицкая (Чайка)
|
