§ 4. СУБЪЕКТИВНАЯ СТОРОНА ЗАВЕДОМО ЛОЖНОГО ДОНОСА И ЗАВЕДОМО ЛОЖНОГО ПОКАЗАНИЯ
С субъективной стороны заведомо ложный донос может быть совершен только умышленно. Такой вывод непосредственно вытекает из формулировки, ст. 180 УК РСФСР, которая в качестве необходимого признака рассматриваемого состава указывает на заведомость ложности доноса.
Интеллектуальный момент умысла при заведомо ложном доносе характеризуется сознанием субъектом общественно опасного характера совершаемых действий, т. е. сознанием заведомой ложности сообщаемых сведений о совершении преступления. Для правовой оценки заведомо ложного доноса не играет решающей роли отношение виновного к наступившим последствиям, так же как не имеет значения и самый факт наступления последних. Достаточно установить, что было совершено умышленное действие, направленное против интересов социалистического правосудия. Совершая заведомо ложный донос, лицо,, несомненно, сознает, что оно совершает действие, направленное против интересов социалистического правосудия. Знание о том, что действие направлено против правосудия, означает в то же время и сознание общественной опасности содеянного.
Поскольку объективная сторона заведомо ложного доноса исчерпывается только действием, постольку волевой момент всегда связан с желанием его совершения. Действие человека всегда обусловлено желанием, если только оно не совершено под влиянием обстоятельств,
исключающих свободу воли, например, физического принуждения. «К своему действию,— пишет Б. С. Волков,— человек не может относиться безразлично и оценивать его по-разному. Действие всегда желанно, если только оно не совершено под влиянием непреодолимой силы или физического принуждения» 1.
Если совершающий действие субъект сознает его общественно опасный характер, то он действует с прямым умыслом 2.
Таким образом, заведомо ложный донос мыслим лишь как деяние, совершаемое с прямым умыслом.
Особое значение для состава рассматриваемого преступления имеет сознание заведомой ложности сообщаемых судебно-следственным органам сведений.
Верховный Суд СССР неоднократно обращал внимание на то, что ложный донос карается в уголовном порядке только в том случае, если ложность сведений заведомо известна сообщившему их3. Во всех случаях доносчик должен быть уверен в том, что сообщаемые им сведения о совершении преступления являются ложными. Если лицо заявляет об имеющихся у него подозрениях, не будучи уверено в ложности сообщаемых сведений, состава рассматриваемого преступления не будет. Так, отменяя приговор по делу Р., судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР указала, что, хотя сам факт кражи имел место, однако Р. в заявлении, поданном в районное отделение милиции, не
1 Б. С. Волков Мотив и квалификация преступления. Изд-во Казанского университета, 1968, стр. 51
2 См. Ю. А. Демидов. Умысел и его виды по советскому уголовному праву. Автореф. канд. дис. М, 1964, стр. 9 Б. С. Никифоров правильно отмечает: «Если кто-либо совершает действие, сознавая его характер, это значит, что он желает совершить это действие. Если кто-либо не желает, чтобы его действие имело известный сознаваемый характер, он не совершает этого действия. Возможность совершения человеком действия, характер которого он сознает, но не «желает» (например, «сознательно допускает») исключается как по логике вещей, так и психологически» (Б. С. Никифоров. Субъективная сторона в «формальных» преступлениях.— «Советское государство и право», 1971, № 3, стр. 115).
3 См.: «Судебная практика», 1928, № 22, стр. 17; Сборник Постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР. М, Юриздат, 1940, стр. 119; «Судебная практика Верховного Суда СССР», 1949, № 2, стр. 38; «Судебная практика Верховного Суда СССР», 1951, № 4, стр. 17.
утверждал, а лишь высказывал предположение, что дубовые рейки могла похитить Ч. ввиду неприязненных с ним отношений. Судебная коллегия осуждение Р. при таких обстоятельствах признала необоснованным, так как ложность сообщаемых сведений не была известна самому доносителю 1.
Заблуждение лица относительно истинности сообщаемых сведений должно разрешаться по правилам фактической ошибки.
Если лицо было уверено, что преступление, о котором идет речь в сообщении, было на самом деле совершено, хотя в действительности его не было, то в этом случае состав заведомо ложного доноса отсутствует. Объективно такое сообщение о совершении преступления является ложным. Однако для признания лица виновным в совершении заведомо ложного доноса недостаточно установить объективную ложность сообщаемых сведений о совершении преступления. Это привело бы к объективному вменению, что принципиально чуждо советскому праву. Непременным условием уголовной ответственности за заведомо ложный донос является наличие преднамеренности в действиях лица, т. е. сознание того, что сообщаемые им сведения являются заведомо ложными. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР по делу Н., осужденного за заведомо ложный донос, указала, что хотя Н. и сообщил органам власти ложные сведения о хищении К. продуктов, однако действия Н., не являются уголовно наказуемыми, так как Н. не знал о ложности сообщаемых им сведений: он был введен в заблуждение гр-кой М., которая сообщила ему о хищении К. продуктов, и он ей поверил 2. Конкретное содержание субъективной стороны состава рассматриваемого, как впрочем и любого, преступления, определяется теми объективными обстоятельствами, которые охватывались сознанием лица. Как правильно указывает Ш. С. Рашковская, «виновный несет уголовную ответственность в пределах своего умысла, т. е. его ответственность определяется пределами и предметом
1 См. «Судебная практика Верховного Суда СССР», 1951, № 4, стр. 17.
2 См. «Судебная практика Верховного Суда СССР», 1949, № 2, стр. 38.
.*
возведенного им заведомо ложного обвинения» ]. К примеру, гр-н Н. сделал сообщение в соответствующие органы, в котором ложно обвинял гр-на С. в изнасиловании несовершеннолетней Б. В ходе расследования было установлено, что несовершеннолетняя Б. вообше не была изнасилована, но оказалось, что гр-н С. незаконно носил огнестрельное оружие — пистолет ТТ. Наличие состава другого преступления в действиях С., который был оговорен в заведомо ложном доносе, не может служить основанием для освобождения Н. от уголовной ответственности, так как это обстоятельство не исключает заведомой ложности сообщаемых им органам власти сведении о якобы имевшем место изнасиловании несовершеннолетней. То обстоятельство, что в ходе расследования было раскрыто другое преступление, не исключает ответственности за заведомо ложный донос.
Немаловажное значение для характеристики субъективной стороны рассматриваемого преступления имеет точное установление мотива и цели заведомо ложного доноса.
Как известно, мотив и цель являются обязательными признаками каждого сознательного волевого действия. Поэтому закон требует установления мотива по каждому уголовному делу (п. 2 ст. 68 УПК РСФСР). Мотив преступления всегда должен быть указан в обвинительном заключении (ст. 205 УПК) и в приговоре (ст. 314 УПК).
Мотив в ряде составов преступлений выступает как обязательный элемент субъективной стороны (ст. ст. 102, 125, 138, 170, 175, 195 и др.). Многие составы описаны в законе таким образом, что мотив находится за пределами состава преступления. В некоторых составах законодатель, включая мотив в диспозицию закона, разграничивает простое и квалифицированное преступление. Такое значение мотиву придается в составе заведомо ложного доноса. Так, совершение заведомо ложного доноса по мотиву корысти превращает его в квалифицированный вид преступления.
Заведомо ложный донос может быть совершен по самым различным мотивам: мести, зависти, стремления избежать личных неприятностей и т. д. Однако другие
1Ш. С. Рашковская. Преступления против социалистического правосудия. Лекции для студентов ВЮЗИ. М., 1957, стр. 26.
мотивы, кроме .корысти, не влияют' на квалификацию рассматриваемого преступления.
Наибольшее практическое значение для оценки заведомо ложного доноса имеет цель совершения этого преступления. В советской юридической литературе нет единого мнения о роли цели в составе заведомо ложного доноса.
Так, Б. С. Утевский писал, что при ложном доносе «в умысел должно входить не только сознание заведомой ложности сделанных сообщений, но и желание добиться осуждения или хотя бы привлечения к уголовной ответственности заведомо невиновного лица»'.
По мнению Ш. С. Рашковской, «ложный донос предполагает и конкретную цель действия — стремление привлечь к уголовной ответственности невиновное лицо. Эта цель всецело определяет характер и направленность умысла, указывает на большую степень общественной опасности преступника» 2.
Точка зрения указанных авторов о специальной цели в составе заведомо ложного доноса, на наш взгляд, не вытекает из закона. По УК РСФСР и большинству уголовных кодексов других союзных республик наличие цели привлечения к уголовной ответственности заведомо невиновного лица и осуждения его или возбуждения уголовного дела не является необходимым признаком субъективной
1 Советское уголовное право. Часть Особенная. М., 1951, стр. 378 (курсив наш.— М. X.).
2 Ш. С. Рашковская. Преступления против социалистического правосудия. Лекции для студентов ВЮЗИ. М., 1957, стр. 26 (курсив наш.— М. X.). Аналогичной точки зрения придерживается Д. О. ХанМагомедов. Он считает, что «данное преступление совершается с целью возбуждения уголовного дела». (Д. О. Хан-Магомедов. Ответственность за заведомо ложный донос.— «.Советская юстиция», 1964, № 4, стр. 19). См. также: А. Кузнецов. Ответственность за заведомо ложный донос.— «Советская юстиция», 1969, № 23, стр. 23. Следует заметить, что А. Кузнецов целью заведомо ложного доноса считает не только возбуждение уголовного дела, но и направление расследования возбужденного дела и рассмотрения его в суде по неправильному пути. С таким утверждением трудно согласиться, ибо, если лицо совершает действия с целью направления расследования уже возбужденного дела и рассмотрения его в суде по неправильному пути, вообще нельзя говорить о ложном доносе. Здесь правильнее будет считать, что такое лицо дает заведомо ложные показания по уже возбужденному по другому поводу делу.
«ктивной стороны рассматриваемого преступления. По законодательству указанных союзных республик состав заведомо ложного доноса имеется независимо от того, какую цель преследовал доноситель, совершая донос, ибо опасность его не уменьшается от характера той цели, которую преследовал виновный. Независимо от того, какую цель преследовал лжедоносчик, он посягает на правильную деятельность органов социалистического правосудия, нарушает эту деятельность.
Сидоров, работая на часовом заводе, изготовил однозарядный пистолет. По просьбе гр-ки Б. они поехали в лес, где стали тренироваться в стрельбе, однако по неосторожности он прострелил себе палец правой руки. Боясь ответственности за изготовление и ношение огнестрельного оружия и пытаясь как-то объяснить причину ранения, С. по договоренности с Б. сделал заведомо ложный донос в органы милиции о том, что на него напали четверо ребят и выстрелом из пистолета прострелили ему палец 1.
Другой пример. Гумеров, работая возчиком почты и будучи в нетрезвом состоянии, ехал с почтой на лошади, в пути следования заснул, не погасив папиросу, отчего загорелась солома в телеге и сгорела вся корреспонденция. Огнем была повреждена и часть телеги. Боясь ответственности за неосторожное уничтожение корреспонденции, Г. сообщил в дежурную часть отдела внутренних дел, что на него напали в пути двое неизвестных лиц, требовали деньги и, получив отказ, подожгли мешки с корреспонденцией и скрылись 2.
Из приведенных примеров видно, что в обоих случаях лица, сообщившие ложные сведения о совершении преступления, не стремились привлечь кого-либо к уголовной ответственности и не преследовали цели возбуждения уголовного дела. Последствия заведомо ложного доноса их совершенно не интересовали. Совершая ложный донос, они руководствовались стремлением избежать ответственности за свое неправильное поведение. Иначе говоря, в рассматриваемых случаях заведомо
1 Архив Чистопольского городского народного суда ТАССР за 1968 г.
2 Архив Чистопольского городского народного суда ТАССР за 1969 г.
ложный донос выступал как средство достижения другой цели — уклониться от ответственности за совершенные ими правонарушения '.
Вопрос о цели как признаке заведомо ложного доноса иначе решается по законодательству других союзных республик.
В уголовных кодексах Молдавской (ст. 195) и Латвийской ССР (ст. 173) указывается на цель привлечения к уголовной ответственности конкретного лица как на необходимый признак субъективной стороны состава заведомо ложного доноса.
Таким образом, по законодательству указанных союзных республик цель привлечения к уголовной ответственности конкретного лица является конструктивным элементом субъективной стороны состава заведомо ложного доноса. Отсюда следует, что, хотя статьи о ложном доносе в кодексах этих союзных республик помещены в главу о преступлениях против правосудия, для квалификации деяния как заведомо ложного доноса недостаточно нарушения правильной деятельности органов социалистического правосудия: требуется, чтобы наряду с этим донос посягал на права и интересы личности. Такое решение этого вопроса представляется нам неудачным.
Во многих случаях, совершая заведомо ложный донос, виновные не указывают конкретное лицо. К общему числу осужденных за заведомо ложный донос таких лиц оказалось в Татарской АССР — 39,8%, Башкирской АССР — 22;2 %, Кабардино-Балкарской АССР — 25 %.
Иную позицию по рассматриваемому вопросу занимают уголовные кодексы Узбекской (ст. 166), Казахской (ст. 186), Литовской ( ст. 188) и Киргизской (ст. 187) союзных республик, в которых говорится лишь о цели возбуждения уголовного дела без указания конкретного лица. Таким образом, уголовное законодательство этих союзных республик считает возможным привлечение к
1 И. С. Ной также считает, что «практически вполне возможно совершение ложного доноса и без желания возбудить уголовное преследование против жертвы такого доноса. Эго мыслимо в том случае, когда ложный донос подается под чьим-либо принуждением или при других аналогичных обстоятельствах, например, в целях перестраховки и т. д. (И. С. Ной Охрана чести и достоинства личности в советском уголовном праве Изд-во Саратовского юридического института, 1959, стр. 90).
уголовной ответственности за заведомо ложный донос в тех случаях, когда он содержит в себе сведения только о самом событии преступления, если виновный, сообщая ложные сведения о совершении преступления, действовал с целью возбуждения уголовного дела. Такое решение дает возможность судебно-следственным органам несколько шире осуществлять охрану интересов правосудия от ложных доносов. Однако включение признака цели возбуждения уголовного дела в определение ложного доноса тоже несколько сужает состав этого преступления. В этом отношении более предпочтительной является позиция уголовных кодексов тех союзных республик, в которых цель доноса не указывается в качестве обязательного признака состава рассматриваемого преступления. Как отмечалось, общественная опасность этого деяния состоит главным образом в нарушении правильной деятельности органов правосудия независимо от цели, которую преследовал виновный, сообщая в соответствующие органы заведомо ложные сведения о совершении преступления. Необходимость охраны интересов правосудия требует решительной борьбы со всякого рода заведомо ложными доносами, в чем бы они ни выражались и по каким мотивам или целям ни совершались.
Субъективная сторона заведомо ложного показания свидетеля или потерпевшего имеет большое сходство с субъективной стороной заведомо ложного доноса. Как и в случае заведомо ложного доноса, заведомо ложное показание свидетеля или потерпевшего предполагает только умышленную вину. Указание в ст. 181 УК РСФСР (и в соответствующих статьях уголовных кодексов других союзных республик) на заведомую ложность показаний свидетельствует о том, что лжесвидетельство возможно только с прямым умыслом. В этом случае виновный сознает, что, давая ложные показания органам правосудия, он искажает действительность или умалчивает о них, преследуя цель, противную интересам правосудия. Дача свидетелем и потерпевшим показаний, хотя и не соответствующих действительности, но при отсутствии сознания их ложности, не образует состава рассматриваемого преступления. Для признания свидетеля или потерпевшего виновным в заведомо ложном показании недостаточно установить
объективную ложность показания. Не следует забывать, что искажение свидетелем или потерпевшим тех или иных данных может быть обусловлено причинами, не зависящими от субъективных намерений лица. Судебно-следственная практика показывает, что иногда свидетели, искренне заинтересованные в даче правдивых показаний, несмотря на их добрую волю и желание помочь правосудию в установлении истины, заблуждаются. Подобное искажение может происходить у людей с совершенно нормальной психикой без какого-либо умысла и расчета. Поэтому в литературе и судебной практике оно образно называется добросовестным заблуждением. В повседневной жизни человек встречается с огромным количеством вещей и явлений. Из-за невозможности охватить вниманием несчетное количество явлений человек подмечает характерное, необычное и, как правило, запоминает те детали, которые особо заинтересовали его. На восприятие и запоминание определенных признаков влияют объективные (продолжительность восприятия какого-то факта, обстановка и условия, имевшиеся в этот момент, сопутствовавшие восприятию явления) и субъективные (состояние зрения и слуха, память, психическое состояние в момент восприятия и т. п.) условия 1.
В связи с исследованием вопроса о факторах, влияющих на достоверность свидетельских показаний, буржуазные криминалисты и психологи впали в крайность и пришли к несостоятельному выводу вообще о ненадежности свидетельских показаний 2. Такой взгляд на
1 Анализ психологии показаний свидетелей и потерпевших содержится в статье А. Ф. Кони «Обвиняемые и свидетели» (А. Ф. Кони. Избранные произведения. М., 1956, стр. 129—152);
Небезынтересным в этом отношении является высказывание писателя К. Паустовского в предисловии к роману «Дым Отечества». Он пишет, что рукопись романа была утеряна и найдена в архиве в 1962 г. «На рукописи я нашел,— пишет К. Паустовский,— точную дату. «Дым Отечества» был написан в 1944 году, тогда как я был в последнее время уверен, что он написан в 1951 году. Вот и верь свидетельским, в частности, авторским показаниям!» (Газета «Комсомольская правда» за 4 сентября 1963 г.).
2 См.: В. Штерн. Психология человеческого показания.— «Вестник права», 1902, № 2; А. И. Е л и ст р а т о в и А. В. Завадский. К вопросу о достоверности свидетельских показаний. Казань, 1903; и х ж е. О влиянии вопросов без внушения на
свидетельские показания методологически неправилен и практически несостоятелен. Ошибочность такого вывода кроется в отрицании способности человеческого сознания объективно правильно отражать действительность, события и явления окружающего нас мира. Показаниям свидетелей они противопоставляют «нелгущих» и «немых свидетелей». К тому же ошибки буржуазных криминальных психологов заключались в том, что эксперименты и условия, в которых они протекали, были далеки от специфики предварительного или судебного следствия.
Советская правовая наука и судебная практика, осуждая позицию огульного недоверия к свидетельским показаниям, в то же время стоят на позициях критического отношения к ним и оценки их по внутреннему убеждению, «основанному на всестороннем, полном и объективном рассмотрении всех обстоятельств дела в их совокупности» (ст. 71 УПК РСФСР). Каждое показание свидетеля или потерпевшего должно быть проверено посредством других доказательств, сопоставлена со всей совокупностью данных дела. Некритическое отношение к показаниям свидетелей или потерпевших, обоснование обвинения на противоречивых, неясных и недостаточно проверенных показаниях, принятых на веру, в ряде случаев служили источником серьезных судебных ошибок 1.
Для определения психического или физического
достоверность свидетельских показаний. Казань, 1905; Е. М. Кулишер. Психология свидетельских показаний и судебное следствие — «Вестник права», 1904, № 8 и № 9; «Проблемы психологии», вып I. «Ложь и свидетельские показания». Под редакцией О. Б. Гольдовского и др.
1 На недопустимость некритического отношения к показаниям свидетелей или потерпевших неоднократно указывал Верховный Суд СССР (см.: «Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР по вопросам уголовного процесса. 1946—1962 гг.» М., «Юридическая литература», 1964, стр. 82, 91; «Бюллетень Верховного Суда СССР», 1965, № 1, стр. 21 и др.). Подробнее о психологии свидетельских показаний см.: А. Р. Р а т и н о в. Судебная психология для следователей. М., 1967; А. В. Дулов. Судебная психология. М., «Высшая школа», 1970; его же. Введение в судебную психологию. М., «Юридическая литература», 1970; А. М. Алексеев. Психологические особенности показаний очевидцев. М., «Юридическая литература», 1972; В. И. Смыслов. Свидетель в советском уголовном процессе. М., «Высшая школа», 1973.
состояния свидетеля или потерпевшего в случаях, когда возникают сомнения в способности этих лиц правильно воспринимать имеющие значение для дела обстоятельства и давать о них правильные показания, обязательно проведение экспертизы (ст. 79 УГЩ РСФСР).
Таким образом, только в результате тщательной проверки и оценки доказательств можно прийти к выводу об истинности или ложности показаний свидетелей или потерпевших. Если свидетель или потерпевший дают объективно ложные показания в результате добросовестного заблуждения, они не подлежат уголовной ответственности. В этих случаях несоответствие свидетельских показаний объективной действительности обусловлено дефектами памяти, плохим восприятием пли воспроизведением определенных событий, явлений и фактов, а нередко даже целой совокупностью факторов. Для уголовной ответственности по ст. 181 УК РСФСР необходимо по каждому делу установить, что свидетель или потерпевший преднамеренно (заведомо) исказил данные, имеющие значение для правильного расследования или рассмотрения конкретного дела.
В формировании заведомо ложных показаний большое значение принадлежит волевым процессам. Именно от воли свидетеля или потерпевшего зависит решимость давать заведомо ложные показания вопреки требованиям общественного, морального, гражданского долга и несмотря на угрозу уголовной ответственности.
Дача свидетелем заведомо ложных показаний всегда вызывается определенными причинами, диктуется определенными мотивами и преследует определенные цели. Точное установление мотива, цели и других обстоятельств, толкнувших свидетеля или потерпевшего на заведомо ложное показание, дает возможность органам правосудия правильно квалифицировать содеянное, индивидуализировать наказание, выявить причины и условия, способствовавшие совершению этих преступлений, и принять меры к их устранению.
Заведомо ложное показание свидетеля или потерпевшею может быть совершено по самым различным мотивам: солидарность, сочувствие, родство, страх, месть, корысть, нежелание быть свидетелем, сокрытие своего компрометирующего поведения и т. д.
Совершение заведомо ложного показания из корыстных
побуждений так же, как и при заведомо ложном доносе, превращает его в квалифицированный вид преступления. Другие мотивы не влияют на квалификацию рассматриваемого преступления.
Свидетели или потерпевшие, давая заведомо ложное показание, обычно преследуют цель оправдания или смягчения участи лица, привлеченного к уголовной ответственности, а в отдельных случаях, особенно потерпевшие, занимают обвинительную позицию1. Цель сообщения заведомо ложного показания не влияет на квалификацию преступления, предусмотренного ст. 181 ук рсфср.
С субъективной стороны заведомо ложное заключение эксперта, а также заведомо неправильный перевод, сделанный переводчиком в суде либо при производстве предварительного следствия или дознания, могут быть совершены, так же как и заведомо ложное показание, только с прямым умыслом. И в этом случае требуется, чтобы эксперт или переводчик сознавали, что сообщаемые ими суду или следствию сведения являются заведомо ложными.
В отдельных случаях причиной ошибочных заключений экспертов может служить неполнота или недоброкачественность материалов, бывших в распоряжении экспертов, отсутствие в заключении экспертов убедительных доводов, подтверждающих их вывод, недостаточный уровень развития данной отрасли научного знания, недостаточная научная квалификация самих экспертов, производство экспертизы с нарушением уголовно-процес-суальных норм и др. При таких обстоятельствах ответственность эксперта по ст. 181 УК РСФСР исключается, ибо для ответственности по этой статье требуется, чтобы сведущее лицо сознавало заведомую ложность даваемого заключения. Добросовестное заблуждение относительно обстоятельств, имеющих значение для дела, либо представление спорных научных заключений не дает оснований для предъявления обвинения по ст. 181 УК РСФСР.
1 Подробно о мотиве и цели преступлений см. в книге «Личность преступника» (Изд-во К.ГУ, 1972, стр. 134—142).
|
