Каминцы в РОА
После вывода из Варшавы сводная группа бригады РОНА была размещена в городском пригороде. Кампиносской пуще, после чего вся бригада была переброшена на полигон в Нойхаммер (Силезия).
В ноябре 1944 года было принято решение о включении каминцев в состав 1-й дивизии РОА. Командира дивизии полковника С.К. Буняченко едва не хватил удар, когда он встречал в Мюнзингене эшелоны с пополнением. Из вагонов высыпала орда мародеров, мало чем напоминающая солдат. Одетые и обутые кто во что, с женщинами явно не тяжелого поведения, увешанные «трофеями». на руках у солдат и офицеров было надето по несколько часов.
Однако к внешнему виду и анархизму этих людей был еще добавлен и огромный боевой опыт. В 1-ю дивизию было включено более 50 % солдат и десятая часть офицеров бригады. Они составили основу 2-го полка 1-й дивизии, танковую роту (танки Т-34) и тяжелый эскадрон дивизионного разведотряда, командиром которого был назначен бывший начальник разведотдела штаба РОНА майор Костенко.
«Боевое содружество» окрепло не сразу. Солдаты 1-й дивизии, до этого служившие в других восточных частях, плохо относились к каминцам, и порой дело доходило до стычек. Для оздоровления ситуации был даже издан приказ по 1-й дивизии с призывом относиться к каминцам как к боевым друзьям и последовательным борцам с коммунизмом.
Впоследствии каминцы-власовцы приняли участие в боевых действиях 1-й дивизии РОА против частей Красной Армии, атаковавшей одерский плацдарм «Эрленгоф», затем были успешные для власовцев бои в Праге против частей СС.
После окончания войны каминцы в массе своей были выданы в СССР, разделив участь большинства коллаборационистов.
Спастись удалось немногим. Из офицерского состава таким счастливцем стал начальник контрразведки РОНА Фарид Капкаев, укрывшийся в американском оккупационном секторе.
Помимо Локотского автономного округа существовало еще несколько подобных автономий в тылах немецкой армии. В эмигрантской литературе о Второй мировой упоминается «Республика Зуева», или «Зуевская Русь».
Регион Полоцк-Витебск-Смоленск немецкая армия прошла довольно быстро, и фронт откатился от этих мест на 200 километров. Под Полоцком, в глухих лесах старостой деревни Саскорки был выбран старообрядец Зуев. Само население деревни и близлежащих сел исповедовало древлеправославие. Перед войной Зуев вернулся к себе в деревню из ссылки после отбытия третьего по счету срока наказания. Пострадал он при Советской власти за веру. Двое его сыновей также были арестованы НКВД и сосланы в Сибирь.
Зуев и его односельчане проводили «умеренную» политику по отношению к советским партизанам и немецкой власти.
Деревня Саскорки стояла в стороне от дорог, и немцы ни разу не посетили ее. Люди жили своей жизнью до конца 1941 года, когда из леса пришла группа вооруженных людей и потребовала содержать их отряд. Среди налетчиков находился и сотрудник НКВД, знакомый Зуеву по прежним преследованиям. На коротком совещании сельчане решили их убить, что и сделали ночью.
Второй налет не заставил себя долго ждать. Зуев выдал партизанам продукты и пожелал их больше не видеть у себя в деревне. На другой день партизаны попытались войти в нее, но зуевцы разогнали отряд, опробовав в деле трофейное оружие. Долго так продолжаться не могло, и для защиты своей и окрестных деревень Зуев организовал отряды самообороны, ночью деревни сторожили караулы. В случае нападения отряды быстро собирались вместе и наносили удар.
Когда закончились боеприпасы, Зуев поехал к коменданту Полоцка и получил у него некоторое количество патронов к немецким винтовкам. Однако зуевцы были вооружены русскими винтовками и патроны к ним не подошли.
Встреча с командующим тылом армии закончилась более успешно. Генерал, нарушив правила, передал Зуеву полсотни винтовок с патронами к ним. Получив помощь, Зуев развернул свои отряды для защиты удаленных деревень и ввел последние в состав своей «республики». К весне 1944 года у Зуева уже были на вооружении четыре русских пулемета.
Дисциплина в его отрядах была суровой.
Весной 1942 года к деревне подошел карательный эстонский отряд, но после того, как Зуев вывел навстречу свою «армию» эстонцы ушли и более не появлялись. Тем временем Зуев обрел поддержку в лице коменданта Полоцка, который обещал ему защиту от репрессий со стороны СС и СД.
Зуев же в свою очередь наладил снабжение города дровами, сеном и провизией.
Так продолжалось, пока коменданта не сменил другой чиновник, не желавший уяснить для себя всю специфику русской службы. Началось «закручивание гаек». Все требования коменданта по поставкам Зуев выполнял. Увидев такую исполнительность, комендант решил, что резервы бесконечны, и направил в район Саскорки целый обоз для вывоза продовольствия. Организовав засаду, Зуев вышел на переговоры. Требования немцев сводились к немедленной сдаче всего зерна, картофеля и скота, в противном случае они грозились сжечь деревню и возражения старосты в расчет не принимали. Была отдана команда окружить деревню. Не дожидаясь этого, отряд Зуева вышел из леса и выкатил пулеметы на линию прицельного огня. Немцы ретировались. Через некоторое время к Зуеву прибыл парламентер-зондерфюрер, с которым было заключено соглашение о продолжении поставок продовольствия и недопущении в район партизан.
Зимой 1942 года к Зуеву прибыли партизаны-парламентеры, предложившие помогать им, за что зуевцам обещалась военная помощь. Переговоры шли несколько месяцев.
Зуев хитрил и одновременно снабжал их мелкие отряды продуктами. Пленных партизан не отправлял в Полоцк к немцам, как того требовали договоренности с немецкой стороной.
Летом 1943 года поступил приказ об отправке рабочей силы в Германию. Зуев и тут схитрил, передав немцам лентяев и пьяниц. Остальных жителей выгородил, объяснив немцам их отсутствие занятостью на уборке урожая и пообещав прислать их позже. Таким образом удалось сохранить население, не дав ему уйти к партизанам, и не разругаться с немцами.
Летом 1944 года Зуева вызвали в Полоцк, наградили серебряной медалью «За заслуги» для восточных народов (их у Зуева к тому времени было уже три, но бронзовых). Комендант предложил ему расширить свой район, пообещав снабдить оружием, вплоть до легких орудий. Зуев же отказался от такого предложения и стал готовить свою «республику» к эвакуации. Он выделил специальную группу людей, которые оставались в районе для ведения партизанской войны против Советской власти. По ночам для них готовились в лесу тайники с оружием и продовольствием.
Обоз из нескольких тысяч человек на подводах выступил из района, когда части советских войск уже подошли к Полоцку. На своей подводе сельский староста увозил старопечатные уставные книги. Через несколько часов к колонне беженцев присоединился сам комендант Полоцка со своей комендатурой.
В пути были стычки с партизанами, но зуевцы прошли через них. Через месяц их поход закончился. Зуев вывел всех в Польшу, затем в Восточную Пруссию. В Европе весь лагерь постепенно рассыпался, а сам Зуев пришел в Дабендорф к генералу Власову. Здесь о нем и о его «республике» никто не слышал, за исключением полковника Позднякова, гостившего у него одно время под Полоцком. Полковник выхлопотал для Зуева мундир с погонами лейтенанта РОА и поставил его на довольствие, рекомендуя обзавестись штатским костюмом и документами на другое имя. Дальнейшая судьба Зуева и его односельчан неизвестна.
Д. Каров сообщает о том, что в лесах и болотах восточнее Идрицы, в тылах немецких войск существовало некоторое время самостоятельное образование. «Республика Россоно». Эта республика была по-своему уникальна тем, что создали ее дезертиры. Это были окруженцы и приймаки, беглецы из советских партизанских отрядов, полиции, антипартизанских частей. Ими была всенародно избрана республиканская форма правления. Врагами «республики» были немцы и «Советы». Существование этого государства было прервано высадкой специальной группы ликвидаторов ЦШПД.
Все пойманные были расстреляны десантниками, а лесные базы взорваны.
Походная песня бригады РОНА
Не быть нам рабами! На битву с врагами
Готовы и ночью и днем.
Сквозь тучи и пламя народное знамя
Мы твердой рукой понесем.
Дорогой открытой, печалью повитой,
В дыму и огне батарей,
В походе и битве с одною молитвой
О счастье России своей.
Кто верит, кто смеет, в ком кровь пламенеет,
Кто гнет и позор не забыл,
Те спаяны вместе великою местью
За пепел родимых могил.
Мы горем платили, за то что любили,
За муки отцов и детей.
Мы им не простили, позор не забыли
Страданьем задушенных дней.
В сплоченных колоннах идут легионы
На бой, на великую месть.
Несут миллионы на светлых знаменах
Свободу народа и честь.
Дорогой открытой, печалью повитой,
В дыму и огне батарей,
В походе и битве с одною молитвой
О счастье России своей.
Текст опубликован в газете бригады РОНА «Боевой Путь» в феврале 1943 года
Эпопея Казачьего Стана
Летом 1942 года немецкая армия вступила в пределы казачьих областей Дона, Кубани и Терека. Невзирая на то, что еще в апреле 1936 года казачество было восстановлено в правах, в этих краях нашлось немало обиженных Советской властью, рассчитывавших поквитаться за расказачивание и раскулачивание.
Наиболее дальновидные чины немецкой военной и гражданской администрации, в первую очередь сотрудники Абвера и СД, установили контакты с местными казаками-активистами. Этому также способствовало официальное объявление казаков народом-союзником Германии. Еще 6 октября 1941 года командование Вермахта разрешило создавать казачьи воинские части для борьбы с партизанами, в то время как другие «восточные унтерменши» не имели права на оружие. Началось создание структур местного казачьего самоуправления. В хуторах и станицах были выбраны атаманы, созданы отряды самообороны.
После оккупации Кубани войсками группы «А» ее командование получило из Берлина разрешение на проведение эксперимента по созданию автономного казачьего района, в котором предполагалось после ухода немецких войск восстановление самоуправления. Казакам гарантировалась свобода в культурной, образовательной и религиозной деятельности. Предполагалось в будущем реорганизовать район в атаман-губернаторство. Была разрешена ликвидация колхозов и переход к частному землевладению.
Казачий район был сформирован к 1 октября 1942 года и включал в себя шесть административных районов на нижней Кубани с населением около 160 тысяч человек. Хотя вопрос о создании этого территориально-административного образования не был согласован с чиновниками Восточного Министерства, тем не менее 5 ноября 1942 года решение было утверждено. В конце января 1943 года, в связи с начавшимся отступлением немецких войск, эксперимент был свернут.
На Дону обстановка была иная. Здесь немцы не ликвидировали колхозы, но жизнь в хуторах и станицах шла по старому укладу. Одновременно шла организация малых добровольческих казачьих подразделений. Слово очевидцу тех событий:
«Убирали колхозный хлеб, немцы колхозы не разгоняли. Делили пшеницу, засыпали зерно для будущего урожая. Работали на себя. Где-то за 6 месяцев люди почувствовали душевную свободу. А в памяти хорошо сохранялись недавние события.
По осени 42-го к отцу Петра заявился давний односум по Германской, все это время бывший в розыске как участник казни подтелковцев. Тогда же в окружной станице Каменской из добровольцев собрали две казачьих сотни. Первой командовал подъесаул Кривогузов, второй. сотник Сытин, рожак1 станицы Базковской, до войны заведующий скотобазой в Каменске. Зам. командира у него был хорунжий Щербаков со Старой станицы, что напротив Каменска. В Белокалитвенском районе был сформирован 1-й Синегорский атаманский полк в 1260 человек. И это тогда, когда отступающая Красная Армия угнала всех казаков призывного возраста……На станции Репная был собран казачий взвод из молодежи с ближайших хуторов под командой подхорунжего В. Распанова и помкомвзвода И. Юрова с хутора Липова.
Были и другие мелкие казачьи отряды из разных станиц. Петр помнил хорунжего Ефремова из Белой Калитвы. А сколько еще казаков пошло в полицию!»
Первым боевым крещением донских казачьих отрядов стало уничтожение советских партизан в донских плавнях. В городах и районных центрах Дона, Кубани и Терского края шла борьба казаков с советским подпольем и партизанскими отрядами. По свидетельству П.Н. Донскова, в Ростове, Батайске, Новочеркасске и других городах в новоиспеченных органах местного самоуправления укрепилась советская агентура. Пышным цветом расцвела спекуляция. В этой мутной воде советские спецслужбы вели активную разведывательную и диверсионную работу.
Постепенно картина стала меняться. крепло и ширилось местное казачье самоуправление, несмотря на многочислен ные препоны, казаки достали лошадей и смогли вооружиться. Вслед за этим казачий актив, при содействии органов СД и Абвера успешно разгромил советское подполье в городах Области Войска Донского.
В сентябре 1942 года в Новочеркасске с разрешения немецких властей прошел казачий сход, на котором был избран штаб Войска Донского во главе с полковником С.В. Павловым. Сам Сергей (наст. имя Ерофей) Васильевич был сыном войскового старшины Павлова В.М., убитого в ДонЧК.
Павлов участвовал в Первой Мировой войне. В годы Гражданской войны служил летчиком в рядах Донской армии, эвакуироваться с казаками за границу не смог и оставался в СССР. С 1920 года он жил по поддельным документам под именем Сергей, а в 1939 году заочно закончил техническую школу и стал инженером.
Новый орган вскоре приступил к организации казачьих частей для борьбы против Красной Армии. В соответствии с приказом атамана Павлова, все казаки, способные носить оружие, должны были явиться на местные пункты сбора и зарегистрироваться. Атаманы станиц были обязаны в три дня произвести регистрацию личного состава. Каждый доброволец имел право заявить свой последний чин в Российской Императорской или в Белой армии. На местное казачье самоуправление, как и встарь, было возложено обеспечение казаков строевыми лошадями, седлами, шашками и формой.
Оружие выделялось по согласованию с немецкими штабами и комендатурами.
В штабе Походного Атамана и в иных структурах казачьего самоуправления существовал ряд группировок и течений, враждебно относящихся друг к другу. Так, в штабе Павлова не доверяли руководителю кубанцев Т.И. Доманову, считая его агентом советских спецслужб. При этом разделились даже немецкие руководители, курировавшие тех или иных казачьих вождей. Ряд казачьих офицеров предпочитал больше заниматься коммерческой деятельностью, нежели созданием воинских частей. Единства в стане казачьего руководства не было. Аналогичная ситуация сложилась и в среде казачьей эмиграции, где казаки-самостийники «воевали» против казаков-державников.
В ноябре 1942 года казачьи структуры получили разрешение от немецких военных властей на формирование казачьих полков. Организация боевых единиц развернулась на территории всех казачьих войск. В Новочеркасске был создан 1-й Донской полк (командир. есаул А.В. Шумков) и пластунский батальон, ставшие впоследствии Казачьей группой Походного атамана С.В. Павлова. В состав этих подразделений включались добровольцы-казаки, жители степных районов и военнопленные. Также был сформирован уже упомянутый выше 1-й Синегорский полк. Позднее полк влился в состав 1-й Казачьей дивизии, объединившись с полком фон Юнгшульца.
На Тереке работу по созданию боевых единиц возглавил войсковой старшина, участник и инвалид Гражданской войны (без обеих ног), Н.Л. Кулаков. Им было начато формирование 1-го Волгского полка Терского казачьего войска в районе Моздока.
Полк объединил в себе 300 казаков, но в боевых действиях как самостоятельная единица не участвовал и позднее был влит в 1-ю Казачью дивизию.
|
