деторождение, между прочим… (здесь и далее в цитатах выделения полужирным курсивом – авт. заключения).
Сексологи прагматично относятся к этому вопросу: если оргазм возможен, то почему бы его не добыть?… Не все ли равно, как вы достигаете оргазма?»69
Рождение детей оказывается последним в ряду целей сексуальных отношений – после релаксации и развлечения, упоминается «между прочим». И все это не что иное, как установка на подрыв социального института семьи.
Далее некие прагматичные «сексологи» (для «черной» пропаганды характерно говорить анонимно и «за всех») дают следующую установку: если оргазм возможен, то почему бы его не добыть? На самом деле, это установка С.Т. Агаркова на безответственность в сексуальных отношениях. В принципе, это ничем не отличается от вбивания в голову телезрителей рекламных слоганов типа «Наслаждайся!», «Ты имеешь на это право!» и т.д. С той разницей, что здесь формируется не покупательский спрос на «сникерсы» или дорогую парфюмерию, а спрос на достижение оргазма любым способом, не обращая никакого внимания на деторождение, которое – между прочим…
Все эти агарковские рассуждения находятся в полном противоречии с элементарными культурными представлениями, с традициями принятых цивилизованных отношений между мужчиной и женщиной, антагонистичны понятию традиционной культуры и тем самым, несомненно, направлены на девальвацию духовных и нравственных ценностей, принятых в российском обществе, что согласно Доктрине информационной безопасности Российской Федерации относится к угрозам информационной безопасности Российской Федерации.
Другой пример ссылок С.Т. Агаркова в обоснование своей идеологии на оценки неопределенных специалистов: «По оценкам мировой статистики, анальный секс сегодня практикуется у 20–30% супружеских пар»70. Кто, когда и где проводил такую статистику? Это были статистические исследования среди обычного населения или среди социумов извращенцев?
Еще пример «объективных» оценок С.Т. Агаркова: «Четверть или даже треть мужчин склонны к проявлению сексуальной агрессии. Абсолютная норма – это когда садистские наклонности, присущие едва ли не каждому, находят выход в игре»71.
Здесь С.Т. Агарков, не только приводит заведомо абсурдные утверждения, но еще и противоречит сам себе: «четверть или даже треть» мужчин склонны к сексуальной агрессии, но при этом «едва ли не каждый» (в переводе на русский язык – почти 100% населения) обладает садистскими наклонностями. Применительно к мужчинам, все-таки, треть-четверть или почти 100% склонны к агрессии (садизм – это тоже форма склонности к агрессии)?
Очевидное нагнетание истерии, ложные и дешевые запугивания и представление пороков в гипертрофированной форме, намеренное раздувание масштабов поврежденности населения пороком для навязывания представлений о его (пороке) нормальности – всё это характерные приемы «доказательств» не только С.Т. Агаркова, но и любого иного подвизающегося на ниве разрушения нравственности.
Область сексуальных отношений искусственно максимально дистанцируется, отграничивается от половой жизни субъекта, главной естественной и природной целью которой является деторождение, а все остальное, как раз, – «между прочим». И релаксация, и развлечение. Все здесь ставится с ног на голову, формируется ложная, разрушительная установка, которая далее детализируется в части навязываемых С.Т. Агарковым задач, жизненных целей для женщины:
«Для женщины главный путь к вершинам оргазма – это тренировка. Сидеть и ждать, когда эта благодать свалится к тебе на голову, совершенно бессмысленно. Более того, все нехитрые приспособления секс-индустрии как раз способствуют поиску своих «нужных кнопок»72.
Вот о чем должна думать женщина, прежде всего. Какие уж тут человеческие чувства? Какое уж тут деторождение? Да и «уникальный партнер», о котором С.Т. Агарков рассуждал чуть выше, тоже куда-то задевался, потерялся. С «нехитрым приспособлением» поставленная цель, именуемая уже не меньше как «благодатью», может быть достигнута быстрее и надежнее, чем с этим «уникальным партнером», с которым надо еще «напрягаться» по поводу его принятия или непринятия.
Онанизм и мастурбация, согласно рассуждениям С.Т. Агаркова, оказываются наиболее адекватной и очень полезной формой сексуальной жизни:
«По незнанию или из экономии иные женщины пробуют сексуально самоудовлетворяться при помощи огурцов, моркови, бутылочек, свечей и даже зубных щеток…. Удовольствия от такого доморощенного тренинга мало. Более того, некоторые предметы могут даже нанести вред. Овощи или свечи могут быть неровными, они нестерильны и уж никак не имитируют мужской половой орган. Использовать их – значит не уважать себя. На самом деле женская мастурбация с помощью тренажеров приносит не только удовольствие, но и пользу. Например, фаллоимитатор, в обиходе называемый “искусственным членом”, помогает достичь того, что бывает невозможно при половом контакте из-за индивидуальных особенностей обоих партнеров либо из-за обычной стеснительности. Фаллоимитатор может помочь от нее избавиться, научив и мужчину, и женщину достигать наивысшего пика наслаждения. Вибратор (фаллоимитатор с моторчиком) обеспечивает такую стимуляцию, которую не всякий мужчина может предоставить даже на пике страсти. Немало пикантных и фантастических ощущений могут доставить женщине влагалищные шарики. Она запускает их себе во влагалище и, работая собственными мышцами, “перекатывает” внутри. Шарики – изобретение Востока. Оно пришло из тантра-йоги, в которой использовались различные предметы, вводимые женщиной в половые пути»73;
«Не стоит так уж категорически отказываться от вибратора. Просто помните, что это – игрушка для двоих. Хорошо бы предварительно вместе обсудить, какие приспособления могли бы разнообразить (а не улучшить, не активизировать, не исправить!) ваши отношения. Попробуйте такую новомодную фенечку, как вибратор с дистанционным управлением. Забавна сама игра: вы как бы провоцируете мужа не на секс (для него это болезненная тема), а на мелкое хулиганство (каждый солидный мужчина в душе остается мальчишкой). Ему надо только включить вибратор – в театре, в троллейбусе, в ресторане, – взять вас за руку и наблюдать, как выглядит любимая женщина в момент оргазма в публичном месте»74.
Из публикаций С.Т. Агаркова можно сделать предположительный вывод, что идеальная для него картина – все россияне, после работы по обеспечению развитых стран сырьем сидят и онанируют по своим квартирам. Обеспечивая еще при этом благополучие секс-индустрии (например, голландской), немного потратившись не на «деторождение», а на ее нехитрые приспособления (на хитрые придется тратиться побольше). Одновременно достигается и политическое решение вашингтонского «обкома», озвученное М. Тэтчер, о достаточности в России нескольких десятков миллионов рабочих рук. Таким агарковским способом страна становится достойной частью «мирового сообщества».
Отдельной «темой» в выступлениях и деятельности С.Т. Агаркова выделяется задача реабилитации в массовом общественном сознании таких понятий как проституция, педерастия, сексуальные извращения. Формирование ко всему этому если не прямо позитивного отношения, то максимально терпимого. Снижение здорового социального иммунитета к личным и социальным порокам должно обеспечить их дальнейшее распространение. Для этого используется, в частности, прием, известный еще со времен З. Фрейда, который свои собственные дегенеративные комплексы умудрился облечь псевдонаучным флером, да еще и хорошо заработать на них. Придание сверхценного значения сексу, сексуальным отношениям в жизни человека – здесь основное. Для бездельничающих «детей ссудной кассы», которые, в основном, и лечились у Фрейда, это было весьма актуально и понятно. Чем же еще заняться, если сыт, слегка пьян, выспался, на работу идти не надо, а до вечернего карнавала еще далеко – только онанизмом. А если так жить постоянно, то наверняка в голову полезут всякие глупые мысли – надо бежать исповедоваться Зигмунду.
С.Т. Агарков категорически заявляет: «На самом деле секс был всегда, и интерес к нему – тоже…»75 Как будто кто-то не знал, как «на самом деле». Далее: «Это двигатель человека, более творческий, чем работа или иная сфера деятельности. Можно быть талантом в сексе и полнейшей бездарностью в работе. Почему мужчины маленького роста, не выбираемые женщинами, достигают карьерных высот? Ими движут секс и комплекс Наполеона. … Эротика – квинтэссенция искусства и культуры, уберите ее оттуда, останется жалкий скелет»76.
Это и подобные высказывания могут служить убедительным доказательством поврежденности внутреннего мира их автора в культурном и духовном отношениях.
По сути дела, здесь С.Т. Агарков отождествляет культуру и эротику (ниже мы покажем, что между эротикой и порнографией для С.Т. Агаркова разницы особой нет, поскольку для него само понятие порнографии «трудноопределимо»). Вне эротики (особым образом понимаемой) для С.Т. Агаркова культуры не существует, это всего лишь «жалкий скелет», эдакий уродец. Такого рода пропаганда, совершенно очевидно, является антисоциальной и ложно ориентированной и направлена на разрушение культуры в России, а самого С.Т. Агаркова высвечивает как протестующего против культуры маргинала. В этом смысле возмутительно и вызывающе не соответствует содержанию деятельности название возглавляемой С.Т. Агарковым ассоциации – «Культура и здоровье».
В приведенной цитате заодно, между прочим, здесь отождествляются понятия «работа» и «карьера». Формируется отношение к работе, карьерному росту как чему-то такому, в чем ты заведомо проиграешь другому, если он «талант в сексе» или обладает «комплексом Наполеона».
Зачем тогда напрягаться, учиться, получать профессию? Лучше уметь хорошо совокупляться, тогда можно будет пролезть в постель к начальнице или развить в себе комплекс гордыни и властолюбия. Самое лучшее – все вместе. Вот такое «воспитание» получает читатель, возможно и молодой, от врача и даже доктора медицинских наук77.
Еще одной весьма важной для С.Т. Агаркова темой является тема проституции:
«- Сергей Тихонович! У вас в декларации говорится о равных правах и свободах мужчин и женщин, а также о “равных возможностях для их реализации как ради деторождения, так и для удовольствия и ощущения полноты счастья”. По-моему, и без деклараций к тому идет...
- Однако Украина, одна из немногих бывших советских республик, сохранила в своем законодательстве уголовное преследование за проституцию.
- А что, Россия не сохранила?
- А в России занятие проституцией – нарушение административное. То есть у вас это – как украсть, а у нас – как правила дорожного движения нарушить. И если украинские проститутки перебираются в Европу или Россию, то не потому, что у вас с нравственностью все замечательно. Просто при уголовной ответственности эксплуатация проститутки усиливается. Она – преступница, она – вне закона, с ней можно делать что угодно. И делают – и криминальные элементы, и органы государственной власти»78.
Вот, оказывается, в чем проблема, о чем должно заботиться общество и государство. Не ликвидировать проституцию, в том числе условия, ей способствующие или ее порождающие, а создать максимально благоприятные условия для проституток (читай – их сутенеров, «мамочек», уголовников, контролирующих этот бизнес и т.д.).
На Украине об этом должны задуматься и последовать за Российской Федерацией, где агарковы уже создали такие условия, что проституция – это незначительное правонарушение.
«И с порнографией то же самое – закон в Украине очень строгий, но, по сути дела, никогда в должной мере не выполнялся. Хотя порнография – понятие трудноопределимое и весьма относительное (здесь и далее в цитатах выделено – авт. заключения) … порнография 1994-го и 2004-го годов не одна и та же – за это время люди привыкли к эротике на экране и в СМИ. А если грань между эротикой и порнографией определить трудно, каждый, кто занимается порнографией, может сказать, что это эротика и освободиться от ответственности…
для нормальной демократии порнография не представляет социальной опасности. Она опасна только для деспотических режимов, которые постоянно борются с “нечистью и развратом” за какие-то выдуманные нечеловеческие идеалы»79.
Корреспондент пытается слабо протестовать:
«- Может, для демократии эта “эротика” и не опасна, но уже нет сил видеть ее в таком количестве в прессе и на телевидении...».
Врач С.Т. Агарков его успокаивает:
«- Ну, допустим, вы ее уберете – и что? Ни семья не укрепится, ни дети нравственнее не станут. Это все уже проходили в других странах … А взрослым в демократическом обществе можно все»80.
Эти заявления С.Т. Агаркова о том, что ограничение пропаганды разврата никак не укрепит семьи, являются, очевидно, совершенно безосновательными, заведомо ложными. Устойчивость и воспроизводство социального института семьи жестко связано с состоянием нравственности в обществе.
Корреспондент делает еще одну попытку остаться «на плаву», ухватится за разумный довод:
«- Даже несмотря на то, что порнография, как считается, провоцирует сексуальные преступления?»
С.Т. Агарков категорически «отрезает»:
«- Ну, это не доказано. Наоборот, во всех странах, где происходит либерализация проституции и порнографии, уровень сексуального криминалитета снижается. И в России он начал резко снижаться, как только в законе о СМИ было введено понятие эротики и в прессе появились эротические материалы»81.
Эта наглая ложь уже не опровергается собеседником С.Т. Агаркова, ибо он уже сыграл свою роль добросовестно сомневающегося обывателя, которому профессиональный, знающий человек объяснил, что к чему.
Эту ложь должны усвоить и читатели. Так и осуществляется черная пропаганда разврата и самоистребления наших народов с участием не имеющих ни стыда, ни совести «сексологов».
Ведь С.Т. Агарков не может не знать реального положения дел. Знает он, что в результате движения к такой «нормальной демократии» у нас сейчас несколько миллионов беспризорных детей (родители которых поверили, что им «можно все»), сотни тысяч уличных и привокзальных проституток. Сотни тысяч русских женщин, тоже поверив, что им можно все, стоят на панели в других странах. Миллионы россиян стали наркоманами и гибнут десятками тысяч в год, сотни тысяч болеют СПИДом. Несколько миллионов браков – бездетные, в то время как ежедневно производятся тысячи абортов. Колоссальное количество преступлений на сексуальной почве. И при всем этом – снижается уровень «сексуального криминалитета»?
С.Т. Агарков сам женат, имеет детей и внуков, но «отрабатывает», образно выражаясь, «иудины сребреники». Интересно, если бы ему пришлось выбирать между тем, чтобы согласиться на жизнь своих детей и внуков в роли проституток и проститутов на Площади трех вокзалов в Москве или помочь им уйти от такой участи, он рассуждал бы точно так же? Спокойно согласился бы он на такую «нормальную демократию» для своих детей и близких, стал бы убеждать их не следовать каким-то «выдуманным нечеловеческим идеалам»? Если да, то можно предположить, что это – нравственно поврежденный и неадекватный человек. А если нет, то вся его деятельность и болтовня – верх цинизма и паскудства в отношении своих соотечественников, сограждан.
Кстати сказать, весьма характерно, что С.Т. Агарков с явным ироническим пренебрежением говорит о «выдуманных человеческих идеалах». Ведь без идеала как мыслимого, ощущаемого, воображаемого и создаваемого творческим актом совершенства, соотнесенного с Высшим, надобыденным смыслом бытия, невозможно никакое духовное и культурное развитие человечества.
Далее в этом интервью С.Т. Агарков глубокомысленно сетует, что Россия и Украина все еще весьма далеки от соблюдения «сексуальных прав граждан». Читай – прав на безответственные сексуальные связи и онанизм в любых видах и формах. А значит, мы не соблюдаем агарковские «декларации»:
«- В общем, получается, что в наших странах сексуальные права граждан ущемлены, да? И насколько далеки мы с вами от выполнения требований вашей декларации?
- Поверьте, далеки – и мы в России, и вы в Украине. А декларация не наша – она была утверждена в 1997 году на Всемирном сексологическом конгрессе, а мы ее просто немножко подогнали к нашим российским условиям. ЮНЕСКО тогда рекомендовало всем странам ввести ее элементы в национальное законодательство…»
Тот факт (признаваемый и Агарковым), что он с себе подобными «немножечко подогнал» декларацию, превращает ее в его, «агарковскую», и делает ее текст не имеющим юридически никакого значения для России.
«…Некоторые западные страны так и сделали – там теперь, например, регистрируются гомосексуальные браки, гомосексуальных священников перестали изгонять из церкви. Все понемногу меняется»82.
Вот он – момент истины! В этой своей фразе С.Т. Агарков явно проговаривается о своих идеалах и своих истинных целях, тесно связанных с теми социально-культурными «нормами» и «стандартами», которые, как убежден С.Т. Агарков, должны «прописаться» в России в качестве незыблемых постулатов: свободная регистрация гомосексуальных браков, официальное разрешение служить священникам-извращенцам, полная свобода воинствующей квазикультуры извращенцев.
А в европейских странах, действительно, все меняется. Коренное население европейских стран, в том числе России и Украины, «понемногу» сокращается, вымирает. И мы должны идти по этому пути, так полагает С.Т. Агарков. Правда, в конце интервью он говорит нечто иное, не укладывающееся в его же собственную концепцию:
«Например, в Лос-Анджелесе за контакт с проституткой можно посадить клиента на шесть месяцев или заставить уплатить штраф до $10 000, внести который должна будет жена. А в брачном контракте написано, что в случае измены имущество при разводе будет делиться не пополам, а совсем по-другому...»83. А в другом интервью еще интереснее: «В половине американских штатов гомосексуализм преследуется уголовно. А у нас это отменено. В 10 американских штатах существует тюремное наказание за супружескую измену. А у нас даже административного наказания никогда не было»84.
Вот так, оказывается, между прочим, что в самих США – «цитадели демократии» – за контакт с проституткой можно сесть на полгода в тюрьму. А как же причитания по поводу жестоких деспотических режимов, которые постоянно борются с «нечистью и развратом» за какие-то там «выдуманные нечеловеческие идеалы»? Это что же, в США живут по «нечеловеческим идеалам»? Или в Лос-Анджелесе защищать семью и нормальное понимание половых отношений правовыми средствами можно, а в России и на Украине – это тоталитаризм и угроза демократии?
А ведь указываемые самим С.Т. Агарковым примеры отнюдь не единственные в мире. К примеру, часть 1 статьи 241 Уголовного кодекса Республики Корея устанавливает уголовную ответственность за прелюбодеяние: «Лицо, состоящее в браке и совершающее прелюбодеяние, подлежит наказанию в виде каторжных работ на срок не более двух лет. Такое же наказание применяется к другому участнику прелюбодеяния.»85 Заметим, что речь идет не о коммунистической КНДР, а о Южной Корее.
Начиная с середины 90-х годов на Западе принимаются меры по ограничению оборота порнографии и наблюдается снижение спроса на нее. В американском штате Калифорния в 2000–2002 году закрылось 19 процентов секс-шопов86.
С.Т. Агарков постоянно говорит о своем участии во всяких научных и общественных ассоциациях, объединениях, что должно, по видимому, придавать ему авторитет в глазах слушателей. В связи с чем представляют интерес его рассуждения о том, что это за ассоциации, кем они создаются и для чего. С.Т. Агаркова спрашивают:
«- Что такое Российская сексологическая Ассоциация?
- Сексологическая Ассоциация скорее СНГовская, она образовалась в 91 году, еще до развала Союза... Последовательная ликвидация цензуры и коммунистической идеологии привела к тому, что еще до распада страны возник бум – появились выпуски сексуальной литературы, в искусстве пошли необычные коммерческие проекты. Люди, которые профессионально работали в области сексологии – юристы, писатели, журналисты, врачи, психологи, педагоги, социологи и производители, которым нужно было понять в каком направлении двигаться, решили создать такую Ассоциацию. И она была создана. Сейчас ей десять лет»87.
Как всегда в выступлениях С.Т. Агаркова, все надо ставить обратно с головы на ноги, чтобы выявить истинный смысл сказанного. И тогда выясняется, что создали эти структуры никакие не врачи и психологи, социологи и писатели, тем более – не педагоги, а создали все эти структуры – производители. Конкретно – производители всей той «околосексуальной» дряни, которой завалены прилавки ларьков и магазинов. Вот эти-то «производители» и являются главным видимым заказчиком деятельности С.Т. Агаркова и ему подобных, обеспечивающих медицинское, научное, информационное, политическое и всякое другое «прикрытие» такому разрушительному для общества бизнесу.
С.Т. Агарков рассказывает, как он участвовал в разработке закона об обращении эротической продукции. Из этого рассказа следует, что его не интересует никакая «демократия». А главное для него – «либерализация половой морали», т.е. разрушение нравственного социального иммунитета нации, обеспечивающего защиту от распада и вымирания. Демократизация в понимании агарковых – синоним педерастии и порнографии. Для убеждения в необходимости и «нормальности» вымирания и распада нации С.Т. Агарков прибегает к дешевым политическим запугиваниям, страшилкам, цинично и лживо сравнивая людей, стремящихся остановить эти разрушительные процессы, – с фашистами (!).
«…порнография не представляет социальной опасности для нормальной демократии. Она представляет опасность только для деспотического режима. Поэтому порнографию запрещают талибы, китайцы в период военного коммунизма, фашисты. Многие считают, что фашизм начался с сожжения книг в Германии, хотя на самом деле первым шагом фашизма был разгром института сексологии, который к тому времени имел мировую известность. Борьба с нечистью, борьба с развратом, борьба за какие-то выдуманные нечеловеческие идеалы»88.
Но и таких возмутительных и заведомо ложных сравнений С.Т. Агаркову показалось мало. Тех, кто критикует массовое засилье порнографии, С.Т. Агарков клеймит как врагов пенсионеров и трудящихся, поскольку таковые критики «отвлекают внимание» от невыплат пенсий и зарплат: «А трескотня вокруг порнографии – это еще и способ отвести внимание от некоторых болевых точек например, выплаты задолженностей по пенсиям и зарплатам»89.
Учитывая такой полет мысли, странно было не увидеть агарковских обвинений в адрес оппонентов порнографов в строительстве концлагерей и разжигании мировых войн. Хотя вероятность появления таких обвинений со стороны С.Т. Агаркова в недалеком будущем, видимо, вполне реальна.
С.Т. Агарков, как видно, всячески стремится навязать обществу точку зрения о якобы безвредности порнографии, любые отличающиеся этой точки зрения он клеймит как «бред»:
«Кричат, будто порнография – это стремление развалить устои нашего общества. Да с чего это взяли?! Это же бред! Во всех странах частичная легализация порнографии уменьшала сексуальную преступность. Более того, за все годы экспертной практики ни разу не удалось доказать, что на нормального человека тот или иной вид порнографии оказал какое-то патологическое влияние»90.
«Не будет ничего страшного, если человек индивидуально посмотрит порнографию – именно порнографию, пусть даже самую непристойную, чтобы удовлетворить любопытство, примерить увиденное на себя, дать выход своим эмоциям, выпустить пар, но – легально, потому что, если не будет это сделано легально, значит, будет выпускаться пар другими способами, и всегда этот способ будет худшим»91.
«- Вы принимали участие в разработке закона об обращении эротической продукции.
- Инициировала разработку этого закона еще самая первая, «демократическая» Дума. Уже начались процессы определенной демократизации, скажем, была отменена статья, преследующая гомосексуализм. Началась либерализация половой морали. Стали говорить о том, что во всем мире обращается эротическая продукция. У нас же тогда даже не было даже такого понятия – эротическое, было либо идейно-нравственное – высокое, или порнографическое. То есть все что, не идейное, не нравственное, не высокоморальное, не патриотическое, не художественное – все остальное порнография. Тогда же возник вопрос, что порнография не представляет социальной опасности для нормальной демократии. Она представляет опасность только для деспотического режима…
И только в 96 году закон изменился. И сразу же возникла мучительная дискуссия: а что такое порнография, что такое эротика, где грань дозволенного. Первое требование, исходившее от демократической Думы было – разрешить порнографию, легализовать ее. Дискуссии были очень острыми, поэтому специалистами был подготовлен проект. Но специалисты всегда консервативны. Вспомнили, что Советский Союз присоединился к Женевской конвенции 1923 года «О борьбе с непристойностью», и, следовательно, мы должны соблюдать требования этой конвенции. Или мы должны обратиться к международному сообществу и забрать назад свои обещания бороться с непристойностью. Пока эта тема обсуждалась, «демократическая» Дума сменилась на «коммунистическую» и возник вопрос как наоборот всех прищучить. Как эту распустившуюся эротику поставить на место. С первой думой мы работали три года, со второй мы садимся и работаем еще четыре, чтобы модифицировать законодательство, придать ему другое звучание, не сдав демократических позиций. С порнографией надо бороться? – Надо. Порнография – зло? – Зло! Порнография вредна? Это очень гипотетически, ни одного пострадавшего ведь нет. Покажите хотя бы одного. Преступление без жертвы. Общественная нравственность – это очень абстрактно»92.
Между тем, для грамотного человека здесь нет никакой абстракции. Коренные признаки человека, свойственные только ему, определяющие признаки, то есть обозначающие предел, за которым начинаются собственно человеческие свойства, – это духовность, словомыслие, историческое бытие, вера и культура. Именно эти конкретные безусловно и абсолютно принадлежащие только человеку свойства и признаки определяют феномен человека, отличают его от животного мира.
Совершенно циничны заявления С.Т. Агаркова о безвредности порнографии, так как якобы у нее нет жертв. При совершении шпионажа так же нет персонифицированных пострадавших людей, объектом посягательства здесь является государство и общество, но от этого шпионаж не становится безвредным и абстрактным. Но главное здесь даже то, что и при порнографии есть пострадавшие (пусть не с чисто юридической, а с нравственной и психологической точек зрения) – это те несовершеннолетние, кто был развращен порнографией, кому вбили в голову ложное представление, что им все можно.
Стоит заметить, что преступность вообще является очень эффективным регулятором населения, совершающиеся преступления зачастую уносят ежегодно больше людей, чем войны. Поэтому одним из способов геноцида является навязывание либертаристских стандартов в противодействии преступности. Одним из таких разрушительных навязанных нам «стандартов» является: человеку можно все. Но если все можно в одной области, то отчего же, будут думать эти несовершеннолетние (да и взрослые), им нельзя ВСЕ и во всех прочих областях жизни? Отсюда – всплеск преступности, в том числе на сексуальной почве, отсюда – разрушение общественной нравственности, являющегося иммунной системой общества, и, как следствие, гибель самого общества.
ФБР США в ежегодных сводных отчетах констатирует, что сексуальная революция шестидесятых годов обернулась к сегодняшнему дню для США пятикратным ростом только зарегистрированных случаев насилия. Причем объемы продаж журналов откровенно сексуального содержания, таких как «Плейбой», тесно связаны со статистикой изнасилований: Аляска – первое место по тому и другому, Невада – на втором месте. Это данные из американского учебника по социальной психологии. А вот цитата оттуда же. Робин Морган: «Порнография – теория, а сексуальное насилие – практика»93.
Разрушение общества всегда начинается с разрушения его нравственных идеалов, и первым шагом здесь становится объявление общественной нравственности – абстракцией. Но общественная нравственность абстрактна только в восприятии таких апологетов разврата, педерастии, однополых браков и онанизма, как С.Т. Агарков. Для большинства людей общественная нравственность, напротив, очень конкретна и выражается в определенном наборе нравственных постулатов и поведенческих моделей, признаваемых нормой.
Одного выступления, подобного приведенным выше, в нормальном демократическом обществе было бы достаточно, чтобы С.Т. Агаркова на порог не пустили не то что в Государственную Думу, а вообще в любой приличный дом. Ведь он тут признается, что является апологетом и радикальным пропагандистом порнографии, никаким не специалистом (специалисты как раз учитывают факты и законы, они «вспомнили» о Женевской конвенции), ловкачем, лжецом («нет пострадавших от порнографии»), готовым врать и изворачиваться, лишь бы «модифицировать» законодательство в угоду продавцам порнографии и сутенерам.
Задачи такого законотворчества С.Т. Агарков понимает так же в русле своей идеологии и выражает весьма недвусмысленно: «…всегда существовали нетрадиционные формы брака. Вводить запреты не имеет смысла. Наша задача – облечь в цивилизованную форму то, что пока еще существует в стихийном, нецивилизованном виде. И разработать адекватную законодательную базу»94. Таким образом, С.Т. Агарков в качестве важнейшей своей задачи обозначает законодательное закрепление возможности заключения гомосексуальных браков.
Демократия тут ни при чем. Если для человека фактически не существует понятия «общественная нравственность», он не в состояние ее понять, то это характеризует самого человека как находящегося вне культуры, вне нравственности,а, значит, по сути, поставившего себя вне общества.
Напомним «борцу с фашизмом» положения одного из базовых документов в области прав человека – Всеобщей декларации прав человека: «Каждый человек имеет обязанности перед обществом, в котором только и возможно свободное и полное развитие его личности. При осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе» (части 1 и 2 статьи 29).
Отсюда следует, что взрослым людям в демократическом обществе отнюдь даже не все позволено, в том числе и в сфере сексуальных отношений. А также и то, что в таком обществе существуют, признаются, уважаются и защищаются государством справедливые требования морали, которые, возможно, и выражены несколько общими словами в указанной декларации, но конкретны в каждом обществе, стране, государстве. Связаны с его историей, культурой, традициями, укладом жизни большинства населения.
Но С.Т. Агарков, как и всякий пропагандист античеловеческой безнравственности, не в ладах с логикой и фактами. Он исступленно и самозабвенно работает «на идею» – идею разрушения России растлением ее населения, и потому из одного своего выступления в другое повторяет все ту же ложь:
«- Но ведь считается, что порнография является толчком ко всяким сексуальным преступлениям.
- Это не доказано. Во всех странах, где возникает либерализация проституции и порнографии, уровень сексуального криминалитета снижается. И в России он начал резко снижаться как только в законе о СМИ статьей 37 была введено понятие эротики и появились эротические материалы».
Какой нормальный человек будет доказывать, что сейчас число преступлений на сексуальной почве в нашем обществе меньше, чем было в советское время?
И опять же, как только С.Т. Агарков начинает приводить нам примеры из жизни самого демократического общества, он попадает впросак:
«- Как в законе трактуется определение порнографии?
- Никак не трактуется. Одна из американских поправок в их законодательстве говорит, что суть и смысл порнографии должны быть понятны любому человеку, не обладающему специальными познаниями. То есть нужно остановить сто случайных прохожих на улице, показать какой-то образец и спросить порнография ли это. Если большинство ответит, что это порнография, очевидно, это должно считаться порнографией»95.
Замечательно, но если это действительно так, почему бы ни заимствовать хотя бы такой опыт (если уж рассчитывать на свой природный, Богом и предками данный ум нельзя)?
Давайте выйдем на улицу и проведем широкий опрос населения, предъявив типичные образцы рекламы, товаров «производителей». Например, детских жвачек, в которые для «развлечения» подростков помещались картинки с изображением голых женщин, например, защищаемую С.Т. Агарковым «порнопродукцию». И пусть люди большинством голосов решат – нравственно это или нет, порнография это или нет. Можно надеяться, что наш народ еще не совсем сошел с ума от общения с апологетами педерастии и разврата.
Но и эти слова С.Т. Агаркова являются заведомой ложью. Никаких таких опросов С.Т. Агарков проводить не собирается и никогда не согласится, чтобы именно так определялась порнография. А если даже кто-то другой проведет такой опрос, то С.Т. Агарков скажет ему, что это «непрофессионально», что никакой порнографии вообще не существует. Нет ни порнографии (понятие «трудноопределимое», «весьма относительное» – см. выше), ни общественной морали («абстрактно»).
Ложь – постоянный инструмент пропаганды С.Т. Агаркова. К примеру, он пишет: «В европейских же странах запрещена только порнография, связанная с детьми, животными, трупами – то есть всем, что является криминально наказуемым деянием»96. Это – полная ложь. И об этом свидетельствует широкая практика закрепления в уголовном законодательстве европейских стран совершенно иной направленности норм относительно распространения порнографии, нежели пытается навязывать С.Т. Агарков.
Приведем несколько опровергающих утверждения С.Т. Агаркова примеров из зарубежного уголовного законодательства.
Статья 383 Уголовного кодекса Бельгии:
«Тот, кто будет выставлять, продавать или распространять песни, памфлеты, прочие письменные издания, типографские или нет, картинки или изображения, противные общественной нравственности, будет приговорен к тюремному заключению от восьми дней до шести месяцев и штрафу от двадцати шести франков до пятисот франков.
Будет осужден к тем же наказаниям тот, кто будет распевать, зачитывать, рассказывать, заставлять слушать или изрекать непристойности в общественных местах, упомянутых в § 2 статьи 444.
Подлежит осуждению к тем же наказаниям:
Тот, кто в коммерческих целях или для распространения изготовит, будет держать у себя, ввезет или заставит ввезти, перевезет или заставит перевезти, передаст транспортному или коммерческому агенту, будет рекламировать с помощью любых рекламных средств песни, памфлеты, письменные произведения, картинки или изображения, противные общественной нравственности.
Тот, кто выставит, будет продавать или распространять эмблемы или предметы, противные общественной нравственности, будет их изготовлять или держать у себя, ввезет или заставит ввезти, перевезет или заставит перевезти, передаст транспортному или хозяйственному агенту, будет рекламировать с помощью любого рекламного средства»97.
|
